Этноэкономическая иерархия
Этносоциальная, а равно и этноэкономическая иерархия во многом является результатом действия двух основных факторов. Во-первых, административно-политическая власть, прежде всего в лице государства и его органов, нередко ставит этносы в неравное по отношению к себе положение: одни рассматриваются как лояльные, как опора государственной власти, другие
- как явные или скрытые ее противники, соответственно одни ставятся силой государственной власти в привилегированное, а вторые - в дискриминируемое положение. Во-вторых, в борьбе за выживание разные этносы в силу, прежде всего, специфики своей культуры (традиций, ценностей, норм и т.п.) оказываются в неодинаковой мере приспособлены к условиям данного общества. В результате одна этническая культура способствует вертикальной мобильности, а другая ей препятствует. В обоих случаях иерархически упорядочиваются существующие в данном обществе этнические поля.
Соответственно личный статус индивидов определяется тем, к какой этнической группе он принадлежит.
Наиболее ярко данный вид этносоциальной стратификации проявляется в сфере этнического предпринимательства. Китайские кварталы и итальянские районы в крупных городах мира, феномен торговцев-южан в России во многом свидетельствуют о существовании значительной разницы между этносами в возможностях интернализации требований внешней среды.
Корни этого явления, очевидно, следует искать не в зомбартовском делении народов на героев и торговцев (берущем свои истоки из теории графа Ж.Гобино), сопрягаемых с расово-биологическими и природноклиматическими причинами, но скорее в том, что называется совокупностью нравов и обычаев отдельного этноса.
Ещё одной отличительной чертой явления представляется то, что этносоциальная и этноэкономическая стратификация проявляется только в полиэтничных обществах и отражает фактическое неравенство этносов в социальной и экономической сфере. Признаками такого неравенства служат классические критерии социальной стратификации, такие как доход, престиж, объем власти, уровень жизни, перспективы социальной мобильности и т.п.
В качестве особого индикатора статусной позиции в системе этносоциальной стратификации следует рассматривать безопасность и стабильность существования представителей этнических групп.
Таким образом, этносоциальная стратификация - это иерархически упорядоченное неравенство этнических групп, проявляющееся в неравенстве таких статусных индикаторов как безопасность и стабильность физического существования представителей этнических групп, уровень жизни, престиж, перспективы социальной мобильности, объем власти, место в общественном разделении труда. Соответственно при наличии этносоциальной стратификации индивиды, принадлежащие к той или иной этнической группе, оказываются в привилегированном или приниженном положении в силу именно своей этнической принадлежности.
Этносоциальная стратификация может выступать как самостоятельный процесс, так и быть следствием социальной дифференциации в совершенно иных срезах социального пространства. Этносоциальная стратификация в чистом виде имеет место там и тогда, где и когда этническая группа как таковая является объектом привилегий или дискриминации. Например, государство ранжирует этнические группы с точки зрения их лояльности и заслуженных вознаграждений.
Другой вариант: одна этническая культура включает нормы и ценности, легко вписывающиеся в механизмы капиталистической рыночной экономики, а вторая, неся на себе заметные черты докапиталистической общинной архаики, оказывается в противоречии с идеологией потребления в процессе развития капиталистических отношений. В результате этнические общности с разной культурой оказываются в разных нишах рыночного пространства.
Помимо этого, можно отметить, что многие этносы оказываются внизу этносоциальной и этноэкономической пирамиды не в силу политического или культурного фактора, а потому, что они занимают регионы с крайне неблагоприятными климатическими условиями, бедными почвами и т.п.
Нередко этносоциальная стратификация является результатом совпадения традиционного ареала проживания и хозяйствования этнической общности и аграрных или урбанизированных областей. Иначе говоря, одна этническая группа оказывается в социоэкономической пирамиде выше другой (по престижу, уровню образования, уровню жизни и условиям труда и жизни, уровню доступа к благам модернизации, материальным ресурсам и их распределению) не в силу предоставления привилегий первой и дискриминации второй, а просто в силу конкретных исторических и географических условий. Причиной низкого статуса, таким образом, является не этнос как таковой, а совершенно иные факторы.
Этническое же неравенство носит сугубо производный характер.
В чём же собственно отличие этноэкономической стратификации от этнической? Вопрос статусности - социальный статус - низкий, этноэкономическая страта - выше.
