Мельянцев В. А. - Глобальный рост в эпоху турбулентных перемен

Современные тенденции, важнейшие факторы и перспективы экономического роста развитых, а также развивающихся стран ныне, как представляется, невозможно оценить адекватно без учета и анализа двух чрезвычайно интенсивных, резко проникающих в ткань многих обществ, во многом взаимосвязанных, но крайне противоречивых по своим последствиям процессов, а именно -- информационной революции (ИР) и глобализации мирохозяйственных связей (ГМС).
Судя по опубликованным индикаторам и фактам непосредственно наблюдаемым из реальной жизни, характерной чертой последних десятилетий стало стремительное, беспрецедентное по темпам развитие -- прежде всего в странах-лидерах мирового хозяйства -- современных информационных технологий (ИТ), включающих средства обработки информации и новые способы коммуникаций.
Возникает, однако, ряд вопросов: а)каковы все-таки реальные масштабы и основные факторы отмеченного процесса?; б)привел ли уже достигнутый прогресс в ИТ, как считают некоторые исследователи (например, проф. Дж.

Бредфорд Делонг, Д.Т.Куа), к формированию в развитых странах существенного по масштабам сегмента так называемой инновационно-информационной ("knowledge-based"), или новой экономики?; в)произошел ли в результате перелом прежней тенденции к резкому снижению темпов их экономического роста и совокупной эффективности, обозначившейся, по данным мировой статистики, в 1970-1990-е гг.? 1.1.Динамика и факторы ИР.
Рассмотрим в сжатой форме важнейшие составляющие и детерминанты ИР. В данном контексте целесообразно прежде всего обратить внимание на значительные сдвиги, произошедшие в последнее время в передовых странах мира в пропорциях капиталонакопления. В структуре общего фонда развития, состоящего из инвестиций в обычный физический капитал, а также из вложений в т.н. невещный капитал (представленных расходами на образование, подготовку и переподготовку кадров, здравоохранение и НИОКР), стала быстро нарастать доля компонентов, связанных с увеличением роли человеческого фактора.

В этой связи полезно привести следующие ретроспективные данные (см. табл.1).
Таблица 1 Изменение структуры совокупного капитала в странах Запада и Японии, %

Показатель/год	1800	1860	1913	1950	1973	1997/98
Физический капитал	78-80	77-79	67-69	52-53	43-44	31-33
Человеческий капитал	20-22	21-23	31-33	47-48	56-57	67-69

Примечания. 1.Исчислено методом непрерывной инвентаризации различных категорий капитальных расходов без учета жилья, военного имущества, финансовых активов. Исходные данные Р.Голдсмита о материально-финансовом богатстве дополнены нашими оценками о человеческом капитале по методу Дж.Кендрика.

2.Человеческий капитал оценка капитализированных расходов на образование, профподготовку, охрану здоровья, а также текущих затрат на НИОКР.3.Данные за 1800-1913 гг. - средневзвешенные индикаторы по Великобритании, Франции, Германии, Италии и США; за 1950-1997/98 гг. по шести странам, включая Японию.
Исчислено по: R.W.Goldsmith. Comparative National Balance Sheets. A Study of Twenty Countries, 1688-1978.

Chicago, 1985; World Bank. World Tables, 1976; 1983; 1994; World Bank. World Development Report, 1991-1999/2000; UNDP.

