Защита патентов здесь, как правило, высокоэффективна.
Патенты и интеллектуальная собственность в целом играют важную, хотя и непростую роль в венчурном бизнесе. В науках о жизни - медицине, фармакологии и биотехнологиях - целый ряд бизнес-моделей принципиально невозможен без существования многолетних эксклюзивных патентов, защищающих права создателя-сосбтвенника на лекарства, соединения и формулы.
Защита патентов здесь, как правило, высокоэффективна. В информационных технологиях и телекоммуникациях патент и копирайт может выступать как ускорителем, так и тормозом роста распространения новой технологии.
Многочисленные патенты, которыми обладают участники рынка, в основном употребляются для сдерживания конкурентов на критические год-два, нежели на фиксацию прав на годы. Чем более популярную и востребованную технологию защищает патент в этих отраслях, тем менее он поддается защите.
Примеров и успешного обхода патентов, и безуспешных попыток установить монополию путем патентования и закрытости, в индустрии насчитывается множество (часть таких случаев фигурируют и в этой книге). Хотя патент и не является, как это иногда принято считать, непременным условием ведения бизнеса во всех обстоятельствах, его роль в венчурной экономике существенна, и не может игнорироваться.
Долгое время результаты исследований считались собственностью грантодателя. Как следствие, университеты и частные фирмы могли приобретать их в собственность только в отказном порядке: действовавшая процедура предусматривала подачу заявления с просьбой об отказе государства от своих прав.
Процедура была настолько бюрократизированной и сложной, что большая часть коммерциализируемых разработок не передавалась в собственность, а лицензировалась для использования. Единственный возможный по закону режим лицензирования был неэксклюзивным110.
Такой режим коммерциализации был неэффективным. Несмотря на то, что государство продолжало владеть интеллектуальной собственностью, оно не получало с нее доходов. Подсчитано, что из 28000 патентов, принадлежавших правительству, только 5% лицензировались промышленностью.111
Уже при президенте Кеннеди была начата дискуссия о необходимости безвозмездной передачи интеллектуальной собственности ее создателям-разработчикам, но преодолеть синдром собаки на сене удалось только к 1980 году. Закон Бэй-Доула, полностью называющийся Законом о дополнениях к законодательству о патентах и торговых марках, твердо зафиксировал и утвердил режим отчуждения интеллектуальной собственности, созданной на средства федеральных грантов.
В его основу легла концепция эмансипации интеллектуальной собственности, то есть безвозмездной передачи интеллектуальной собственности ее создателям - разработчикам и научным учреждениям.
Согласно закону Бэй-Доула, администратором интеллектуальной собственности, созданной при участии федеральных фондов, является US Department of Commerce - министерство торговли США. Университет-получатель федеральных средств обязан иметь соглашения со своими сотрудниками о раскрытии сделанных изобретений. В течение двух месяцев после того, как изобретение сделано, университет должен зарегистрировать его в администрации программы. Затем в течение не более двух лет (а в случае публикации об изобретении - в течение 6о дней после публикации), университет должен решить, сохранит ли он право на изобретение и будет ли патентовать его на свое имя. В противном случае право на изобретение переходит министерству торговли США.
То же касается и зарубежных патентов. Приобретенные таким образом патенты университет должен лицензировать для коммерческого применения, причем лицензии, как правило, должны выдаваться малым фирмам с числом занятых до 500 человек (фактически, стартапам разработчиков). Крупные фирмы могут претендовать на патент, только если они со-финансировали исследования, повлекшие его появление (что стимулирует корпоративные инвестиции в научные исследования до фазы НИОКР). Использование патентов периодически (раз в пять лет) аудируется государством.
Если университет не коммерциализировал патент в течение длительного времени, это может стать основанием для изъятия патента в собственность государства.
Это законодательство очень сильно ускорило процесс коммерциализации технологий, создаваемых в рамках научных исследований. Число офисов трансфера технологий в университетах за два десятилетия выросло на порядок, со 113 до 2178 (фактически же до 1981 г. процесс трансфера технологий шел только в 25-30 ведущих исследовательских университетах). За время действия закона университеты получили в рамках этой программы десятки тысяч новых патентов (только за промежуток с 1994 по 1997 гг. - 8ооо). 70% активных лицензий действуют в области наук о жизни.