В случае, когда в силу объективных причин добиться повышения уровня социального статуса не представляется возможным (к примеру, для мигрантов-неграждан), этническая общность вступает в соперничество за достижение более прочного экономического положения. Наиболее наглядный пример, иллюстрирующий данное положение - политика русской общины в Литве. Русские составляют около 34% населения Латвии, в то же время, их доля среди предпринимателей страны (на 1997 год) составляла 53,8%. Наряду с этим, в этносоциальной стратификации Латвии русские занимают гораздо более ущербное положение, чем латыши, повергаясь прессингу как со стороны государства, так и титульного населения.
В этой ситуации единственным способом избежать ассимиляции для русских остаётся повышение своей этноэкономической страты и увеличения возмоджности влиять на политику государства через экономические рычаги; как отмечают многие наблюдатели, по самым скромным подсчётам доля этнического русского капитала в Латвии составляет не менее 50%.
Также можно привести пример экономической и социальной статусности евреев в Российской Империи и СССР. Социальный статус еврейского этнического сообщества был определённо амбивалентным: с одной стороны, евреи подвергались политической и культурной дискриминации, а с другой - их ареал расселения и занятости совпадал с социальным полем города и в существенной части - деловой сферы, что ставило их в более высокую позицию по сравнению с преимущественно деревенским русским, украинским и т.д. населением. Дискриминация стимулировала евреев к достижению максимального успеха в тех сферах, где они имели достаточно прав, а также к накоплению интеллектуального и культурного капитала.
Более высокий уровень образования и концентрация евреев в городах стали важными факторами, обусловившими их высокий удельный вес в революционных партиях, в том числе и в партии большевиков. В значительной степени это обусловило их ускоренную восходящую социальную мобильность в первые годы Советской власти. В 1920-30-е гг. фиксировалась довольна высокая концентрация евреев в партийно-государственном аппарате, культуре, науке.
Кроме того, традиционная для еврейского менталитета ориентация на приобретение культурного капитала также стимулировала новый рывок евреев в сфере образования. Так, по данным, приводимым Джеффри Хоскингом, в 1935 г. евреи составляли не более 3 процентов населения СССР.
В то же время их удельный вес среди врачей был около 16 процентов, среди университетских преподавателей - около 10, столько же среди работников культуры и инженеров.
Подобные процессы нередко сопровождаются чётко выраженным этническим соперничеством двух или более групп. Этническое соперничество, с нашей точки зрения, суть взаимное противопоставление этнических групп, для достижения одних и тех же целей. Американский исследователь У. Ньюман отмечал, что термин соперничество относится к любой ситуации, в которой социальное стремление групп взаимно выступало против попыток приобрести те же самые социальные ресурсы или достигнуть тех же самых целей. Группы могут конкурировать и за материальные и за символические ресурсы - за рабочие места, собственность, и богатство, так же как и за социальный статус и место во властной иерархии.
Соперничество не обязательно должно быть признано вовлеченными в него сторонами. Когда группы осознают, что они находятся в состоянии соперничества, они объективно становятся конкурентами. Этническое соперничество и конкуренция ещё не являются, по сути, этническим конфликтом, но имеют тенденцию перерастать в конфликт. В этом случае, этнический конфликт есть форма конкуренции, в которой группы стремятся тем или иным способом нанести друг другу ущерб.
Такой конфликт может иметь несколько форм. Например, этнический конфликт между белыми поселенцами и коренными американцами имел форму войны, тот же конфликт между белыми и азиатскими иммигрантами закончился ограничениями иммиграции, а конфликт между белыми и чернокожими принял такие жёсткие формы как расовые бунты и суды Линча.
Одной из основных причин возникновения этнического конфликта состоит в том, чтобы изменить или сохранить систему этнической стратификации. По мнению американского учёного Дж.
Грабы, этническая стратификация есть форма конкуренции, в которой, более сильные этнические группы ограничивают доступ зависимых групп к социальным ресурсам, включая богатство, власть, и привилегии. Более сильные группы стратифицируют социальные возможности и ресурсы, такие как рабочие места, доступ к образованию, политической власти, и т.д., резервируя лучшее для себя и лишая возможностей более слабых конкурентов для того, чтобы понизить их положение в пределах существующей структуры возможностей. Так, в XIX веке в США коренные американцы были выдавлены на наименее пригодные для хозяйствования территории, афроамериканцы были низведены до положения рабов, а различные группы иммигрантов (итальянцы, поляки и т.д.) привлекались лишь на самые низкооплачиваемые виды работ, их дети посещали худшие школы, и в целом находились на самой низкой ступени этнической иерархии, по крайней мере какое-то время. Это означает, как указывал Дж.
