О ЛОГИЧЕСКОМ МОДЕЛИРОВАНИИ ПРАВОВЫХ НОРМ
Учение Руссо было положено в дальнейшем в основу всех революционных и радикальных течений.
Примером крайней радикализации учения Руссо является марксистское отношение к религии, как институту феодального государства, присвоившего себе ряд его властно-распорядительных полномочий. Они должны были исчезнуть вместе с исчезновением феодального государства, и пока этого не произошло, никакие подлинно буржуазно-демократические перемены были невозможны.
Только этим, а не патологической классовой враждой к религии можно объяснить последовательную борьбу марксизма с ней. Впрочем, в этой борьбе они были лишь последовательными продолжателями и практическими реализаторами идей и теорией основоположников буржуазной теории общественного договора. Поэтому марксистский атеизм базировался целиком на предшествующих представителях философской и политической мысли.
Все было заложено там, и основная работа проделана там - в материализме XVII-XVIII вв.
После того как главный вопрос - лишения религии распорядительно - властных полномочий был решен положительно, марксистская идеология изменила свое отношение к ней, т.е. место воинствующего атеизма заняло свободомыслие. Большая армия советских философов-атеистов единодушно подтверждает это в настоящее время, т. к. антагонизм между светской и духовной властью остался в прошлом, и религия стала частным делом граждан в условиях развивающегося гражданского общества и на основе Конституции.
Сама идея свободомыслия стала краеугольным камнем научного сотрудничества.
Идеология общественного договора присуща и религии как объединяющей силе общества, несмотря на все попытки церкви, как общественной организации установить чуждую ей форму теократии. История доказала, что единственной формой существования религии является общественный договор в форме "духовных братств", церковных соборов и свободы совести. Эти положения вошли в Конституции большинства стран в форме принципа свободы совести и отделения церкви от государства, что не исключает, а предполагает их тесное взаимодействие в целом ряде вопросов общественной жизни, т.е. имеет в основе договорное начало.
Устроенные на разных основаниях общественного договора, они должны существовать раздельно, иначе потеряют свою специфику и предназначение, сольются в нечто аморфное, типа исламского, христианского и т.п. государств, что ослабляет в них как религиозное, так и государственное начало.
В конце концов, Ветхий и Новый завет есть не что иное, как общественный договор между человеком и Богом, человеком и человеком. Ведь Боги - те же "человеки".
Каждый может в этом убедиться, посетив христианский храм. Там мужчины и женщины, младенцы и старики, но нет богов.
Таким образом, общественный договор, независимо от признания или непризнания, присутствует в общественной жизни как основа стабилизации изначально нестабильного мира. Религия, государство, право, наука, мораль, культура или принимают в полной мере форму общественного договора, как рисковой деятельности, как способа достижения стабильности в нестабильном мире, или сходят с историче-
ской сцены, если не отвечают этому условию. Они ограничивают амплитуду стабильности-нестабильности, приводя ее к приемлемым значениям, позволяющим относительно устойчивое развитие человека и общества.
К сожалению, современное право утратило во многом свой договорной характер, оставив его преимущественно в гражданском праве. В других сферах оно приобретает форму диктата, т.е. одностороннего властвования, повелевания, со стороны государства, в чем проявляется фактическое неравенство сторон.
В этом одна из причин слабости закона, его декларативности и нежизнеспособности, т.к. средства ищут в перераспределении властных полномочий, технологий, а не в общественном договоре.
Скидки на неравенство сторон в договорах сильно преувеличено: люди больше равны, чем не равны - в грехе, в слабостях, в способностях к труду и т.д. Люди равны не только юридически, но и социально. Различия - лишь некоторое отклонение от нормы, которыми в социологии можно пренебречь.
Это равенство отчетливо проявляется в таких аспектах жизни как бедность, безработица, несчастья, болезни и т.д., что свидетельствует в пользу естественного равенства и права людей.
В этом плане история государственно-правового развития России шла параллельно с развитием европейских государств, где опережая, где отставая от них. В целом, уровень правосознания и культуры россиянина соответствует европейскому.
Во всех странах процессы общественного договора протекают, в известном смысле, независимо от таких привходящих условий как идеология, формы правления, режимы, законодательство, пробивая себе дорогу в форме общественной необходимости, опираясь на фактическое равенство людей, на постулат социального государства, которое является стыдливым признанием фактического равенства людей. Это отражено в Конституции РФ, провозглашающей ее социальным государством, т.е. стремящимся установить не только юридическое, но и фактическое равенство людей.
