d9e5a92d

Монетарный анализ и точки зрения на расходы и сбережения


В-четвертых, как мы видели и у Кенэ, монетарный анализ тесно связан, хотя и не вследствие логической необходимости, с характерной системой взглядов, касающихся расходов и сбережений и, следовательно, денежной и налоговой политики. В действительности, если мы рассматриваем экономический процесс (в первую очередь или исключительно) как систему потоков расходов, то, естественно, ожидаем от любого препятствия ровному течению этих потоков всякого рода нарушений и, наоборот, приписываем любые наблюдаемые нарушения экономического процесса этим препятствиям, рассматривая их по меньшей мере как ближайшую причину.

                Следовательно то, каким образом домохозяйства или фирмы распоряжаются своими деньгами и реагируют на денежные величины, приобретает важность независимо от «товарного» аспекта их действий.

                В частности, мы можем придать большее значение полному использованию людьми дохода, получаемого ими от фирм, т. е. его быстрому расходованию на продукцию этих фирм, чем товарам, которые они при этом приобретают, и ценам, по которым они их покупают. Далее мы можем сделать вывод, что сбережения являются препятствием для данного потока расходов, и в предельном случае приписать сбережениям роль главного нарушителя экономического процесса. Таким образом, монетарный анализ не только хорошо подходит в качестве инструмента для экономистов — сторонников расходов и противников сбережений независимо от какой бы то ни было теории, но также имеет тенденцию закрепить в умах его приверженцев положительное отношение к «расходам» и отрицательное к «сбережениям», сфокусировав внимание на процессе зарождения денежного дохода, тогда как все остальное исчезает из виду.

                Теперь, подготовив почву, мы должны проследить судьбы реального и монетарного анализа в ходе рассматриваемой эпохи. Давайте сразу же рассмотрим основную трудность, связанную с осуществлением данной задачи. Она заключается в том, что идеи, лежащие в основе монетарного анализа или связанные с ним, относятся, так сказать, к двум уровням: донаучному и научному. С тех пор как жалованье стали выплачивать деньгами, каждая служанка чувствовала, что все было бы хорошо, если бы только ее хозяева достаточно свободно тратили деньги; а с тех пор как торговля стала осуществляться посредством денег, каждый торговец чувствовал, что смог бы продать все, что хотел, если бы у людей было достаточно денег или если бы ему удалось убедить тех, у кого они есть, расстаться с ними. За некоторыми исключениями, подтверждающими правило (в Европе XIX в. эти исключения почти вытеснили правило), это обстоятельство является и всегда было главной экономической позицией человека с улицы, никогда по-настоящему не верившего в добродетель бережливости, даже если он соглашался с ней на словах. Первой задачей аналитической мысли было рассеять некоторые из этих «монетарных иллюзий». Другие аналитические усилия были направлены на созидание и воссоздание монетарного анализа на научном уровне, который иногда так же удачно атаковал реальный анализ, как последний преуспевал в своих нападках на «распространенные предрассудки». Однако оба уровня не изолированы друг от друга, что создает проблемы для историка. С одной стороны, широко распространенные мнения относительно денег и их расходования оказались непобедимыми. Они всегда выживали и всплывали в потоке литературы, который протекал или вне, или внутри «признанной» экономической теории, и всегда оказывали мощную поддержку попыткам поставить монетарный анализ на научный уровень. Как успех, которым пользовались доводы социалистов, выкованные опытными экономистами, объясняется не их научными достоинствами, а тем, что эти доводы запали в душу людям, не доверяющим рациональным формулировкам, так и успех монетарного анализа нельзя объяснить без учета того факта, что его доводы совпадают с внерациональными чувствами и, следовательно, особенно в трудные для экономики времена, они будут, скорее всего, встречены с глубоким вздохом облегчения.  

                Наиболее эффективными тезисами научного монетарного анализа являются те, в которых общество способно обнаружить ориентир, указывающий простой выход из трудностей, и которые имеют фамильное сходство с тем, что ворчливые профессора называют общераспространенными заблуждениями. С другой стороны, эти общественные предрассудки, как и всякие прочие, содержат элементы научно доказуемой истины, поэтому ассоциация с ними не является (prima facie) безусловным основанием для отказа от монетарного анализа. Однако приверженцы реального анализа считали иначе: они не только пренебрегли этими элементами истины в ущерб своему собственному учению, но также воспользовались случаем, чтобы представить результаты монетарного анализа просто как новые версии того, что, несомненно, являлось общераспространенным заблуждением. Позднее, когда у сторонников монетарного анализа появилась возможность, они ответили в аналогичном духе и с тем большим усердием, что они в какой-то мере действительно «подали на стол» старое заблуждение в новой форме. У нас нет ни малейшего намерения подвергать сомнению чью-либо субъективную честность. Подобная путаница неизбежна до тех пор, пока экономисты будут продолжать проводить анализ, не упуская из виду практические программы, которые они хотят рекомендовать или отвергнуть; именно так поступали и поступают большинство из них. Поскольку любая работа подобного рода включает элементы политической борьбы, где самая примитивная тактическая мудрость запрещает признавать, что во взглядах оппонента может содержаться рациональное зерно, то это неизбежно приводит к такому результату, какой мы имеем в данном случае: сторонники и «реального» и «монетарного» анализа завышали свои притязания. Добавим, что, стремясь обыграть друг друга, они также совершали разного рода ошибки. Однако мы попытаемся, насколько возможно, распутать клубок, рассмотрев развитие доктрин в общих чертах, а затем упомянув несколько имен, представляющих эти доктрины.

                История экономического анализа начинается с реального анализа, прочно захватившего лидерство. Именно его придерживались Аристотель и все схоласты. Это вполне понятно, так как им противостояли только до аналитические представления общества. Однако следует сделать существенную оговорку: эти авторы предложили монетарное объяснение такого явления, как процент. Грубо говоря, такое положение вещей преобладало до начала XVII в. История экономического анализа в рассматриваемый период заканчивается победой реального анализа, причем настолько полной, что она практически вытеснила монетарный анализ более чем на столетие, хотя одна или две попытки его внедрения были предприняты в рамках экономической науки, а за ее пределами он продолжал вести «подпольное существование».  

                Эта победа также понятна. Ее, несомненно, облегчили еще сохранившиеся у всех в памяти живые воспоминания о монетарных нарушениях в средние века и позднее, о знаменитых случаях злоупотребления банковскими методами — еще была всем памятна деятельность Джона Ло (см. § 5), — а также враждебное отношение к «меркантилистским» учениям. Но какими бы мощными ни были эти факторы,  не следует сосредоточивать на них внимание до такой степени, чтобы забыть о том, что реальный анализ также был результатом прогресса в области экономического анализа и средством для дальнейшего его развития.

               




Содержание раздела