Этническое разделение труда и этническое предпринимательство
Так, исследования, проведённые в Лос-Анджелесе и Чикаго американскими учёными Уолдингером, Киршенманом и Некерманом обнаружили, что у большинства работодателей принята следующая этнорасовая иерархия работников: местные белые, белые-иммигранты, выходцы из Латинской Америки и темнокожие американцы. Причём, как отмечает Уолдингер, преимущественный отказ от найма темнокожих со стороны работодателей обусловливается отсутствием, по их мнению, у значительной части афроамериканцев трудовой этики, что может рассматриваться как наличие некоего этнорасового стереотипа в отношении темнокожих работников. Помимо этого, отмечается, что чем крупнее бизнес, тем более охотно он нанимает иммигрантов, в особенности испаноговорящих, так как, кроме большей, по мнению работодателей, отдачи, они предъявляют меньше претензий в сфере социальной защиты, чем это делают местные темнокожие работники. Здесь нужно упомянуть также, что крупные национальные и региональные фирмы США стремятся в своей политике найма к возможно большему использованию труда иммигрантов чтобы избежать негативных оценок со стороны общественных организаций и закона за притеснение иммигрантских меньшинств.
В целом, разумеется, как указывают сами американские исследователи, такая ситуация иногда приводит к обвинению преимущественно белых работодателей в экономическом расизме со стороны темнокожего населения ряда штатов. Как подмечают Гертнер и Довидио, белые работодатели возможно находятся под влиянием едва уловимых (subtle) расистских представлений, которые выражаются в основном в подсознательном дискомфорте относительно работы с представителями этнических меньшинств.
В целом, система эксплуатации дешёвой рабочей силы этнических иммигрантов в США во многом обусловливает закрепление их весьма невысокого статуса в этноэкономической иерархии страны. Более того, существует мнение, что создание этнических предприятий, которые на первых порах представляют собой, по сути, семейные предприятия, постепенно обрастающие родственниками, знакомыми, просто соплеменниками, регулярно прибывающими в США и другие страны, где образуются и более или менее успешно функционируют такого рода предприятия.
Так, прибывавшие в 80-90-е годы прошлого века в США корейские иммигранты стремились создавать преимущественно предприятия мелкого бизнеса, таких как продовольственные магазины, розничная торговля продуктами питания, спиртными напитками, а также различные предприятий сферы обслуживания. Такие способы достижения американской мечты через собственную предпринимательскую активность рассматривается рядом американских исследователей как иллюстрация эксплуатации этнической рабочей силы, укрепление общей структуры этнической стратификации.
Эти этнические предприятия фактически являются способом, которым дешевая рабочая сила эксплуатируется американскими корпорациями. Владельцы этих маленьких этнических фирм, по мнению указанных исследователей, на самом деле не являются реальными владельцами, они фактически простые работники, проводящие долгие часы за тяжёлой работой, жертвуя досугом и часто используя членов семьи как неоплачиваемых или низкооплачиваемых служащих. Нет никакой разницы между владельцами, менеджерами и рабочими в этих маленьких фирмах, как можно было бы ожидать, так как реально каждый является простым работником.
Именно на этом аспекте делает акцент неомарксистская теория, согласно которой этносоциальная стратификация суть иная форма эксплуатации труда капиталом.
Наряду с этим, согласно веберианской традиции, сводить причины этнической стратификации и этнического соперничества исключительно к экономической эксплуатации было бы необоснованно. Точка зрения самого Макса Вебера в этой связи сводится к следующему: любая социальная стратификация многомерна и не может быть ограничена лишь экономическими отношениями. Вебер выделял три основных категории стратификации: классовые отношения, власть и статусность. Следуя этой точке зрения, представители различных классов имеют неравные стартовые шансы и возможности (особенно в плане материальны ресурсов) для достижения более высокого статуса, экономического благосостояния и политической власти.