Этим объясняется факт сходства морали, культуры, менталитета человека независимо от особенностей развития отдельных стран и народов. В противном случае, общечеловеческие ценности стали бы невозможными. Идея общественного равенства, в той или иной степени, реализуется в социальной практике европейских народов, отличаясь лишь особенностями национальной истории и культуры. Идея общественного неравенства в наши дни проповедуется только крайними радикалами, не имеющими поддержки в общественном сознании.
Доктрина общественного договора стала реальностью, современной политикой и социальной историей, той общегосударственной ценностью, которая становится объединяющей идеей цивилизации XXI века.
Проблемы социальной эволюции решаются различными способами, но закрепляются, стабилизируются в форме общественного договора. Он примиряет классовые и социальные противоречия, регулирует разделение труда и сотрудничество между людьми, обеспечивает мотивацию нормальной человеческой деятельности.
Становление правового государства, основанного на авторитете и разделении властей, четкое формулирование законов, гражданское общество, самоуправление, исторически основаны на общественном договоре. В его основе лежит инстинкт самосохранения, запреты на определенные виды деятельности человека, договоры с другими людьми, с целью сохранения человеческого сообщества. Религиозные, моральные нормы, правовое регулирование более крупных (род, племя, государство) объединений людей делают общество управляемым на основе осознанного или неосознанного общественного договора.
В основе управления лежит право на власть, на применение санкций, на суд и т.д. Но они становятся не эффективными, если в основе их не лежит определенная форма общественного согласия, которая может выступать как в форме обычая, так и в форме права.
Степень согласия, как первоначальная ступень общественного договора, может быть разной - зачаточной или развернутой, но в любом случае она является основой общественной стабилизации.
В истории общественный договор (конвенция) между трудом и капиталом породил либеральную экономику, которая через свободы человека и гражданина породила новое либеральное право и гражданское общество. К Маркс не учел, что капитализм способен изменять степень общественного согласия и тем самым приспосабливаться, отказываясь от частных привилегий, идти на законодательные уступки и т.д., что выражено в современных Конституциях, Кодексах, Декларациях, Соглашениях, как на государственном, так и на международном уровне, что и продлевает его исторический цикл как общественнополитической формации.
Первая Конституция США возникла, как договор между формально равными субъектами в борьбе за обеспечение своих естественных прав. В результате, несмотря на различия, большинство государств мира пришли к практически сходным юридическим формам общественного согласия, хотя мировое хозяйство далеко от единства.
Результатом общественного договора явилась разработка правовых документов, закрепивших права и обязанности граждан и государств в юридических документах. Поэтому будущее цивилизации заключено не в классовой борьбе и революциях, а в способности политических сил договариваться между собой. Из этого вырастает новая парадигма, основанная на общественном договоре, ведущая к новой форме общественного сознания на данном этапе развития
В основе этой парадигмы лежат идеи, выстраданные человечеством в его историческом опыте, где люди проверили многие возможные пути развития и остановились на общечеловеческих ценностях, одной из которых является гражданское общество, основанное на общественном договоре. В настоящее время эта проблема стала в центре научного осмысления, т.к. альтернативы этому пути общественного развития нет.
О ЛОГИЧЕСКОМ МОДЕЛИРОВАНИИ ПРАВОВЫХ НОРМ
Проблемой логического анализа структуры правовой нормы ученые-правоведы занимаются уже давно, и в этом направлении были получены определенные результаты. Однако к настоящему моменту времени данная проблема остается не до конца исследованной, поскольку все еще существует ряд относящихся к этой предметной области вопросов, требующих своего решения.
Начнем с того, что до сих пор нет единого однозначно сформировавшегося мнения по поводу количества элементов, входящих в состав юридической нормы, хотя в большинстве учебников по теории государства и права этот вопрос представляется давно решенным, причем в пользу трехчленной структуры, содержащей гипотезу (указание на условия применения нормы), диспозицию (указание на возможные и должные варианты поведения субъектов права) и санкцию (указание на меры, применяемые к нарушителю нормы) . Данную структуру обычно принято выражать с помощью естественноязыковой конструкции "если..., то..., иначе...". С другой стороны, в теории права существует концепция двухчленной структуры правовой нормы , согласно которой норма состоит из гипотезы и диспозиции ("если., то."). При этом то, что называется санкцией, есть своего рода диспозиция правоохранительной нормы для органов, осуществляющих принудительные меры к правонарушителю, а гипотезой в данном случае является факт неисполнения диспозиции соответствующей регулятивной нормы.
