Доходность европейских венчурных фондов
Эти особенности, в свою очередь, определили, что Европа, решив повторить венчурный капитализм США, вложилав этот термин свое значение. Венчурные капиталисты Европы, уже к концу 1980-х гг. располагавшие тем же объемом средств, что и капиталисты США, размещали свои средства по иным принципам, несмотря на то, что предпринимателей и проектов было гораздо меньше. Большая часть денег отправлялась в поздние фазы и финансирование изменений во владении компаниями - захваты и LBO.
На рубеже десятилетий в эти фазы отправлялись 84% всех инвестиций, а технология составляла не более 20% всех вложений. В начале 1990-х гг. ситуация не изменилась: в 1995 г. начальную фазу финансировали всего 6% венчурных фирм.
В сущности, это был тот же вид деятельности, которым в Америке в 1980-е гг. занимались стервятники, с поправкой на европейские особенности и обычаи.
Британский The Economist объяснял это, в частности, тем, что большинство венчурных капиталистов Европы являются бывшими кредитными менеджерами банков, а около трети всех венчурных фондов капитализируются банками. Вместо стремления рисковать им свойственно избегать рисков и искать способы гарантированного дохода. Идея вкладываться в десять компаний, из которых девять могут погибнуть, а одна вернет вложенные деньги сторицей, им органически чужда. Так же устроена и франко-германская (континентальная) система права, которая расценивает банкротство как пожизненное позорное клеймо.
Еще одним препятствием на пути развития венчурного капитализма является гораздо менее развитое патентное право. Так как по своей природе легко копируемый или воспроизводимый патент, программа или ноу-хау часто является конечным продуктом технологического бизнеса, возможность эффективно защитить свои права закладывается в этот бизнес уже при его создании - а именно эту защиту права создателя/изобретателя на пользование сполна плодами своего детища и защиту его от несанкционированного воспроизведения законодательство стран Европы не обеспечивает.
Причем такого рода претензии выдвигали даже в Великобритании, обладающей наиболее развитой правовой системой.
Пожалуй, единственным исключением из общего псевдовен-чурного бизнеса Европы долгое время был район Кембриджа, где действуют около 1200 технологических компаний (для
| Объем венчурных инвестиций в странах большой десятки в 1980-х гг. | |||
| Год | США | Европа | Япония |
| і986 | 3,23 | 1,89 | 0,54 |
| і987 | 3,94 | 2,56 | 1,00 |
| і988 | 3,65 | 4,06 | 2,02 |
| і989 | 3,26 | 4,62 | 1,82 |
| 199 | 3Н5 | 4,80 | 2,00 |
| Источник: Venture Economics. Все данные в млрд. долларов. |
сравнения, в Силиконовой Долине насчитывается порядка 7000 венчурных компаний). Большинство из этих компаний значительно меньше калифорнийских и насчитывают в общей сложности 35 тыс. сотрудников. К этому добавляются ряд исследовательских отделов и миссий, в том числе Microsoft, Nokia, Oracle, Xerox и многих других международных технологических компаний с венчурным прошлым. Большая часть этих компаний, как и во многих других центрах, основаны преподавателями и выпускниками Кембриджа.
Сходный с кембриджским центр сейчас, по-видимому, формируется вокруг Эдинбурга и Глазго в Шотландии.
Кембридж, судя по всему, является единственным международным венчурным центром, который независим от американского венчурного капитала и венчурного капитализма. Он опирается почти целиком на местные ресурсы и кадры, и делит с другими венчурными центрами только рынки, причем достаточно успешно: в Кембридже были созданы первая частная британская телефонная компания Ionica и производитель сетевых компьютеров Acorn Computer Group.
Интернет-бум в Европе начался с запозданием по сравнению с США. Но зато как он протекал! Условно началом бума можно считать создание 10 марта 1997 года площадки Neuer Markt при Франкфуртской фондовой бирже.
Задуманная как подражание NASDAQ, она очень быстро стала символом бума и одним из его моторов. Впоследствии в других странах Европы появились и другие листинговые площадки - EASDAQ, Nouveau
Marche и некоторые другие, но Neuer Markt был, безусловно, вершиной венчурной пирамиды Европы. Правила листинга на Neuer Markt были еще более либеральными, чем на NASDAQ.
Традиционно европейские инвесторы предпочитали долговые инструменты акциям, но в 1990-е гг. предпочтения стали изменяться. Степень терпимости к риску также возросла в достаточной мере, чтобы Европа стала спокойнее относиться к созданию стартапов.
