Цымбурский В. О. - ХРЕСТОМАТИЯ ОТ ГЕОПОЛИТИКИ К ХРОНОПОЛИТИКЕ
Одной из особенностей политической картины наступившего века является открытое доминирование политики реального времени над политикой реального пространства, родившейся еще в античные времена, первая в истории геополитическая идея сформулирована в труде Фукидида История Пелопонесской войны. Однако в наше время Геополитика - пассивная мистика пространства начинает уступать место хронополитике - активной мистике времени. Отцы постиндустриального общества во весь голос заговорили о разработке технологии конструирования будущего. Естественно мы не могли игнорировать указанную тенденцию приступая к составлению данной хрестоматии.
Именно поэтому упор в ней сделан не на классические тексты отцов геополитики, а на современные исследования перелома в развитии классических представлений.
Идея геополитики.
Идея о том, что географические факторы определяют внешнюю и военную политику государства, возникла едва ли не с образованием первых государств древней цивилизации. Однако на рубеже ХIХ ХХ вв., когда борьба за переустройство мира вступила в новую фазу фазу насильственного передела, политическая география формировалась как самостоятельная область науки и начала интенсивно развиваться.
В политической географии, университетской дисциплине, произошло информационно-теоретическое приращение: в качестве аналитического материала ввели элементы теории международных отношений, военный, технологический аспекты и возникла геополитика как политологическо-географический взгляд на теорию международных отношений.
Историография геополитики.
В ХIХ-веке началось становление новой науки о влиянии земной поверхности на историю народов, государств и всего человечества. Карл Риттер предлагал назвать эту науку сравнительным земледелием, Фридрих Ратцель политической географией.
История и география.
| Гердер | История есть движущаяся география, а география остановившаяся история |
| Тэн | Философия истории повторяет в точном отображении философию естественной истории |
| Наполеон | Ключ политики государств в их географии |
Высказывание немецкого философа Гердера подводит к выводу о зависимости людей от земли, от земных площадей и исторические способы расходования социальной энергии во многом связаны с географическими условиями их жизнедеятельности. Возможно, что всю историю цивилизации можно обозревать на географической базе".
Тогда жизненной декорацией мировой истории является география планеты.
Географические реалии в истории.
| Объект | Роль |
| Британский остров | могущество Англии: островная безоопасность, взаимная близость залежей железа и каменного угля |
| Нил | Влияние на богатые урожаи |
| Хуан-хэ и Ян-цзы | Орошение, благоприятный ландшафт междуречья |
| Средиземное море | Торговые пути, судостроительство |
Роль географических реалий прекрасно иллюстрирует фантазия Гердера: „Будь в Центральной Азии Средиземное море вся история человеческой культуры была бы иной". Но бывают неоправданные обобщения: монотеистическую религию объявляют результатом "пустынного" мышления, говорят о мистике леса или о „мужских" и „женских" континентах. Критическое отношение к подобным моментам не должно отражаться на изучении геополитического метода в научном плане.
Во влиянии географии на историю, и истории на географию определяет взаимное влияние, взаимная связь, взаимозависимость. Человечество преображает природу своими усилиями, деятельностью. Человек покоряет природу, пользуется ее законами.
Он осушает болота, прорывает каналы, организует недра, приручает пустыни, океаны, воздвигает города, побеждает расстояния. Он культивирует природу, создает ей „второе лицо", ландшафт природы превращает в культурный ландшафт и пассивные пространства в активные. История это непрекращающаяся борьба человека с пространством. Трудом человека и его знаниями изменяются облики целых стран.
Великая китайская стена, римские акведуки, наполеоновские дороги, трансконтинентальные поезда , мировые подводные кабели, морские порты, плотины все это реальности не только исторические, но и географические. География подтверждает и иллюстрирует историю. Общеизвестна мировая культурно-историческая роль городов-государств. Территории есть государства, пространства властно организованного порядка: значительная часть государственной энергии направляется на преображение государственной территории.
Месторасположение дано государству, но в то же время государство творит себе свое место не только в пространстве, но и в истории. Любая государственная экспансия может рассматриваться, как процесс преображения государством своего пространственного тела, своей территории.
