d9e5a92d

Понимание человеческого поведения


Таким образом, в рамках модели индивидуальной ожидаемой полезности мы можем построить более широкие модели сложного человеческого поведения, включающего некоторые аспекты альтруизма. Однако альтернативный подход, представленный Бекке-ром в его исследовании семьи 1981 года, рассматривает альтруизм просто как один из элементов модели максимизации полезности:
благополучие других часть совокупной суммы благ, которой мы располагаем. Однако этот вопрос глубже, чем семейный альтруизм. Как работы по экспериментальной экономике, так и множество психологических исследований показывают, что "проблема безбилетника", проблемы честности и справедливости входят в функцию полезности и не обязательно вписываются в постулаты максимизации, понимаемые в том узком смысле, который только что описан6.

Эти проблемы проявляются в том, как голосуют законодатели; многие отмечают, что поведение законодателей при голосовании невозможно объяснить в узких рамках модели "принципал агент", в которой агент (законодатель) честно отстаивает интересы принципала (избирателей). Собственная функция полезности агента его суждение о том, каким должен быть мир играет роль в том, каковы будут результаты его деятельности.
Исследования, которыми мы располагаем по вопросам идеологии, альтруизма и самоограничения, свидетельствуют о том, что соотношение между материальным богатством и этими, другими ценностями характеризуются кривой с отрицательным наклоном. Иными словами, если цена, которую платит индивид за возможность выражать свои собственные ценности и интересы, невысока, то они будут занимать большое место в том выборе, который делает индивид; но если цена за выражение идеологических взглядов, норм или предпочтений индивида очень высока, то они будут играть значительно меньшую роль в человеческом поведении (Нельсон и Сильберберг, 1987). Я еще вернусь к этому вопросу, потому что он помогает многое понять в институтах и в их влиянии на принятие решений.

Я собираюсь показать, что институты глубоко меняют цену, которую платит индивид, и поэтому ведут к тому, что идеи, идеологии и догмы часто играют важнейшую роль в том выборе, который делает человек.
III
Второй важнейший элемент для нашего понима-иия человеческого поведения это расшифровка информации,

См., напр., совместную статью Канмана, Нетча н ^sumptions of Economics (19Я6), работу Хернстайна А тмиу Maximization (1988), в также статью Хоффмая -"" ша Fairness: Some Experimental Results (1985).
Талера Fairness and the Behavioral Alternative to и Спитпер Entitlements.

поступающей из внешнего мира. Этот вопрос играет незначительную роль, или вообще не играет роли, в стандартных экономических исследованиях, хотя Лукас (1986) признает: выводы из моделей рационального ожидания не имеют смысла без обучения со стороны игроков, а также вне условии устойчивого равновесия и конку-рендии (эти условия указаны Уинтером), что делает выбор и альтернативы хорошо понятными для игроков. На первый взгляд посылки об устойчивом равновесии и знании альтернатив весьма привлекательны, потому что наша жизнь состоит из привычных действий, в процессе которых проблема выбора возникает по отношению к обычным, повторяющимся и достаточно ясным вопросам, так что 90 процентов наших ежедневных действий не требует особых размышлений. Но на самом деле именно существование "встроенного" набора институтов позволяет нам избежать обдумывания проблем и столкновения с ситуациями, когда приходится делать выбор. Мы легко принимаем решения, поскольку наше взаимодействие с окружающим миром институционализировано таким образом, чтобы снизить неопределенность.

Но как только мы переходим от выбора, касающегося личных и устойчиво повторяющихся вопросов, к выбору, выходящему за рамки личного опыта и относящегося к неповторяющемуся взаимодействию с миром, неопределенность результатов возрастает. Чем сложнее и уникальное стоящие перед нами вопросы, тем выше неопределенность. У нас просто нет теорий, которые позволили бы надежно предсказать последствия наших решений, а информация, которую мы получаем в таких ситуациях, часто не позволяет обновить и тем самым улучшить наши модели поведения. 06 этом очень хорошо написал Герберт Саймон:


Если мы признаем ценности объективными и данными извне, если мы постулируем объективность описания мира "таким, каков он на самом деле, и если мы считаем, что индивид, принимающий решения, располагает неограниченной способностью производить вычисления и расчеты, то из этого последует два очень важных вывода. Во-первых, нам не нужно проводить различие между реальным миром и его восприятием со стороны индивида, принимающего решения. Индивид воспринимает мир таким, каким он действительно является. Во-вторых, мы можем предсказать выбор, который будет сделан рациональным индивидом, исходя исключительно из наших знаний о реальном мире, и нам не обязательно знать, как индивид воспринимает мир и как вырабатывает решение. (Но, конечно, нам нужно знать его функцию полезности.)
С другой стороны, если мы принимаем точку зрения о существенной ограниченности знаний индивида и его способности к вычислениям и расчетам, то мы должны проводить различие между реальным миром и его восприятием со стороны индивида. Иными словами, мы должны выработать теорию процесса принятия решений (и проверить ее эмпирически). Эта теория должна описывать не только мыслительный процесс, но и процессы выработки в сознании индивида субъективного представления о стоящей перед ним проблеме, требующей решения, и его внутреннюю систему координат.

41
В неоклассических теориях рациональный индивид всегда вырабатывает пешение, которое объективно, или по существу, является наилучшим с точки "пения заданной функции полезности. Рациональный индивид когнитивной психологии следует такому процессу принятия решения, который разумен и обоснован с точки зрения доступного индивиду знания и методов расчета (Саймон, 1986, с. S210-S211).
В этих рассуждениях Саймону удалось, на мои взгляд, ухватить суть вопроса о том, почему субъективная и неполная переработка информации играет главную роль в принятии решений. Они объясняют, почему идеология, основанная на субъективном восприятии реальности, имеет ведущее значение для человеческого выбора7. Они вводят понятия сложности и неполноты нашей информации, показывая, как мы пытаемся наощупь расшифровать ее.

Саймон обращает внимание на необходимость устойчивых стереотипов человеческого взаимодействия для того, чтобы справляться с этой сложностью, и полагает, что эти устойчивые взаимодействия, которые мы называем институтами, могут быть очень неадекватными или далеко не оптимальными (что бы мы ни понимали под оптимальностью). Короче говоря, такой взгляд на поведение человека близок к моей точке зрения о формировании институтов, которую я изложу далее в этой главе.
Рональд Хайнер в работе "Происхождение предсказуемого поведения" (1983) излагает очень похожие мысли. Он утверждает, что разрыв между способностью человека расшифровывать стоящие перед ним проблемы и трудностью выбора наиболее предпочтительных альтернатив (он называет это CD gap') это главный ключ к пониманию человеческого поведения. Его исследование основано на простой идее о том, что чем шире этот разрыв, тем скорее люди выработают упорядоченные и очень немногочисленные стереотипы реакций на окружающий мир, чтобы справиться со сложностями и неопределенностями, которые вызываются наличием разрыва. Более того, Хайнер утверждает, что эта неопределенность не только порождает предсказуемость поведения, но и является источником существования институтов.

Его статья уникальная попытка связать неопределенность и поведение с созданием институтов. Но Хайнер опирается на эволюционный подход и не
Под идеологией я понимаю субъективное восприятие (модели, теории), которым располагают все люли для того, чтобы объяснять окружающий мир. Будь то на микроуровне индивидуальных взаимоотношений или на макроуровне организованных идеологий, дающих целостное объяснение прошлого и настоящего, таких, как коммунизм или религии, в любом случае теории, создаваемые отдельными людьми, окрашены нормативными представлениями о том, как должен быть организован мир.
Разрыв (дар) между способностью (competence) и трудностью (difficiUty). ^рим. перев.

42
оставляет возможности включения индивидуальных понятий о справедливости в поведенческие решения человека.
IV
Резюмируя вышесказанное, вернемся к семи доводам в защиту неоклассической экономики, изложенным Уинтером.
1. Концепция равновесия является полезным инструментом для решения некоторых аналитических задач, однако в большинстве случаев, с которыми мы встречаемся, существует не одно равновесие, а множество равновесии. Это множество возникает потому, что "существует континуум теории, которых могут придерживаться люди и на основе которых они действуют, никогда не сталкиваясь с ситуациями, заставляющими изменить эти теории" (Хан, 1987, с. 324).
2. Хотя индивиды часто встречаются с повторяющимися ситуациями и, как отмечено выше, могут при этом поступать рационально, они также встречаются с многочисленными уникальными и неповторяющимися ситуациями, требующими выбора при недостатке информации и неопределенности результатов.



Содержание раздела