В общей сложности, программа создала свыше 250000 рабочих мест, 2200 новых компаний и свыше 30 миллиардов долларов национального продукта.
f) Разгосударствление здравоохранения
Еще одним важным компонентом рейганомики, который следует принять во внимание, было разгосударствление здравоохранения. Расширение доступа к медицинскому страхованию и возможности использования пациентами программ Медикэр и Медикэйд для выбора медицинских учреждений и врачей, увеличение полномочий медицинских учреждений, а также снятие ряда других ограничений стимулировало предложение медицинских услуг, которое уверенно покрывалось правительственными программами и медицинским страхованием. Это, с одной стороны, означало, что государственные госпитали получили большую свободу выбора оборудования и медикаментов, которые они считали нужным приобрести, а с другой -дало толчок расширению системы частных госпиталей, сети которых в 1980-е гг. сложились в ряд крупнейших корпораций Америки.
Все вместе это, в свою очередь, увеличивало количество и активность покупателей продукции фармацевтической и медико-технической промышленности.
Для венчурного капитализма, который как раз открывал для себя биотехнологию (одним из важнейших приложений которой были новые лекарства) и многие годы разрабатывал новое медицинское оборудование - от диагностических систем до бескровных лазерных скальпелей, - это означало хорошие новости.
4. Агрессивная внешняя политика как фактор роста венчурных индустрий
В экономическом развитии США в 1980-е гг. очень значительную роль сыграли внешние факторы. На протяжении нескольких десятилетий Америку преследовали внешнеполитические фиаско.
Несмотря на то, что после войны Америка уверенно удерживала ядерное первенство и не без оснований полагала себя величайшей сверхдержавой, все же, начиная с кубинской революции 1959 г., она периодически оказывалась в ситуации, когда то одна, то другая страна ускользала в сферу влиянияСССР. Конец 1970-х гг. в известном смысле стал кульминацией понесенных Америкой внешнеполитических унижений: в результате свержения иранского шаха Мохаммеда Реза Пехлеви к власти в Иране пришел исламский режим аятолл. Ударом стала даже не Апрельская революция, а последовавший вскоре за нею захват посольства США в Тегеране.
Америку больше всего потрясло то, что все это произошло безнаказанно - США не смогли поддержать свою репутацию, наказав Иран, или хотя бы вызволить заложников. В 1980-е гг. Америка вступала с чувством полного бессилия, наблюдая, как враги смыкают вокруг нее кольцо.
Подрыв ближневосточного урегулирования, просоветский режим в Никарагуа, военное положение в Польше не оставили и следа от разрядки середины 1970-х гг., и внешнеполитическим деятелям США было очень трудно убедить себя и избирателей, что Америка не нанесла себе больший урон, согласившись на разрядку. Международная обстановка, как она воспринималась из США, предрасполагала к переходу к ответной агрессии с целью сдержать этот натиск любой ценой.
Поскольку данная работа посвящена экономической и -в меньшей мере - социальной истории, для нас наибольший интерес представляет технологическая и финансовая сторона американской экспансии. Хотя агрессивная внешняя политика с политической и психологической точек зрения кажется необходимой частью консервативной идеологии, именно внешнеполитические инициативы администрации Рейгана, а точнее, вызванный ими новый рывок гонки вооружений, стали главным препятствием на пути рейганомики.
Как уже говорилось выше, рейганомику принято отождествлять со снижением налогов, но снижение налогов требует параллельного снижения и государственных расходов. Эта часть рейганомики в процессе ее реализации оказалась вторичной.
В 1960-1970-е гг. наибольшими темпами росли расходы на обслуживание новых социальных программ, и именно на их сокращение и нацеливались идеологи рейганомики. Роста военных расходов изначальная модель рейганомики просто не планировала.
В свою очередь, решения о новых военных программах принимались отдельно от экономических решений.
В результате экономия на социальных программах была ликвидирована приростом военных расходов, и более того -государственные расходы администрации Рейгана в конечном счете стали расти быстрее, чем прежде. За 1980-1983 гг. номинальные государственные расходы выросли с 609.5 до 677.7 млрд. долл., - почти на столько же, как и за весь период с 1966 по 1979 г. (532.6 против 604.1 млрд. долл.). Военные же расходы выросли примерно на 20%.
Здесь необходимо учесть, что темп поддерживался еще и быстрым усилением (реальным удорожанием) доллара, так что далеко не весь прирост относится к изменению политических приоритетов. Однако агрессивная внешняя политика обошлась федеральному бюджету дороже, чем рейганомика могла себе позволить, и во многом была ответственна за двойные дефициты.
