d9e5a92d

Сознание человека бывает деформировано или недостаточно развито.


Наконец, еще одна форма реакции на насилие - активное ненасилие. Предпосылки такого выбора заложены в каждом из нас независимо от расовой, религиозной или культурной принадлежности.
Строго говоря, термин “ненасилие” - дословный перевод понятия “ахимса”, исползованного Ганди для характеристики своей позиции, - не раскрывает суть явления с должной полнотой. И, может быть, даже не говорит о нем главного, не отражает конструктивного духа этой жизненной позиции, подчеркивая лишь, что она несовместима с насилием. Но те, кто, взыскуя справедливости, отказываются от насилия, должны прибегнуть к какой-то другой силе как к средству борьбы.

Говоря об этой другой силе, Ганди пользуется понятием “сатьяграха” - сила истины, сила духа. Христиане могли бы добавить - и сила справедливости, сила любви. Поэтому, рассуждая об активном ненасилии, правильнее всего было бы пользоваться синтетическим термином “ахимса/сатьяграха”.
Адепты “ахимсы/сатьяграхи” не приемлют безразличного, пассивного отношения к несправедливости, как и попыток воздать за нее насилием. Сталкиваясь с ее конкретными примерами, они стремятся осмыслить их как можно глубже, чтобы помочь освобождению не только жертв, но и главных виновников несправедливости. Победить ее в точном смысле слова - значит добиться освобождения и угнетенных, и угнетателей.
Там, где в ходу ответное насилие, врага отождествляют с допущенной им несправедливостью. Способ ее устранения - личное возмездие, вплоть до умертвления врага. В случае же активного ненасилия человек или группа людей рассматриваются отдельно от совершенного ими зла.

Применяя стратегию несотрудничества, мы мешаем повторению несправедливости, и в то же время взываем к совести тех, кто прежде всего в ответе за несправедливость и зло.
Практика активного ненасилия связана с определенным взглядом на личность и общество. Человек рассматривается как величайшая ценность во всем сотворенном мире. Каждая человеческая личность достойна безусловного и абсолютного уважения. Все прочие ценности должны служить человеку и его жизни.

В свою очередь, человек, подтверждая свое высокое достоинство, обязан бережно, любовно относиться не только к себе подобным, но и к природе, к животным и представителям растительного царства.
Как существо сознательное, всякий человек наделен даром изменять свою жизнь и делать новый выбор. Сознание человека бывает деформировано или недостаточно развито. Но под воздействием событий и фактов, так или иначе выражающих истину, оно способно оживать и расти.

Поэтому недопустимо наклеивать ярлык на кого бы то ни было, подразумевая, что данный индивид не в силах изменить себя.
Ненасильственная борьба ведется прежде всего на уровне сознания-разума-совести. В основе всякой приверженности ненасилию - глубокая, неизменная вера в способность человека раскрывать свое сознание, свое существо правде.
Принципиальное требование активного ненасилия - готовность расплачиваться за убеждения. Всякое преображение требует жертв. Избирающим ответное насилие желательно, чтобы за конфликт платил противник.

В отличие от них сторонник активного ненасилия принимает на себя последствия своих шагов, жертвуя репутацией, карьерой, благополучием, а бывает, и жизнью.
Убежденность в том, что человек представляет собой наивысшую ценность, обязывает нас прибегать лишь к средствам, которые сами по себе выражают абсолютное уважение к человеку.
Нам надо знать, что это за средства, как их применять, как побеждать зло в самих его первоосновах, оказывая целительное, умиротворяющее воздействие на людей и общество. Но прежде чем обратиться к описанию этих средств, вспомним о духовно-этических основах ненасилия и его евангельских корнях.

* * *

В истории церкви идеалы ненасилия попирались не раз. Но все же именно они составляют основу христианской этики, а Библия позволяет проследить, как созревало мироотношение, достигшее своих вершин в учении Иисуса.
Уже в текстах Ветхого Завета насилие - не та неумолимая, таинственная стихия, которая, согласно языческим поверьям, вторгается в мир людей помимо их воли. В ветхозаветной традиции насилие предстает как зло, ответственность за которое лежит на самом человеке. Следовательно, это зло не является неизбежным.