Из истории этого периода гораздо лучше известны скандалы: крах онлайнового магазина Boo.com, истратившего 120 млн. долларов за 8 месяцев, полутайная продажа основательницей сайта по продаже билетов Lastminute.com Мартой Лэйн Фокс своих акций накануне IPO, и еще ряд эксцессов. Примеров, когда на европейской почве были созданы стартапы с внятной и оригинальной технологией, в общественной памяти осталось меньше. Тем не менее, у Европы есть и свои истории успеха. Наиболее выдающейся в настоящее время можно, вероятно, счесть создание поисковой машины Fast.no (ныне известной как Alltheweb.com, часть группы Overture/Yahoo).
Эта разработка, появившаяся в Тронхеймском Институте Технологии, была впоследствии преобразована в отдельную компанию и сейчас, после всех приобретений, занимает стойкое второе место в ряду наиболее популярных поисковых машин (притом технологически существенно опережая Google, занимающий первое место).
Как и в США, крупные компании также подверглись искушению Интернетом. Примеров, когда традиционные полусемейные и полугосударственные конгломераты бросались очертя голову в новую экономику, немало, но наиболее выдающиеся рекорды поставили Bertelsmann и Vivendi. Первая группа, ранее занимавшаяся издательским и шоу-бизнесом, под руководством нового менеджера Томаса Миддлхофа, вложила огромные средства в приобретение Интернет-компаний, купив портал Lycos и печально известный файлообменный сервис Napster (принесший за 50 млн. только судебные иски). Кончилось все увольнением Миддлхофа и переходом контроля назад к основавшей группу семье Мон. Vivendi, французская водопроводная компания, была диверсифицирована своим руководителем Жаном-Мари Мессье до неузнаваемости - Мессье решил превратить компанию в универсальный медийный концерн и даже собирался перенести штаб-квартиру в Нью-Йорк.
Самыми выдающимися результатами его деятельности стали приобретение компании Universal и увеличение задолженности компании почти на 20 млрд. долларов. Хотя бизнес Vivendi, как и AOL Time Warner, которому Мессье пытался подражать, пришел в совершенное расстройство, правящая элита Французской Республики, от которой зависело положение Мессье, могла бы закрыть на огромные убытки глаза. Но Мессье допустил еще одну ошибку - он не учел, что его боссов раздражал американизированный образ жизни руководителя Vivendi, граничащий с изменой во Франции, озабоченной культурным и политическим соперничеством с Америкой.
Как бы то ни было, в июле 2002 г. Мессье был уволен, и его сменил представитель старой правящей гвардии Жан-Рене Фортю, который немедленно приступил к ликвидации результатов реформ Месье.
Один из самых важных результатов 1990-х гг. в венчурном развитии Европы - это формирование и укрепление новых венчурных регионов. Хотя точки технологического роста возникли почти в каждой стране, ведущим регионом следует признать по-прежнему Британию. Вслед за Британией идут скандинавские страны, во многом догоняющие ее.
Лидером в темпах роста региона была Финляндия, достаточно быстро развивались Норвегия, Швеция и, в меньшей степени, Дания.
Исландия и Финляндия в конце 1990-х гг. стали популярны и как генетические полигоны благодаря почти предельной этнической гомогенности населения и, как следствие, возможности изучать человеческую наследственность в полевых условиях.
Капитализация фондов ранней фазы
Доходность европейских венчурных фондов
Точками роста в скандинавских странах стали крупные национальные технологические корпорации - в Швеции Ercisson, в Финляндии Nokia. Особенно впечатляющим был рост Финляндии, где не только практически с нуля были созданы десятки компаний, но и разработан целый ряд новых технологий, прежде всего, телекоммуникационных. Возможных причин для этого роста и этой специализации было несколько. Дерегуляция телекоммуникаций на рубеже десятилетия и низкая исходная обеспеченность проводной связью способствовали высоким темпам обеспечения Финляндии сотовой связью, а впоследствии и интернетизации - что создало и кадровый потенциал специалистов по этим технологиям, и полигон для обкатки. Nokia, ставшая в 1990-х гг. признанным лидером технологий мобильной связи, была источником спиноффов и кросс-ферти-лизации с молодыми компаниями.
Наконец, венчурный бизнес имел мощную поддержку от общества и государства. В Финляндии действовала и продолжает действовать программа SITRA.
В ее рамках сосуществуют как прямое финансирование стартапов, так и вложения средств в региональные фонды поддержки технологических предприятий. SITRA финансирует компании не по грантовому принципу, а обычным венчурным способом -в обмен на долю акций, от 15% до 40% и на суммы от 200 000
до 2 млн. евро. Сейчас в портфеле SITRA насчитывается около 70 компаний и участие в шести региональных фондах, обслуживающих в основном местные университеты Финляндии. SITRA имеет статус независимого государственного фонда под эгидой парламента и управляется как фонд, а не как правительственное агентство.