Этническое соперничество и конфликт реализуются во всех трёх веберовских измерениях - этнические группы борются как за контроль над материальным ресурсами, так и за политическую власть, что в итоге позволяет повысить статус группы и создать возможность для укрепления доминирующего положения. Разумеется, этнические противоречия не ограничиваются рациональной сферой, а группы вряд ли заранее просчитывают риски и выгоды своих действий; в то же время нужно признать, что экономические стимулы в отличие от таких понятий как честь действуют на постоянной и стабильной основе. Реальный статус этнический группы определяется, скорее, наличием ликвидных ресурсов, чем политической властью, которая, в свою очередь, в значительной степени, зависит от такого рода ресурсов. Помимо этого, статусность в этноиерархии во многом подтверждается способностью этнического сообщества к быстрой и эффективной мобилизации ресурсов, а также доминированием этнической идентичности над классовой etc.
Наиболее благоприятные условия для достижения этого - определённая гомогенность экономических ролей и позиций представителей этнического сообщества, компактность их проживания и наличие прочных сетевых структур.
Особое значение это имеет для этноиммигрантских сообществ, испытывающих в той или иной степени давление принимающей социальной среды.
В этом плане наблюдаются существенные отличия России и большинства западных стран. Характерный для западных обществ фактор территориальной сегрегации в России практически не фиксируется, т.е. отсутствуют аналоги таких явлений, как чайна-тауны, латиноамериканские кварталы, иными словами, внутренние города, в которых были бы компактно расселены представители определённой этнической группы.
Этноиммигрантские образования в России создаются по большей части на формально-правовой основе в виде национально-культурных автономий и объединяют дисперсно проживающих на территории субъекта федерации (крупного городского поселения) представителей той или иной этнической группы.
Помимо этого, экономические роли и позиции групп этноиммигрантов и этнических сообществ достаточно разнородны. Даже если рассмотреть группы, в наибольшей степени сконцентрированные в нескольких секторах экономики, можно отметить, что сами эти сектора далеко не всегда обладают близким статусом - представители одной этнической группы могут быть как владельцами розничных торговых сетей, так и мелкими торговцами на рынке. Кроме того, в составе этнических групп значительна доля индивидов, которые выбирают особые стратегии экономического поведения: давление принимающей социальной среды не настолько сильно, чтобы исключить распространенность самостоятельных, отличных от типовых для групп экономических решений.
Причём, нужно отметить, что вопрос повышения статусности нередко рассматривается в индивидуальном плане и характеризуется стремлением не столько повысить статус своей этнической группы, сколько совершить индивидуальное вертикальное перемещение в классово-статусной иерархии.
В целом нужно отметить, что на сегодня процесс этноэкономического стратифицирования российского социума находится в прямой зависимости от темпов, интенсивности и глубины модернизации страны. На текущем этапе этот процесс не имеет однонаправленного вектора развития, модернизация привела в действие сложную систему социальных лифтов, меняются статусы этноэкономических групп, формируются их новые образы. Причём, нужно отметить, что эти образы далеко не всегда совпадают с реальным статусом таких групп, что, однако, не мешает созданию соответствующих стереотипов и оказанию ими влияния на общественное сознание.
Аморфность этноэкономической стратификации в современной России не позволяет чётко обозначить жизненно важные приоритеты складывающихся этноэкономических групп, что в значительной степени затрудняет оценку этноконфликтного потенциала, несмотря на то, что в ряде локальных исследований отмечается наличие экономических обоснований для межэтнических противоречий. Здесь, по нашему мнению, вполне справедлива точка зрения В. Авксентьева относительно того, что поле для реального этноэкономического конфликта между различными этнопрофессиональными группами относительно невелико. Возникает конфликт не столько статусов этнических групп, сколько образов этих статусов, когда негативные оценки (иногда справедливые, иногда - нет) отдельных видов экономической деятельности переносятся на всю этническую группу, ориентирующуюся на этот вид деятельности.
Так или иначе, этническая идентичность в России на сегодня в значительной степени пересекается с классово-статусной принадлежностью, что во многом нивелирует конфликтность на этнической основе, придавая экономическим противоречиям и конфликтам многоаспектный характер.
Этническое разделение труда и этническое предпринимательство как возможные основания этноэкономических конфликтов
Среди возможных конфликтогенных факторов межэтнических отношений особое место занимает этническое разделение труда, под которым подразумевается этническая специализация в целом; этот феномен не ограничен узким смыслом понятия труд. Концентрация отдельных этнических групп в определённых секторах экономики и в определённых профессиях внутри секторов является чертой многих обществ, в особенности в экс-колониальных странах. Там этнопрофессиональная дифференциация может быть тщательно организованной.
