d9e5a92d

Тайвань

Вопросы борьбы с преступностью
Во время визита Президента РФ в КНР стороны договорились также и о том, что их органы безопасности будут сотрудничать в борьбе с преступниками: торговцами наркотиками и террористами. Это говорит о том, что там, где обе стороны, как говорится, допекло и припекло, они находили пути, по крайней мере, к тому, чтобы подтвердить свои намерения сотрудничать в борьбе против общего для обеих наций зла.

Конечно, тогда это была лишь декларация о намерениях; предстояло увидеть, во что это выльется на практике.

Тайвань

Вопрос об острове Тайвань это непростой вопрос в отношениях между нашими двумя нациями. Россия безусловно заинтересована в нормальных добрососедских отношениях с КНР и в то же время не может игнорировать такую реалию на мировой арене, как остров Тайвань. Пекин же настаивает на том, чтобы ни одна страна не имела дипломатических отношений с Китайской Республикой на острове Тайвань. Из этого вытекает обязательство РФ не устанавливать дипломатических отношений с Китайской Республикой.

Вместе с тем Россия не может не считаться с тем, что Тайвань играет важную роль, в частности, в мировой экономической жизни. Население острова Тайвань это одна из частей китайской нации, нации чжунхуа.

Россия заинтересована в том, чтобы иметь реальные связи со всеми частями нации чжунхуа, оставляя вопрос об их отношениях между собой в качестве внутреннего дела самой этой нации.
В совместном заявлении, явившемся итогом пребывания Президента РФ в КНР в 1992 г., о Тайване сказано, что РФ признает, что Тайвань это часть Китая. В то же время РФ полагает, что она должна развивать все возможные связи с Тайбэем, придавая этим связям неофициальную окраску, признавая, что они не носят дипломатического характера, не являются отношениями между правительствами, но в то же время осуществляя их с максимальной энергией.
При рассмотрении вопроса о московско-тайбэйских отношениях целесообразно учитывать то обстоятельство, что сегодня правительства в Москве и в Пекине заинтересованы в том, чтобы не было вмешательства в их внутренние дела; эта проблема для обеих сторон является очень острой.
Здесь ситуация в начале 90-х гг. стала совершенно иной по сравнению с положением, существовавшим в Советском Союзе. У России появилась новая проблема вопрос о миллионах людей, которые живут в государствах, образовавшихся на территории бывшего СССР, являясь гражданами РФ или сохраняя с Россией исторические и культурные связи, оставаясь людьми русской культуры.

Это вызывает необходимость для нашей страны и упомянутых государств предпринимать меры для того, чтобы эти люди не были ущемлены в своих правах. При общем желании могли бы поддерживаться весьма своеобразные, уникальные в мировой практике и истории связи.

Например, существовала часть границ бывшего СССР, которые отделяли упомянутые суверенные государства, скажем, от КНР, но охранялись, по сути дела, пограничной службой РФ. Но так или иначе, правительства в Москве и в Пекине сегодня в большей степени, чем ранее, могут понимать положение друг друга; это не означает, конечно, что Москва и Пекин находятся в одинаковом положении.
По существу, в случае с Тайбэем речь идет не только о двухсторонних отношениях Российской Федерации и Китайской Республики на Тайване, а о трехсторонних отношениях с участием КНР. Ее позиция не может не учитываться обоими партнерами при налаживании отношений между собой.
На территории бывшего СССР также возникает немало вопросов, которые могут носить своеобразный трехсторонний или даже многосторонний характер. Иначе говоря, Россия, государства, образовавшиеся на территории бывшего СССР, а также КНР могут быть заинтересованы в том, чтобы совместными усилиями решать некоторые проблемы, особенно в случае, если эти проблемы создаются определенными внешними силами.

При этом каждая из сторон будет защищать свои интересы; эти интересы могут в чем-то совпадать у всех сторон или у каких-либо двух сторон, а в чем-то различаться.
В этом смысле примечателен казус, который произошел во время пребывания Президента РФ Б.Н.Ельцина в Пекине. Собеседники по своей инициативе дали Президенту России заверения в том, что КНР не будет развивать прямые политические связи с субъектами Российской Федерации.