О русской истории профессор Г. В. Вернадский говорит как о соотношении лесной и степной полосы, борьбы леса и степи. Хронология процесса такова:
| 1 | попытки объединения леса и степи | до 972 г. |
| 2 | борьба леса и степи | 972-1238 |
| 3 | победа степи над лесом | 1238-1452 |
| 4 | победа леса над степью | 1452-1696 |
| 5 | объединение леса и степи | 1696-1917 |
Следует обратить внимание, что между категориями леса и степи можно провести прямые параллели по противостоянию России и азиатско-тюркских цивилизаций. О Сицилии в древнем мире известна формула Ганото: „Палермо глядит в Европу, Агригент на Африку, Сиракузы на Грецию; эти три окна Сицилии дают завершенную формулу ее тройственной ориентации и тройственного предназначения".
Проблема соседних народов в истории: количество и качество соседей оказывают влияние на характер народа и стиль государства. Географическая изолированность Англии позволяла ей выигрышно придерживаться политики „блестящей изоляции". Напротив, неблагоприятное в смысле соседства положение Польши сыграло негативную роль в ее истории и доставляет ей немало тревожных забот и ныне- двусмысленно положение „буферных" государств.
Соседство с северными кочевниками привело к появлению в истории Великой китайской стены. По мере роста населения и развития производительных сил, потребная для хозяйственной самодостаточности социально-политического организма земельная площадь должна неизбежно расширяться.
От натурального хозяйства и государства-города, через свободную денежную торговлю национальных государств, к современной рыночной экономике мировых империй, стимулирующих всемирное экономическое единение. Но поверхность планеты связана с освоением и моря, занимающей огромные пространства. На основании освоения географического горизонта можно выделить следующие стадии:
| 1 | период речной культуры | египетская, вавилоно-ассирийская, индийская и китайская цивилизации |
| 2 | период средиземноморской культуры | Финикия, Карфаген, Греция, Рим |
| 3 | период океанический | Атлантический океан (цивилизации испанская, голландская, английская, французская) |
Политическая география и геополитика.
Различие между геополитикой и политической географией заключаются по Хаусхоферу, что "политическая география рассматривает государство с точки зрения пространства; геополитика же рассматривает пространство с точки зрения государства". Географы в политической географии приходят к истории и государствоведению, а историки и государствоведы в геополитике, через тему территории, восходят к географии, как способу лучше постичь историю и государство. Кьеллен определяет: "Геополитика есть учение о государстве, как историческом организме или пространственном явлении". Геополитика существенно проникнута динамизмом: она изучает государства в их движении, в непрерывно меняющихся взаимоотношениях, в их связях и состязаниях, но через призму неизменяющихся условий географии.
Анализируя географическую компоненту истории геополитик прогнозирует тенденции, перспективы дальнейшего развития, конструирует сценарии и намечает программные действия. Поэтому географ Роберт Зигер на вопрос о различии между политической географией и геополитикой ответил: "Прогнозы. Первая им чужда; вторая неизбывно к ним тяготеет".
Антонио Фламиньи резюмировал проблему следующим образом: Политическая география - это анализ, в то время как геополитика - это синтез. Геополитика как наука обращена на государство и его перспективы в свете географических особенностей его территории.
История геополитических конфигураций.
Поражение германо-австрийского блока, подписание в 1919 г. Версальского и Сен-Жерменского мирных договоров и создание на их основе Версальско-вашингтонской системы завершают первый в истории человечества поистине глобальный геополитический перелом: разрушаются союзы побежденные и образуются новые государства, перераспределяются колонии, формируются новые сферы влияния и политические блоки. Наибольшие потери понесли Германия, Австро-Венгрия (распавшаяся на 3 государства) и Россия, которые выпали из числа не только мировых, но и европейских лидеров. Три страны Англия, Франция и США подтвердили статус великих держав. В наибольшей степени усилили свое геополитическое положение США, укрепившие свою экономику за счет военных поставок.
Никогда ранее их влияние в Европе и в мире не было столь значительным. Вторая мировая война вновь приводит к насильственному изменению глобальной геополитической конфигурации, которое в очередной раз закрепляется юридически, теперь уже решениями Ялтинской и Потсдамской конференций 1945 г. В результате перераспределения зон геополитического влияния снова существенно изменилась расстановка сил во всех стратегически значимых регионах мира.