Human Development Report, 1990-1999. По нашим расчетам, в 1800-1860 гг. в совокупном фонде развития ведущих стран Запада доля производственного капитала достигала почти 4/5 (78-80 %), а соответствующий показатель доли капитализированных расходов на образование, здравоохранение и НИОКР составлял примерно 1/5. Подчеркнем, что даже к 1913 г., то есть спустя примерно 100-150 лет после начала промышленной революции и обусловленного ею процесса современного экономического роста, соответствующие показатели, хотя и изменились, но порядок величин оставался примерно таким же (67-69%:31-33%).
Однако отмеченные пропорции претерпели по сути дела кардинальное изменение во второй половине двадцатого века и особенно в последние два десятилетия. В целом по странам Запада и Японии доля накопленных инвестиций в человеческий фактор (затраты на образование, здравоохранение и НИОКР) в совокупном фонде их капитализированных расходов на развитие возросла, по минимальным оценкам, с 47-48 % в 1950 г. до 56-57 в 1973 г. и 67-69 % в 1997-98 гг.
Иными словами, если в начале века в наиболее развитых странах основные фонды (или материально-вещественный капитал) по стоимости более чем вдвое превышали размеры накопленных инвестиций в человеческий фактор, то ныне соотношение отмеченных компонентов совокупного капитала качественно стало совсем другим. При том, что физический капитал за последние двадцать-тридцать лет существенно увеличился в размерах и технологически значительно обновился, прежде всего под влиянием ИР, по стоимости он уже в среднем вдвое меньше общего объема невещного человеческого капитала.

Заметим, однако, что на рубеже XX и XXI вв. в Японии и ведущих странах Западной Европы размеры невещного человеческого капитала превышали объем основного капитала примерно наполовину, а в США первый компонент был больше второго уже в 2,4-2,6 раза.
. За вторую половину XX в. во всех развитых странах значительно увеличилось среднее число (редуцированных по качеству) лет обучения взрослого населения, в том числе в Италии с 5,5 в 1950 г. до 13,3-13,5 лет в 1998/99 г., в Японии с 9,0-9,2 до 15,9-16,1 лет, во Франции с 9,4-9,8 до 17,0-17,2 лет и в США - с 11,3 до 19,6-20,0 лет. Однако при этом абсолютное превосходство США в годах обучения по сравнению с группой ведущих западноевропейских стран и Японией возросло более, чем вдвое (примерно с 2,1 до 4,3 лет).
Речь идет в целом о существенном прогрессе передовых стран в развитии интеллектуальных производительных сил, формировании внушительного по абсолютным и относительным размерам невещного богатства и сравнительно быстро растущей инновационно-информационной сфере, в которой в последнее время позиции США значительно упрочились.
Как известно, норма валовых (обычных) капиталовложений в США (по некоторым подсчетам, 18 % ВВП) ниже, чем в Японии, многих западноевропейских и развивающихся странах. Однако, наряду с существенным увеличением инвестиций в человеческий капитал в мировой супердержаве обозначались также значительные изменения в пропорциях наращивания активных элементов основного капитала.
В США расходы на информационные технологии (ИТ) в 1970-1980-е гг. возрастали в среднем ежегодно на 20-25 %, а в 1990-е гг. - примерно на 30-35 %. В результате доля капиталовложений в ИТ в общем объеме частных инвестиций в машины и оборудование выросла с 6-8 % в 1970 г. до 9-12 % - в 1980 г., 34-38 % в 1998-1999 гг., или с 1,8 % ВВП в 1983 г. до 3,5 в 1995 г. и 4,5 % ВВП в 1999 г. В странах ЕС и Японии удельный вес соответствующих затрат в ВВП увеличился в 1995-1999 гг. более чем в полтора раза, но все же не превысил к концу отмеченного периода 2,8-3,0 %. На США приходится 1/3 общемировых инвестиций в НИОКР, а также свыше 2/5 капиталовложений, произведенных всеми странами мира в сфере информационных технологий (Таков же, кстати, показатель по Японии и западноевропейским странам, вместе взятым).
В результате быстро набирающей темпы ИР одновременно происходят два процесса резкое снижение цен на товары и услуги, связанные с современными технологиями, и стремительное, не имеющее практически прецедентов, распространение ИТ в производственных системах и в сфере домашнего потребления.
По расчетам американского исследователя Дж.Б. Делонга, в течение жизни одного поколения (в 1970-1990-е гг.) цена компьютеров (и полупроводников) понизилась более чем в 10 000 раз, или в среднем ежегодно на 30-40 %. Такой темп падения цен на данный вид ИТ (и средств коммуникаций) значительно превосходит имеющиеся исторические аналоги.
Так, в частности, цены на (обычную) телефонную связь уменьшались в XX в. (в 1930-1970 гг. на 5-6 % и в 1970-1999 гг. на 11-13 %) в 3-7 раз медленнее, а на электричество (в 1890-1930 гг на 1-2 % в год) соответственно в 20-25 раз медленнее, чем на компьютеры.
Согласно недавно выполненным подсчетам, за первые полстолетия, прошедшие после изобретения И.Гутенберга, стоимость производства книги упала в сотни раз предположительно средним темпом в 10-15 % в год. В первые два десятилетия XX в. происходила революция в снижении цен на автомобили.

