d9e5a92d

Политический терроризм и другие виды политического насилия: грани соотношения

Причем индивид может быть частью террористической организации как субъекта или может не иметь никакой связи ни с какой организацией и действовать индивидуально. Если террористический акт совершен единолично, но по соображениям идео-логии той организации, которая подготовила этот теракт, то речь идет о идеологизированном состоянии индивидуума.

Терроризм в этом случае выступает как форма социальной (девиантной по сути) активности одиночек, направленной против конкретных лиц.
Вместе с тем акты политического терроризма могут осуществляться самоубийцами-бомбистами, готовыми пожертвовать своей жизнью в интересах достижения определенной политической цели. При этом определяющим условием действий получившего специальную психологическую и военно-физическую подготовку террориста является его готовность умереть в процессе выполнения поставленной ему задачи. Подобное поведение в научной литературе получило название суицидный терроризм1. Есть другой вариант, когда заставляют конкретную личность путем угроз совершить террористический акт.

Изучение важнейших характерных признаков десяти потенциально готовых к акциям суицидного терроризма групп позволило ученым установить, что в принципе любая террористическая группа или организация имеет возможность применять суицидный метод.
Политический терроризм для достижения своих преступных целей использует следующие способы:
- убийства (массовые и индивидуальные);
- взятие заложников (с целью предъявления политических и экономических требований);
- угоны самолетов, а так же их использование как орудий возмездия;
- использование различных видов оружия;
- использование самоубийц - бомбистов (суицидный метод);
- использование современных кибернетических, космических, информационных технологий, биоматериалов и т.д.
При этом способы террористической деятельности могут иметь вид насилия:
- физического;
- экономического;
- экологического;
- информационного;
- морально - психологического.
Обозначая терроризм как тип политического поведения, Н.Я. Лазарев выделяет следующие направления политической борьбы террористических организаций:1
- нарушение системы государственного управления с помощью политических убийств, шантажа, нагнетания страха;
- разрушение основ цивилизованной жизни и создания хаоса в функционировании систем связи и жизнеобеспечения, транспортных средств и т.д.
Следует добавить, что нарушение системы государственного управления может осуществляться также с помощью необъявленной войны или экспорта контрреволюции.
При этом политический терроризм следует понимать как один из методов политической борьбы, который имеет не тотальный или массовый, а наоборот локальный характер. Как метод борьбы политический терроризм отличает применение таких действий при достижении политических целей, которые превышают необходимую степень воздействия, независимо от используемых средств. Говоря же про методы, которые используются в самой террористической борьбе, то можно выделить следующие группы:
Первая группа методов предполагает насильственное воздействие с целью физической ликвидации лидеров политической организации противоборствующей стороны. Если при совершении политических убийств террористам удается достичь поставленной цели (прекращения политической деятельности этого лица), то такой признак, как передача требований государству при совершении террористических актов не всегда предусматрива-
ется.
Вторая группа методов предполагает насильственное воздействие на людской потенциал противоборствующей стороны.
Третья группа методов предполагает насильственное воздействие на материальную базу, экологическую среду, информационную среду и Интернет-технологии с целью заставить противника к принятию решений, выгодных террористам; дестабилизировать общественно-политическую обстановку.
Четвертую группу образуют методы морально-психологического давления на противоборствующую сторону, которое обычно проявляется после свершения террористического акта. Преследуется цель принуждения противника к тем или иным решениям посредством демонстрации готовности перейти к более ощутимым террористическим действиям.
Пятая группа методов политического терроризма носит организационный характер. Заключается данный метод в создании экстремистских организованных структур и придании их деятельности террористической направленности.
Представляя собой наиболее выраженную форму политического экстремизма, политический терроризм сигнализирует о наличии бескомпромиссной политической борьбы, о крайних средствах реализации политических целей, о желании добиться определенных политических сдвигов в обществе и политике преступными средствами, осуждаемыми законом и моралью.