Такую позицию Пекина вполне можно понять, так как для него важно не только успокоить руководителей в Москве относительно развития связей между частями РФ и КНР, но и добиться общего понимания с российской стороной, обоюдных заверений о невмешательстве во внутренние дела друг друга, об уважении территориальной целостности и суверенитета каждой из сторон в нынешних условиях.


И полной неожиданностью для собеседников в Пекине была реакция Президента России на этот вопрос, поднятый по инициативе КНР. В Пекине никак не предполагали, что со своей стороны Президент РФ даст заверения в том, что и Россия никак не собирается сепаратно устанавливать и развивать политические отношения с частями Китая Тайванем и Тибетом.
Представители КНР принялись тут же разъяснять разницу, с их точки зрения, между Тайванем и Тибетом. С их точки зрения, вопрос о частях Китая вообще несопоставим с вопросом о субъектах Российской Федерации.

Иными словами, им представлялось, что в ситуации начала 1990-х гг. была допустима мысль о некой самостоятельности отдельных субъектов РФ в области связей с иностранными государствами; в то же время они полагали, что никто не вправе ставить этот вопрос на одну доску с вопросом о составных частях Китая на мировой арене.
Но конечно, замечание российского президента было весьма резонным. Ведь если Пекин считал для себя возможным ставить на одну доску вопрос об отношениях с РФ и с входящими в состав России республиками (говоря о намерениях развивать с ними экономические связи и обещая не вступать в политические отношения), то тем самым Пекин открывал путь для такой же постановки вопроса российской стороной, причем не только в отношении Тайваня, но и в отношении всех составных частей КНР, включая, естественно, Тибет, буде эти части сами захотят развивать отношения с Россией, минуя в определенных случаях, скажем в вопросах о развитии экономических связей, Пекин.
Обе стороны находятся при такой постановке вопроса в равноправном положении. Сегодня и РФ, и КНР говорят о себе как о единых государствах и нациях, но также и о своих неотъемлемых составных частях.

КНР впервые оказалась здесь в равном положении с Россией, а Россия попала в определенном смысле в то же положение, в котором находится Китай. Сложилась новая ситуация, которая заслуживает внимательного наблюдения и изучения. Сегодня получилось так, что обе стороны официально в совместном заявлении взаимно признали право друг друга на развитие экономических и культурных связей с частями соседней страны, нации. Дело за конкретными действиями.

Тут необходимо смело идти вперед, не застревая на месте при одной только мысли о гипотетических препятствиях, которые могут встретиться в будущем, если соблюдается главный принцип: такие отношения (прежде всего, здесь имеются в виду отношения Москвы и Тайбэя) формально не носят дипломатического характера.

Гегемонизм

В совместном заявлении по итогам визита Президента РФ в КНР упоминалось о том, что обе стороны выступают против гегемонизма во внешней политике какой бы то ни было страны. Это был еще один вывод из прошлого, сделанный обеими сторонами.

Каждая из них желала иметь гарантии того, что партнер не будет руководствоваться гегемонистскими устремлениями в той или иной сфере (включая сюда не только внешнюю политику, но и идеологию и т.д.).
Это же общий пункт, общая точка зрения, которая должна играть свою роль применительно к ситуации, прежде всего в регионе, где сходятся территории РФ и КНР, бывшего СССР и КНР, на Дальнем Востоке, но и вообще в мире. Иначе говоря, в данном случае стороны предупреждали внешние силы о том, что Россия и Китай занимают единую позицию по вопросу о действиях в области внешней политики на мировой арене, которые могут быть названы по взаимному соглашению Москвы и Пекина гегемонистскими.

В то время это была лишь декларация, но она важна и сама по себе.
Помимо всего прочего, осуждение гегемонизма в документах, которые в той или иной степени связывают КНР, Японию, Россию, это, в условиях того времени, выглядело как еще один шаг на пути укрепления мира и стабильности во всем мире.