Определенная заслуга в разрешении разногласий между указанными двумя подходами принадлежит С. С. Алексееву , который предложил провести четкое разграничение между трехэлементными логическими нормами права, отражающими общую логику права, и двухэлементными нормами-предписаниями, непосредственно воздействующими на поведение людей. Однако некоторые ученые склонны считать, что логическая норма права на самом деле четырехчленна и выражается следующей естественно-языковой конструкцией: "если гипотеза, то диспозиция, иначе (т.е. если не диспозиция) санкция".
Как видно из рассмотрения перечисленных выше подходов, ответ на вопрос о количестве элементов, образующих структуру правовой нормы, не является однозначным, хотя в этом направлении уже сделаны определенные шаги. Однако в настоящее время остается не до конца исследованной проблема логической взаимосвязанности и взаимодействия этих элементов. Т.е., например, из текста нормативноправового документа не всегда можно однозначно определить, какому логическому условию соответствует естественно-языковая конструкция "если..., то... ": обычному условию "если, то" в его общепринятом понимании, либо условию "если и только если, то".
Что же касается трехэлементной конструкции "если., то., иначе. ", то здесь не всегда понятно, к чему относится слово "иначе": к гипотезе "если", к диспозиции "то" или к тому и другому вместе взятому.
Решение этих и многих других вопросов может оказаться весьма полезным как для правоприменительного процесса (поскольку позволит более четко и логически ясно воспринимать волю законодателя), так и для правотворческого процесса (поскольку даст возможность выявлять и своевременно устранять логические ошибки в проектах законов и иных нормативно-правовых актов на стадии их разработки).
При изложении результатов нашей работы сначала остановимся на исследовании трехэлементной структуры логической нормы права, но перед этим обратимся к истории данного вопроса. Еще в 1967г.
О.А. Гаврилов одним из первых предложил использовать для решения поставленной задачи аппарат математической логики и составил формулу (1), отражающую структуру логической нормы права:
(Г^Д) (1 Д^С), (1)
где Г - гипотеза; Д - диспозиция; С - санкция; 1, - операции отрицания (не), импликации (если, то) и конъюнкции (и) соответственно .
Данную формулу можно озвучить следующим образом: если имеется определенная совокупность обстоятельств (Г), то обязательно должны наступать определенные последствия, под которыми имеется в виду предписанное законом должное поведение участников правоотношения (Д); если же должного, предписанного законом, поведения участников правоотношения не последовало (1Д - налицо правонарушение), то наступает определенный вид правовой ответственности виновных лиц (С).
На первый взгляд, правильность формулы (1) не вызывала никаких сомнений. Однако в 1974г.
В. А. Пошкявичус показал полную ее несостоятельность путем построения соответствующей таблицы истинности по правилам логики высказываний (см. табл. 1).
В первых трех колонках этой таблицы приводятся значения истинности Г, Д и С. При этом общее понятие "истины" в данном случае интерпретируется как наличие конкретных условий применения нормы (Г=1), выполнение деяний, предписанных нормой, (Д=1) и наступление санкции (С=1). Тогда отсутствие условий - (Г=0), невыполнение предписаний нормы - (Д=0), отсутствие санкции - (С=0).
Анализируя табл. 1 , обратим внимание на четыре последние строки. В этих строках значение Г=1, т.е. имеются в наличии условия применения нормы, указанные в гипотезе. Но в первых двух из этих строк значение Д=0 (т.е. содержание диспозиции нарушено), а в остальных двух - Д=1 (т.е. диспозиция выполнена).