Поэтому политический терроризм надо понимать как:
- политико- криминологический феномен;
- нелегитимный способ борьбы для достижения политических целей;
- тактика политической борьбы;
- продолжение политики насильственными средствами;
- один из методов политической борьбы;
- практический аспект политического экстремизма.
Рассматривая политический терроризм как одну из форм политического экстремизма, надо отметить, что в современной научной литературе, изданной как у нас в стране, так и за рубежом, очень часто наблюдается смешение этих понятий. Многие авторы идентифицируют их. Подобный подход можно увидеть у отечественных исследователей проблемы: В.В.Витюка, С. А. Эфирова, Е.Г.

Ляхова, А.В. Попова, Л. А. Моджорян, М.И. Непесова, В.Н. Сапрыкова и других.

Это свидетельствует о неразработанности проблемы, наличии различных взглядов относительно ее содержания.
В энциклопедических словарях слово экстремизм поясняется как приверженность к крайним взглядам, идеям и мерам. Политический экстремизм необходимо определять как специфичный метод в борьбе за политическую власть. Как пишет В. А. Мальцев, политический экстремизм является идеологией, политикой и практикой наиболее реакционных сил от ультраправых до ультралевых, которые в политической борьбе за власть придерживаются крайних мер и средств насилия, вплоть до уничтожения противника, где наиболее опасным в современных условиях является националистический терроризм.. ,.
Когда экстремисты переходят к нелегитимной тактике борьбы с целью насильственного изменения или подрыва общественно-политического строя, дестабилизации или свержении законных правительств суверенных государств, применяют насилие в отношении политических противников, а чаще против символической цели, преследуя психологическое давление на противника - подразумевается совершение террористических действий политического характера. И в таком понимании политического насилия речь идет о политическом терроризме, как одной из форм экстремизма.

При этом С.А. Грачев совершенно правильно замечает, что политический экстремизм приобретает различные формы - от провокаций террористических группировок... до уносящих многие жизни преступлений политических авантюристов, превративших террор в инструмент государственной политики1.

Из этого положения видно, что автор рассматривает крайние формы политического экстремизма в интервале от террористических акций оппозиционных преступных группировок до проявлений государственного террора.
Общим для политического экстремизма и для терроризма, как его крайней формы, является стремление к дестабилизации, уничтожению государственных структур а, в конечном счете, разрушению политической системы современного общества с целью установления нового политического порядка, основные черты которого характеризуют его как режим антидемократического, тоталитарного типа. Логично в этой связи предположить, что движения, использующие в своих действиях одинаковые средства (провокации, насилие и подстрекательства к насилию), стремящиеся фактически к одной цели (антидемократическому перевороту) и считающие своим главным политическим противником одни и те же социальные институты, будут заключать между собой соглашение по ряду вопросов и выступать единым фронтом.
Необходимо учитывать, что не все проявления заговорщических, повстанческих и экстремистских операций являются террористическими, поскольку политический экстремизм не всегда связан с использованием террористических методов борьбы. По словам Бояр-Созонович, терроризм выступает скорее как крайняя форма, логическое, но не обязательное развитие экс-тремизма2.Тут требуется обстоятельный научный анализ вопроса - какую роль в исследовании политического терроризма может сыграть социальнопсихологический подход, позволяющий вскрыть скрытые механизмы влияния экстремистской идеологии на террористическую деятельность.
В научном мире недостаточно освещен и разработан вопрос, довольно актуальный - связь экстремистского мировоззрения с террористической деятельностью. В основе политического экстремизма как идеологии лежит нигилистическое мировоззрение.

Возможно, это и обуславливает агрессивность террористических групп. Терроризм является практическим выражением экстремистского мировоззрения, его крайним выражением, можно даже сказать продолжением. Вырастая из крайностей экстремизма, терроризм сам начинает расслаиваться на все более сложные и утонченные формы.

Л. Скрягин в книге о наиболее известных катастрофах на море Последний SOS Вальтурно утверждает, что наслаждение дурным, лежащее в основе духовного экстремизма, может стать прологом к совершению серьезных преступлений террористического характера1.
Если чаще всего политический экстремизм понимается как конкретные идеи, то политический терроризм надо понимать как деяние по достижению этих идей. Но сами по себе эти идеи не возникают - необходимы противоречия в обществе, в политике, поскольку не всеми такая идеология признается единственно верной.