О том, чтобы совладать с насилием, поняв его суть, о полной неприемлемости его в человеческих отношениях - особенно в отношениях древних иудеев с соседними племенами - речи пока нет. Священные книги прямо предписывают сурово обращаться с пленниками войны и повествуют о массовых расправах над ними. В повседневном быту утверждается закон талиона - закон воздаяния виновному за причиненный вред по принципу “око за око, зуб за зуб”.
Однако, санкционируя возмездие, иудаизм обозначает и его допустимые пределы. Тем самым осуждена слепая, безудержная месть (вроде истребления всех мужчин в роду в наказание за убийство, совершенное одним из них).
Вообще, в своей внутренней жизни народ древнего Израиля делает важные шаги к постижению правды-справедливости-любви как силы, без которой людям не узнать подлинного счастья. Наполняется смыслом понятие шалом (мир), означающее не просто жизнь без войн, но гармоничное единение человека с себе подобными, с природой и Богом. Поклонение одному лишь Единому Богу, Богу любви и справедливости, развенчание ложных богов, включая идолов богатства и военной мощи; запрет на человеческие жертвоприношения, признание жизни человека священным даром, выраженное в заповеди “Не убий!”; взгляд на Бога как на радетеля о бедняках и сиротах, о скитальцах и убогих, постоянные напоминания пророков о том, что Ему угодны попечение о слабых, защита прав и достоинства униженных; забота о поддержании равновесия в обществе путем празднования раз в пятьдесят лет юбилейного года - года благодарения Богу, года примирения соседей, перераспределения имуществ и земли в пользу менее удачливых соплеменников - все это слагаемые древнеиудейского представления о справедливом мире-шаломе.
В поисках справедливости народ Израиля следует за Богом, который, посылая людям знамения, говоря с ними устами пророков, указывает им путь к освобождению. Сопровождая их на этом пути, Он воспринимается как Бог близкий, благорасположенный к людям. Отношения глубокого доверия, складывающиеся между Богом и Его народом, помогают последнему бесстрашно выполнять свою миссию.
Итак, Ветхий Завет учит людей любить Бога и своих ближних. Новые измерения любви, без которых нельзя искоренить насилие и обрести мир, открываются человечеству в деяниях и проповеди Христа.
Принимая крестную муку во спасение всех людей, Христос подтверждает безусловную ценность каждой человеческой личности. Сотворенный по образу и подобию Господа, спасенный искупительной жертвой Христа, всякий человек достоин абсолютного уважения даже тогда, когда перестает уважать себя. Отнестись к нему с тем же уважением, с той же любовью, с которой Бог Евангелия относится ко всем нам, значит помочь ему заново обрести свое достоинство.
Любовь, проповедуемая Иисусом, всеохватна и безгранична, самоотверженна вплоть до готовности любящего отдать свою жизнь за другого человека, будь он плох или хорош. Это уже не только любовь к ближним, но и любовь к врагам. Собственно, тут и совершается переход от морали ветхозаветной к морали евангельской. “Вы слышали, что сказано: “люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего”. А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих и гонящих вас...

И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный” [Мф 5, 43-48].
Любить врага, отказываясь платить злом за зло, обращая к нападающему “другую щеку”, - все равно, что будить его спящую совесть, атакуя ее силою правды о непреложной ценности человека, напоминая, что насильник попирает прежде всего свое собственное достоинство. Христианская любовь, побеждающая вражду и помогающая противнику изменить самого себя, способна, как никакое другое средство, разрывать спираль насилия и утверждать мир между людьми.

* * *

В эпоху раннего христианства позиция церкви и поступки верующих указывают на стойкую приверженность ненасилию.
Не желая проливать чужую кровь на поле брани и поклоняться, вместе с другими солдатами Рима, обожествленному императору, первохристиане отказываются нести воинскую повинность. В конфликте с языческой властью они сознательно принимают муки как последствия своего выбора и воздерживаются от насильственного отпора палачам. Эти личные свидетельства об истинности христианской веры совершали переворот в умах и душах современников.
Раннехристианское неприятие насилия отражено в писаниях Тертуллиана, Лактанция, Киприана, Иоанна Златоуста и других.
С превращением христианства в официальную религию Рима положение меняется. Христиане, в той или иной мере облеченные властью, слишком часто оказываются не на высоте своих задач. Отчетливо обозначающийся разрыв между верой и жизнью связан, помимо всего прочего, с влиянием греческой философии (точнее, с заложенными в ней тенденциями к отделению духовного от земного).



Содержание раздела