Государственные расходы США, млрд. долл. (номинальные)
Оборонные расходы США, % от общего государственного бюджета
По некоторым подсчетам, до 30% бюджета Пентагона (не считая НАСА, национальных советов по наукам и других ведомств) в 1980-х гг. ушло в исследования, из которых большая часть приходилась на технологические изыскания. Однако в какой мере венчурная промышленность выиграла от гонки вооружений в 1980-е гг., остается открытым вопросом.
Из косвенных и частных свидетельств можно вынести предположение, что большая часть средств направлялась в аэрокосмическую промышленность, где доминировали не венчурные компании, а крупные корпорации. Венчурные же отрасли - компьютерные технологии, биотехнология, медицина, - хотя и значились в планах Пентагона, но их значение было несоизмеримо ниже прославленной программы СОИ.
Принято считать, что СОИ дала очередной скачок компьютерным технологиям, но свидетельств тому немного: крайне мало фирм, преуспевших в 1980-х гг., рассчитывали на ключевую роль в своем бизнесе заказов по программе СОИ, и почти никто не сообщал впоследствии о своем участии в ней.
1980-е гг. оказались чрезвычайно скудны на создание принципиально новых технологий, и с наступлением конца холодной войны оборонные контракторы стали стремительно терять свое былое значение. В сущности, единственной конверсионной технологией, оставшейся от этого времени в массовом применении на настоящий день, стала система GPS (глобального позиционирования) для автомобилей, самолетов и кораблей, смоделированная по образцу спутниковой навигации. Аэрокосмическая промышленность в 1990-х гг. поставила рекорд по числу сокращенных рабочих мест: в самолетостроении было потеряно 32% от общего числа рабочих мест (215 тыс.), в производстве управляемых ракет - 44% (74 тыс.), в навигационном оборудовании - 46% (103 тыс.). В противовес этому, занятость в компьютерной промышленности выросла на 50% (402 тыс.), а в медобслуживании на дому (куда по правительственной классификации подпадает большая доля венчурных компаний, проходящих по категории медобслуживание) - на 91% (313 тыс.).
Это достаточно красноречивая иллюстрация свидетельствует, что исследования, которые велись на средства, выделенные правительством в 1980-е гг., оказались малопригодны для невоенного применения.
Кроме того, соперничество между венчурными компаниями и крупными корпорациями в этот период продолжало все более отчетливо демонстрировать, что в технологической гонке выигрывает не себестоимость, а качество исследований. Крупные корпорации проигрывали гонки по разработке новых продуктов, решений и услуг молодым венчурным фирмам с исследовательскими бюджетами на порядок ниже. Более того, из-за роста конкуренции на рынке сами исследования не обеспечивали автоматического успеха, если они не способствовали популярности продукции у потребителей. Продукция же венчурного капитализма все более активно шла невоенным потребителям, а доля индивидуального потребительского рынка возрастала с каждым годом.
Главное преимущество, которое раньше могло обеспечить правительство - почти неограниченный источник средств на исследования, - для венчурного капитализма 1980-х гг. оказался совсем не так значителен, как для венчурного капитализма 1950-60-х гг.
1980-е гг., таким образом, стали временем окончания эпохи спиноффов. Период, когда венчурный бизнес эксплуатировал научные и технологические отходы военного производства, начал заканчиваться. Более того, государство также перестало быть крупнейшим потребителем венчурной продукции, несмотря на рост военных расходов (в 1950-х гг. государство покупало до 70% всех производимых компьютеров, в 1982 г. это отношение упало до 7% ). Венчурный бизнес начал отрываться от финансовой и организационной базы государства и переходить к самостоятельному и вполне независимому существованию; госзаказы из основы жизнедеятельности стали для него всего лишь одним из источников продаж.
О переориентации венчурного бизнеса в 1980-е гг. на гражданский рынок будет подробнее говориться далее, здесь же мы только постулируем этот факт.