Эта совокупность факторов и вывела Финляндию на одно из первых мест в Европе.
Другой крупный центр сформировался на юге Франции, в районе Ниццы. Свои венчурные зоны развивались и в других странах Европы: Германии, Италии, Испании, Нидерландах. Чаще всего эти зоны создавались при университетских и научных центрах или по соседству с крупными исследовательскими корпорациями. Нельзя не отметить, что Германия, некогда признанный лидер европейского инжиниринга, сильно отстает в темпах развития венчурного бизнеса, чему причиной скорее всего культурные и политические сложности. Причин и проблем много: начиная от общей дискриминации малых компаний в пользу семейного и крупного бизнеса, и кончая законодательством, по которому опционы de facto являются уголовно наказуемым делом.
Технологическое производство размещалось также в странах Восточной Европы - Восточной Германии, Венгрии, Словении, Польше. Польша, Чехия, Словения и Венгрия сформировали у себя также в период бума заметные Интернет-индустрии, опиравшиеся на развитые внутренние рынки.
Говорить о регионализации в Европе не так легко, поскольку примерно половина венчурных капиталистов практикуют кросс-граничное инвестирование по всему Евросоюзу, что облегчается и сравнительно небольшими размерами большей части стран. Однако специализация и неравномерность, связанные с индивидуальными особенностями стран, тем не менее, присутствуют. В ближайшее десятилетие Европе предстоит преодолеть не столько даже технологический кризис, затронувший ее не менее, а во многом и более серьезно, чем Америку, сколько кризис системный. Текущая рецессия высветила кризис европейского социализма и глубокие структурные препятствия развитию предпринимательства в тех странах старой Европы, которые являлись ее фундаментом - прежде всего, во Франции и Германии.
Страны, бывшие некогда периферией Европы, и ее новые восточноевропейские члены могут начать концентрировать у себя экономическую активность Евросоюза, благо большая часть препятствий к перемещению материальных благ, капитала и труда сейчас ликвидирована. Если страны ядра Европы станут ее экономическим аръегардом, это может изменить структуру и географию венчурной промышленности Европы еще больше - попутно введя Евросоюз в чреватый внутренним конфликтом стариков и молодых кризис, который уже, по-видимому, назревает.
# 2. Восточная Азия
Важным иностранным центром, связанным с венчурным капитализмом США, стала Восточная Азия - Гонконг, Тайвань, Южная Корея, Сингапур и Малайзия. Подъем высокотехнологического бизнеса в этих странах начался одновременно с общим промышленным подъемом.
Как и другие американские корпорации, венчурные индустрии стали экспортировать в начале 1980-х гг. в страны Восточной Азии производственносборочные операции, оставив на свою долю разработку, маркетинг и стратегическое планирование. Этому способствовал либеральный торговый режим и дешевизна местных валют, благодаря которой достаточно квалифицированный местный труд был вполне дешев.
В регион, где за десять лет до того состоялось японское чудо, хлынул поток иностранных инвестиций, стремившихся не упустить новый шанс, к которым прибавились огромные деньги китайской диаспоры мира хуацяо (деловую элиту почти во всех странах региона составляют этнические ханьские китайцы).
В течение нескольких лет Восточная Азия стала крупнейшим производителем и экспортером электроники и, в частности, электронных компонентов. Произошло это и благодаря усилиям местных отделений американских компаний и, в значительно большей мере, благодаря собственным местным субконтракторам, от мелких частных компаний на Тайване до супергигантских групп чеболь в Корее.
Корея стала страной 1 по производству чипов памяти, Тайвань вошел в тройку крупнейших производителей OEM-микросхем, в Сингапуре развилась сборка компьютеров, Малайзия создала производство жестких дисков. С середины 1980-х гг. правительства стран Восточной Азии, наблюдая венчурный бум в США, стали пытаться развить собственный венчурный капитализм. Например, Тайвань с 1984 г. признал особый статус венчурных компаний, впоследствии его примеру последовали и другие государства региона.
Специализированное агентство ООН UNDP организовало в регионе ряд проектов по созданию технологических парков, которые выполняли бы роль инкубаторов венчурных компаний, а также обеспечивали находящимся в них компаниям инфраструктуру и деловые льготы. Самый амбициозный план был задуман премьером Малайзии Махатиром Мухамадом, который собрался инвестировать 40 млрд. долл. в создание Мультимедийного суперкоридора.