Гипотезы и реалии

Как могли в то время смотреть в Пекине на будущее Российской Федерации?
С одной стороны, официальная позиция Пекина состоит в невмешательстве во внутренние дела других государств, в уважении волеизъявления народов, когда они создают новые государства на территории прежних государств, а также в том, чтобы при любом изменении ситуации сохранять для себя, для КНР, условия мирного и стабильного развития.
С другой стороны, можно было подумать и о том, какова была бы позиция КНР в случае распада Российской Федерации по чисто внутренним причинам или даже при отпадении от России той или иной ее прежней части.
Что, собственно говоря, плохого для Пекина было бы в ситуации, если бы вместо РФ появилось несколько более мелких государств? Каждое из них было бы слабым, слабее нынешней РФ, да и в совокупности они были бы слабее, чем нынешняя Россия.

В этом случае еще более отдалилась бы перспектива возрождения России и создания экономически мощной державы. Вполне очевидно, что в такой ситуации Пекин получил бы возможность завязывать и развивать отношения с мелкими государствами; он мог бы быстрее и увереннее вовлекать их в сферу своей политики, подчинять их себе постепенно и в различной степени.
При такой перспективе, если учитывать традиционные воззрения в Пекине на вопрос об исторических территориях Китая, речь шла бы о малых государствах, образовавшихся на тех территориях, которые Пекин считает своими издревле и по праву, лишь временно несправедливо отторгнутыми у него Россией благодаря временному военному преимуществу в прошлом. Мало того, мог бы всплыть и вопрос о том, что жители соответствующих государств в принципе, с точки зрения Пекина, относятся к китайской нации, являются частями нации чжунхуа. Таким образом, речь могла пойти и о населении и о территории, которые просто должны вернуться в объятия исторической родины, т.е. современного китайского государства в материковой части Китая, иными словами, войти в состав КНР.

Невозможно представить себе, что эти малые страны оказались бы в состоянии противиться воздействию КНР. Пекин, вероятно, мог бы найти средства привлечения их на свою сторону, вовлечения их в свою орбиту. Невозможно также представить себе, что КНР отдала бы США или Японии, странам Западной Европы контроль над этими слабыми или карликовыми странами, выпустила бы их из зоны своего воздействия.

Ведь для Пекина это была бы блестящая возможность фактически стать единственной в мире державой, способной в перспективе померяться силами с США.
Вряд ли можно полагать, что распад России вызвал бы в КНР желание рассыпаться на ряд мелких государств. Развитие событий в КНР в достаточной степени автономно и отделено от развития событий в России. Оно определяется внутрикитайскими факторами.

Скорее наоборот: в КНР и в этом случае могли бы усилиться центростремительные процессы; возросло бы желание иметь одно формально общее государство с одним центром и в то же время с самостоятельными во многом, особенно экономически, регионами или административными районами. Единое государство в этом случае представлялось бы необходимым с точки зрения Пекина, тем более что при распаде России мог бы представиться уникальный в истории случай возможность восстановления справедливости, возможность как бы на полных юридических основаниях поглотить тем или иным образом бывшие в истории якобы китайскими российские территории, включить их в состав единого китайского государства.
Одним словом, перспектива дальнейшего ослабления и даже распада России, рост в нашей стране сепаратистских тенденций могли представляться в КНР отвечающими интересам китайской нации, нации чжунхуа, могли представляться Пекину возможностью захватить все те территории, которые он захочет взять.
Вышесказанное это выводы из анализа той политики, которую проводили в отношении нашей страны в Пекине при Мао Цзэдуне, да и при Дэн Сяопине. Вместе с тем внешняя политика Пекина почти всегда характеризовалась смешением неких стратегических, обычно представлявшихся иностранным наблюдателям слишком далекими и нереальными планов и замыслов с вполне реальными и по большей части прагматическими действиями в каждый данный момент истории.
Да, если бы РФ ослабла и стала рассыпаться дальше на мелкие государства, Пекин это, вероятно, использовал бы, логически продолжая проводить тот курс, который сформировался при Мао Цзэдуне и Дэн Сяопине. Вместе с тем в Пекине в 1990-х гг. реально оценили ситуацию и исходят из того, что Россия не только выживет и сохранится, но и будет постепенно усиливаться.
Пекин, вероятно, не будет существенным образом содействовать России в ее выздоровлении и усилении. Но он не может и пойти на открытое противодействие этому процессу.

