Политическое усиление венчурного сообщества
Силиконовая Долина начала превращаться в новый метро-полис, вытянутый по линии Сан-Франциско - Пало-Альто - Сан-Хозе. Резервы для экстенсивного роста остаются пока только за счет освоения района Сан-Матео, но и они со временем будут исчерпаны.
У Долины было две долгосрочных альтернативы: превращение в некий обширный деловой центр с минимальным проживанием, своего рода даунтаун с пятидесятикилометровым поперечником, или расширяться за пределы своего полуострова. Первое сдерживалось тем, что жить в Долине дорого, ездить на работу в Долину - далеко.
Второе, наоборот, обесценивало одно из важнейших преимуществ Долины, затрудняя деловое и повседневное общение компаний и их сотрудников.
В других венчурных центрах эти проблемы были представлены гораздо менее заметно, что связано, прежде всего, с меньшей долей венчурных компаний среди работодателей, а также тем, что, к примеру, Нью-Йорк и Бостон многие столетия имели и куда большее число богатых и сверхбогатых жителей, и более высокую стоимость жизни - и общих резких сдвигов венчурный бум там не вызвал. Принимая во внимание темпы роста венчурных индустрий, можно предположить, что со временем другие компактные зоны размещения венчурной промышленности вне метрополисов начнут переживать те же проблемы, которые свойственны перерождающейся в мегаполис Силиконовой Долине, а сама география венчурной промышленности расширится за счет новых компаний, которые будут искать другие привлекательные регионы. Вытесненные из Силиконовой Долины молодые компании, возможно, обживут смежные области к северу от Сан-Франциско (вокруг Университета Калифорнии в Дэвисе), а также могут разместиться в соседних штатах Аризона, Невада, Юта и Айдахо.
Из перечисленных соседей Калифорнии наилучшие шансы у Аризоны, ставшей в 1990-х гг. модной отпускной зоной, а также наиболее близкой к Долине Северной Невады (г. Рино и окрестности).
В частности, Финикс в Аризоне уже стал одним из мест, куда перемещается полупроводниковый бизнес из Долины. Беглецы из Долины также переезжали в район Остина в Техасе.
Как ни странно, - писал я в 1998 г., - именно это дает Силиконовой Долине и другим венчурным зонам еще один шанс облегчить груз социальных проблем. Учитывая переменчивость и подвижность венчурного бизнеса, любое замедление или спад в американской экономике в целом может отсрочить социальный кризис на несколько лет.
Начало экономического спада почти несомненно ударит по венчурным отраслям настолько жестко, что, как минимум, уничтожит спрос на новые рабочие места, а в более серьезном случае может и вызвать потерю уже существующих рабочих мест. Цены на недвижимость в Долине также, скорее всего, упадут не менее чем на 30-40%. И то, и другое даст Долине передышку. Я ошибся на два года.
Давление на инфраструктуру не сократилось сразу после начала кризиса. Лаг (задержка по времени) составил около двух лет, причем рост продолжался еще год после фактического начала кризиса в марте 2000 г. Еще в 2002 г. цены на жилье стояли по-прежнему высоко, упав всего на 2-3 процента, а число жителей Силиконовой Долины не сокращалось.
Офисные ставки начали падать несколько раньше: за 2001 г. пустующие площади выросли с 2.8% до 13.5% от общего количества, а средние ставки аренды для технологических компаний сократились с 51.36 до 23.52 доллара за кв. фут в год.
Затем произошел прорыв, и те, кто лишился работы в ходе падения дот-комов, стали уезжать. В 2003 г. впервые с 1994 г. количество пробок на дорогах упало, причем резко: на 12% в среднем по региону Залива, на 40% в графстве Сан-Матео и на 28% - в графстве Санта-Клара, сразу опустившись на уровень 1997 г.. Движение заметно улучшилось по всему региону Залива, от Сан-Франциско (где пробки на перекрестках стали встречаться в пяти случаях из ста) до Сан-Хозе на юге (пробок на автодорогах I-680, I -280, 101 и 217 стало почти втрое меньше).
Цены на недвижимость также пошли на снижение. Причем если в жилом секторе падение цен составило несколько процентов, то коммерческая недвижимость стала намного более доступна - появились даже отдельные примеры, когда новые компании пускали в субаренду бесплатно только при условии исправной платы за электричество и воду.
Номинальные арендные ставки упали до 15.24 долларов за кв. фут в 1 квартале 2003 г., но ставки субаренды стали доходить до 1 доллара за фут. Это явный признак того, что оздоровление после эксцессов дот-ком бума завершается.