Был запущен и ряд схем по финансированию создания местных венчурных фондов. Сингапур в лице SEDB, Singapore Economic Development Board, - говорил президент Global Venture Investors Association Кен Хагерти, - начиная с середины 1980-х гг. вкладывался в венчурные фонды Силиконовой долины. Эти фонды не вкладывали деньги в Сингапур, они инвестировали в Силиконовой долине.
Но, благодаря этим зарубежным инвестициям, сингапурские власти обзавелись прочными связями и полтора десятилетия спустя смогли привлечь американских венчурных капиталистов работать в Сингапуре. Еще один приведенный г-ном Хагерти пример касался Кореи. Не так давно Корейский Технологический Банк и Корейский Банк Развития сформировали технологический фонд фондов и вложили его средства - правда, менее солидные, чем сингапурские, в американские венчурные фонды.
Дальше события стали развиваться по сингапурской модели; правда, времени с момента начала корейской программы прошло еще немного.
Однако все эти усилия так и не изменили существующего положения дел: местная промышленность по-прежнему осталась сборочной, а технологии и новые образцы по-прежнему остаются сосредоточенными за пределами региона. Отсутствие в этих странах свободного рынка за пределами специальных анклавов для иностранных инвесторов, сколь-либо развитых правовых систем, пронизывающий их насквозь бюрократизм и недоверие к местной частной инициативе заглушили рост собственного инновационного бизнеса на корню. Вместо либерализации правил игры и развязывания рук предпринимателям руководство этих стран сконцентрировалось на создании материальных условий для работы венчурных компаний, которые сами по себе мало кого заинтересовали.
Исключением стал Тайвань, где экономика была исторически либеральнее (возможно, вследствие тесного многолетнего партнерства с США против Китая) - там местный венчурный капитализм развился, хотя и в ограниченном объеме.
Между тем, в 1990-е гг. рост восточноазиатских экономик замедлился по мере того, как их стабильно высокий экспорт повышал уровень благосостояния, а поток инвестиций начал сокращаться. В середине 1997 г. восточноазиатские экономики, потерявшие из-за неразумной кредитной политики и раздутой стоимости местных валют большую часть своих экономических преимуществ 1980-х гг., в течение нескольких месяцев обрушились одна за другой.
Тяжелее всего из перечисленных стран кризис ударил по Корее, где ряд чеболей обанкротились и распродали активы, а Малайзия приняла ряд антилиберали-зационных мер и закрутила гайки во внутренней политике. Это на несколько лет приостановило развертывание дорогостоящих инфраструктурных проектов, а когда регион начал выходить из посткризисного состояния, Интернет-кризис уже разгорался, и приоритет венчурного развития сократился.
Особым образом развивалась также Япония, где подавляющее большинство венчурных средств исходило от больших корпораций. Японские венчурные деньги, как правило, употреблялись компаниями либо на создание (чаще всего, в той же Калифорнии) дочерних компаний в интересующих сферах смежного или перспективного бизнеса, либо вкладывались в целевые американские венчурные фонды. В терминах венчурного капитализма, это были фактически спиноффы - организационные или технологические.
Хотя для Америки это была всего лишь боковая ветвь развития, Япония была все же ближе к традиционному венчурному бизнесу, чем европейские страны. Во время Интернет-бума на весь мир прогремел фонд Softbank Venture Partners, удачно вложившийся в Yahoo и ряд других
Интернет-компаний и одно время считавшийся самым крупным венчурным фондом. Однако после начала кризиса Softbank стремительно сдулся до своих истинных размеров и сейчас не представляет какой-либо заметной венчурной величины.
В настоящее время наиболее интересно складывается ситуация в Корее, где правительство продвигает проект по созданию доступного высокоскоростного Интернет-доступа для всех жителей. Учитывая, что 55% корейцев проживают в Большом Сеуле, это затея осуществима едва ли не проще, чем где бы то ни было в мире, исключая разве что Сингапур, представляющий из себя город-государство.
Корейское правительство уверено, что всеобщая броадбандизация даст сильный толчок развитию страны, в том числе и технологического бизнеса. Что ж, время покажет.
# 3. Китай
Любое упоминание Восточной Азии в настоящее время будет неполным без рассмотрения ситуации в Китае. В последние годы в этой стране бурно развивается самостоятельный технологический бизнес.
