СПЛЕСТИ СТРАХОВОЧНУЮ СЕТКУ ЗАНОВО
Противники либеральных реформ любят заявлять, что они защищают сплочение общества. Необдуманная глобализация, декларируют они, разрушает связи, цементирующие общество, связи, которые поднимают людей над их узкими интересами, объединяют всех, богатых и бедных, в единое целое.
Безумие безудержной конкуренции, доказывают они, восстанавливает одни группы против других, предоставляя при этом наиболее нуждающимся и уязвимым право самим заботиться о себе.
Подобные настроения встречаются на обоих полюсах политического спектра. Социальный вопрос о поддержании обществом отношений равенства между составляющи -ми его людьми начисто отметается в экономической сфере, утверждает левый автор Уильям Грейдер. Для свободных рынков сплоченность и согласие в обществе или даже минимальные нормы человеческой порядочности не значат ничего1.
Стоящий на правых позициях Джон Грей приходит к сходным выводам. Экономические доводы в пользу глобальной нерегулируемой свободной торговли совершенно абстрагируются от социальных реалий, пишет он в книге Ложный рассвет: заблуждения глобального капитализма.
Максимальная производительность, достигаемая ценой социального разобщения и человеческих страданий, это аномальный и опасный общественный идеал2.
Особым талантом высказываться на эти темы обладают французские политики. Премьер-министру Франции социалисту Лионелю Жоспену принадлежит знаменитая фраза, что ему по душе рыночная экономика, но не рыночное общество. Его голлистский предшественник Эдуард Балладюр занимал определенно более агрессивную позицию. Что такое рынок? вопрошал он в 1993 г., выражая несогласие с ходом переговоров по вопросам мировой тор -говли.
Это закон джунглей, закон природы. А что такое цивилизация?
Это борьба с природой3.
В таком отношении нет ничего нового: вера в то, что рыночная конкуренция отчуждает и разобщает, с самого начала была движущей силой промышленной контррево -люции. Никому не удалось выразить эту мысль с большей страстью и ненавистью, чем авторам Манифеста коммунистической партии. Всего через два года после отмены хлебных законов в Англии Карл Маркс объявил о разрушительном воздействии зарождавшейся тогда глобализации на общество: Буржуазия... не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного чистогана.
В ледяной воде эгоистического расчета потопила она свя -щенный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли4.
Маркс, разумеется, не питал никаких симпатий к феодальным связям, которые разрушал капитализм, и восславил прогрессивную роль буржуазии в их разрушении. Но он был предан новому сообществу, которое должно было возникнуть на руинах частной собственности и конкурен -ции.
Иными словами, его программой было назад в будущее: воссоздать ушедшую Gemeinschaft* на новом прогрессивном фундаменте. Преобразовав ностальгическую тоску по традиционному обществу в пророческое ъи -дение исторически предначертанного будущего, Маркс определил условия, при которых наступит мировое господе -тво промышленной контрреволюции.
Но как подобное мышление соотносится с сегодняшним историческим контекстом, когда это будущее уже наступило и ушло в прошлое? Целое столетие коллективистский им-пульс централизации определял цели и инструментарий социальной политики.
После наступившего разочарованияв административно - командных методах многое из сделан -ного поставлено под сомнение. При этом поборники сплоченности общества развернулись на 180 градусов: если раньше они сражались за реализацию непроверенных возможностей, то сегодня им приходится защищать от критики и реформ уже созданные и быстро ветшающие структуры.
Благодаря собственным успехам сторонники антирыночной общественной солидарности превратились из реформаторов и революционеров в консерваторов и реакционеров.
Арьергардные бои ведутся на двух фронтах. Во-первых, стало ясно, что традиционная политика социального страхования сконструирована с ошибками, обречена на крах, а потому нуждается в основательном пересмотре.
Вместо того чтобы признать необходимость реформ, антилиберальные силы предпочитают клеймить глобализацию за бюджетные проблемы в системе социального страхования. И во-вторых, те же самые силы во имя сплочения общества воюют за сохранение пестрого набора интервенционистских методов экономической политики, главная задача которых защита экономического статус-кво от динамичных сил рыночной адаптации.
Коллективистский лозунг борьбы за сплоченность общества это мираж, более того это грубое жульничество. Да, темп и сложность современной жизни вызывают серьезные психические перегрузки. Так было сто лет назад, актуально это и сегодня. Но коллективистская панацея не способна исцелить ни одной из болезней современности. Напротив, слепое сопротивление жизненно необходимым реформам может лишь еще сильнее повредить ткань общественной жизни.