Торговля, отрасль промышленного производства или государственная служба не так уж редко являются зарезервированными за одной группой, совсем не представленной в другой сфере торговли, соседней отрасли или государственном учреждении.
Происхождение и эволюция этнического разделения труда прослеживается в структуре условий взаимоотношений. Если обратить внимание на наиболее пёстрые в этническом отношении регионы мира, в первую очередь, Азию и Африку, то, нужно отметить, что колониальная политика, реализовывавшаяся в XIX - первой половине XX вв., как показывает практика, сыграла здесь особую роль. Иногда в этих регионах этническая специализация представала как результат миграции, внутренней или извне. Колониальные правительства рекрутировали иммигрантов или давали им свободный доступ, особенно тем, чья этническая профессионализация считалась необходимой для решения повседневных экономических задач.
В Малайзии, к примеру, поощрялся въезд китайцев для работы на оловянных рудниках и для организации розничной торговли, индийцев для набивки каучука, ланкийцев для прокладки железных дорог. Уроженцы Тринидада, Гайаны, Фиджи и Маврикия вкупе с индийцами ввозились для рубки сахарного тростника.
Также поощрялась внутриколониальная миграция, в особенности для развития новых предприятий, а так как с развитием транспортных линий расстояния сокращались и не было нужды пересекать границу, внутренняя миграция была заметно проще. Во всяком случае, во многих регионах Азии и Африки профессиональная специализация началась именно в колониальный период.
Главное обоснование для этнической специализации было, по сути, чисто экономическим. Чаще всего мигранты прибывали из экономически отсталых стран и регионов, они с готовностью брались за труд в таких профессиональных нишах, для работы в которых у другого работника не было практически никаких стимулов.
Или, что было гораздо реже, соглашались на работу на предприятиях, нуждающихся в удешевлении рабочей силы. В Гайане и на Тринидаде, к примеру, кризисы на мировом рынке сахара в середине XX столетия затрудняли возможность платить заработную плату, которую требовали освобождённые африканские рабочие; ввоз индийцев был предпринят для снижения уровня зарплаты или, как выражались более деликатно, чтобы обеспечить свежее рабочее население в такой степени, которая позволит создать конкуренцию за рабочие места.
Для подобной цели такое мероприятие имело достаточный успех, оно позволяло направлять большое количество африканцев с тростниковых полей в города и соседние деревни. Рубка тростника по сей день остаётся преимущественно профессией индийцев.
Африканцы, которые работают на поместьях, чаще склонны наниматься на работу на сахарные заводы, чем на поля.
Несмотря на экономический характер главных причин привлечения таких работников, выдвигалось ещё одно основание - якобы имевшие место особые профессиональные качества представителей привлекаемых этнических групп. Начали складываться стереотипы об этнических профессиональных навыках, согласно которому, к примеру, у индийцев, прибывших на работу на Гайану и Тринидад, сложилась удачная комбинация бережливости, трудолюбия и послушания, что делало их весьма пригодными для тяжёлых сельхозработ за небольшую зарплату; что малалеи становятся самыми лучшими клерками на малазийских каучуковых плантациях, что на бомбейских текстильных фабриках патаны и пенджабцы были наиболее подходящими для самого тяжёлого труда, сикхи были самыми умелыми ремесленниками, а индийцы-мусульмане были самыми искусными ткачами. Подобные оценки специфических этнических способностей во многом сохраняются до сих пор.
Эти своеобразные пережитки колониальной политики ощущаются в сохранении прежней профессиональной специализации уже долгое время после того первоначальная экономическая причина этого исчезла.
Разнообразие государственной экономической политики и политики частных предприятий, создаваемых в среде этнических сообществ, нередко входили в противоречие по вопросам кредита, сбережений, земельных владений, образования, что, в свою очередь, также поддерживает систему профессиональной специализации. Если для китайцев в Юго-Восточной Азии представляет трудность приобрести землю, чтобы стать фермерами, они буду концентрировать свою энергию в других направлениях.
Так после распада колониальной системы ливанцы, проживавшие в Западной Африке обнаружили, что им легче, чем африканцам получать займы в банках, что в итоге стало их деловым преимуществом, которое ими всемерно укреплялось.