Граба, что члены более сильных групп располагают большей индивидуальной свободой, чем члены более слабых этнических групп. Более слабые группы лишены полного доступа к социальным возможностям, которые возникают вследствие непрерывных социальных изменений. В общем, не лишённым оснований представляется предположение о том, что этническое соперничество и конкуренция являются одними из основных причин социальных изменений. Группы конкурируют за возможности, которые несут с собой эти изменения.
Помимо этого, соперничество и конкуренция могут вести и к созданию (или изменению) этнической стратификации и к конфликту, а конфликт или изменит, или сохранит существующую систему этнической стратификации. В этой связи нужно отметить, что этническое соперничество, конкуренция, конфликт, и стратификация являются динамическими факторами и сами подвергаются - изменениям в непрерывном процессе социальных изменений.
Этнические отношения в обществе обычно бывают или иерархические или параллельные. По мнению американского исследователя Д. Хоровица, этнические группы или ранжируются в системе этнической стратификации или не ранжируются вовсе. В случае параллельных групп неравенство проявляется в незначительной степени, каждая группа представляет собой отдельное и цельное сообщество. В случае наличия этногрупповой иерархии доступ к богатству, власти и привилегиям в известной мере определяется этнической принадлежностью.
Большинство современных полиэтничных обществ представляет собой синтез этих двух систем с более или менее глубоким креном к одному из типов. Так, например, этнические отношения в Соединенных Штатах, Российской Федерации и ряде других полиэтничных сообществ и этнофедеральных систем объективно в большей мере тяготеют к иерархическому типу.
Теоретики конфликта утверждают, что социальные изменения приносят усиление борьбы и межгруппового соперничества, непрерывно восстанавливая этнические границы и этническое сознание и делая их постоянным фактором. По мнению Ван ден Берга, этническое соперничество и конфликт заменяют патерналистские этнорасовые отношения традиционного общества в ходе социальных изменений.
Традиционное общество характеризовалось незначительными масштабами производства, базировалось на простом разделении труда, и отличалось чёткой этнической стратификацией и жёсткой кастовой системой; социальная мобильность была фактически невозможна для иерархически подчинённых этнических групп. Более того, для них даже законодательно закреплялись социально-профессиональные ниши, не допускавшие перехода их представителей на более высокое социальное положение, как, к примеру, запрещение для евреев занимать государственные должности в Российской Империи и даже владеть недвижимостью в АвстроВенгерской монархии Габсбургов.
С появлением индустриального капитализма, полного разделение труда, и больших возможностей, этнические отношения приобретают черты конкурентных. Это соперничество сопровождается укреплением этнических предубеждений и распространением этнических конфликтов.
Поскольку представители различных этнических групп открыто конкурируют в современном обществе, этническая враждебность усиливается, в то время как существующая стратификация предотвращает постоянный конфликт.
Уильям Ньюман выдвигал гипотезу, что степень, до которой различные социальные группы рассматривают друг друга как конкурентов, способных создать реальную угрозу, и, следовательно, частота социальных конфликтов между ними, прямо пропорциональна степени, до которой конкуренция и достижение успеха являются предписанными нормами в обществе. Социальные изменения принесли с собой этногрупповую конкуренцию, а отнюдь не ассимиляцию или социальную унификацию. В целом можно согласиться с Ньюманом относительно того, что нормативный акцент на успехе и социальной мобильности предрасполагает представителей различных социальных и этнических групп к тому, чтобы рассматривать друг друга в качестве конкурентов, что, несомненно, повышает возможность конфликта.
Этнический конфликт может быть выражен через обычные каналы или даже выйти за их пределы. В первом случае это будет конфликт, готовый к консенсусу, во втором конфликт с проекцией консенсуса.
Использование законности и легальных способов конкуренции характеризует первый вариант, в то время как посягательства на собственность и людей иллюстрируют - второй.