Призывая к единству, современная антилиберальная программа на деле сеет распри: она стравливает привилегированных выгодоприобретателей нынешней политики с ее куда более многочисленными, но менее заметными жертвами. Она стравливает сегодняшних пенсионеров с людьми среднего возраста и молодежью, чьи надежды на обеспеченную старость рискуют в свое время не оправдаться из-за дефектов действующей пенсионной сие -темы. Она стравливает безработных и работающих неполный рабочий день с теми, кто работает на субсидируемыхрабочих местах.
И наконец, она противопоставляет тех, кто работает в угасающих отраслях, продолжающих существо -вать только благодаря государственной помощи, тем, чьи надежды связаны с еще неоперившимися или пока не созданными отраслями. Насаждая эти бесплодные конфликты, свой последний безнадежный бой дает обороняющийся арьергард промышленной контрреволюции несостояв -шиеся освободители, превратившиеся в толпу озлобленных обструкционистов.
Между принципами экономического либерализма и надлежащей заботой о нуждающихся и неудачниках нет неустранимого конфликта. Прежде всего, в свободном обществе рядом с коммерческим сектором всегда соседствует богатый и процветающий независимый сектор. В гражданском обществе существуют не только предприятия, ориентированные на прибыль, но и некоммерческие организации, заботящиеся о благе общества, в том числе оказывающие помощь нуждающимся. Более того, либеральные принципы государственного правления отнюдь не запрещают создания рядом с частной системой благотворительности более всеобъемлющей и упорядоченной системы социального обеспечения. Социальная помощь, частная или государственная, лежит за пределами рынка в сфере общественных благ.
И эта сфера не мешает рынку она его дополняет.
С исчерпывающей ясностью по этому поводу высказался Ф.А. Хайек, признаваемый ведущим теоретиком экономического либерализма XX в. То, что сегодня называется государственной помощью или пособиями, в разных формах предоставляемыми во всех странах, писал он в кни -ге Конституция свободы, это просто старые законы о бедных, адаптированные к современным условиям. Необходимость такого рода механизмов в индустриальном об -ществе никем не оспаривается5.
Далее Хайек признает правомерность принудительных программ страхования как одного из элементов социальной политики: Как только общество признает, что необходимо помогать в нужде пожилым, безработным, больным и т.д., независимо от того, могли и должны ли были эти люди сами проявить предусмотрительность, ...представляется совершенно логичным обязать их застраховаться (или каким-нибудь другим способом запастись средствами) от такого рода опасностей, подстерегающих каждого6.
Тем не менее критики рынка утверждают, что практическим итогом успехов либерализма стало ослабление социальной страховочной сетки, особенно в развитых странах, обладающих наиболее совершенными системами социальной защиты. Уильям Грейдер суммирует эти претензии:
Если пользоваться военной терминологией, свободный рынок берет в клещи современное государство благосостояния и пытается подорвать его моральный дух. На одном фланге атакует долг: растет задолженность самых богатых правительств, неспособных нести расходы по давно установленным социальным обязательствам. На другом фланге происходит бегство капитала: компании и целые отрасли перемещаются в другие места, когда страны оказываются не в состоянии сократить накладные расходы, возлагаемые государством благосостояния на предприятия и рынки труда.
По мере того как эти фланги сходятся, ситуация в попавших в клещи странах ухудшается, растут ряды нуждающихся в помощи и издержки сопротивления7.
Начнем со второго фланга, представляющего собой всего лишь вариацию на тему обычных опасений по поводу того, что укрепление экономических связей между богатыми и бедными странами угрожает понижением уровня жизни первых до уровня жизни вторых. Основания, питающие этот страх, изложены в опубликованных в 1994 г. материалах Всемирного экономического форума, который ежегодно организует знаменитые конклавы в Давосе:
Сегодня в так называемых промышленно развитых стра -нах работают 350 млн человек, получающих в среднем по 18 долл. за час работы. Однако в последние Юлетмировая экономика подучила доступ к большим густонаселенным странам, таким, как Китай, республики бывшего СССР, Индия, Мексика и т.п.