Парадоксально получается, что, независимо от значения санкции (С), в первом случае итоговое значение функции всегда ложно, а во втором - истинно. Т.е. значение формулы (1 ) не зависит от санкции. Таким образом, санкция
оказалась фактически не задействованной в работе логической нормы права несмотря на то, что символически она была внесена в формулу (!). 1
Несколько позже, в 1989г., Е.Я. Мотовиловкер предложил другую формулу (2), отражающую, по его мнению, структуру логической нормы права:
(ГД) ? (Г1 ДС), (2)
где Г - гипотеза; Д - диспозиция; С - санкция; 1, , ? - операции отрицания (не), конъюнкции (и) и дизъюнкции (или) соответственно.
| Таблица 1 _Таблица 2 _Таблица 3 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
В данной статье делается попытка предложить новый вариант формулы, которая могла бы более адекватно отражать работу логической нормы права. Для решения этой проблемы можно использовать два подхода: 1 ) перебирать множество формул, пытаясь отыскать среди них верную; 2) построить корректную, с нашей точки зрения, таблицу истинности, а уже потом на ее основе записать формулу, тем более что такая возможность в математической логике имеется.
В отличие от наших предшественников, воспользуемся вторым методом, т.е. построим таблицу истинности (см. табл. 3), основываясь на следующих правилах. Первые три колонки заполняются так же, как в табл. 1 и 2. Что же касается последней колонки таблицы, то перед ее заполнением необходимо определиться с тем, какой содержательный смысл мы вкладываем в понимание итогового значения функции или, другими словами, что означает переменная Y, и в каких ситуациях она принимает значение истины (1), а в каких - значение лжи (0). Для этого рассмотрим механизм работы правовой нормы, схематично представленный на рис. 1. Из рисунка видно, что перед началом работы юридической нормы проверяется условие ее применимости (Г), и если это условие имеется, то делается вывод о возможных или должных вариантах поведения субъектов права (Д). Затем проверяется, были ли выполнены предписания, указанные в диспозиции нормы, учитывая наличие обстоятельств, предусмотренных гипотезой нормы, и, таким образом, решается вопрос о возможности и необходимости применения санкции (С).
Заметим, однако, что ни диспозиция, ни возможность применения санкции, ни правовая норма в целом в принципе не могут принимать истинные либо ложные значения, поскольку мы можем судить лишь о том, что есть или чего нет, но не о том, что должно или может быть. С этими проблемами неплохо справляется деонтическая логика, поэтому мы не будем на этом подробно останавливаться. Нас же в данном случае интересует не процесс работы нормы права, а результат ее работы, выражающийся в эффективности, корректности, правильности ее применения. Поэтому на вход контролирующей функции Y поступают не деонтические модальности, а уже конкретные свер- шившиеся факты (Г - имелись ли основания для применения правовой нормы, Д - была выполнена или нарушена диспозиция, С - применялась ли санкция).
Будем считать работу нормы права корректной, если в результате ее применения лица, нарушившие диспозицию, были привлечены к ответственности, а к лицам, выполнившим диспозицию, санкции не применялись. С нашей точки зрения, именно понятие корректности применения правовой нормы наиболее подходит для выражения смыслового содержания итогового значения функции Y, которая как бы осуществляет контроль над правильностью применения нормы права.
Таким образом, функция Y принимает значение истины (Y=1), если имелись условия применения соответствующей нормы права, и эта норма "сработала" корректно, и значение лжи (Y=0) - если при наличии соответствующих условий норма права "сработала" некорректно (например, были привлечены к ответственности невиновные лица, или же, наоборот, правонарушителю удалось избежать наказания). Если же условия применения конкретной нормы права отсутствовали, то можно сказать, что данная норма не применялась, следовательно, определить корректность ее применения не представляется возможным. Поэтому функция Y в первых четырех строках таблицы не определена и, в соответствии с правилами формальной логики, может принимать любые значения, которые следует выбирать, с точки зрения удобства минимизации получаемой в результате формулы. В частности, будем считать, что при отсутствии условий применения правовой нормы функция Y принимает значение лжи (Y=0).
Последние четыре строки таблицы заполняются следующим образом. Если при наличии обстоятельств, предусмотренных гипотезой нормы (Г=1) и нарушении диспозиции (Д=0) была применена санкция (С=1), или при выполнении диспозиции (Д=1) санкция не применялась (С=0), то правовая норма "сработала" корректно (Y=1). Если же при нарушении диспозиции (Д=0) санкция не применялась (С=0) (т.е. правонарушителю удалось избежать ответственности), или, наоборот, при выполнении диспозиции (Д=1) санкция была применена к невиновным лицам (С=1), то норма права "сработала" некорректно (Y=0). Заметим, что в построенной нами таким способом таблице отсутствует недостаток, свойственный табл. 1 и 2, а именно: итоговое значение функции зависит от санкции, т.е. нам удалось задействовать санкцию в работе логической нормы права.