# 4. Политическое усиление венчурного сообщества
Технологическая индустрия никогда не представляла собой политического монолита, и не представляет его сейчас. Хотя было бы логично ожидать от венчурных капиталистов и технологической элиты резко прореспубликанской позиции, на практике консерватизм республиканцев отталкивает инновационную индустрию так же сильно, как поддержка свободного предпринимательства притягивает ее. Некоторые видные деятели венчурного бизнеса, как, например, Джон Дорр и его предпринимательская когорта, поддерживали в 1990-е демократическую партию, другие видные предприниматели традиционно держались республиканцев.
Венчурная индустрия сконцентрирована в нескольких штатах, из которых Массачусетс может быть отнесен к традиционно демократическим, Калифорния являет собой пример смешанного штата, где население поддерживает лево-либеральную политическую программу, в особенности ее социальные аспекты, до определенной степени независимо от партийной принадлежности. Сан-Франциско всегда был оплотом любезного демократам активизма, Голливуд - более республиканского мировоззрения и эгоцентризма, но против войны в иракскую кампанию активно выступили и те и другие.
За счет этого политические процессы вокруг венчурного сообщества никогда не отличались однонаправленностью и однородностью. В этой главе я рассмотрел наиболее важные вехи последнего десятилетия вокруг и с участием венчурных индустрий.
і. Как венчурное сообщество выбрало демократов
Венчурное сообщество традиционно, еще до инициатив рейганомики, поддерживало республиканскую партию, хотя и никогда не выделялось в рядах республиканской коалиции, оставаясь на вторых ролях. В основе этой поддержки лежали, прежде всего, экономические интересы - снижение налогов, поддержка предпринимательства и прочие политические принципы республиканизма, отвечавшие их деловым и бытовым потребностям (следует помнить, что практически все сотрудники венчурных компаний были их акционерами, а руководящие сотрудники - крупными акционерами). Ожидалось, что точно так же они поведут себя и на выборах 1992 г.
Но к началу кампании 1992 г. в настроениях венчурного сообщества начал происходить поворот, который с течением времени превратил его в одну из опор новой демократической коалиции. 15 сентября, за два месяца до выборов, 21 руководитель высокотехнологических компаний, среди которых были президенты Apple Джон Скалли и HP Джон Янг, заявили о поддержке кандидатуры Клинтона, а, спустя несколько дней, организованный демократическими лидерами Робертом Рейхом и Эли Сигалом в Чикаго съезд президентов компаний, среди которых было немало венчурных, поддержал эту инициативу.
После этого разрыв Клинтона и Буша в опросах в венчурных регионах превысил 39%.
Республиканцы попытались обвинить перебежчиков в протекционизме и сопротивлению НАФТА. На эти обвинения венчурные капиталисты ответили, что подлинная причина состоит в том, что Буш и его администрация так и не продемонстрировали понимания необходимости партнерства частного и государственного секторов.
Нарушение Бушем своего знаменитого обещания Читайте по губам - никаких новых налогов (Read my lips - No new taxes) - тоже охладила отношения венчурного сообщества и республиканцев.
Не имела успеха и попытка республиканцев свалить вину за потерю Силиконовой Долины на экс-руководителя аппарата Буша Джона Сунуну и руководителя административно-бюджетного управления Белого Дома (ОМБ - Office of Management and Budget) Дика Дармана, которые якобы отвадили бизнесменов от Белого Дома и фондов кампании. Джерри Ясиновски, глава Национальной ассоциации производителей, заметил, что бизнесмены лишились не доступа, а выполнения уже согласованных политических инициатив: например, обещанная в ноябре 1991 г. стратегия долгосрочного роста была обнародована Бушем только 10 сентября 1992 г..
В общем, венчурных капиталистов отвратила от администрации Буша, а с нею и республиканцев, ее полная бездеятельность и отсутствие сколь-либо интересных идей.
Республиканская партия в дальнейшем не смогла извлечь уроков из поражения 1992 г. Спустя несколько лет влиятельнейший сенатор-республиканец Джесси Хелмс выступил с законодательной инициативой, по которой начинающий предприниматель терял право в течение 5 лет конкурировать с компанией, на которую работал. Венчурный капитализм, черпавший источник своей силы и прибылей в перманентной реорганизации компаний и притоке новых предпринимателей, и - в не меньшей мере - в жесткой конкуренции за создание наилучших продуктов, отреагировал на эту инициативу достаточно резким замечанием о том, что республиканцы утратили понимание подлинных нужд экономики.
