Создавалась система псевдонаук

План завязывал в один кулак все производство, всех работников, всех потребителей, определял перспективы развития страны. Не сам человек или его семья стали определять, что им производить, потреблять, покупать, а план, спущенный "сверху". Такое идеалистическое представление о государстве и партии, которые якобы заранее и намного лучше любого жителя страны знают, что ему нужно, сочеталось с другим, не менее утопическим представлением о самом человеке, который якобы должен прежде всего преследовать не свои личные интересы, а служить интересам государства и общества, быть чуждым частной собственности и ожидать всеобщего счастья и благополучия в отдаленном коммунистическом будущем. На фоне социальных трудностей в стране и строгостей на производстве
утопический коммунистический рай представлялся в предельно розовом свете.
Все сказанное дополнялось сплошной идеологизацией науки, образования, производственной и всякой иной деятельности. В соответствии с наукой всех наук — марксизмом-ленинизмом — в основе "реального социализма" лежит только одна форма собственности, а именно общественная, или государственная. Что, кому и как производить, решает "научно обоснованный план", составленный самыми грамотными в мире экономистами и плановиками.

По какой цене продавать — решают государственные органы ценообразования. Коммерческие банки не нужны, так как все госпредприятия финансируются из госбюджета. В экономике страны преимущественное развитие по плану получает не продукция, нужная людям, а средства производства, особенно тяжелая промышленность.
Достигается якобы гармония в структуре производства, его технического аппарата и занятости, а целью провозглашалось удовлетворение всех потребностей населения. " Преимущества" плановой системы упрямо вдалбливались в сознание людей, которым не позволялось подвергать их сомнению.
Многие науки были объявлены "партийными", призванными защищать интересы рабочего класса (читай: номенклатуры) и мировой революции. Создавалась система псевдонаук, обслуживающих правителей страны. Сталин поощрял многие псевдонауки и многих псевдоученых.

Самые яркие примеры — Лысенко в биологии, Минц и Федосеев в философии и т. д. Увы, некоторые советские ученые участвовали в погромах и репрессиях своих коллег, что перешло по наследству и в наши дни, когда практикуются обструкции несогласных с устаревшими взглядами.
Образовавшийся дефицит большинства товаров, скрытая инфляция и поразительная неэффективность производства в советские времена ни в коем случае не могли подвергаться обсуждению и тем более критике. Партийная идеология стала большевистской религией, которой обязаны были служить все граждане страны. А чтобы не допустить никаких отклонений, была сформирована жесточайшая цензура и организовывались гонения на "уклонистов" и "отщепенцев", которые быстро исчезали не только с работы, но и из жизни.

Теперь можно подойти к определению сути созданной в СССР экономической модели. Это модель нерыночной, командно-административной экономики, экономики тоталитарного государства со сверхцентрализованным управлением сверху вниз, заменившим собой традиционные горизонтальные рыночные связи. Советскую экономическую модель характеризуют:

однопартийная система с контролированием партийными органами всех сторон экономической и социальной жизни страны;

государственная собственность на средства производства;
централизованное управление и планирование экономики;

наличие правящей номенклатуры — управленцев особого советского типа, преданных идее и вышестоящему начальству, готовых на любую "туфту" во имя достижения заданных показателей и удачного рапортования;
строгая приверженность государственной идеологии и широкая пропаганда "преимуществ и успехов" " реального социализма";
изоляция от всего мира, внешняя торговля на базе государственной монополии.

1 За два месяца до прихода к власти Ленин закончил свою известную работу "Государство и революция", где доказывал необходимость слома госаппарата, но, придя к власти, сделал все, чтобы этот аппарат укрепить. Пустыми оказались и такие большевистские лозунги, как "Земля — крестьянам!", "Фабрики — рабочим!", "Вся власть — Советам!".

Власть — это главное дело и главная забота системы "реального социализма", которую создал Сталин1. Она проводилась в жизнь с помощью четкой и ясной, как в армии, иерархии управленческого аппарата. Так, лозунг об освобождении трудящихся от эксплуатации капиталом на деле обернулся неизмеримо более жесткой эксплуатацией их государством и партией.

