Россия и Калифорния
Наиболее конкурентоспособны страны, имеющие низкий балл по шкале цена и высокий по шкале качество. В группеAmoribieta, Inigo, Bhaumik, Kaushik, Kanakamedala, Kishore, Parkhe, Ajay D. Programmers Abroad: a Primer on Offshore Software Development. McKinsey Co., 2002
лидеров выделяется Индия, с качеством выше среднего и ценой ниже среднего. За ней следуют Израиль, Ирландия и Сингапур (высокие цена и качество) и Малайзия с Филиппинами (средние качество и цена). Аутсайдерами являются Венгрия, Китай (низкое качество и средняя цена) и Мексика (высокая цена и среднее качество).
Россия характеризуется очень низкой ценой и средним качеством.
Оценка конкурентоспособности по цене производилась по сопоставимым затратам на однотипные задачи с учетом всех параметров себестоимости. Качество оценивалось по трем параметрам: количество CMM-сертификаций, знание английского языка (как менеджерами, так и инженерами) и западных деловых обычаев, уровень защиты ИС (интеллектуальной собственности). Последний параметр фигурировал как весьма значимый: Китай, несмотря на высокую квалификацию программистов, получил низкую оценку за качество из-за плохого состояния законодательства по ИС и нежелания властей вести борьбу с нарушениями прав ИС (кроме того, низкую оценку получили китайские деловые обычаи).
Для России оценка качества складывалась из трех компонентов: знание английского было оценено как незначительное, завершенных сертификаций по CMM на момент исследования не было, поэтому окончательный балл опирался в основном на высокую оценку технических знаний и креативности российских инженерных кадров.
Таким образом, российские компании имеют возможность существенного продвижения по шкале качество при незначительном росте ценовых параметров: обучение программистов английскому языку уменьшит культурный разрыв и даст им возможность общаться прямо с представителями заказчика, а дальнейшее развитие деловых связей с США и Европой будет способствовать тому, что российские деловые обычаи перестанут восприниматься как экзотические и подвергнутся переоценке в лучшую сторону.
Несмотря на это, российские компании находятся в худшем положении по сравнению и с развитыми, и с развивающимися странами. Прилагаемая матрица демонстрирует структуру себестоимости труда программиста в России и за рубежом.
|
||||||||||||||||||||||||
| Источники: McKinsey Russoft |
В настоящее время отечественные компании сохраняют конкурентоспособность, предлагая свой труд по существенно более низкой цене: стоимость их работ для заказчика составляет 10% от американской (индийская - 25% от американской). Однако рост расценок, как было показано выше, возможен лишь в случае преодоления культурного разрыва, что невозможно без повышения косвенных затрат. Поэтому, несмотря на более низкую стоимость, российские программисты не в состоянии обеспечивать такую же норму прибыльности, как их индийские и даже американские коллеги. Торговая наценка, т.е. разрыв между себестоимостью трудочаса и стоимостью, предъявляемой заказчику, в России находится на минимальном 326
уровне; у отечественных программистов норма наценки составляет только 6%, в то время как для США нормой является 17%, а для Индии - 28%.
Исходя из этого, русские программисты сейчас специализируются по решениям класса hi-end, где можно сполна использовать интеллектуальные преимущества отечественных программистов. Наиболее перспективными считаются сложные эвристические задачи и разработки заказных алгоритмов. И, судя по всему, эта стратегия начинает приносить плоды.
| Компании по роду деятельности | ||||||
|
||||||
| Источник: Russoft |
| Виды деятельности по оффшорному программированию | ||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||
| Источник: Gartner-Visio |
4. Россия и Калифорния
Посетив Калифорнию в 2003 г., накануне завершения работы над этой книгой, я вспоминал разговор с одним из моих друзей, много лет проработавшим в венчурной индустрии. Несколько лет назад, во время Интернет-бума (кажется, это был 2000 г.), он сказал мне, что американские венчурные капиталисты никогда не заинтересуются Россией, обосновав это, как мне тогда показалось, вздорной причиной - мол, далеко лететь, 11 часов лету. Я решил сперва, что он надо мной смеется, но, изучив ситуацию, рассудил, что он был прав: в Калифорнии тогда было такое изобилие проектов, что в других странах мира венчурные капиталисты из США показывались действительно нечасто.