По расчетам американских экономистов Т.Бреснехана и Д.Раффа, соответствующий индекс цен на этот вид связи/коммуникаций уменьшался в среднем на 14-18 % в год (при одновременном росте качества на автомобили на 5-10 % в год). Но, как видно, даже эти исторические рекорды снижения цен на важнейшие средства связи/коммуникаций/ИТ вдвое-втрое уступают показателям динамики обвального падения цен на современные ИТ и прежде всего на компьютеры.
Невиданные темпы роста капиталовложений в ИТ и снижения цен на них прежде всего в центрах мирового капитализма - симптоматично, что это происходило почти одним и тем же темпом (в США - удвоение соответствующих индикаторов по комппьютерам за три года) обусловило в целом чрезвычайно быструю, хотя, подчеркнем, разумеется, далеко не одинаковую в разных странах, скорость распространения ЭВМ и сопутствующих технологий.
С конца 1950-х по 1999 г. число действующих компьютеров в мире выросло с 2 тыс. до 200 млн. При этом в последнюю четверть двадцатого века обрабатывающая мощность действующих компьютеров в мире увеличивалась экспоненциально - в среднем ежегодно на 58-60 %. Общее число действующих телефонов в мире выросло с 7 млн. в 1910 г. до 51 млн. в 1950 г., 520 млн. в 1990 г и 1 млрд. обычных, а также примерно 500 млн. мобильных телефонов в 1999 г. В последние два десятилетия общее число телефонов в мире увеличивалось на 9-10 % в год.

Но еще быстрее возросла скорость трансмиссии информации. Например, в США только по обычным телефонным линиям она за 1980-1990-е гг. увеличилась примерно в 22 раза (16-18 % в год).
Огромными темпами увеличивается в мире число пользователей Интернет с 3 млн. в 1993 г. до 100 млн. в 1997 г., примерно 200 млн. в конце 1999 г. По одной (возможно, более полной) оценке, этот показатель составил уже около 300 млн. человек в апреле 2000 г. Чтобы число регулярных пользователей радиоприемников достигло 50 млн. человек, потребовалось примерно 40 лет (со времени изобретения радио). Аналогичный показатель для телевидения составил 13 лет, а для Всемирной Паутины около 4 лет.

Поток информационного обмена в Интернет практически удваивается каждые 100 дней, что составляет свыше 700 % в год.
В целом, согласно имеющимся расчетам и оценкам, в последние 5-10 лет общий объем существующей информации в мире удваивался каждые полтора года, что стали называть законом Мура (по имени человека впервые обнаружившего эту тенденцию).
Дифференциация стран мира по темпам освоения ИТ весьма значительна, даже среди развитых государств. В США, несомненном лидере информационной революции, число персональных компьютеров, приходящихся на тысячу человек выросло с 190-210 в 1990 г. до 360-370 в 1996 г. и примерно 500 в 2000 г., а доля американских семей, использующих Интернет, увеличилась с 6 и 14 % соответственно в 1995 и 1996 гг. до 50 % в начале 2000 г.
США в конце 1990-х гг. располагали примерно 40 % компьетерной мощи всего мира. По числу компьютеров на одного занятого и по доле семей, использующих Интернет, они в среднем в два-три раза превосходили Японию и страны Западной Европы.