Устойчивость этнического разделения труда является одной из основных черт, присущих экономическим отношениям в развивающемся мире. Семья и близкие друзья - члены той же этнической группы - нередко используются родственниками и соплеменниками для реализации своих экономических возможностей. Поиск работы это отнюдь не обезличенный процесс, каковым он предстаёт в развитых индустриальных и постиндустриальных странах. Семьи могут нанимать родственников или направлять их по уже апробированному пути трудоустройства.
Успешное трудоустройство есть одна из наиболее важных функций, выполняемых этническими ассоциациями во всех странах развивающегося мира. Нередко в результате получается некая этническая однородность профессий и рабочих мест.
Таким образом, этническое рекрутирование зачастую необходимо именно для заполнения профессиональных ниш, созданных на подобной основе.
По этим причинам, некоторые профессиональные ниши, ряд государственных должностей и позиций в торговле рассматриваются как закреплённые за той или иной этнической группой. Частично как причина, частично как следствие этих профессиональных закреплений, имеющиеся у субъектов и локальных сообществ установки и стереотипы оказывают определяющее влияние на профессиональный выбор индивидов. Весьма красноречивы пример приводит Д. Хоровиц: опрос выпуска учащихся средней школы в баскском городе Сан-Себастьян в Испании показал, что 90% выпускников планировали свою карьеру в частном секторе, в то время как никто из них не выразил желания поступить на государственную службу.
Вероятно, эти чёткие предпочтения имеют непосредственную связь с тем, что на основных должностях гражданской службе доминируют кастильцы, а для басков, наоборот, открыто множество возможностей в частном бизнесе. Более того, такой выбор, обусловленный этнопрофессиональнымии стереотипами и установками представляется достаточно устойчивыми.
Многие исследования документально зафиксировали этническую дифференциацию в паттернах мотивации также и в плане профессионального престижа. Этнические группы нередко имеют ясно определённые предпочтения в профессиональной сфере, которые соотносятся как со структурой возможностей конкретной группы, так и с различиями в культуре и истории.
Как показывает практика, определённая этническая группа имеет предубеждение против некоторых видов труда. Среди основных источников такой установки можно выделить ассоциирование отдельных профессий с этническими чуждыми элементами, чей образ жизни представляется неприемлемым.
Таким образом, можно выделить следующие основания для сохранения этнического разделения труда в регионах, находящихся на пути модернизации традиционного общества: внутренняя политика в государствах третьего мира, как колониальная, так и современная; стереотипы групповой оценки отдельных видов труда; общие факторы экономических отношений; модус экономического поведения представителей того или иного этноса, основанный на существующих паттернах этноэкономической деятельности. В сухом остатке имеем следующее: этническое разделение труда есть, во многом, уменьшение возможностей для экономического соперничества, своего рода канализация конкуренции внутри отраслей и профессий на внутриэтническое направление.
Ввиду того, что такие обстоятельства непропорционально представляют некоторые группы в отдельных отраслях и сокращают возможности других групп для проникновения в них, этническое разделение труда вполне может стать источником межэтнических противоречий. Однако, в то же самое время, разделение труда ограничивает соперничество членов разных этнических групп, вовлечённых в один и тот же бизнес. В то время как разделение труда искажает структуру экономических возможностей, сам факт его существования имеет тенденцию продвигать этнические группы в направлении комплиментарных, а не конкурентных отраслей труда.
За исключением тех случаев, когда возможны большие изменения во всей экономической структуре, для основных игроков на этом поле будет естественным обращаться к уже определённой профессиональной нише, и неестественным прорываться к чему-то абсолютно новому. Как небезосновательно указывает американский исследователь Д. Хоровиц, в этническом конфликте этническое разделение труда выступает больше как средство защиты, нежели нападения.
Необходимо отметить, что существует также соперничество между этнически чуждыми группами бизнесменов. Однако там, где деловое соперничество такого рода проявляется, оно типично в случаях, где нарушено разделение труда и появился новый класс этнически дифференцированных предпринимателей или торговцев, класс достаточно значительный, чтобы организоваться политически и преследовать свои цели даже через поддержку экстремистских движений. Так, на Шри-Ланке бывший активист экстремистской сингальской организации Фронт национального освобождения отмечал, что основная финансовая поддержка поступала к ним от мелких бизнесменов в Коломбо.