# 2. Структура венчурного бума
і. От олигополии к конкуренции
Сопоставление опыта отцов-основателей (Рока, Перкинса, Дрейпера, Джонсона) и венчурной молодежи ярко высвечивает, как венчурный капитализм изменился за прошедшие десятилетия, причем не столько содержательно, сколько структурно. Частный и полудомашний характер венчурного капитала тех лет обусловил то, что ветераны часто играли одной командой, инвестируя совместно и перебрасывая сделки и предпринимателей друг другу. Из тех же лет ведет свое происхождение совет предпринимателям не показывать бизнес-план более чем одному венчурному капиталисту, так как информация все равно распространится быстрее. Сейчас этот совет уже устарел. Оценивая современный венчурный бизнес, ветераны в первую очередь характеризуют его как конкурентный118.
Сотрудничества стало меньше, а вероятность того, что какая-то венчурная фирма вложится в Intel или AOL следующей эпохи, низка. Период, когда венчурный бизнес институционализировался, превратившись из малого бизнеса в общественный институт с развитой инфраструктурой, многое изменил.
Новые времена создали новый тип венчурного капиталиста. В качестве рубежа эпох отцы-основатели указали на появление в 1982 г. Sun Microsystems, бывшей первой компанией нового типа, игравшей уже не на олигополистическом, а на конкурентном поле (что до известной степени, преувеличение: у Intel был мощный конкурент в лице National Semiconductor и Fairchild, у Apple - IBM). Образцом пришедшего им на смену поколения был назван венчурный патрон Sun, Джон Дорр. Дорр, один из партнеров фирмы Kleiner Perkins, известен как яркий представитель нового агрессивного и шумного стиля, готовый тасовать и комбинировать предпринимателей, технологии и стратегии, и без тени смущения рекламировать себя и свои компании по поводу и без повода.
Во время одной из конференций в 2002 году Дорр въехал на подиум на самокате Segway, который, с его слов, был следующим великим изобретением после электричества и Интернета. Свое выступление (официально посвященное принципам учета опционов) Дорр начал с рекомендации покупать самокат: Наберите Segway в Google, и сразу будет линк на Amazon.com... Зал захлопал конец фразы: все знали, что во всех трех компаниях фирма Дорра была главным инвестором. Методика, при которой фирма, попавшая в портфель венчурного фонда, тут же получает помощь от всех прочих портфельных фирм (как и предложения помочь другим портфельным фирмам, от которых нельзя отказаться) также была доведена до предела именно Дорром, при котором Kleiner Perkins официально стал называть свою политику кей-рецу, от названия японских индустриальных групп, связанных через один головной финансовый институт. Дорр - самый экстремальный пример, но все успешные венчурные капиталисты последующих лет действительно тратили уже гораздо большие усилия на конкурентную борьбу и продвижение своих компаний.
Число первых призов не увеличилось, а число участников гонки существенно возросло.
2. Восстановление интереса к венчурному капиталу
Венчурный бум начался в 1978 г. Из анализа использования этого капитала в 1980-х гг. видно, что с технологической точки зрения период бума был не началом, а, скорее, серединой венчурного процесса. Большая часть компаний, которые попали на рынок в 1978-1982 гг., были заложены в конце 1960-х гг. -середине 1970-х гг., то есть именно тогда, когда посторонние наблюдатели объявляли саму идею венчурного капитализма бесперспективной.
Однако со всех остальных точек зрения именно 1978 г. был поворотным. Именно тогда венчурный капитал вошел в систему большого фондового рынка не только как поставщик готовых компаний, но и как потребитель средств.
И тогда же были заложены ростки того соблазна легких денег, который так мощно преобразил его сперва в 1980-х гг., а затем в начале 1990-х гг.
Отсчет венчурного бума целесообразно начинать именно с 1978 г. Но развитие бума не было мгновенным. В нем отчетливо просматриваются четыре фазы. Первая - это 1978-1983 гг., когда рынок IPO, в котором участвовало немало венчурных компаний, спровоцировал резкое восстановление интереса инвесторов и последовавшее за этим лавинообразное нарастание прилива средств в венчурные фонды и инвестиций в венчурные компании. За этим следовало плато 1984-1987 г., когда приток капитала стабилизировался и вновь начал проявлять тенденцию к повторному росту.
Эта фаза оборвалась с биржевым крахом 1987 г. Рынок сохранял инерцию еще несколько лет, но окончательно потерял темпы движения к 1990 г., вместе с началом рецессии. Следующее оживление рынка венчурного капитала наступило только к 1993 г.
С 1979 г. начался стабильный рост как притока средств в венчурные фонды, так и объема инвестиций. Венчурный капитал значительно распространился и вглубь, и вширь, что будет рассмотрено впоследствии в этой главе.