С учетом этого можно сказать, что стала доступна рабочая сила численностью 1200 млн чело -век, получающих за час работы в среднем 2 долл., а во многих регионах и меньше 1 долл. .. .Не вызывает сомнений, что многие отрасли соблазнятся возможностью переместиться в страны с дешевой рабочей силой... .Таким образом,остро встает вопрос о сохранении производства в индустриально развитых странах8.
Считается, что угроза заключается в том, что массовый приток дешевой рабочей силы на мировой рынок труда сделает неконкурентоспособными высокие ставки заработ -ной платы в развитых странах (включающие не только саму зарплату, но и налоги на фонд заработной платы, идущие на финансирование систем социального страхования). Предполагается, что рыночные силы, предоставленные самим себе, будут переносить рабочие места в регионы с дешевой рабочей силой до тех пор, пока уровень заработной платы не станет более или менее одинаковым. Согласно этой точке зрения, международная конкуренция выравнивает уровень жизни в разных странах.
Таким образом, в условиях неконтролируемой глобализации высокий уровень заработной платы и социальной защищенности, существующий в богатых странах, постепенно должен снизиться.
Это мнение очень популярно. В апреле 2000 г. 68% опрошенных американцев сказали, что торговые соглашения со странами с дешевой рабочей силой, например с Китаем и Мексикой, приведут к понижению заработной платы в США, и только 19% опрошенных сказали, что более открытая тор -говля приведет к росту заработной платы внутри страны9. Более того, это мнение утвердилось уже очень давно.
Первый и главный недостаток [высокой заработной платы] в том, что французы и голландцы продают наши главные промыш -ленные товары по более дешевой цене, предупреждал в 1763 г. английский автор Предложений по улучшению промышленности, сельского хозяйства и торговли в Великобритании . Дороговизна труда смертельный удар по торговле и промышленности нашей страны; и если не обратить внимание на эту проблему сейчас, то со временем она вызовет самые ужасные последствия10.
Несмотря на популярность и давность происхождения, страх перед странами с дешевой рабочей силой абсолютно необоснован. Он зиждется на примитивном представлении, что люди живут богато потому, что имеют хорошо оплачи -ваемую работу. Если исходить из этого, всякая угроза сохранению высокооплачиваемых рабочих мест есть угроза общему уровню жизни. Но ведь эти рабочие места не существуют сами по себе, они не свалились на нас, как манна небесная. В рыночной экономике величина дохода включая заработную плату и другие блага есть функция про -изводительности.
Когда экономика богата (т.е. когда накоплен достаточный объем капитала), производительность труда выше, чем в странах, бедных капиталом; соответственно, цена труда выше в странах, обеспеченных капиталом, потому что рыночная конкуренция за рабочие руки поднимает цену в соответствии с более высокой произво -дительностью. Таким образом, высокая заработная плата и щедрые пособия не причины, а следствия богатства.
Усиление международной экономической интеграции способствует процессу создания богатства во всех странах, принимающих участие в этом процессе. В условиях обострения конкуренции предприятия борются за рост произво -дительности, и более успешные расширяют производство, а менее успешные сокращают. Следовательно, международная торговля стимулирует процесс специализации: каждая страна будет развивать самые производительные сектора своей экономики. По мере роста производительности растет и уровень жизни.
Интернационализация эко -комической жизни толкает мир не к равенству в нищете, а, напротив, к росту богатства.
Факты опровергают миф о том, что глобализация ведет к бегству рабочих мест и капитала из богатых стран в бедные. В 1980 г. индустриально развитые страны производили 82,8% мировой промышленной продукции. Через 15 лет, несмотря на значительный экономический рост в Китае и Юго-Восточной Азии, доля развитых стран в мировом промышленном производстве все еще составляла 80,3%п.
В Соединенных Штатах, несмотря на все разговоры о деиндустриализации, объем промышленного производства в 1990-х гг. вырос более чем на 40%. В то же время основными получателями прямых зарубежных ин -вестиции в создание новых производств остаются промыш -ленно развитые страны.
Согласно результатам исследования Deloitte Touche, в 1998 г. 80% прямых зарубежных инвестиций американских промышленных компаний при -шлись на другие развитые страны, и первые пять мест занимали Великобритания, Канада, Нидерланды, Германияи Сингапур. Сами США крупнейший получатель прямых иностранных инвестиций.
Фактически они являются нетто -импортером капиталовложений в промышленность: в период 19941998 гг. приток прямых зарубежных инвестиций в промышленность США превышал отток в среднем на 12 млрд долл. в год12.