Ведь именно в условиях "реального социализма" человек зависел от государства и партии буквально во всем: в работе, образовании, мышлении, в собственном образе жизни и частной жизни. Государство — единственный работодатель и инвестор, от него никуда не уйти. Даже обычные человеческие ценности — порядочность и честность — стали рассматриваться через призму классового подхода и большевистских идеалов: порядочно то, что выгодно делу социализма,

делу партии и революции во всем мире. Под прикрытием этих " ценностей" можно было красть, убивать, издеваться над людьми, изгонять их из собственных квартир или домов и т. д.
Все три иерархии вертикального централизованного управления (партийная, хозяйственная и НКВД) были тесно взаимосвязаны. При этом НКВД по заданию партии на деле стал цепным псом руководителей и номенклатуры, следил за тем, что думает и говорит народ, преследовал многих людей не только за их убеждения, но просто за неосторожно оброненное слово. Как уже говорилось, шел процесс кагэбизации всей страны.

Это низшая форма социальной организации общества, для которой самое страшное — это нормальная человеческая жизнь в условиях гласности, реального осуществления прав человека. По существу, это враждебная человеку общественная форма, одна из самых несправедливых в истории человечества.
Следствием реализации социалистической экономической
модели стали снижение трудовой мотивации, хищническое отношение к "ничьей" собственности, развитие теневой экономики, отсутствие органического научно-технического прогресса, растущая зависимость от западных технических новшеств, излишки ресурсов труда, капитала и материалов, рост дефицита и т. д.
Однако самое страшное — пагубное влияние системы на людей: она их делала несамостоятельными, отучала думать и анализировать, приучала к послушанию и ожиданию команды, к безответственности и безынициативности. В таких условиях и начальники сплошь и рядом теряли профессионализм, занимались "общим руководством" и всяческим угождением вышестоящим инстанциям, умело приспосабливались к выживанию. Номенклатурные привилегии "верхов" стимулировали массовый карьеризм, приспособленчество, стремление как
1 Я.А. Певзнер в книге "Вторая жизнь" дает образчик наставления старшего партийного работника младшему: "...Не засыпайся... Бери всех за горло... Требуй в соответствии с установленными канонами... И главное — научись лгать... прятать в воду концы... втирать очки... мгновенно понимать начальство и слушать его, и матюгать подчиненных, и панибратствовать с равными по чину..." (ПевзнерЯ.

Вторая жизнь. М., 1995. С. 362—363).
можно выше подняться по социальной лестнице, не считаясь со средствами1. В свою очередь, и номенклатура со временем

все больше отходила от своих утопических целеполаганий ("догнать Америку", построить коммунизм к 1980 г. и т. д.) и сосредоточивалась исключительно на собственных интересах. Сталин и созданная им экономическая модель устраивали новую советскую номенклатуру-
Апогеем в демонстрации "преимуществ" сталинской модели экономики стал период брежневского правления, или застоя (1964—1982 гг.), когда заложенные в этой модели принципы и административные механизмы стали давать те реальные результаты, которые рано или поздно они и должны были дать. Это отторжение всех попыток реальных рыночных реформ и перехода к интенсификации производства. Это превращение власти как в Центре, так и на местах в узкие группы "единомышленников", защищающих нетленные "социалистические ценности".

Это непрестанное снижение эффективности производства, темпов его роста, нарастание социального недовольства и зависимости от помощи Запада.
А. Черняев, бывший помощник Л. Брежнева, вспоминает 80-е годы: Экономика страны производила совершенно безнадежное впечатление. С продовольствием становилось все хуже и хуже. Особенно ощутимо это было после "олимпийского изобилия".

Очереди удлинились. Но не было ни сыра, ни муки, ни капусты, ни моркови, ни свеклы, ни картошки. И это в сентябре! Колбасу, как только она появлялась на прилавках, растаскивали иногородние...

Что наш "реальный социализм" погряз в тяжелейшем морально-экономическом кризисе, свидетельствовало такое, казалось, немыслимое с 20-х годов явление, как забастовки1.
Скука, унылость и серость были характерными чертами внутриполитической ситуации в обществе. Делать вид, что работаешь, а также делать вид, что платишь за труд, было обычной практикой на производстве. Разбазаривание ресурсов и нарастающая неэффективность стали нормой повседневной жизни.
1 Черняев А.

Содержание раздела