Поэтому, скорее всего, он будет оставаться в роли стороннего наблюдателя, который сохраняет нейтралитет, то поворачиваясь к нам своим сочувствующим лицом, то бросая на нас холодный взгляд.
Это будет решаться в Пекине в каждый данный момент, исходя из того, как там будут оценивать обстановку: у себя, в континентальном Китае, наши двусторонние отношения и ситуацию на мировой арене.

Сокращение вооружений

В начале 90-х гг. КНР вышла из пятерки представителей постоянных членов Совета Безопасности ООН, которая согласовывала между собой вопрос о контроле над вооружениями.

Пекин поступил так после того, как США продали самолеты Ф-16 Китайской Республике на острове Тайвань.
Думается, что сам по себе этот шаг относился прежде всего к области взаимоотношений КНР и США, в которых есть пункт, всегда вызывающий споры между сторонами. Это вопрос об острове Тайвань.

В то же время обострение отношений из-за продажи американцами боевых самолетов Китайской Республике на острове Тайвань было временным. В отношениях США и КНР были и будут свои обострения и свои более спокойные периоды.
Могла ли в этой ситуации РФ сыграть роль посредника между Пекином и другими членами пятерки стран постоянных членов Совета Безопасности ООН, и, прежде всего, США?
Думаю, что на такую роль Москвы Пекин не соглашался, не соглашается и никогда не согласится. История и изучение позиции Пекина по такого рода вопросам свидетельствуют о том, что КНР никогда и ни по какому серьезному вопросу, особенно по вопросу об отношениях с США, не будет обращаться к России как к посреднику.

Свои дела с США КНР всегда будет решать сама.
Находясь в Пекине, Президент РФ высказал мнение о том, что КНР, учитывая уровень ее вооружений, в частности ядерных, могла бы пока не включаться в переговоры по разоружению. Тем самым РФ заняла в этом вопросе позицию, которая позволяла обеим сторонам находить большее взаимопонимание.

Это был шаг, который соответствовал национальным интересам обеих стран.
В то же время вопрос оставался довольно сложным: в своем подходе к мораторию на испытания ядерного оружия Москва и Пекин расходились во мнениях. Следовательно, требовалось спокойно подождать, возможно, до той поры, пока КНР сама изменит отношение к этому вопросу.

Безопасность в АТР

Несколько лет тому назад советская сторона постоянно поднимала вопрос об обеспечении безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Нельзя сказать, что предложения, исходившие тогда из Москвы, были в достаточной степени реальными.

Однако Москва традиционно проявляла обеспокоенность ситуацией и заинтересованность в договоренности государств региона о такой безопасности.
Затем на некоторое время наступило затишье. В 1993 г. имелись многочисленные признаки того, что и КНР, и другие страны АТР вновь проявили интерес к проблеме обеспечения безопасности в регионе.

Это вызывалось многими изменениями и процессами, происходившими в мире.
Очевидно, что многих волновал вопрос о том, какой будет отныне роль США в АТР, учитывая их монопольное положение в качестве военной сверхдержавы. С другой стороны, по-иному начинала вести себя и Япония.

Она явно усиливала военный компонент в своей политике. Назревали новые противоречия и конфликты в Южно-Китайском море. Никак не находила своего решения проблема Камбоджи, если иметь в виду позицию красных кхмеров и отчасти Пекина.