Эти торговцы зачастую имели конкурентов среди тамилов или они испытывали затруднения при получении кредита в банках, в которых они ощущали чрезмерное тамильское влияние. В России в период фактической независимости Чечни некоторые чеченские бизнес-группы, работавшие в Москве, оказывали действенную финансовую поддержку как режиму Дудаева, так и отдельным полевым командирам, что позволяло им рассчитывать на помощь вооружённых чеченских группировок в расширении сферы своего влияния в России, что в условиях криминализации российского бизнеса в начале 1990-х годов было немаловажным фактором.
Время от времени, этнические группы, имеющие крепкие позиции в торговле и коммерции, становились жертвами массового насилия. Но имеющиеся свидетельства позволяют утверждать, что было бы извращением фактов приписывать эти нападения экономическому недовольству.
Что проявляется из этих данных, так это гораздо более частое наличие политически обусловленного недовольства по отношению к группам, подвергшимся нападкам таким образом.
Вспышки анти-китайского насилия в Малайзии были связаны с выборами и другими политическими событиями с этнической подоплёкой, а значительные анти-бенгальские насильственные действия в Ассаме, которые начались в 1979 году, были подхлёстнуты объявлением выборов, на которых, как опасались, бенгальцы из Бангладеш могли бы иметь чрезмерное влияние. Эти и большинство других случаев подразумевают политические опасения, проявляющиеся зачастую по поводу чуждых элементов в структуре политического управления, в гораздо большей степени, чем доказывают экономическое недовольство масс.
Сведения об установках демонстрирует, как выясняется, тот же разрыв между настроениями масс и элиты по отношению к меньшинствам, занимающимся коммерцией, о котором свидетельствует действительное поведение. Африканцы-студенты университетов, будучи спрошены о торгующих меньшинствах в их странах - индийцах в Уганде, ливанцах в Нигерии, Гане и Сенегале, армянах в Эфиопии, были в целом враждебно настроены против них, в большинстве случаев по экономическим причинам.
Но даже здесь сохранилась неуравновешенность в ответах: значительная часть респондентов из выборки эфиопов приписала различные позитивные черты армянам. Тем не менее, эти студенты склонялись к неприязни к торгующим группам, о которых их спрашивали, и обычно описывали их как эксплуататоров, скопидомов или мошенников, не забывая при этом указать, что они, по сути, чужаки, узурпировали ряд высокодоходных экономических ниш.
Вообще, нужно отметить, что отношение к этническим предпринимателям, особенно, если они представляют этническое меньшинство, сумевшее аккумулировать значительные материальные ресурсы, отличается большей жёсткостью со стороны этнических групп, переживающих определённое чувство депривации. На это указывают практически все исследователи феномена этнического экономики и этнического предпринимательства. Так, американские социологи И. Лайт и Дж.
Голд в своём фундаментальном труде Этническая экономика приводят весьма красноречивые примеры этнических бунтов в XX веке, направленных именно против состоятельного этнического меньшинства. В североамериканском г. Тулса (штат Оклахома) темнокожие предприниматели достигли значительного успеха по сравнению со своими белыми коллегами, превратив чёрную часть города - Гринвуд - в образцовое поселение состоятельных людей. Разумеется, это вызывало определённое раздражение у белой части населения и когда один из местных негров был обвинён в изнасиловании белой женщины, белые стихийно создали у стен тюрьмы группу линчевателей (30 мая 1921 г), направились в Гринвуд и после короткой перестрелки ворвались в поселение, на ходу поджигая и круша дома, конторы и магазины темнокожих граждан. До подавления беспорядков подразделениями Национальной гвардии бунтовщиками было сожжено 18 тысяч строений, принадлежавших афроамериканцам и умертвили 304 человека.
Примечательно, что средства массовой информации обвинили в разжигании бунта именно негров.
В течение одной ночи 9 ноября 1938 года нацисты разгромили витрины еврейских лавочек и магазинов во всех городах Германии. Толпы нацистов также разграбили магазины и многие из них подожгли, попутно учиняя насилие в отношение беззащитных собственников и членов их семей. Согласно заявлению Й. Геббельса, простые немецкие граждане спонтанно поднялись против евреев для того, чтобы наказать их за экономические преступления.