Таким образом, второй фланг нарисованного Грейдером взятия в клещи не более чем фантом. Международная тор -говля игра с положительной суммой: чем больше экономических контактов между богатыми и бедными странами, тем богаче обе стороны.
В развитых странах рост произво -дительности ведет к дальнейшему росту вознаграждения работников, включая дополнительные льготы и налоги на заработную плату в пользу программ социального страхо -вания. Глобализация не препятствует росту заработной платы в развитых странах, а, напротив, создает условия для ее роста.
А как насчет первого фланга Грейдера? Он утверждает, что раскрепощенные глобализацией рыночные силы подры -вают способность национальных правительств собирать налоги для финансирования социальной страховочной сетки. Иными словами, даже если глобализация ведет к росту богатства, она одновременно мешает государству добраться до него. Растущая мобильность капитала высвободила важный сегмент налоговой базы, предоставив правительству малопривлекательную возможность несоразмерно наращивать налог на трудовые доходы, утверждает экономист Гарвардского университета Дэни Родрик в книге Не слишком ли далеко зашла глобализация?. Однако потребность в социальном страховании для подавляющего большинства населения, не обретшего международной мобильности, не уменьшилась.
В результате усиления интеграции эта потреб -ность разве что увеличилась13.
Предположение о том, что из-за глобализации или еще чего-нибудь правительства развитых стран не соберут достаточно налогов, трудно даже обсуждать всерьез. С 1965 по 1998 г., несмотря на то что глобализация якобы размы -вала налоговую базу, средняя величина налоговых поступлений выросла в странах членах ОЭСР с более чем 25% до более чем 35% ВВП14. В США в 1999 г. федеральныеналоговые поступления превысили 20% больше, чем в любой год после окончания Второй мировой войны15.
Короче говоря, нет никаких свидетельств того, что правительствам не хватает ресурсов для финансирования соответс -твующей социальной политики.
Верно, что международная конкуренция ограничивает возможности налогообложения капитала. Но, поскольку мировое движение капитала происходит по большей части между богатыми странами и внутри них, где ставки налогов относительно высоки, интенсивность налоговой конкуренции весьма скромна. Более того, налоги на личные доходы и на заработную плату, которые в США формируют булыпую часть федеральных налоговых поступлений, фактически защищены от подобной конкуренции.
В конце концов, налоговая эмиграция является реальной альтернативой лишь для незначительного меньшинства налогоплательщиков.
При этом идея о том, что глобализация повышает потребность в социальном страховании, противоречит фактам. Эта идея исходит из теории, согласно которой международная интеграция увеличивает риск перемещения производств (и, соответственно, потребность в страховочной сетке) в тех секторах, которые в наибольшей степени участвуют в международной конкуренции.
Но бульшая часть социальных расходов приходится на пенсионеров, которые уже покинули рынок труда; их шансы пострадать от международной конкуренции равны нулю16. Более того, хотя конкуренция в секторе производства товаров, являющихся объектами международной торговли, растет, доля занятых в соответствующих отраслях не растет, а снижается, и благодаря глобализации снижается быстрее.
Например, в 1953 г. в США промышленные рабочие составляли 35% рабочей силы, а сегодня всего 14%17. Но это не имеет ничего общего с деиндустриализацией: объем промышленного производства продолжает быстро расти, и его доля в ВВП многие десятилетия держится на уровне 2025%. Сокращение доли работников, занятых в промышленности, это свидетельство успехов, а не неудач. Поскольку в промышленности производительность труда растет быстрее, чем в секторе услуг, то для производства необходимой нам продукции нужно меньшее число работников.
По той же причине занятость в сельском хозяйстве США сократилась с примерно 40% в 1900 г. до 3% в 2000 г.18 Глобализация, ускоряя рост производительности в промышленности и сельском хозяйстве, одновременно ускоряет темп сокращения занятости в соответствующих отраслях.
Не стоит отрицать, что системы социального обеспечения развитых стран испытывают острую нехватку средств. Но если виной тому не глобализация, то что? Социальная страховочная сетка, подобно коммерческой сфере, которую она дополняет, была серьезно деформирована централи-заторскими императивами промышленной контрреволю -ции. Со временем доминирующие в мире коллективистские административно-командные структуры становились все более дисфункциональными, и теперь их ждет близкий неминуемый крах.