Китайская модель развития является экс-порт-ориентированной, во многом напоминая японскую 1960-х или корейскую и тайваньскую модели 1970-х гг., - дешевое и все более высококачественное материальное производство для развитых стран в сочетании с закрытым внутренним рынком и дешевыми кредитами полугосударственного происхождения. Большую часть иностранных инвестиций, питающих рост экономики Китая, долгое время обеспечивали по преимуществу также хуацяо (выходцы из Китая).
Большая часть китайской технологической промышленности сосредоточена в Южном Китае в свободных экономических зонах (из которых крпней-шими являются город-спутник Гонконга Шеньцзен и мегаполис Шанхай), а также в столице страны Пекине.
Особенностью Китая является изобилие недорогой рабочей силы за счет рекрутирования деревенского населения в города и почти полное отсутствие социальной сети. Средний компенсационный пакет в индустрии Китая в 2002 г. включал около 100 долларов зарплаты, трехразовое питание и бесплатное общежитие. В сочетании с визовым режимом в свободных зонах, не позволяющим жителям Китая свободно вьезжать в точки процветания, это дает китайским работодателям большую власть над сотрудниками.
За счет этого китайские товары могут беспрепятственно конкурировать по цене с любыми другими, поскольку на большинстве промышленных предприятий расходы на труд не превышают минимально необходимых расходов на поддержание жизни работников.
Китай является самой густонаселенной страной мира (свыше 1,3 миллиарда жителей, или около 20% населения планеты) и в качестве таковой воспринимается международными компаниями как один из величайших рынков сбыта. Фактический объем китайского внутреннего спроса не так велик, как кажется, но как минимум 130-150 миллионов китайцев, проживающих в крупнейших городах, и их работодатели обеспечивают существенный уровень промышленного и потребительского спроса, оправдывающий иностранный интерес в китайском рынке. Однако основой современной китайской экономики является не внутренний рынок, а экспорт товаров.
В настоящее время Китай является безусловным лидером материального производства, фактически мастерской мира. Начиная с 1982 г., китайская экономика стремительно растет, и технологический сектор Китая активно подпитывается доходами от экспорта.
Протекционизм в отношении западных товаров позволил китайским производителям создать собственное производство компьютерных и электронных товаров, в дополнение к контрактному производству. Крупнейшие компании в технологическом секторе Китая - это производители компьютеров (Lenovo, до 2004 г. - Legend Computers), сетевого и телекоммуникационного оборудования (Huawei), телекоммуникационные и Интернет-компании, работающие с аудиторией региона.
Все эти производители изначально работали на китайский рынок, производя более дешевые аналоги западного оборудования, и только на рубеже тысячелетий начали международную экспансию. Помимо этого, Китай активно стремится стимулировать создание новых компаний.
Телекоммуникационный и электронный сектора китайской экономики росли особенно бурно после Интернет-кризиса: когда компании во всем мире начали искать пути экономии средств, многие из них увидели выход в переносе производства из других развивающихся стран в Китай, как самое дешевое место на земле. Объем производства высокотехнологического сектора экономики Китая в 2003 г. составил 1,88 трлн. юаней (227 млрд. долларов), увеличившись на 34%, а экспорт достиг 110 млрд. долларов, на 63% больше, чем в 2002 г. Этот рывок стал привлекать венчурные инвестиции.
Начиная примерно с 2001-2002 гг. американские и европейские венчурные фонды начали активно создавать в Китае свои дочерние фонды и представительства, надеясь капитализировать экономический рост в доходы.
Однако сейчас перед Китаем стоит несколько существенных проблем. Первая - это создание собственных инноваций. Китайская технологическая инфраструктура (торговый режим, технопарки, инкубаторы, кадры) развита и хорошо финансируется, но, несмотря на то, что страна производит в год свыше 13 млн. инженеров (выпускников вузов по естественнонаучным и технологическим специальностям), в ней остро ощущается нехватка новых идей и разработок. Суть проблемы - в особенностях традиционного китайского подхода к образованию: достаточно хорошо аргументирована позиция, возводящая его к конфуцианству, являющемуся системообразующим элементом китайской культуры и в настоящее время.
Основной упор в образовании делается на запоминание и выучивание, а не на понимание и творчество, и совершенно невозможно оспорить авторитет старшего - учителя, начальника, и любого иного символического отца. По этой причине китайские инженеры демонстрируют высокие способности к точному воспроизведению данных образцов, но создавать свои им удается намного хуже (это проблема остается актуальной и для других стран Восточной Азии, которые преодолевают ее медленно).
В частности, известен совместный российско-китайский инкубаторный проект, преследующий своей целью именно обеспечить китайским инвесторам доступ к новым идеям, которые могут быть затем реализованы в Китае.