Руководитель Cypress Semiconductor Тиджей Роджерс, который еще в 1992 г. был главным сторонником Доула и республиканцев в Долине, через прессу в достаточно едкой статье объяснил Хелмсу, что, по его мнению, падение производительности в последние 25 лет напрямую связано с правительственными попытками ограничения свободного рынка. Впоследствии Конгресс спустил эту инициативу на тормозах.
Другой причиной того, почему венчурные капиталисты переориентировались на Клинтона, был высокий приоритет технологической политики у демократов. Вице-президентом с Клинтоном баллотировался сенатор от Теннесси Алвин Гор, известный своим технологическим и экологическим активизмом (хотя на тот период связи Гора с венчурным сообществом были минимальными).
Клинтон поднял на щит его идею информационного хайвэя, которая заняла важное место в его предвыборной платформе. То, как эта концепция подавалась в предвыборных заявлениях, убедило венчурных капиталистов, что Клинтон и Гор владеют темой и понимают ее значение, а не просто озвучивают модную тему Интернета.
Другой привлекательной для венчурных капиталистов идеей была пропагандируемая Клинтоном реформа здравоохранения. Клинтон выступал за всеобщее страхование, введение управляемой конкуренции (т.н.
HMO), национальный совет по контролю за ценами по канадскому образцу и введение права пациента на выбор врача. Для венчурных капиталистов снижение цен и усиление внешнего контроля за врачебными услугами, которые со времени рейгановского дерегулирования непрерывно дорожали, означало смещение акцента с дорогостоящих анализов и операций на превентивную медицину, обуславливавшую повышенный спрос на медикаменты для консервативного лечения и оборудование для ранней диагностики.
И то, и другое в системе раздутых цен 1980-х гг. не имело большого спроса.
Пользовались успехом и нетехнологические инициативы. Из них можно выделить предложения по снижению налога на долгосрочные доходы с капитала (больное место, как мы помним, после реформы 1986 г.), постоянный налоговый кредит на НИОКР, новый налоговый кредит на новые предприятия, а акже программы по профессиональной переподготовке. И, наконец, Клинтон и Гор на фоне неактивного Буша привлекали своей молодостью (обоим соискателям было слегка за сорок), энергией и желанием добиться своего.
Это живо напоминало всем, связанным с венчурной индустрией, тот самый предпринимательский дух, который пользовался таким спросом.
Отношение венчурного сообщества к демократам было поначалу далеко от энтузиазма. Взгляды Клинтона на пределы ответственности производителя за свои продукты (т.н. product liability) считались слабыми. Предложения по сокращению налогов были не такими глубокими, как у Буша (предложения Буша давали среднюю ставку в 32%, Клинтона - 34%).
Гор настораживал венчурное сообщество тем, что мог потенциально начать проводить линию на более жесткий экологический контроль. То, что Арканзас в бытность Клинтона его губернатором не отличался чистотой окружающей среды, мало кого успокаивало.
Многолетняя репутация демократов как поборников большего государственного вмешательства в экономику также беспокоила венчурных капиталистов, предчувствовавших возможность дальнейшего роста расходов на соблюдение регулирования.
Однако, несмотря на все это, венчурное сообщество сочло, что несовершенства Клинтона значительно меньше его потенциальных достоинств. У Буша была совершено определенная репутация - бездельника и пустослова. У Клинтона был только потенциал, и его сочли достойным доверия. Можно сказать, что здесь венчурные капиталисты впервые применили ту же логику, что и в отношении к предпринимателям и проектам - тот, кто приносит свежую идею и энергичен, тот и заслуживает финансирования.
Здравый расчет в отношении демократов начал перевешивать ослабшие эмоциональные симпатии к республиканцам.
После победы Клинтона ожидания, возложенные на его администрацию, были высоки как никогда. Однако спустя год настроение было уже далеко не радужным, так как предвыборная риторика материализовалась в бесчисленные рабочие группы и экспертные советы, но не в реальные действия. Многие начали
сопоставлять идею информационного хайвэя с read my lips Буша. Телекоммуникационные компании высказывали претензии, что с приходом Клинтона регулирование превратилось в препятствие на пути создания обещанного суперхайвэя и других проектов. Особенным упрекам подвергался глава Федеральной комиссии связи (Federal Communications Commission) Рид Хундт.