Полиция не вмешивалась в происходящее.
Конфликт между неграми и корейцами в Лос-Анджелесе начался 29 апреля 1992 года с бунта и грабежей в Южном централе города, традиционном месте компактного проживания темнокожих граждан. В течение трёх ночей банды повредили 2073 магазина, владельцами двух третей из которых были корейцы. Из разграбленных магазинов 38% были умышленно подожжены.
Вмешательство полиции оказалось неэффективным.
Весной 1998 года в Индонезии случился банковский кризис, значительное количество кредитных учреждений закрылось, национальная валюта резко девальвировалась; разъярённые индонезийцы обратились против китайских торговцев, которых они обвинили в провоцировании кризиса.Бунтовщики в поисках козлов отпущения нападали на представителей китайского меньшинства и в течение трёх недель неуправляемые толпы грабили китайские магазины и убивали их владельцев. Полиция наблюдала за происходящим, иногда принимая участие в грабежах.
Во всех этих случаях возбуждённые толпы своей целью избирали этнических предпринимателей, но, помимо прочего, весьма примечательна реакция представителей власти на действия погромщиков: в тех случаях, когда бунтовщики относились к политически доминирующей этнической группе, властные структуры либо смотрели на происходящее сквозь пальцы, либо (как в Индонезии) сами не упускали случая поживиться награбленным добром.
Исходя из всего этого возникает вопрос о том, являются ли подобные столкновения этническими конфликтами на экономической основе и насколько конфликтогенным в этом плане является такой феномен как этническое предпринимательство. Как нам представляется, ответив на вторую часть вопросу, мы получим достаточную ясность в отношении первой.
Теоретические концепции в рамках которых изучалось этническое предпринимательство, связаны с именами таких исследователей как Р. Уолдингер, Р. Уорд, а также И. Лайт и Дж. Голд.
С точки зрения большинства исследователей, важной предпосылкой этнического предпринимательства в странах Западной Европы была иммиграция 1950-60-х годов. Среди иммигрантов были как переселенцы из бывших колоний Великобритании, Франции, Голландии после распада империй, так и гастарбайтеры - в Германии. Росту этнического предпринимательства способствовал структурный сдвиг в экономике западных стран в этот период - распад крупных традиционных производств и рост сферы услуг.
Мелкий и средний бизнес получил большие возможности для своего развития, экономической деятельности. Внутри этого слоя возникали небольшие фирмы, в которых работали преимущественно представители этнических меньшинств.
Этнические аспекты всё более ощутимо стали проявляться в функционировании современного бизнеса разного рода. В странах Запада к началу 1970-х годов сформировался специфическое экономическое поле, в котором основными субъектами являются этнические бизнес-организации, действующие нередко вопреки чисто рыночным законам и явно не так, как большинство давно существующих на этом же рынке фирм, в которых работают представители этнического большинства той или иной страны.
Под воздействием схожих факторов заметное появление этнического предпринимательства на территории бывшего Советского Союза можно отнести к концу 1980-х - началу 1990-х годов. Это социальное явление стало особенно заметным для широких слоев населения с момента, когда в экономической жизни больших городов России начали появляться предприятия, владельцами и работниками которых были преимущественно представители неславянских этносов - армяне, азербайджанцы, чеченцы.
От местного населения больших городов России их отличали внешний вид, одежда, антропологические признаки и стереотипы социального и экономического поведения, так же, как и в Германии - турки или в Англии -индусы и пакистанцы.
Необходимо отметить, что в различных республиках бывшего Советского Союза уже в конце 1960-х годов появились элементы этнического предпринимательства. Как раз с этого времени началось развитие достаточно массового, но игнорировавшегося официальной статистикой, движения этнических бригад - шабашников.
Это были бригады, состоявшие, как правило, из 30-40 человек (нередко из 15-17 человек). Они прибывали в основном из так называемых трудоизбыточных регионов (кавказских республик, областей Западной Украины, Молдавии) в колхозы и совхозы на сезонную работу.
Каждая из таких национальных бригад из этих регионов имела свою специализацию. Руководители хозяйств, принимавшие такие бригады, были уверены, что армянские бригады лучше и качественнее других построят дороги, а кровлю лучше других покроют осетинские бригады и т.д. В условиях дефицитной экономики того времени, каждая из этих бригад имела свои каналы получения качественного сырья для своей работы, специализированные механизмы и все необходимое для эффективной деятельности.