Они, как говорилось, предпочитали ездить в портфельные компании не самолетом, а машинами.
С тех пор в мире высоких технологий минуло несколько годов, наполненных самыми разными событиями, иногда радостными, а чаще грустными. Я снова вспоминал этот разговор летом 2003 г., когда летел по маршруту преткновения; одиннадцатичасовой рейс оказался на самом деле четырнадцатичасовым, не считая дороги в аэропорт и обратно. С тех пор изменилось многое. Я ехал в Америку, размышляя: есть ли теперь России место в американских планах?
Где мы будем, когда технологический рынок снова пойдет на подъем? И что мы можем сделать, чтобы хоть немного сдвинуться с нашего последнего места в очереди?
Роль национальной диаспоры в формировании технологического предпринимательства в Индии и Восточной Азии общеизвестна. Логично было предположить, что и наши экспаты могли бы послужить мостиком между Россией и Калифорнией.
О международной научной диаспоре Эксперт, где я работал на тот момент, уже писал. Я ехал изучать технологическую диаспору.
По данным INS, в 2001 г. в США насчитывалось 4589 уроженцев России, въехавших по рабочим визам Hi-B - большая часть этих мигрантов приехала по приглашениям технологических компаний. Однако эта цифра лукава.
Как объяснили мне мои русские собеседники, в течение года - двух рабочие визы с помощью известных всем приемов обращаются в перманентные виды на жительство, к этому следует добавить большое количество уже натурализованных американцев, въехавших еще во времена СССР и в начале 1990-х гг. В целом, численность русской технологической общины в Силиконовой долине составляет 30-50 тысяч специалистов с высшим образованием.
Основными получателями виз Hi-B были индийцы и китайцы, многие из которых вернулись после кризиса назад на родину. Уехавших русских, однако, мне найти не удалось. Все мои собеседники из бывшего СССР, которых я просил помочь с такими контактами, перебирали всех знакомых и не смогли вспомнить ни одного возвращенца. Дело в том, - объяснил мне Алексей Андреев, аналитик венчурного фонда Draper Fisher Jurvetson, - что русские обычно принадлежат к числу mission-critical employees - они жизненно необходимые сотрудники.
Азиаты заменяемы, и поэтому вылетают первыми, а за русских компании держатся до последнего, потому что они способны прийти в самый последний момент с решением, которое может спасти и проект, и компанию.
Основания доверять этим наблюдениям у меня были, поскольку Андреев - один из руководителей American Business Association of Russian Expatriates, или, как ее все называют, -Амбар. Амбар возник недавно и строился по образу и подобию индийских и китайских земляческих организаций.
Хотя таких инициатив было немало, на этот раз наши соотечественники взялись за дело всерьез: орбита Амбара уже охватывает большую часть русской общины. Силиконовая Долина, несмотря на немалую численность ее населения, до сих пор во многом остается большой деревней, русская община и подавно вся знает друг друга.
Познакомившись на одной из конференций с русским предпринимателем, я одолжил у него сотовый телефон, чтобs позвонить своему старому другу, с которым собирался встретиться позже в течение дня. Когда друг снял трубку и назвал меня именем моего нового знакомого, трудно сказать, кто из нас троих был удивлен больше.
Оба моих знакомых не долее как на прошлой неделе ходили в совместный турпоход - и оба, как оказалось, также были членами Амбара. Вечер мы провели втроем за дискуссией, найдя еще много общих знакомых.
Способность русских инженеров к гениальным решениям уравновешивается крупным недостатком. Игорь Плотников, серийный предприниматель с впечатляющим послужным списком (CTO и со-основатель стартапа uRoam и еще нескольких компаний, а до того - один из ведущих разработчиков Netscape), отметил в разговоре со мной, что русские разработчики производят софт, который прекрасно работает, если его создатель рядом, но продукт может считаться завершенным, когда он работает в отсутствие разработчика. Это идет от науки, - заметил Плотников, сам в прошлом ученый-физик, - там достаточно показать, что получается.
А в технологии конечный результат должен нуждаться в минимальной поддержке.
Однако не это мешает развитию русского предпринимательства наиболее сильно - необходимую дисциплину и понимание процесса русские осваивают при правильном руководстве очень быстро. Намного больше мешает нехватка связей. Знаешь, в чем сила Америки? - спросил меня основатель компании Dulance Сергей Бурков, также серийный предприниматель. - Умение самоорганизовываться - вот что сделало страну такой сильной. Каждый американец участвует в нескольких общественных организациях и неформальных группах, но этим самоорганизация в обществе не исчерпывается.
Во время веерных отключений вот прямо здесь, на шоссе Эль Камино Реал, выключились светофоры. Все машины стали сами, без вмешательства полиции, проезжать перекресток с полной остановкой, пропуская друг друга по очереди. А потом я увидел, как мимо бежал джоггер.
Поняв, что происходит, он в кроссовках и спортивных трусах встал на перекрестке и стал регулировать движение. Точно так же люди организуются в стартапы.
Это подтвердил мне и один из немногих пока русских CEO, руководитель компании NetLi Михаил Харитонов: При создании компании самое главное - люди, с которыми работаешь. На человека необходимо иметь возможность положиться, это важнее, чем профессионализм.
Большая часть русских - инженеры и ученые. По наблюдениям Алексея Кудряшова, одного из руководителей проекта StarOffice в компании Sun Microsystems, специалистов по маркетингу и развитию бизнеса в русской общине почти не найдешь.
Русские юристы встречаются чаще, но редко специализируются на патентном и корпоративном праве. Многие из нас приехали уже в зрелом возрасте, - отмечает Сергей Бурков, в свое время переехавший из Мэдисона в Висконсине именно ради того, чтобы быть ближе к клиентам и партнерах.
Знакомств нет, знаний нет.
Созданный русскими Долины Амбар преследует, в первую очередь, цель преодолеть именно этот недостаток: создать сеть для делового развития своих членов как внутри общины, так и за рубежом, обмениваться информацией и связями. Интересно, что самым модным сайтом среди калифорнийцев сейчас является сервис обмена знакомствами и рекомендациями Friendster.com, который делает практически то же самое, что и Амбар. Networking - развитие связей и обмен ими - это еще одна из особенностей американской жизни, которые экспаты старательно перенимают.
Хотя перспективы развития технологического бизнеса в России российские и экс-советские экспаты оценивают сдержанно, связи с нами они прерывать не собираются - напротив, почти каждый русский предприниматель рассказывал мне о тех или иных деловых контактах со страной, а амбаровцы разрабатывают целый ряд программ и инициатив, нацеленных на Россию.
Успешных русских предпринимателей пока можно сосчитать по пальцам. Григорий Шенкман и Алекс Милославский, создатели производителя колл-центров Genesys; Максим Лев-чин, разработчик лидирующей платежной системы PayPal - вот несколько наиболее известных имен. Русским в Америке считают и создателя Google Сергея Бриня, сына выходцев из России. Сейчас состояние русского технологического сообщества в Долине напоминает мне положение индийских предпринимателей в 1970-е гг.
Так же преобладают инженеры и так же все впереди. Но наши соотечественники, безусловно, не индийцы, и, судя по увиденному, они намерены использовать опыт своих предшественников по миграции и свои сильные стороны на всю катушку, и серьезно сократить время восхождения.
Несколько лет назад я, еще не зная положения дел, назвал техноэкспатов в США пятой колонной российского технологического бизнеса. Сейчас мне это кажется некоторым преувеличением: влиятельных русских пока очень мало, на колонну не наберется, разве что на партизанский отряд.
Но преувеличением только риторическим: те экспаты, что есть, безусловно, открыты для сотрудничества, и это тоже положительное следствие их пребывания в американо-калифорнийской культуре. Как объяснил мне один из моих собеседников, одна из важнейших вещей, которую усваиваешь, работая в США - это необходимость быть открытым к взаимовыгодному сотрудничеству.
Мы для них - хоть и с оговорками, но часть их сообщества, и они хотят работать с нами и делиться, чем могут.
Американские предприниматели и венчурные капиталисты, как оказывается, также интересовались Россией значительно больше, чем это представлялось из России. В Стэнфордском университете я участвовал в первой конференции AlwaysOn Summit - конференции, организованной создателями влиятельнейшего журнала о технологическом бизнесе Red Herring. Словами не передать шок, который я испытал, когда первый же делегат, с которым я заговорил в первые минуты после регистрации, индиец, президент Linux-компании, услышав, что я из России, с энтузиазмом воскликнул: О! У меня в Москве исследовательская лаборатория! Десять... нет, уже двенадцать человек.
Я бы еще понял, будь это урожденный калифорниец, русский. но выходец из компьютерной мастерской мира, открывающий в Москве ИТ-лабораторию? В голове это не умещалось.
В дальнейшем этот шок был многократно усилен до степени полного изумления. Практически все технологические предприниматели, с которыми я разговаривал в Силиконовой долине, делились на три примерно равные группы: первые уже имеют лабораторию в России (назывались Москва, Питер, Нижний, Новосибирск), вторые планируют завести такую лабораторию, а третьи не имели и не имеют, но знают кого-то, кто имеет такую лабораторию. Когда я ехал в Америку, я пребывал в убеждении, что знаю все RD-структуры, и что их только три или четыре. За несколько дней мой кругозор расширился до нескольких десятков. Все лаборатории, о которых я узнал, невелики - от нескольких до максимум двадцати-тридцати человек.
О них в России не знает практически никто, кроме владельцев и сотрудников, они формируются во многом благодаря неформальным связям, но они работают и растут в числе и размерах.
Обзор McKinsey и консалтинговой фирмы Sand Hill Group Enterprise 2003 неожиданно показал, что регион Восточной Европы, включая Россию, занимает второе место как основное место оффшорных разработок для американских корпораций. Восточная Европа (что означает, по преимуществу, все ту же Россию) занимает второе место с 13% компаний, планирующих работать там (первое место с большим отрывом по-прежнему держит Индия с 76%, на третьем - страны НАФТА). Китай, так напугавший год назад Индию своими намерениями аутсорсить по еще более низким ценам, на этой карте вообще не оказался.
Он стал аутсорсером, но не для Америки - а для самой Индии, которая сейчас сбрасывает туда совсем простые и массовые работы, полученные из США.
Влиятельный технологический аналитик Тони Нэш, в прошлом ведущий обозреватель Red Herring, посвятил русским мастерским большую статью, назвав их skunkworks (мастерские скунсов) - этим термином в технологическом бизнесе обозначаются группы прорыва, работающие в вольном режиме над важными проектами с целью сделать нечто принципиально новое или решить неразрешимую задачу. Российские мастерские американских фирм, рассказывает Тони Нэш, специализируются по высокотехнологичным программным продуктам ранней фазы: в Москве создается базовая технология, которая дошли-фовывается до продукта уже за рубежом. О таких мастерских своих компаний рассказывали мне и мои собеседники по Амбару.
Иногда московская лаборатория может вырасти и в нечто большее: основатель компании Quantum Art Эдуард Шендерович рассказал, что московский офис его фирмы, изначально задуманный как производственный, впоследствии стал и важным источником продаж.
Венчурные капиталисты интересовались другими вещами. Узнав, откуда я прибыл, меня брали за пуговицу и начинали подробно расспрашивать обо всем, связанном с Россией: сколько в стране венчурных фондов, какие есть интересные компании, нет ли у меня на примете интересных целей для инвестиций и так далее. Отнести это к проявлению обычной американской ни к чему не обязывающей этикетной заинтересованности (как сказал мне Игорь Плотников, в Америке на любое предложение отвечают great, но это не значит давайте работать, это означает рассказывайте дальше) никак не получалось - слишком уж неэтикетный энтузиазм горел в глазах моих собеседников. Я давно хочу побывать в России, посмотреть на ваш развивающийся мировой технологический центр, - сказал мне руководитель венчурного фонда одной из крупнейших компьютерных голубых фишек. Так уж и мировой центр? -усомнился я, зная нашу реальную ситуацию. - Не слишком ли агрессивно?
Ну, если консервативно, то пусть будет - один из развивающихся мировых технологических центров, - уточнил мой собеседник.
Из десятков разговоров я смог сделать вывод, что сейчас на радарах лидеров американского технологического бизнеса две страны: Китай и Россия. Но очарование Китаем, так характерное для конца 2001 - 2002 гг., миновало: наиболее частой темой разговоров о Китае был вопрос об интеллектуальной собственности, а точнее, о том, что китайцы не стесняются копировать все, что им передается в процессе совместной работы, от ноу-хау и дизайна до полноценных продуктов.