Попытка реформы здравоохранения также ничем не завершилась. Из налогового пакета был введен только кредит на НИОКР, и то не постоянный, а временный. 1994 год был отмечен попыткой Федерального комитета бухгалтерских стандартов (Federal Accounting Standards Board) ввести новые правила учета опционов, которые подрывали весь механизм стимулирования в венчурном капитализме, причем администрация ограничилась в основном словесной поддержкой сторонников отмены правила. В 1995 г. на важный для фондового рынка законопроект о мошенничествах с ценными бумагами (Private Securities Litigation Reform Act) Клинтоном было наложено вето, которое Конгресс преодолел впоследствии.
Весь 1994 и большую часть 1995 г. поддержка венчурных капиталистов демократам размывалась.
Однако в 1995 г. обстоятельства неожиданно сложились так, что венчурные капиталисты вернулись в политику в качестве самостоятельной силы, а связи с демократической администрацией в Вашингтоне стали так же стремительно восстанавливаться. В этом политическом процессе 1994-1998 гг. выделились две ключевые фигуры - вице-президент США Ал Гор и партнер венчурного фонда Kleiner Perkins Джон Дорр.
2. Ал Гор, Джон Дорр и другие
а) Информационный суперхайвэй
Ал Гор, будучи сенатором от Теннесси, долгое время пользовался в Конгрессе репутацией знатока проблем технологической политики. В конце 1980-х - начале 1990-х гг. он сделал себе имя и репутацию на проблемах охраны окружающей среды, и, в частности, контроля за промышленными выбросами, утилизации мусора и парникового эффекта.
Он также засветился в дебатах о будущем телевидении высокого разрешения, которое американские политики конца 1980-х гг. рассматривали в первую очередь как эффективный инструмент борьбы с японским индустриальным преимуществом.
Гор стал наиболее известен, когда он сформулировал идею информационного хайвэя в документе под названием Национальная информационная инфраструктура: План действий. Гор определил Суперхайвэй, или национальную информационную инфраструктуру, так: бесшовная сеть сетей связи, компьютеров, баз данных и потребительской электроники, которая сделает доступным большие массивы информации каждому пользователю.
В ходе кампании 1992 г. хайвэй стал суперхайвеем.
По замыслу Гора, суперхайвэй был всеобъемлющей сетью волоконно-оптических кабелей связи высокой пропускной способности в сочетании с беспроволочными системами передачи информации, достигающей каждого дома и организации вне зависимости от размера и дохода пользователя. Его введение позволило бы значительно расширить возможности Интернета, так как, по мнению многих, уже не за горами было то время, когда Интернет и конкурирующие сети забьют существующие телефонные сети информацией до полной остановки. Система су-перхайвэя, по мнению Гора, обеспечила бы каждому американцу моментальный доступ к любой информации, дала бы Америке возможность создать новую систему потребительских услуг и образования, создать новые рабочие места и улучшить международную конкурентоспособность Америки.
Для венчурной же индустрии этот суперхайвэй, помимо заказов на волоконнооптические кабели, переключатели, сервера, параллельные компьютеры и пр., означал море новых возможностей по созданию принципиально новых продуктов, услуг и технологий.
Ставший в 1992 г. вице-президентом Гор, тем не менее, не смог ни наладить прочные связи с венчурным сообществом, где должны были создаваться компоненты его суперхайвэя, ни принять иных мер для претворения идеи в жизнь. Однако в 1996 г. венчурные капиталисты стали сами искать связей с Гором.
Начало этому было положено удачливым лоббистом из Сан-Диего, который, как это ни удивительно, выступал не за, а против интересов венчурных капиталистов.
b) Адвокат Лерок и Поправка 211
По сообщениям американской печати, за президентским вето на закон 1995 г. о мошенничествах на фондовом рынке стоял Уильям Лерок, адвокат из Сан-Диего, специализировавшийся по судебным преследованиям компаний от имени якобы обманутых (скачками курса акций компаний) акционеров. В таких ситуациях компании, как правило, откупаются от акционеров, не доводя дело до суда, чтобы не раздувать расходы на процесс и не рисковать проигрышем дела и создания опасного прецедента. Лерок, у которого была крупнейшая практика по таким делам, (причем самые шумные и денежные, что интересно, были против венчурных фирм Силиконовой Долины), рисковал потерять ее большую часть в случае принятия Закона. 21 февраля 1995 г. Лерок встретился с Клинтоном и Гором за кофе, после чего Клинтон наложил вето на законопроект.
Лерок, в свою очередь, внес в фонд Национального Демократического комитета 20 тыс. долл.