На основе табл. 3, пользуясь правилами математической логики, можно записать формулу (3), отражающую структуру правовой нормы. Эта формула представлена в двух видах: в совершенной дизъюнктивной нормальной форме (СДНФ) и в форме, наиболее удобной для восприятия ее смыслового содержания, которое можно выразить следующим образом. Если имеется определенная совокупность обстоятельств (Г), то обязательно должны выполняться предписанные нормой деяния (Д), при этом не последуют неблагоприятные последствия в виде санкции (ІС). Если имеется определенная совокупность обстоятельств (Г), и не последовало должного поведения участников правоотношения (ІД), то при этом наступает определенный вид правовой ответственности виновных лиц (С).
Y = (ГДІС)?(Г1 ДС) = [(ГД)ІС][(ГІД)С] (3)
Сопоставив полученную нами формулу (3) с рассмотренными ранее (1) и (2), обратим внимание на следующие их различия. Во-первых, в формуле (1) сказано, что при наличии определенных обстоятельств, указанных в гипотезе (Г), следует выполнять диспозицию (Д), но ниоткуда не следует, что при выполнении диспозиции санкция не применяется (ІС). Во-вторых, в той же формуле (1) утверждается, что при нарушении диспозиции (ІД) следует применять санкцию (С), однако на самом деле санкцию следует применять не при нарушении диспозиции, а только тогда, когда это нарушение произошло при наличии обстоятельств, предусмотренных гипотезой правовой нормы [(ГІД)С]. Оба перечисленных выше недостатка были нами устранены (см. второй вариант формулы (3)). Что касается формулы (2), то она по своему внешнему виду очень близка к первому варианту формулы (3), однако для нее характерен тот же недостаток, что и для формулы (1): в первой ее части сказано, что при наличии гипотезы следует выполнять диспозицию, но абсолютно ничего не сказано о санкции, т.е. имеется в виду, что в данной ситуации санкция может как применяться, так и не применяться. Этот недостаток был устранен нами путем добавления к первой части формулы (2) третьего конъюнкта (ІС), прямо указывающего на то, что в этом случае санкция применяться не должна.
Следует отметить, что во всех приведенных выше формулах санкция рассматривалась в отрицательном смысле, т.е. как негативные последствия, наступающие для правонарушителя. Однако не следует забывать о том, что существуют еще и так называемые поощрительные (или позитивные) санкции , стимулирующие субъектов права к желательному поведению. В данной работе такие санкции не рассматриваются, хотя совершенно ясно, что при позитивном подходе к пониманию санкции все таблицы и формулы будут строиться совершенно иначе.
Теперь обратимся к исследованию двухэлементной структуры регулятивных норм-предписаний. Напомним, что эта структура может быть условно выражена в виде естественно-языковой конструкции "если..., то...", которая интуитивно напоминает импликацию: ГД, где Г - гипотеза, Д - диспозиция. Однако в результате проведенных исследований выяснилось, что данная формула не всегда является корректной, а точнее для различных видов регулятивных норм-предписаний слова "если, ... то... " будут выражаться разными формулами. Как известно, в теории права принято выделять следующие виды норм-предписаний: управомочивающие, обязывающие, запрещающие .
В принципе, в реальной жизни возможны следующие четыре ситуации: 1) ГД (при условии Г была выполнена диспозиция Д); 2) ГІД (при условии Г была нарушена диспозиция Д); 3) ПгД (при отсутствии условия Г диспозиция Д все равно была выполнена, хотя этого и не требовалось); 4) ПгПД (при отсутствии условия Г диспозиция Д не была выполнена).
Под правовым регулированием обычно понимается система правовых средств, с помощью которых осуществляется упорядоченность общественных отношений в соответствии с целями и задачами правового государства. Иными словами, правовое регулирование ограничивает возможность перечисленных выше ситуаций, т.е. какие-то из них разрешает, а какие-то - наоборот, запрещает.
При отсутствии правового регулирования возможность всех этих ситуаций записывается так:
