Изучение параллельных рынков

Если ценовые или другие административные ограничения насаждаются силовыми методами с использованием репрессий (арестов и штрафов) против торговцев параллельных рынков, то эти продавцы сталкиваются с риском не только при рекламировании своей продукции, но и при попытках заключать сделки с потенциальными покупателями, поскольку любой покупатель может оказаться осведомителем, особенно, если продавец пытается назначить покупателю цену значительно выше той, на которую покупатель заранее рассчитывал. В этих обстоятельствах продавцы вынуждены уменьшать вероятность ареста и максимизировать свою прибыль, предлагая товары по ценам заметно ниже установленных на параллельном рынке. Исследование Д. Бэвана, П. Коллера и Дж.

Ганнинга открывает, таким образом, новый аспект исследований параллельных рынков анализ степени их "прозрачности", трудностей поиска потенциальными покупателями нелегальных продавцов. Т. Нгуйен (39) разработал восьмисекторную модель экономики Соединенных Штатов, которая содержит параллельный рынок труда иностранцев-нелегалов, соглашающихся работать за субминимальную заработную плату. Нелегальные иммигранты рискуют быть депортированными, а постоянно проживающие в США предприниматели рискуют подвергнуться штрафу, если они принимают на работу нелегальных иностранцев. Риски предпринимателей зависят от соотношения законных и незаконных рабочих.

Незаконные рабочие составляют в США только 1 % рабочей силы, однако, согласно модели Т. Нгуйена, если бы не было незаконных рабочих, то доходы законных рабочих были на 5 % ниже, а поступления налогов в казну на 11 % меньше, чем при наличии нелегальных иностранных рабочих. Итак, параллельный рынок незаконной рабочей силы может оказывать и положительное влияние на макроэкономические результаты, так как (1) иммигранты создают дополнительный спрос и предложение, (2) налоговая база и государственные расходы повышаются, а (3) государственные принудительные меры дают дополнительную законную занятость.
Таким образом, отмечают К. Джонс и М. Ромер, главная задача дальнейших исследований комплексный учет различных подходов к построению функциональных моделей параллельных рынков, т. е. одновременный учет издержек торговли на параллельном рынке, природы рисков, которые несут незаконные продавцы, роли информации, и особенностей потребительского поведения. "Нам необходимо, пишут авторы, осуществлять наблюдение за институтами [реальных] действующих рынков и поведением на них, а затем находить соответствующие функциональные формы, чтобы их анализировать" (33, с. 1867). Работы участников конференции убедительно показывают, как можно соединять эмпирические наблюдения с теоретическим моделированием.
Конечно, изучение параллельных рынков имеет серьезные ограничения. Любой вопрос о незаконной деятельности связан с известным риском для интервьюера. Во многих ситуациях опрашиваемые будут оказывать противодействие, чтобы нельзя было обнаружить информацию, например, о количестве товаров, которые они продали или купили на параллельном рынке, сумме денег, которые они получили или уплатили, взяток, способах уменьшения риска обнаружения.

Кроме того, даже если респонденты желают сообщить исследователю достоверную информацию, то сама природа параллельных рынков усложняет ее обобщение: трудно оценить общее количество реализованного товара, так как в торговлю вовлечено очень много мелких продавцов.
Несмотря на все эти трудности, авторы статьи считают нужным нацеливать исследователей на разработку именно комплексных моделей общего равновесия, которые бы учитывали все рынки и контролируемые, и параллельные. "Издержки контроля над [легальной] экономикой, как и выгоды от либерализации рынков, могут быть определены только в рамках [модели] общего равновесия" (33, с. 1868).
Справедливости ради подчеркнем, что экономико-математическое моделирование развито в теории НЭ пока слабее, чем в других экономико-правовых теориях например, в экономической теории преступлений и наказаний (economics of crime and punishment) или в экономической теории прав собственности (economics of property right). Неоинституциональные подходы еще не привели к формированию новой целостной парадигмы НЭ. Анализ современной западной литературы показывает, что преобладающей тенденцией остаются подходы в стиле традиционного институционализма, хотя и обновленные некоторыми неоинституциональными идеями.

Характерным примером такого синтеза идей “старого” и “нового” институционализма стала концепция экономиста из Перу Эрнандо де Сото, которая вызвала буквально революцию в представлениях о неформальной экономической деятельности.
“Десотианская революция”. Опубликованная в 1989 г. монография Э. де Сото "Иной путь" (15) произвела подлинный переворот в представлениях зарубежных исследователей о роли и значении теневой экономики в современном рыночном хозяйстве. Именно концепция “Иного пути” определяет сейчас новую, преобладающую в литературе парадигму теорий неформального сектора экономики.
Традиционный, господствующий в 1970-е 80-е гг. подход к проблеме теневой экономики в странах “третьего мира” трактовал неформальную занятость как порождение бедности, нищеты и отсталости. Экономическое подполье виделось маргинальной прослойкой: бывшие крестьяне уходят в поисках более высоких заработков в города, но не могут в силу своей низкой квалификации найти работу в современной промышленности и потому вынуждены перебиваться теневой деятельностью, с трудом обеспечивая себе прожиточный минимум. Предполагалось, что по мере адаптации к городскому образу жизни теневики будут переходить в современную, легальную экономику. Неформальный сектор, с такой точки зрения, экономическое гетто, не имеющее позитивных перспектив.

Данные о бурном разрастании неформального сектора в городской экономике развивающихся стран истолковывались как показатель деградации периферии мирового хозяйства. Соответственно, для облегчения тяжелой участи городских маргиналов “левые” предлагали усиливать государственный контроль над национальной экономикой, либералы же предпочитали неформальный сектор вообще игнорировать, рассматривая его как досадное побочное следствие модернизации.
Главное научное открытие Э. де Сото это принципиально новый подход к объяснению генезиса теневой экономики. Основной причиной разрастания городского неформального сектора автор книги считает не отсталость сельских мигрантов, будто бы не способных найти себе место в легальном секторе, а бюрократическую заорганизованность, препятствующую свободному развитию конкурентных отношений. Иначе говоря, Э. де Сото переворачивает с головы на ноги качественные оценки теневого и легального бизнеса в “третьем мире”.

Считалось, что легальный сектор является носителем современной экономической культуры, в то время как теневой сектор уродливый пережиток традиционной экономики. На самом же деле, доказывает перуанский экономист, легальная экономика развивающихся стран опутана меркантилистскими узами, в то время как именно теневики устанавливают истинно демократический экономический порядок, организуя свое частное хозяйство на принципах свободной конкуренции.
Меркантилизм как тип экономической политики, господствовавшей в Европе в XVI XVIII вв., “был политизированной системой хозяйства, в которой поведение предпринимателей подлежало детальной регламентации. Государство не позволяло потребителям решать, что должно производиться; оно оставляло за собой право выделять и развивать те виды экономической деятельности, которые считало желательными, и запрещать или подавлять кажущиеся ему неподходящими” (15, с.249). Эта вера в “высшую мудрость” государственных чиновников давно утеряна в развитых странах, где экономический либерализм окончательно победил политику мелочной регламентации еще в XIX в. Однако на периферии современного рыночного хозяйства меркантилистская политика продолжает оставаться обыденной реальностью, причем этатизация хозяйства одобряется и “левыми”, и националистами.
Руководимый Э. де Сото Институт свободы и демократии провел ряд экономических экспериментов для выяснения “цены законности” в Перу тех затрат, которые вынуждены нести лица, желающие заняться обычным легальным бизнесом (15, с. 178 189). Для регистрации фабрики по пошиву одежды экспериментаторам пришлось затратить 289 дней и сумму, равную 32-м минимальным месячным зарплатам (расходы на взятки, пошлины, потерянные доходы). Даже получение лицензии на торговлю в уличном киоске требует 43-х дней хождений по бюрократическому лабиринту и денежных расходов в 15 минимальных зарплат. Что касается “выбивания” земельного участка для строительства жилья, то этот бюрократический марафон требует почти 7-ми лет и 56-ти минимальных зарплат.

Такая система полностью отсекает от участия в легальном бизнесе людей с невысокими доходами, но зато дает обширный простор для адресной раздачи привилегий (“блата”) и коррупции.
“Наше исследование показывает, пишет Э. де Сото, что готовность перуанцев действовать вне рамок закона в значительной степени есть результат рациональной... оценки издержек законопослушания” (15, с. 178).

Содержание раздела