На послевоенную политическую авансцену вышли только две великие державы СССР и США. Значительную часть второй половины XX столетия мир характеризовался биполярностью, решающую роль в международных отношениях играли две сверхдержавы - СССР и США.
К сегодняшнему дню уцелела лишь одна сверхдержава, и возникают вопросы-версии: 1.Наступила эра беспредельного американского господства Пакс Американа или 2.происходит смена геополитической конфигурации, переход к новой парадигме (обе версии достаточно аргументированы). При этом в биполярном мире политические инструменты схожи.
| Геополитическая составляющая коммунизма | Пакс американа |
| Москва поддерживала социалистические перевороты | Конго (убийство Патриса Лумумбы) |
| оплачивала счета зарубежных единомышленников | "Иран-Контрас" |
| готовила антиимпериалистические кадры | Для афганских моджахедов |
| снабжала оружием бойцов национально-освободительных движений | Ангола (Савимби) |
| посылала войска за рубеж для подавления контрреволюционных мятежей | Гаити, Гренада |
В историю монополярного мира уже попали и продвижение NATO на восток, бомбежки Югославии, использование мандата ООН в Сомали и Боснии.
Геополитические процессы.
Резкое обострение борьбы за территориальный раздел мира внутри узкой группы крупнейших держав начала ХХ века стало причиной многочисленных колониальных войн и международных соглашений о разделах колоний и сфер влияния. Особой активностью выделялась Англия, изо всех сил стремившаяся сохранить Британскую империю. Иметь колонии было очень выгодно и все крупные державы боролись за право контроля над чужими землями. Однако к середине ХХ в. колониальная система не только рухнула, но сам колониализм был объявлен мировым сообществом вне закона.
Возникла потребность в новом инструменте завоевания и сохранения международного влияния и эту роль сыграла геополитика.
Предмет исследования геополитики
Теоретическое обоснование действий и политики государств, взаимодействия политических структур в системе координат географических пространств. Метод геополитики - системный анализ политических, географических, экономических, военных факторов и проецирование потенциала государств в масштабе пространства планеты.
Гносеология геополитики основана на междисциплинарных инструментах общественных и естественных научных дисциплин. Онтологически геополитика- это учение о влиянии географического фактора на политику.
Геополитика вытекает из философских учений о государстве, праве, окружающей среде, религии, войне, нации.
ГЕОПОЛИТИКА КАК МИРОВИДЕНИЕ И РОД ЗАНЯТИЙ
Конец ХХ в. в России отмечен широким внедрением идеи "геополитического" в обиход политики, масс-медиа и общественных наук. С конца периода перестройки постепенно исчезает привычный для советских времен автоматизм огульного связывания геополитики "с противостоящими СССР политическими силами" (1, с.3). В посткоммунистическом дискурсе "геополитическое" быстро обрело позитивные качества.
Однако нельзя упускать из вида, что первоначальные функции данного понятия в рамках этого дискурса существенно отличались от тех, которые оно получило примерно с середины 1990-х. На первых порах апелляции к геополитике, как и к национальному интересу, выражали претензию политиков, экспертов и журналистов на деидеологизированность и реализм, якобы в противовес эмоционально-идеологическим установкам реальных или предполагаемых оппонентов. При этом прокламируемые "реализм" и "геополитика" обретали самые разные прагматические аранжировки, в зависимости от того, какой именно идеологии противопоставлялись.
Политологи демократического лагеря, атакуя мессианский глобализм СССР, звали к "разработке критериев своего рода геополитической разумной достаточности для России", приравнивая эту достаточность к "обеспечению как минимум экономических интересов России в мире" (2, с.28). Неслучайно в первый же месяц послесоюзного существования РФ ее министр иностранных дел А.В.Козырев объявил: "Отойдя от мессианства, мы взяли курс на прагматизм... на место идеологии приходит геополитика, то есть нормальное видение естественных интересов" (3). Со своей стороны публицисты патриотической оппозиции еще до конца Союза, нападая на "идеализм" горбачевского "нового мышления", твердили: "От того, что СССР станет называть себя демократией, отношение к нам соседей не изменится, ибо оно диктуется геополитикой, а не эмоциями" (4). В ту пору "антиидеологичность" геополитики казалась самоочевидной (1, с.5).