Если Германия и Великобритания производили в 1998-1999 гг. примерно по 10 % мирового выпуска программных продуктов, то США около 2/3. По существующим оценкам, 4/5 всех интернетовских страничек в мире американские.
Приведенные данные фиксируют достаточно высокий уровень разрыва в показателях освоения ИТ среди развитых стран. По этим же показателям разрыв между передовыми государствами и развивающимися странами по сути дела громадный, намного превышающий существующие расхождения по критерию подушевого ВВП: по мобильным телефонам (1997 г., в расчете на 1000 человек) в среднем в 17 раз (в том числе в 180-190 раз по отношению к уровню Южной Азии и 45-50 раз к уровню Тропической Африки); по персональным компьютерам (1997 г.) в 22 раза (соответственно в 120-130 и 35-40 раз); по доле людей, использующих Интернет (1999 г.) в 150 раз (и соответственно свыше 3000 и 200 раз).
Таким образом, информационные технологии, призванные объединять человечество, на нынешнем этапе глобализации во многом способствуют его дезинтеграции, так как богатые и бедные страны обладают различными ресурсными и финансовыми возможностями. Помимо обычного деления мирового хозяйства на развитые и развивающиеся (менее развитые) страны возник, как многими исследователями считается, еще более жесткий раскол -- на страны, во многом уже базирующиеся на информационно-инновационной экономике, и страны, бедные информационными ресурсами.
1.2.Влияние ИР на темпы и качество экономического роста
Казалось бы, быстрое распространение ИТ в передовых государствах (прежде всего в США), уже в 1980-е гг. должно было привести к определенному повышению темпов экономического роста и производительности. Однако, показатели системы национальных счетов этого не обнаружили. Возник парадокс.

В 1987 г. лауреат Нобелевской премии по экономике Р.Солоу сформулировал его суть следующим образом: Везде видны признаки наступления компьютерной эпохи, кроме статистики производительности. Изменилось ли что- либо с тех пор?
Ряд западных экономистов утверждает, что в США в 1990-е гг., в отличие от стагнирующей Японии и вялоразвивающихся западноевропейских стран, сформировался феномен так называемой новой экономики, означающей переход - после нескольких десятилетий низких темпов роста ВВП - к существенному повышению экономической динамики, производительности труда, при низких индикаторах инфляции и безработицы. Эти метаморфозы связываются со структурными преобразованиями 1980-1990-х гг., бурным развертыванием в этой стране ИР и увеличением доходов американских ТНК в условиях быстро глобализирующейся экономики.
Попытаемся оценить насколько реалистичен тезис о наступлении в США эры новой, динамичной, высокопродуктивной экономики. Ряд показателей как будто бы свидетельствуют об этом.
Судя по данным проф. Р.Гордона, удвоение среднегодовых темпов прироста производительности труда в несельскохозяйственном секторе экономики США (с 1,1 % в 1972-1995 гг. до 2,2 % в 1995-1999 гг.) было примерно на треть связано с ускорением динамики этого показателя в отраслях, производящих компьютеры (соответственно с 17-18 % до 41-42 % в год). По расчетам другого американского исследователя, Б.Мултона, прямой вклад компьютерного сектора в производство ВВП США возрос с 5-7 % в 1990-1994 гг. до 19-21 % в 1995-1999 гг.

А в целом отрасли, производящие ИТ, и имевшие примерно в 20-22 раза более высокие темпы прироста производительности труда, чем вся остальная промышленность, обеспечивали во второй половине 1990-х гг. примерно 34-36 % прироста учтенного ВВП США.
О масштабах новой экономики можно ориентировочно судить по следующим данным (хотя, на наш взгляд, они нуждаются в уточнении). По достаточно либеральной (расширительной) оценке экспертов ОЭСР, в развитых странах в 1985-1996 гг. доля информационно-инновационного сектора ("knowledge-based economy"), в ВВП могла увеличиться с 45 до 51 %, в том числе во Франции и Швеции до 50-51 %, в Великобритании до 51-52, в Японии до 53 и США до 55-56 % ( в Италии этот показатель не превысил 41-42 %, зато в Германии он составил (?) 58-59 %).
О том, что в развитых странах сравнительно быстро увеличивается невещный, в том числе информационный, сектор экономики, можно судить также по тому факту, что ВВП США, измеренный, по одной оценке, по весу - в тоннах, в конце XX в. практически не изменился по сравнению с началом столетия. Однако, по предварительным данным, за этот период общий (учтенный) объем конечных товаров и услуг возрос примерно в 20 раз (3,0-3,2 % в год).
Существует - и это следует подчеркнуть - много сложностей, связанных с адекватной оценкой конечного результата экономического роста. Ныне действующая система национальных счетов, приспособленная к оценке результативности индустриальных (или индустриализирующихся) обществ, ориентированных на массовый выпуск стандартизированных товаров, имеет много недостатков.