И в довершение всего неперестроенные государства благосостояния, созданные и защищаемые во имя общественного единства, теперь представляют собой нарастающую угрозу социальной безопасности средних и беднейших классов общества.
Между коммерческим и некоммерческим секторами существуют очевидные различия, но между ними есть и несомненное сходство. Обе сферы можно рассматривать как процессы открытий сложные явления, движимые стремлением находить и использовать общественно полезные знания.
Их отличия друг от друга объясняются тем фактом, что в некоммерческом секторе предоставление благ отделено, по крайней мере частично, от способности или желания оплачивать эти блага. Из - за этого частные некоммерческие предприятия, решая проблемы финансирования своей деятельности, порой сталкиваются с проблемой безбилетника . Поэтому обстоятельства могут сложиться так, что потребность во всеохватном предоставлении общественных выгод будет перевешивать преимущества децентрализован -ного экспериментирования.
Соответственно, государство может сыграть полезную роль в этом процессе, а именно: осуществляемое государством принуждение может быть использовано для решения проблемы безбилетника.
Но, даже когда государство вступает в игру, это вовсе не служит оправданием централизации. Чтобы сделать роль государства в предоставлении общественных выгод конструктивной, нужна максимальная открытость новым идеям и надежная обратная связь, позволяющая оценивать эффективность этих идей. Иными словами, даже когда государство берется за решение социальных задач, оно должно, где только возможно, использовать для достижения поставленных целей конкурентный рыночный процесс.
Следует избегать административных и монополистических подходов.
В сфере создания и поддержания социальной страховоч -ной сетки государство может обеспечить всем членам общества защиту от различных рисков, угрожающих нищетой: старость, нетрудоспособность, безработица и т.п. В частности, оно может дополнить рынок частных страховых услуг общественной страховкой, объединяющей все эти риски в пул, с обязательным участием всех членов общества.
Также государство может субсидировать потребление таких жизненно важных благ и услуг, как, например, жилье и медицинское обслуживание.
Но под влиянием промышленной контрреволюции роль государства в создании социальной страховочной сетки вышла далеко за пределы принуждения к участию в рынке или субсидирования такого участия. Вместо того чтобы в форме, согласующейся с либеральными принципами, дополнить рынки, государство зачастую вытесняло их своими бюрократическими структурами. Вместо того чтобы субсидировать участие в частных рынках жилья и медицинского обслуживания, государство создало национальную систему здравоохранения и государственного жилищного строительства.
Программы помощи безработным не смогли предотвратить возникновения искаженных стимулов, и дело кончилось субсидированием паразитизма, а не стимулированием поисков оплачиваемой работы. А в отношении страхования по старости правительства создали гигантские монолитные системы, попирающие основные принципы актуарного дела.
Подробное обсуждение дефектов коллективистской социальной политики выходит за рамки этойкниги. Здесь яостановлюсь только на наиболее крупном и взрывоопасном в фискальном плане элементе современного государства благосостояния системе пенсионного обеспечения по старости.
Именно эта ветвь социального страхования в первую очередь несет ответственность за обостряющиеся финансовые проблемы государства благосостояния.
Создатель коллективистской системы социального страхования германский канцлер князь Бисмарк был цинично откровенен в отношении политических выгод централизации. Будучи послом в Париже в 1861 г., он стал свидетелем того, как Наполеон III использовал государственные пенсии для покупки сторонников.
Я достаточно долго прожил во Франции, чтобы знать, что верность большинства французов своему правительству .. .связана главным образом с тем фактом, что большинство французов получают государственные пенсии, говорил он позднее19. В социальном страховании Бисмарка больше всего привлекало то, что оно порождало зависимость от государства и, соответственно, преданность ему.
Тот, кому обеспечена пенсия по старости, утверждал он, гораздо более доволен и легче управляем, чем тот, кто не имеет такой перспективы20.
Система социального страхования выросла из высоко -мерного пренебрежения принципами либерализма: значение имело благополучие государства, а не рабочих. Социальное страхование, воодушевляемое подобной целью, не могло не стать коллективистским.
В частности, показалось недостаточным просто принудить рабочих накапливать деньги на старость; пенсионные накопления, принадлежащие самим работникам, не смогли бы поддерживать чувства зависимости и подчиненности. В этом смысле намного лучше система выплаты пенсий из текущих доходов, при которой государство, выступающее в роли посредника и покровителя, перераспределяет средства сегодняшних налогоплательщиков между сегодняшними пенсионерами.