Вооруженный этой политической победой, Лерок предпринял следующее наступление - в этот раз на калифорнийское законодательство, пока Конгресс преодолевал президентское вето. Предложенная весной 1996 г. по инициативе организованной им группы Граждане за защищенную и обеспеченную пенсию к голосованию на референдуме штата Поправка 211 (Proposition 211) вносила аналогичные поправки в законодательство штата. Законодательство Калифорнии имеет исключительную особенность: конституция штата позволяет выносить на референдум поправки к законодательству штата, которые в случае принятия их референдумом автоматически становятся законом.
Подобная норма в настоящее время из всех стран Запада действует только в Швейцарии. Принятие этой поправки было важно не только для штата, но и для всей страны, так как под него подпадала любая компания в США, где был хотя бы один акционер из Калифорнии. Это событие встряхнуло венчурных капиталистов - а точнее, одного из них, Джона Дорра, основателя нескольких фирм, занимавшихся Интернет-технологиями и программным обеспечением. Дорр, который уже упоминался ранее, был ведущим партнером венчурной фирмы Kleiner Perking Caulfied Byers и одним из наиболее известных и уважаемых венчурных капиталистов страны.
Дорр был публичным лицом своей фирмы и идеологом концепции крайне агрессивного маркетинга портфельных компаний и такого ж агрессивного контроля над ними (сам Дорр называл свою схему кейрецу на манер японских конгломератов). Это давало Дор-ру достаточное общественное влияние и мощные инструменты административной мобилизации.
Проблему с исками Дорр знал не понаслышке - Platinum Software, одна из венчурных фирм, где Дорр был директором (хотя и не инвестором), два года назад пострадала от иска Лерока, заплатив ему отступного237.
Дорр, осознавший, что эта поправка означает неминуемую гибель всех его портфельных компаний, пришел к выводу, что спасти ситуацию может только политический активизм. Судя по описаниям, решил он эту проблему также на венчурный манер - быстро, энергично и решительно. В течение нескольких дней Дорр создал движение Нет поправке 211 со штаб-квартирой в офисе Kleiner Perkins в Пало-Альто, куда записал все свои портфельные компании, не исключая даже новорожденные, своего юриста, и свою собственную инвестиционную венчурную фирму. Уже при основании движение собрало больше 1 млн. долл.
В частности, новорожденная компания Active Software внесла на счет созданного Дорром комитета Налогоплательщики против произвольных исков 5000 долл. буквально через неделю после того, как получила от Дорра первоначальное финансирование.
|
||||||||||||
| Источник: периодическая печать США |
Движение собрало более 40 млн. долл., побив рекорд всех времен по объему средств, собранных по поводу единичного законопроекта. Более 600 тыс. долл. из этой суммы поступило местным политикам. Поднятый движением шум стал заметен и за пределами штата. Против поправки выступили оба кандидата в президенты, Клинтон и Доул, а также председатель SEC
Артур Льюитт. В результате такой контратаки поправка 211, разумеется, не могла не провалиться - что и произошло.
Венчурное сообщество, и, в частности, сам Дорр, сделало из этого происшествия два вывода: первый - что дальнейшее существование венчурного капитализма немыслимо без интенсивного взаимодействия с политическими лидерами, и второй - то, что они помимо своего желания превратились в очень весомую политическую силу, гораздо более влиятельную и эффективную, чем им представлялось первоначально.
c) Technology Network и Gore-techs
Дорр стал активно искать сближения с Гором. Подробности переговоров Гора и Дорра неизвестны, но в ходе кампании 1996 г. 75 венчурных капиталистов и предпринимателей во главе с тем же Дорром публично поддержали переизбрание Клинтона на следующий срок. Поддержка была далеко не единодушной; например, крупный венчурный фонд Robertson Stephens в лице своего партнера Сэнфорда Робертсона принял участие в выступлении 75-ти. Тим Дрэйпер, партнер другого крупнейшего фонда Draper Fisher Associates, заявил, что не понимает, о чем вообще эта изолированная группа думает, поддерживая Клинтона (семья Дрейперов много лет принадлежит к числу последовательных республиканцев). Общее количество средств, собранное в Силиконовой Долине на кампанию 1996 г., было, вероятно, сравнительно небольшим. Робертсон, по данным Федеральной Избирательной Комиссии, дал демократам с января по июль 1996 г. 200 тыс. долл., Чак Гешке из Adobe Systems - 40 тыс. долл., но из общего количества банки-ров-активистов деньгами в компании участвовали от силы 10%. Очевидно, в этой кампании Дорр не занимался специально организацией сбора средств.