Главный из них применение затратных методов определения многих индикаторов выпуска, особенно в третичной сфере экономики.
Динамика постиндустриального роста развитых стран мира, как представляется, занижена и завышена и в этом парадокс - одновременно.
Во многих развитых (как, впрочем, и некоторых развивающихся) странах, ввиду недоучета улучшения качества выпускаемой продукции, повышения производительности в информационно-инновационном секторе, и шире - в сфере услуг, темпы их экономического роста в последние десять-пятнадцать лет недооцениваются, по данным ряда экспертов, возможно, на 0,5-1,0 процентных пункта в год. Принятие этой поправки, которая, правда, оспаривается их оппонентами (Б.Мултон, К.Мозес), в известной мере корректирует тенденцию к снижению темпов экономического роста в странах Запада и Японии, обнаружившуюся в последние два-три десятилетия.
Исходя из изложенного, можно в порядке первого приближения - предположить, что реальные темпы экономического роста в развитых странах в 1980-1990-е гг. были примерно на треть выше (т.е. средненевзвешенный показатель в целом по ведущим странам Запада и Японии составлял не 2,0-2,6 % в год, как это следует из материалов их национального счетоводства, а примерно 2,8-3,3 %).
Ряд исследователей (Р.Дэйл, Д.Б.Делонг, У.Нордхаус) полагает, что отмеченные поправки все же минимальны. Ибо, по их мнению, происходит значительный недоучет производства, многократного копирования и почти безграничного-моментального распространения идей, знаний, информации, а также иных невещных ценностей, не всегда приобретающих товарную форму или тиражируемых практически за бесценок (с минимальными трансакционными издержками). Под влиянием ИР расширяются границы сферы экономической активности. По ориентировочным расчетам Ч.Джонса, в XX в. среднегодовое производство новых идей в мире выросло по сравнению с XIX в. примерно в 30 раз.

Это почти на порядок больше, чем ускорение (произошедшее в последнем столетии) общепринятых показателей темпов экономического роста.
Отмеченные факты и тенденции, а также их корректировки, безусловно, заслуживают пристального внимания и учета. Однако, есть и другие подходы. Не менее резонным представляется мнение тех экономистов, которые считают, что, хотя недооценка роста ВВП и производительности существует, эту недооценку не надо преувеличивать.

В чем суть их доводов?
Во-первых, большинство "e-economists" (экономистов, увлеченных ИР) фиксируют внимание на наращивании общего, валового объема производства информационных продуктов, знаний, видов ИТ, соответствующих услуг и т.п. Однако, именно в современном третичном секторе экономики, в т.ч. в сфере финансовых, производственных, рекламных, консультационных и юридических услуг, оптовой торговле, страховании, а также в секторе связи и коммуникаций, активно использующих компьютеры и Интернет, весьма велика и, как считают некоторые специалисты (Дж.Триплет, П.Дэвид, Х.Бодшон), растет доля промежуточного потребления.

В практике современного экономического счетоводства результат оценивается по конечному продукту ( ВВП, ВНП и национальный доход). А он исчисляется, как известно, путем удаления из валового продукта промежуточного потребления.

Поэтому разумные корректировки официальных данных, вне всякого сомнения, должны включать эту весьма весомую поправку. В настоящее время ряд экспертов ведет интенсивную работу в этом направлении.
Во-вторых, и это чрезвычайно важно отметить, быстрый рост информации, ее обновление, качественное совершенствование сопровождается также, как известно, стремительным увеличением вала избыточной, дублирующейся, неточной информации (феномен информационных шумов). Это тормозит принятие рациональных решений в экономике, повышает трансакционные издержки, сдерживает рост производительности и эффективности.