Чем значительнее неравенство в богатстве и ресурсах между двумя этническими группами, тем более вероятно, что ущемлённая группа примет участие во втором типе конфликта. Ущемлённая группа обычно не имеет постоянного доступа к социальным каналам для легального выражения своего недовольства социальной структурой и иерархией возможностей, и даже если такой доступ был возможен, ощущавшаяся на протяжении нескольких поколений социальная депривация группы, вероятно, станет побуждающим мотивом для отклонения большинства социальных норм, включая возможности легальной канализации своего социального недовольства. Таким же образом, материальный паритет среди этнических групп будет формировать установки конфликта первого типа, и конфликт в этом виде лишь подкрепит основные нормы и учреждения социума.
Кроме того, этнические группы менее вероятно, будут прибегать к крайним мерам в таких случаях, поскольку они не желают уничтожать общество, в котором они все, до некоторой степени, извлекают выгоду.
В целом, этнический конфликт характеризует современное общество гораздо больше, чем общество традиционное. Чем значительнее неравенство в богатстве и ресурсах, тем более вероятно то, что конфликт будет бескомпромиссным.
Соперничество за богатство, власть и привилегии обычно заканчивается доминированием более сильной и богатой этнической группы над более слабыми. Фактически, таким образом конструируется этническая стратификация как форма этнической конкуренции, в которой более мощные группы ограничивают доступ более слабых групп к социальным ресурсам. Однако системы этнической стратификации могут изменяться в силу того, что богатство, власть и привилегии могут быть как приобретены, так и
утрачены различными этническими группами.
Этническая стратификация берёт своё начало от соперничества за богатство и привилегии, и происходит непосредственно от способности одной этнической группы доминировать над другими или от их конкуренции. По определению Дж. Грабы, этническая стратификация имеет место быть в том случае, когда этническая группа доминирует над ее конкурентами.
Особенно жестоким этническое соперничество может быть, если правительство контролируется одной из соперничающих этнических групп. Наряду с соперничеством и властью, третий элемент, как представляется, выступает достаточно важным при конструировании этнической стратификации, а именно этноцентризм.
Так, Ноэль полагает, что этноцентризм, соперничество и относительная власть вовлеченных групп составляют набор переменных, которые необходимы и достаточны, чтобы объяснить возникновение этнической стратификации.
Как отмечал американский исследователь Ленски, люди используют средства и ресурсы в соответствии с человеческими потребностями согласно жизненной необходимости, но, как только начинает производиться излишек продукта, за него тут же возникает соперничество. Таким образом, этническое соперничество генерируется и нарастает в процессе социальных изменений. Кроме того, именно политическая власть, а не мера потребностей определяет распределение ресурсов в современном обществе.
Мощные группы ограничивают доступ более слабых групп не только к ресурсам, но также и к политической власти и социальным привилегиям. Таким образом, этническая стратификация также развивается в процессе социальных изменений.
Более сильные этнические группы модернизируются, в то время как более слабые не в состоянии сделать это, по крайней мере, до той же самой степени.
По мнению австрийского социолога Людвига Гумпловича, типичное этническое государство есть состояние, установленное силой и вынужденно принятое слабейшей стороной; в случае стабилизации положения, оно приобретает черты законодательно оформленной системы.
Политическая власть подтверждает статус более сильной этнической группы, и позволяет предотвратить угрозы ее коллективным материальным и духовным ценностям. Однако власть может быть утрачена доминировавшей группой и с уменьшением властных полномочий, она будет, как правило, стремиться удержать свои позиции, пусть и не в полном объёме.
Такая ситуация имела место с белым меньшинством в Южной Африке, долгое время бывшим доминирующей этнической группой, лишавшей темнокожих граждан не только доступа к политической власти и распределению ресурсов, но и стремившихся сохранить крайне невыгодную для чёрного большинства систему этнического разделения труда.
Политическая власть определённой этнической группы базируется на её превосходящей численности (что, однако, не является абсолютно необходимым условием), на её способности удерживать контроль за распределением ресурсов, и на её умении мобилизовать эти ресурсы. Численно более крупная этническая группа имеет большие шансы занять доминирующее положение при прочих равных условиях, в первую очередь, это касается степени модернизации.
Тем не менее, борьба за ресурсы зачастую бывает очень упорной.
Основной элемент, позволяющий приобрести политическую власть и привилегии, есть контроль этнической группы над средствами производства, или получение в распоряжении группы избыточного продукта. Если все другие условия равны, то более активное сальдо группы в итоге трансформируется в политическую власть.