Отрицая всякое инакомыслие, пытаясь жестко утвердить свою систему взглядов, навязать ее любой ценой оппонентам и колеблющимся, политический экстремизм становится основой для проявлений терроризма. Экстремистская идеология формирует особый тип личности, склонной к экзальтации, потере контроля над своим поведением и готовой, в конечном итоге, на любые террористические акции.
В то же время неверно было бы утверждать, как это делают многие авторы, включая такого известного специалиста в данной области, как А.С. Грачев, что терроризм - это социальная практика экстремизма2. У экстремизма имеется своя собственная практика. Отличие терроризма от этой практики заключается в том, что террорист доводит до логического конца то дело социальной дестабилизации общества, на середине которого останавливается экстремист.

Там, где экстремист швыряет камни, террорист начинает кидать бомбы. Там, где экстремист блокирует улицы, железнодорожные ли- нии, автострады и взлетно-посадочные полосы, террорист берет заложников. Там, где экстремист угрожает смертью, террорист сеет смерть.

Экстремизм вырастает из крайностей восприятия явлений общественной жизни, терроризм рождается из крайностей экстремизма1.
Предельно точно эта мысль выражена западногерманским автором Манфредом Функе в статье Терроризм - попытка расследования вызова: Экстремист борется с системой, по отношению к центру которой он находится в крайней позиции, но еще с внутренней стороны границы системы. Экстремист еще всегда может вместо переворота хотеть изменения курса и стремиться только к ускорению эволюционных изменений.

Экстремист в основе стоит по отношению к системе не на позиции революционера, уполномоченного на это своей совестью, а как противник правительства и определенной политической структуры, т.е. он стоит на позиции реформатора, в отличие от террориста, который прежде всего преследует цель разрушить, уничтожить, устрашить2.
Помимо экстремизма терроризм как социальное явление часто путают с радикализмом. Радикал (от латинского radix - корень) - сторонник коренных, решительных мер. По-видимому, стоит прислушаться к М. Функе, утверждающему, что хотя радикал воплощает высокую степень интенсивной критики системы, однако не приводит свои аргументы в виде выстрелов, и, хотя он смотрит в корень зла, он фетиширует его в своей теории, однако не участвует практически в политической борьбе3. Следовательно, радикализм как социальная позиция не имеет ничего общего с терроризмом.

Но если рассматривать радикализм в сфере социального действия, когда переходится грань, отделяющая активного критика системы от ее разрушителя, то правомерно будет утверждать, что террорист - это радикальный экстремист.
Таким образом, можно сделать вывод, что в связи с многочисленностью различных мнений о феномене терроризма, различного понимания политического терроризма как явления, что обусловлено сохраняющимися до сих пор противоречивыми интересами участников международного сообщества, различных социальных групп в отдельных государствах, продолжает оставаться высокоактуальной проблема выработки общего унифицированного понимания политического терроризма. Это необходимо для создания эффективных международных и национальных систем борьбы с ним.

Не менее важно в этих же целях преодолеть расширительный подход к феномену политического терроризма, в том числе за счет отнесения к нему всех допустимых форм социального протеста, борьбы за интересы государства, войны, партизанской борьбы, фашизма, борьбы больших или малых групп населения в экстремальных условиях (например, в условиях оборонительной войны и т.п.).
Процесс классификации любых явлений, в том числе террористической направленности, всегда имеет элемент условности. Такое состояние связано с наличием многочисленных факторов, влияющих на содержание этих проявлений. В зависимости от условий их совершения, целенаправленности действий субъекта, поведения объекта насильственного воздействия это содержание может приобретать новые черты, элементы, менять свою направленность.

Феномен терроризма является более гибким, чем все существующие системы оценок.