Даже К.В.Плешаков, введший в 1994 г. ценное, на мой взгляд, понятие "геоидеологической парадигмы", видел за ним способ взаимодействия геополитики с идеологией как существенно разных духовных комплексов, и не более того (5). За считанные годы такое восприятие "геополитического" уходит в прошлое: можно уверенно сказать, что тот человек, который сегодня в России продолжает отождествлять геополитику с прагматизмом и "разумной достаточностью", духовно остается в самом начале завершающегося десятилетия. Сперва политологи заговорили о готовности российских националистов "именно в качестве идеологии... воспользоваться геополитикой" (6, с.7).Чуть позже, с конца 1995 г., как констатирует Н.А.Косолапов, "в официальных документах высших эшелонов российской власти приживается формулировка "национальные и геополитические интересы России". Сравнивая фразеологию разных политических сил, он же заключает: "На авансцену политического сознания вышла и уверенно заняла на ней доминирующее место не концепция и не теория, а именно идея геополитики...
Более того, идея начинает постепенно трансформироваться в идеологию". Косолапов предупреждает об опасности для наших политиков, увлекшись "идеологией геополитизма", "опять схватиться за лысенковщину вместо науки" (7, с.57, 61).
В том же духе М.В.Ильин пишет о возможности зарождения в России из "геополитических мечтаний" и "геополитической мистики" нового "единственно верного учения" (8, с.82). Еще один автор недавно прямо назвал геополитику "идеологией восстановления великодержавного статуса страны" (9, с.6). Ученым вторит публицист правый радикал А.Г.Дугин, который в своих "Основах геополитики" ставит ее в один ряд с марксизмом и либерализмом, т.е. относит ее именно к идеологиям (10, с.12).
Можно оспаривать эти оценки и предупреждения, но надо признать, что они прочно вписаны в российский духовный контекст второй половины 90-х, где роль "геополитического" несоизмерима с исполнявшейся им 5-6 лет назад функцией индикатора чаще мнимой идеологической нейтральности. Как же состоялась перемена в прагматике "геополитического"? Вспоминается выдержанная в "реалистическом" стиле формулировка из соглашения 1991 г. об образовании СНГ: "...констатируем, что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование" (11). Таким образом, с самого начала существования новой России ученым открылся обозначенный в ее первом документе путь сравнения двух реальностей: переставшего существовать Союза ССР и того порядка, который пришел на его место, в качестве реальностей геополитических.
Эта возможность была использована россиянами двояко. Одни аналитики делали упор на преемственности РФ относительно прежней сверхдержавы. Идейное размежевание новой власти с большевизмом, грозящее порвать связь времен, отчасти нейтрализовалось заявлениями в том духе, что "вненациональная коммунистическая доктрина внешней политики СССР долгие годы маскировала геополитические факторы, никогда не перестававшие определять мировую роль России" (12, с.12).
Эти факторы как бы возводились в общий знаменатель прошлого и настоящего страны. Другие авторы, наоборот, указывали на глубину разлома между двумя геополитическими реальностями, подчеркивая опасность превращения послесоюзной России из "ядра Евразии" в "евразийский тупик" (13; 14). Спрос на эту тематику породил волну работ, либо несших в заглавиях слова "геополитика", "геостратегия" и производные от них эпитеты, либо текстуально перенасыщенных этими понятиями. В ход пошли такие словосочетания, как "геополитическая идентичность" и "геополитическое Я России" (15, с.36 и сл.).
Немалый вклад в этот бум внесла группа идеологов-радикалов, издающих с 1992 г. журнал "Элементы": своей переводческой и популяризаторской активностью они весьма содействовали распространению в России идей и схем классической западной геополитики. Однако, помимо функций утверждения исторической непрерывности и критики дня сегодняшнего с позиций лежащего в прошлом идеала, "геополитическое" в нашем обществе быстро обрело еще одно назначение. Мне уже приходилось писать о том, как "в обществе, круто разделенном по социальным ориентирам, геополитика, представляя страну... как единого игрока по отношению к внешнему миру, несет в себе миф "общей пользы"... поэтому искомая многими партиями и элитными группами идеология, которая бы "сплотила Россию", почти неизбежно должна включать сильный геополитический компонент" (16, с.108).