Ресурсы власти группы должны быть мобилизованы для того, чтобы доминировать над другими группами в системе этнической стратификации. Мобилизация властных ресурсов зависит от внутренней сплочённости группы и объёма и ликвидности её ресурсов.
Американский исследователь Уилсон утверждал, что чем большим объёмом ресурсов группа оперирует, тем большие властные возможности она имеет; чем больше ресурсов группа имеет в ее распоряжении, тем большее количество альтернативных возможностей она имеет для достижения своих целей. Иными словами, чем большую совокупность ресурсов группа имеет, тем в более широком диапазоне она может применить свою политическую власть и достигнуть или укрепить своё доминирование в государстве.
Ликвидность ресурсов группы есть степень, до которой они могут быть развернуты или мобилизованы, чтобы реализовать своё влияние. Некоторые ресурсы могут быть развернуты и использованы вполне оперативной, потому что наличествуют необходимые механизмы, которые облегчают их мобилизацию и применение.77 Хорошей иллюстрацией здесь может послужить ситуация, возникшая во взаимоотношениях белых поселенцев и аборигенов в Северной Америке.
Белые поселенцы обладали избыточным богатством и институтом денежно-кредитной экономики, которая сделала излишек (активное сальдо) ликвидным ресурсом властей; помимо этого, в их руках находилось управление государством. Фактически, при первой необходимости масло было превращено в пушки, которые использовались в скоординированной военной кампании государством, выражавшим интересы белых поселенцев, против коренных американцев с целью отчуждения у них доступа к ресурсам.
В работе Черное пробуждение в капиталистической Америке, Роберт Аллен утверждал, что экономические стимулы всегда лежали в основе этнической (вернее, этнорасовой) стратификации в Америке. Сначала присутствовала эксплуатация черной рабочей силы в сельском хозяйстве и в виде прислуги, а когда потребность в низкоквалифицированной рабочей силе негров уменьшилась, появились тенденции злоупотребления (или даже эксплуатации) черным потребителем. Чтобы эксплуатировать черного потребителя, белой корпоративной власти необходимо сотрудничество черного среднего класса.
Белый капитал всегда нуждался в сотрудничестве черных посредников, чтобы эксплуатировать черную рабочую силу в максимально возможном масштабе.
Похожая ситуация фиксировалась и в отношении мексиканцев. После захвата американцами части мексиканской территории, населённой испаноговорящими жителями, они установили колониальную трудовую систему, которая сводила мексиканцев на самые низшие ступени трудовой иерархии в регионе.
В сельском хозяйстве, горной промышленности, и железных дорогах, мексиканцы были вынуждены наниматься на самую тяжёлую и низкооплачиваемую работу; они были дешевой и послушной рабочей силой. При благоприятной экономической конъюнктуре их количество увеличивалось, во время кризиса -резко уменьшалось.
Растущее присутствие этнических меньшинств, в особенности, в южных городах США, обеспечивает потенциал для межгруппового соперничества за ограниченные ресурсы, в особенности за рабочие места. Такое соперничество выражается в том, что две или более групп стремятся добиться одних и тех же целей, таким образом, успех одной группы приводит к сокращению возможностей для других.
Соперничество за рабочие места, как показывает практика, в основном разворачивается среди наиболее крупных этнических групп Юга - афроамериканцами и выходцами из Латинской Америки, которые к тому же имеют схожие социоэкономические профили. Более того, усиление азиатских иммигрантов может привести к вытеснению афроамериканцев из их традиционных трудовых ниш (низкоквалифицированный труд, малооплачиваемые рабочие места и т.д.).
В целом можно отметить, что, как отмечает ряд американских исследователей, рост темнокожего населения Юга США приближается к точке значительного преобладания в общей численности населения, испаноговорящие иммигранты начинают ощущать значительные трудности в социоэкономическом плане.
Иные исследователи, однако, отмечают, что теория вытеснения с рабочих мест, которая указывает на непременную потерю чернокожими (как низкоквалифицированными по большей части) работниками рабочих мест в пользу испаноговорящих иммигрантов, не подтверждается экономическими и статистическими исследованиями. Тем не менее, существование этноэкономической стратификации на Юге США, равно как и этноиерархии работников, однозначно подтверждается большинством авторов.