Следует особо отметить, что, несмотря на резкий спад деловой активности в конце 1980 - начале 1990-х гг., венчурный капитализм не умер и не лег на дно, как в середине 1970-х гг. Объемы инвестиций сократились, но все же сохранили уровень сильно превышающим показатели, достигнутые до бума, и даже до спада 1970 г., накануне краха рынка IPO 1969 г.
3. Скачок притока новых средств
На протяжении многих лет объем поступавшего венчурным фондам капитала хотя и увеличивался, но незначительно, и в реальном исчислении составлял примерно ту же величину, что и в начале послевоенного периода. В середине 1970-х гг. он колебался около 50 миллионов в год, но с 1978 - 79 гг. начал ускоряться и уже в 1980 г. достиг 1 миллиарда в год, в 1983 - превысил 4 миллиарда и достиг максимума к 1987 г. За десятилетия общий объем новых венчурных средств увеличился почти в 20 раз.
а) Традиционные методы финансирования
Особенностью 1980-х гг. был переход венчурных фондов к новым источникам капитала. В 1978 г. в венчурные фонды поступило в общей сложности 216 млн. долл. Из этой суммы 32% было предоставлено индивидуальными инвесторами, 9% частными фондами, 10% корпорациями, 16% страховыми компаниями, 15% пенсионными фондами и 18% иностранными инвесторами.
К 1988 г., спустя десятилетие, эта сумма выросла до 2.95 млрд. долл. Доля частных индивидуальных инвесторов в ней снизилась до 8%, частных фондов - выросла до 12%, корпорации предоставили 11%, страховые компании составили 9%, а доля пенсионных фондов взлетела до 46%.
Косвенным образом, одним из важнейших источников первичных средств было федеральное правительство в лицеминистерства обороны (Department of Defense) и Национальных институтов здравоохранения (National Institutes of Health). Они предоставляли базовые исследовательские гранты для прикладных изысканий, из которых формировались многие наработки, давшие жизнь венчурным компаниям, а также обеспечивали немалую долю венчурных компаний заказами на готовую продукцию.
Разумеется, далеко не всегда за венчурной компанией стоял бывший федеральный проект, а в тех случаях, когда это происходило, роль индивидуальной предпринимательской инициативы далеко превосходила ту, которую в процессе создания венчурной технологии играли правительственные деньги. Более того, в процессе венчурного бума произошел мощный поворот венчурных индустрий не только к гражданским деньгам, но и к гражданскому рынку.
Исторически, как мы видели, венчурный капитализм начинался со средств частных инвесторов (high net-worth individuals) и средств частных фондов, управляющих наследствами, пожертвованиями и т.д. (endowments). И те, и другие были наиболее лояльными сторонниками венчурного бизнеса и участвовали в нем, как правило, через десятилетние ограниченные партнерства, ставшие стандартной инвестиционной структурой с конца 1960-х гг. Индивидуальные состоятельные инвесторы, как правило, рекрутировались из старых богачей.
С прогрессом венчурного бизнеса в их числе появлялось все больше венчурных предпринимателей, разбогатевших после создания и развертывания собственных компаний. Эти последние часто доверяли средства тем же венчурным капиталистам, с которыми работали ранее. Рост инвестиций от этой группы на протяжении десятилетия был наиболее мал - в то время как инвестиций в венчурные фонды в целом выросли в 13.65 раз, индивидуальные инвесторы увеличили свои портфели только с 69 до 236 млн. долл., в 3.42 раза.
Это говорит не столько о том, что данная группа не располагала большими средствами, сколько отражает ее достаточную заинтересованность в венчурных инвестициях еще до того, как они стали модой дня. Возможно, это также означает и то, что индивидуальные инвесторы оказались устойчивее к веяниям времени.
Надо заметить, что данные по индивидуальным инвесторам не учитывают так называемых ангелов - инвесторов, которые выделяли деньги непосредственно самим предпринимателям на фазе основания компании или даже до этого. Немалое количество этих ангелов были сами в прошлом венчурными предпринимателями, иногда друзьями и родственниками предпринимателей, но встречаются и совершенно посторонние люди, которые целенаправленно оказывали поддержку начинающим бизнесменам.
Общий объем средств, которые вкладывали ангелы, не поддается даже приблизительному учету, но предположительно, по оценке Центра венчурных исследований Нью-Гэмпшира, он составлял никак не менее 10-15% общих вложений в венчурный бизнес.