Оппозиция это осознала очень рано. С 1993 г. В.В.Жириновский, Г.А.Зюганов, С.Н.Бабурин и их соратники публикуют свои геополитические кредо. Если политологу может видеться в "геополитизме" угроза "новой лысенковщины", то Зюганов сравнивает геополитику по ее практической полезности с кибернетикой, также пострадавшей от советской ортодоксии (17).
Почувствовав интегративный потенциал "геополитики как идеи", официальная власть быстро усваивает риторическую топику конкурентов. К наблюдениям Косолапова я мог бы добавить, что уже в 1996 г. в послании Б.Н.Ельцина к Федеральному собранию по вопросам национальной безопасности эпитет "геополитический" появляется семь раз, в том числе в высказывании о "трех глобальных пространствах: геополитическом, геостратегическом и геоэкономическом" (18).
Однако проявление уже не просто политической конъюнктуры, но более общего интеллектуального стиля времени мы вправе увидеть в том, как под знаком идеи "геополитического" модифицируется изложение прошлого России в трудах историков и культурологов. В арсенал российской исторической науки входят в 1990-х годах труды евразийцев первой генерации, не только введших в наш язык слово "геополитика", но ставивших себе в заслугу "обоснование в русской науке геополитического подхода к русской истории" (19, с.126, 205). К родоначальникам отечественной геополитики причисляются такие мыслители, как Ф.И.Тютчев, И.С.Аксаков, В.И.Ламанский и другие славянофилы, военные географы Д.А.Милютин и А.Е.Снесарев (20), блестящий политгеограф начала века В.П.Семенов-Тян-Шанский.
Звучат разноречивые оценки "геополитики" И.В.Сталина (21). В работах А.П.Богданова, С.А.Экштута, А.Л.Зорина многие русские поэтические, проповеднические, эпистолярные тексты ХVII-ХVIII вв. и даже некоторые изобразительные памятники той поры изучаются как проявления геополитического мировидения (22). Значительные научные результаты, я считаю, принесла предпринятая С.В.Лурье попытка характеризовать методами этнокультурологии российскую геополитику ХIХ в., и, прежде всего, подойти к ее парадоксам и тупикам как к симптомам кризиса или искажениям православно-государственнической "культурной темы" русского народа (23). Так в наши дни складывается практика а в перспективе закладывается традиция изучения "геополитического" в отечественной культуре.
Ряд моих работ 1993-98 гг. принадлежит к тому же, возникающему на наших глазах исследовательскому направлению (24). Думается, следующей фазой в утверждении данного направления как новой научной практики, после начальной показательной разработки отдельных фактов и сюжетов, должно явиться сквозное пусть даже сперва и неполное выделение в российской интеллектуальной истории феноменов, преположительно составляющих национальную традицию геополитического мышления. Я полагаю, что эта задача должна решаться одновременно с другой, не менее важной, а именно с построением исторической морфологии этих феноменов, демонстрирующей, хотя бы в первом приближении, логику их генезиса, а значит и принципы становления данной национальной традиции в целом. Значимость обеих этих задач обусловлена как огромной ролью "геополитического" в намечающемся государственном и культурном самосознании новой России, так и необходимостью сопротивления тем иррациональным мутациям "геополитизма", которых не без оснований опасаются Ильин и Косолапов.
Однако неизбежной методологической предпосылкой такой работы должен стать ответ на исходный вопрос: что представляет из себя как духовное и интеллектуальное явление то множество воззрений, методик и дискурсивных приемов, которое в ХХ в. сложилось на Западе под именем "геополитики" и чье влияние в разных формах проявляется сейчас также и в России? Ведь именно этим явлением XX в. задается эталонное представление о "геополитическом", благодаря которому оно, это "геополитическое", обнаруживается и в других обстоятельствах, в том числе и в истории русской общественной мысли доимперской и имперской эпох.
ПОДСТУПЫ К ОПРЕДЕЛЕНИЮ
Предварительный ответ на вопрос о понятии геополитики мог бы звучать так. Геополитика это особая интеллектуальная парадигма, охватывающая сразу и определенный вид отношения к миру, и вместе с тем род занятий, ориентированный на классические для него образцы, ставящий перед собой характерные лишь для него проблемы и обладающий специфической техникой их решения.
Нормативный смысл термина определяется тем, что элемент "гео" в его составе соотносится с понятиями "географии", "географического". По своей словопонятийной структуре "геополитика" есть некая встреча или синтез представлений о "географическом" и "политическом".