Политический терроризм и другие виды политического насилия: грани соотношения

Разработка понятийного аппарата в области изучения насильственных посягательств политического характера в настоящее время является незавершенной, достаточно явно проявилось отсутствие четких критериев дифференциации политического терроризма от других видов политического насилия. Перед учеными-террологами стоит задача отработки предельно ясных критериев классификации насильственных антиконституционных посягательств, разграничения их с учетом содержания, основной направленности, субъектов и объектов этих посягательств.
Для объективного познания политического терроризма и других видов политического насилия необходима концептуальная модель для научного сравнения этих явлений. Автор предлагает следующие элементы схемы анализа:
- субъекты и объекты процесса применения крайних форм политического взаимодействия;
- цели насильственных проявлений;
- методы и средства, применяемые для достижения поставленной цели.
Начнем с того, что история мотивированного политического насилия
уходит в века. Большинство выдающихся философов, политологов и социологов, все выдающиеся мыслители так или иначе обращались к теме насилия в политической борьбе, предлагали свои методы борьбы с ним, высказывали свое отношение к участникам конфликтов.
Одну из самых ранних известных истории террористических группировок составляли сикарии, прекрасно организованная секта, действовавшая в Палестине в 66-73 гг. н.э. Источники немногочисленны и противоречивы. Их можно считать экстремистски настроенными националистами, про которых в Советской исторической энциклопедии читаем: они выражали интересы самых обездоленных социальных низов, выступали наиболее непримиримыми и последовательными борцами против римского господства и социально-политического гнета собственных имущих классов1.

Противоположную оценку, ссылаясь на того же И. Флавия, дает сикариям У. Лакер: Это были самые обыкновенные корыстные разбойники, которые управлялись иноземными силами и использовали призывы к справедливости для прикрытия своих неблаговидных целей2.
Необходимо сразу отметить, что подобная полярность оценок в отношении террористических актов и субъектов терроризма прослеживается на протяжении всей истории человечества вплоть до наших дней.
Еще Платон и Аристотель исходили из оправданности насилия, используемого в политических целях. Из сочинений Платона, Аристотеля, Цицерона черпали свои доводы Фома Аквинский и Иоанн Солсберийский, которые в XII - XIII веках философски научно обосновали правомочность политического убийства подданными.

Французские философы-просветители XVIII в. (Ж.Ж. Руссо, Д. Дидро и др.) считали, что народ должен уничтожать неугодных правителей и это будет воплощением идей равенства и братства. В XVII-XVIII веках идею политического насилия пропагандировали знаменитый поэт Дж. Мильтон, драматург В. Альфиери и др.

В 1849г. появилась статья Карла Гейнцена Убийство. В ней Гейнцен обосновал неизбежность насилия, отвергал понятие морали и провозглашал правомерность террора в борьбе за достижение политических целей. К. Гейнцен был первым, кто обосновал законченную доктрину современного террора3, - пишет крупнейший исследователь терроризма У. Лакер.

Сторонником террористических методов борьбы является и И. Мост, один из теоретиков анархистского движения XIX в. (течение динамитчиков). И. Мост придавал террористическому акту большое значение, им сформулирован принцип так называемого эффекта эха, согласно которому каждый акт терроризма находит своих подражателей и вызывает цепную реакцию, способную привести к
взрыву и уничтожить прогнившее общество1.
Первые террористические организации носили в большей мере романтическую окраску борьбы за достоинство и свободу личности. Террор, например, зачастую оправдывался тем, что он якобы открывает путь к господству социальной справедливости и всеобщему благосостоянию.

Здесь возникает проблема оценки, проблема допустимости. Кто должен решить, оправданно ли в данном конфликте применение крайних форм борьбы, целесообразно ли это применение? Если обратиться к одной из бывших ведущих парадигм мира - теории марксизма, то у Ф. Энгельса читаем: Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым.

Само насилие есть экономическая потенция2.
И. Кант не без основания говорил, что история в целом никоим образом не свидетельствует о человеческой мудрости, скорее, она летопись человеческого несовершенства, безумия, тщеславия и порока. И. Кантом был обнародован в 1795г. проект Вечного мира, где выдвигались возможные пути устранения из жизни человечества политического насилия.

Кант, в частности, утверждал, что распространение республиканской формы правления ознаменуется наступлением эры международного мира3.
Но именно на волне Просвещения на Западе и был открыт новый мощный метод воздействия на мысли и поведение граждан - политический террор, который, как вид политического насилия, существует до сих пор.
Понятие террор (terror с латыни значит страх, ужас), ввел ещё Аристотель для о6означения особого типа ужаса, который овладевал зрителями трагедии в греческом театре. Это был ужас перед небытием, представленном в форме боли, разрушения, хаоса.

Даже считается, что осмысление террора как разновидности театра породило ритуал суда, побеждающего террор через закон.
Первопроходцами доктрины превращения страха в орудие политиче- ской власти стали якобинцы. Термин террор стал широко употребляться во время буржуазной революции 1789-1794гг. Робеспьер в Конвенте 5 февраля (18 плювиоза) 1794 г. дал следующее определение избранному им методу: Террор есть не что иное, как быстрая, строгая, непреклонная справедливость, следовательно, он является проявлением добродетели. Для создания массового страха новое государство пожертвовало собственным образом гаранта права, отныне государство само организовывало стихийные погромы тюрем с убийством политических заключенных.

Политический смысл слова террор Марат сформулировал следующим образом: завоевание или удержание власти путем устрашения общества.
Чуть позже, в 1798 году словарь Французской Академии наук определит террор как систему страха. В Великобритании он получит несколько иное название: правление ужаса.

В настоящее время дословный перевод раскрывает не все понятие, а лишь его прямое следствие на эмоциональном уровне. Со временем в понятие террор стали вкладывать не столько значение прямого следствия насилия, сколько сам процесс, который вызывал страх и ужас.

В таком понимании термин дошел до наших дней и определить, когда понятие террор стало означать не результат насилия, а сам его факт и весь комплекс связанных с ним причин и следствий, уже не представляется возможным.
С конца XVIII и в течение XIX вв. понятием террор обозначались и открыто насильственная форма государственной диктатуры, и политика разовых политических покушений. Позже это понятие применяли также по отношению к репрессиям, осуществляемым в ходе войн, и к самим войнам.
До сих пор понятие террор часто используется как равнозначное понятию политический терроризм. Толковый словарь С.И. Ожегова предлагает следующее определение террора: Устрашение своих политических противников, выражающееся в физическом насилии вплоть до унич- тожения1. В литературе можно встретить следующие определения террора: Преднамеренное уничтожение мирного населения и объектов невоенного характера (жилых домов, предприятий гражданского назначения, скота, посевов и пр.) в ходе любого вооруженного конфликта и любой стороной, в том числе обороняющейся за национальную независимость, против оккупантов и пр., есть террор2.

Как видно, авторы перечисленных определений прибегают к подмене террора терроризмом, отталкиваясь от субъективного признака явления, что нельзя считать правомерным.
Субъектом государственного террора является государство, политическая власть. Объектом является собственный народ (политическая оппозиция) или народ на захваченной, оккупированной территории. Государственный террор подразумевает основательную идеологическую подготовку, так же, как и война, фашизм или революционное насилие и опирается на политику репрессий.

Репрессия (от латыни repressio - подавление) - обозначает принудительные меры, применяемые государственными органами в отношении отдельных граждан, групп населения, наций, народностей, этнических групп. По этому поводу У. Лакер справедливо заявляет: ...никто не будет утверждать, что государственные репрессии принесли меньше страданий и бедствий, чем современный терроризм3.
Репрессии могут проводиться как в отношении граждан своей страны, так и в отношении граждан на оккупированной территории, например, карательные меры без суда и следствия, жесткая политическая диктатура и систематическое насилие, сопровождаемое репрессиями и террористической практикой. При этом террор со стороны государства так же, как и террор, используемый в ситуации полномасштабного военного конфликта, обуславливается недостаточностью и неэффективностью более конвенциональных средств для достижения политических целей или поддержания определенного установленного порядка.
Когда речь идет о репрессивной политике государства, с понятием террор логично ассоциируются близкие понятия, такие как политика террора, массовый террор, тотальный террор, сталинский террор, фашистский террор.
Поэтому для начала государственному террору уместно противопоставить негосударственный террор. Негосударственный террор (и оппозиционный и индивидуальный террор) вызваны к жизни идеологией, в основании которой лежит фундаментальная и догматизированная концепция относительно абсолютной нелегитимности того строя, внутри которого пребывают представители альтернативной политической силы.

Речь идет о длительном и систематическом применении оппозицией политики терроризма, т.е.



Содержание раздела