В России о такой проблеме просто не приходилось слышать: местные пираты запросто обобществляют попавшиеся им коммерческие продукты, но клонировать разработки, доверенные тебе партнером, чтоб тут же продавать их под своей маркой - до такого срама мы, кажется, еще не докатились. А в Китае подобное встречается настолько часто, что один из экспертов, выступавших по проблеме, даже утверждал, что игнорирование прав и приоритета партнера вытекает из каких-то настолько глубинных архетипов китайской культуры, что китайцы даже не вполне понимают, что это кража и дурной поступок.
Многие компании, ранее планировавшие разместить в Китае лаборатории и производственные мощности, сейчас переосмысливают свои намерения.
А вот Россия в мыслях венчурного сообщества представляется этаким далеким Эльдорадо, где золото лежит на земле. Там не был почти никто, но тем более привлекательным видится издали это место. В Америке уже знают то, что знаем мы, - что в стране большое количество высокообразованных и оригинально мыслящих инженеров и ученых, и все ждут, что если как следует покопаться в России, можно будет найти много уникальных и конкурентоспособных разработок.
Go East - такой лозунг незримо реял над всеми разговорами о международных делах. Шли мне все бизнес-планы, которые считаешь интересными, - сказал мне один крупный венчурный капиталист. - Если сам не заинтересуюсь, передам коллегам.
Дело, скорее всего, в том, что из всех достойных внимания стран Россия - едва ли не последнее оставшееся место, которое венчурные капиталисты в последние годы еще не обследовали досконально. Индия, Европа, Восточная Азия, даже отчасти Латинская Америка - все это уже если не отработанные, то хорошо разработанные прииски, а Россия нетронута.
Дальние перелеты - это препятствие осталось в прошлом вместе с бумом, сейчас венчурные капиталисты готовы ехать за полмира в поисках новых звезд. Расстояние создает свои сложности в работе, и на них не закрывают глаза; разрывы по времени, разрывы по местным правилам и законодательству, не говоря уже о разрывах по культуре и языку, активно дискутируются сейчас в прессе и на встречах. Но то, что эти проблемы обсуждаются, говорит о том, что они больше не рассматриваются как автоматические красные флажки - лидеры убеждены, что даже с добавлением новых хлопот игра все равно может стоить свеч.
В другие страны технологических лидеров вело осознание их растущей роли в разделении мирового технологического труда. Россия же пока пользуется абсолютно бесплатным авансом - кроме репутации наших соотечественников в Долине и былой славы, других козырей мы пока не предъявили.
Не все страны созданы равными, и место наверху легко утратить. Одновременно со мной на конференции был видный израильский венчурный капиталист. Его разговоры с американскими коллегами большей частью сводились к теме: Ближневосточная война?
Какая война?. Его объяснения, что палестинские шахиды не так вездесущи, как это рисуется в газетах, и что шанс погибнуть от бомбы не больше шанса погибнуть под машиной при переходе улицы, никого не убеждали. Как можно было понять, венчурные лидеры Америки решили, что они посмотрят на Израиль через пару лет, если тот останется жив, - а пока лидеру международных симпатий 2000 года придется справляться самому.
Позиция России в сравнении с израильской намного более выигрышная. Наша страна еще не стала местом паломничества - но на нее уже смотрят, и смотрят все более внимательно и без розовых очков.
От нас пока не видели результатов, но от нас ждут очень многого.
Одна из проблем, которая активно обсуждается технологической элитой в эти дни - сохранит ли Силиконовая долина свое лидерство. Хотя главные преимущества Силиконовой долины остаются с нею, последние годы показали, что не все ладно на берегах залива Сан-Франциско и в Калифорнии. Многие технологии - например, сотовую связь, - США только начинает открывать для себя.
Среди калифорнийских венчурных капиталистов стартапы, занимающиеся технологиями сотовой связи, сейчас самый писк моды, а Европа уже прошла через эту ступень несколько лет назад, и даже Россия обгоняет Америку по степени сложности и доступности новейших технологий. Хоть бери образчики нашего быта и делай из них бизнес-планы для Калифорнии.
Генералы всегда воюют на прошедшей войне, - сказал мне Тони Нэш, - и похоже, что Долина застряла в конце 1990-х годов. Энергетический кризис, катастрофическое состояние публичных финансов, а теперь еще и политический кризис - все это подчеркивает уязвимость позиции Калифорнии как центра технологического мира.