Такие трудовые сообщества, нередко специализировавшиеся на определенных видах работ, как правило, предпочитали стабильно работать в одном районе, в уже известных местах и с апробированными нанимателями и партнерами хозяйствах.
На сегодня можно выделить несколько основных направлений в изучении этнического предпринимательства. Многие исследователи акцентируют внимание на феномене этнического разделения труда, проявлением которого служит значительная концентрация отдельных этнических меньшинств в ряде секторов экономики.
В. Авксентьев предлагает ввести термин этнопрофессионализм, под которым подразумевается специфический этносоциальный феномен, сохраняющийся на современном этапе как один из элементов традиционализма. Наличие этнических различий в предпринимательской деятельности отмечает также отечественный политолог В. Радаев.
В целом большинство исследователей сходятся на том, что этническая специализация может трансформироваться при определенных внешних и внутренних условиях.
Жан Тощенко выделяет три группы факторов, которые способны оказать наибольшее влияние на формирование специфических предпринимательских ориентаций представителей различных этнокультурных групп. Во-первых, это фактор природной среды, определяющий наиболее приемлемые, исходя из объективных условий существования данной общности людей, виды экономической деятельности. Во-вторых, факторы социальной среды, обусловливающие предпочтительность тех или иных видов труда, в особенности, в случае институционального ограничения доступа представителей определённых этнических общностей к наиболее доходным и престижным сферам экономики (наглядный пример - деятельность еврейского населения в Российской и Австро-Венгерской Империях в условиях запрета на определённые виды деятельности и введения жёсткой черты осёдлости).
В третьих, социально-психологические факторы, определяемые обычаями, традициями, национальными предпочтениями в сфере экономических отношений, формировавшиеся в течение всего периода этногенеза и развития этнической группы. Также на развитие этнического предпринимательства значительное влияние оказывает политика правящей элиты, которая способна как ослаблять, так и усиливать воздействие этнических факторов на экономическую жизнь. Таким образом, феномен этнического предпринимательства определяется как субъективными, внутренними факторами, так и внешними, далеко не всегда (особенно в самом начале становления хозяйственной организации этнического меньшинства) находящимися в зоне влияния этнических бизнесменов.
Разумеется, на текущем этапе социально-политического развития индустриальные и постиндустриальные страны стараются создать равные стартовые условия для деловых людей вне зависимости от их этнической принадлежности, однако институциональные установки государства не всегда в полной мере отражают его реальную социальную и экономическую политику.
Каким образом можно кратко определить этот феномен? Как нам представляется, в дефиниции должны быть учтены такие факторы как ведение бизнеса в иноэтничной среде, для которой этнические предприниматели являются меньшинством, а также оригинальный способ хозяйствования и организации дела, являющиеся нетрадиционными для этнического большинства на данной территории. Исходя из этих посылок, мы можем заключить, что этническое предпринимательство есть специфический способ организации и ведения дела этнических меньшинств в иноэтничной среде.
Помимо этого нужно учитывать тот факт, что этнические предприниматели в новой для них иноэтничной, инокультурной среде вовсе не обязательно будут заниматься тем же делом или организовывать его так, как им было присуще на родине. Многие этнические меньшинства в подобных ситуациях демонстрируют способность находить экономические ниши, ранее не задействованные ими, начинают осваивать новые, незнакомые виды деятельности.
Как подчёркивает В. Радаев, одной из главных причин столь высокой профессиональной мобильности этнических мигрантов и развития этнического предпринимательства является социально-экономическая маргинальность этнических меньшинств. Этнические мигранты создают вполне прочные общины, представляющие собой достаточно изолированную среду, которая оказывает поддержку вновь прибывшему, обучает его необходимым навыкам для выработки установок, соответствующих новой среде, передает опыт и квалификацию.
После того, как будет накоплен необходимый стартовый капитал и изучено новое экономическое пространство, иммигрант, как правило, открывает своё дело. Таким образом, вчерашние мигранты на новом месте проживания приобретают необходимую квалификацию и профессию, востребованные на данном рынке труда.