Разумеется, поэтому аппроксимировать рост недоучтенных невещных полезностей, в частности, по динамике общего увеличения информационных продуктов по сути дела контрпродуктивно.
В-третьих, в сфере ИТ, и в других отраслях экономики под влиянием ИР происходит быстрое, ускоренное обесценение физического, человеческого капитала, программных продуктов, технологий и знаний. По расчетам экспертов, примерно 3/5 расходов американских корпораций по линии ИТ идут на возмещение устаревшего оборудования и программного обеспечения. По оценке П.Дэвида, в США в 1990-е гг. темпы прироста национального дохода (ВНП за вычетом фонда возмещения, или амортизации основного капитала) оказались ниже темпов увеличения ВВП.

Если учесть, что в инвестициях в человеческий капитал, в том числе в расходах на образование, здравоохранение, а также в НИОКР доля возмещения составляет в современных условиях не менее 30-40 %, то скорректированный на амортизацию человеческого каитала национальный доход рос, вероятно, еще более медленным темпом.
В-четвертых, доля сектора ИТ в чистых инвестициях в основной капитал в США и других развитых странах, ввиду выше указанных причин, меньше, чем в валовых капиталовложениях в оборудование. Компьютеры, цены на которые, как отмечалось, стремительно падают, а срок эксплуатации -- невелик (по разным оценкам, 2-4 года), в 1998/1999 гг. составляли в США всего 2 % основного капитала страны по остаточной стоимости.
Кроме того, компьютерный парк используется, как известно, далеко не на полную мощность и часто весьма непродуктивно. Это связано не только с тем, что люди на компьютерах играют в разные игры, занимаются четтингом или нередко бесцельно бродят по Всемирной паутине, но также и с тем, что уровень специальной подготовки для серьезной работы с компьютерами (с учетом их многофункциональных возможностей) в среднем еще сравнительно невелик.

То есть налицо отставание человеческого фактора (нехватка знаний, способностей, недостаточная мотивация) от развития ИТ.
Если добавить к вышеприведенной цифре по компьютерам соответствующие оценки по компьютерному программному обеспечению и телекоммуникациям (а также включить мы сознаем, что это будет весьма расширительная трактовка новейших информационных средств - полутрадиционные технологии, такие как радио и телевидение), то доля ИТ в остаточной стоимости основного капитала США возрастет до 7-8 % в 1996-1997 гг. и максимум до 10-12 % в 1999 г. Таким образом, только в конце 1990-х гг. в стране был достигнут уровень накопления современных технологий, в чем-то символически близкий к доле капитала, инвестированного в железные дороги США в конце XIX в. Тогда это вызвало в стране существенный экономический подъем.
Правда, здесь следует уточнить, что, существующие официальные оценки доли ИТ, включая программное обеспечение, в ВВП США (4,9 % в 1985 г., 6,0 % в 1993 г. и 8 % в 1998 г.) еще не столь велики, чтобы (с учетом всех указанных поправок о динамике производства в секторе ИТ) оказать решающее воздействие на темпы экономического роста. К тому же, судя по расчетам экспертов Goldman Sachs Р.Шерлунда и Э.Маккелви, официальные оценки доли ИТ существенно завышены.

Если исключить полутрадиционные, неновые технологии, в том числе радио, телевидение, потребительскую электронику, то отмеченный показатель реально возрос с 2,8 % в 1990 г. до 5 % в 1998/1999 гг. (во всем мире в целом этот индикатор не превысил 3-4 %). Что касается добавленной стоимости, создаваемой в системе электронной торговли, то она в США в 1998/1999 гг. не превышала 1 % (в других развитых странах в среднем не более 0,1-0,3 %).
Так как же все-таки обстоит дело с парадоксом Солоу? Растет или падает совокупная производительность труда и капитала на современном этапе ИР?

Содержание раздела

---