Не все вопросы удавалось решать и применительно к Корейскому полуострову, принимая во внимание в данном случае и позицию КНДР.
В рассматриваемый период, т.е. в начале 1990-х гг., в связи с неясностью перспектив разрешения конфликта между демократическими требованиями жителей Сянгана (Гонконга) и жесткой позицией Пекина могло иметь место обострение отношений между китайцами по обе стороны Тайваньского пролива. Кроме того, КНР, очевидно, как и многие другие страны, в том числе и Россию, беспокоило усиление мусульманского фактора, особенно фундаменталистов, экстремистов и террористов в регионе.
Одним словом, ощущалась вероятность обострения даже не одной, а сразу нескольких проблем в регионе. В связи с этим прежние упования на то, что АТР это не Европа, что здесь нет двух противостоящих военных блоков, как в Европе, а также таких, как там, сухопутных границ, и, следовательно, нет и необходимости в системе обеспечения безопасности эти упования уступали место общей обеспокоенности ситуацией. А следовательно, открывались новые возможности для обмена мнениями по этим вопросам между РФ и КНР.

Вопрос этот, однако, очень сложен. России предпочтительнее не вступать ни с кем в регионе в особые двусторонние отношения.

Правильнее было бы, очевидно, либо действовать под эгидой ООН или другой международной организации, либо выполнять функции посредника в тех случаях, когда Россию пригласили бы для этого все участники того или иного конфликта, а она сочла бы, что такая роль отвечает ее национальным интересам. Возможно также участие нашей страны в решении некоторых проблем в рамках многостороннего сотрудничества государств того или иного региона при соблюдении принципов полной самостоятельности партнеров, их равноправия и видения ими мира и безопасности в качестве главных целей такого сотрудничества.

Военно-технические связи

Во время визита Президента РФ Б.Н.Ельцина в КНР Пекин неожиданно для российской стороны (во всяком случае, так это подавалось в печати) выступил с предложением подписать двустороннее соглашение о сотрудничестве в военно-технической области.
Для КНР это был еще один показатель ее независимости и укрепления своих позиций на мировой арене. Более того, как и в вопросе о том, чтобы именовать друг друга дружественными странами, Пекин и в данном случае занял позицию, учитывая возможные, с его точки зрения, изменения ситуации в России и, соответственно, вероятное (опять-таки с точки зрения Пекина) сближение определенных (коммунистических) политических сил обеих стран на новой основе. Пекин желал получить определенные выгоды в любом случае. То есть прежде всего оказаться обладателем некоторых новейших видов вооружений.

При этом Пекин также хотел показать окружающему миру, что КНР, в случае необходимости, может укреплять связи с РФ и по военной линии.
Россия мгновенно согласилась с этим предложением, конечно имея в виду и выгоды при торговле оружием (в данном случае, прежде всего, боевыми самолетами и ракетновоздушными комплексами) и желание также продемонстрировать свою независимую позицию, в частности в сфере торговли оружием. При этом РФ, вопреки желанию Пекина, который предпочел бы сохранить в тайне объемы военно-технических связей, открыто обнародовала эти цифры, показав тем самым, что она не допустит того, чтобы в мире, у третьих стран, возникали какие бы то ни было подозрения относительно тайных и особых отношений между РФ и КНР.
В этом плане вообще заслуживает рассмотрения вопрос о целесообразности развития связей с КНР по военной линии или о характере таких связей.
На практике эти связи существуют. Их объем относительно велик.

Возможно, в скором будущем он не уступит уровню 50-х гг. В РФ учатся овладевать военной техникой сотни специалистов из КНР.

Благодаря развитию такого сотрудничества в РФ полагают возможным сохранить часть ВПК, проводить модернизацию российской военной техники. При этом предполагается, что Россия поставляет и будет поставлять в КНР только такие военно-технические средства, от которых у нее самой есть защита.

Естественно, что в этих условиях между военными на определенных уровнях возникают контакты, обмены мнениями по различным вопросам, в том числе и по военно-политической ситуации в мире. В целом на практике оказывается, что РФ и КНР уже имеют и продолжают укреплять военные связи.

Такое военно-техническое сотрудничество в определенной степени фактически связывает обе страны. Оно идет на пользу укреплению двусторонних отношений между нашими государствами.
В то же время военное сотрудничество РФ и КНР вызывает серьезную озабоченность на Западе и в Японии. Но РФ не заинтересована в ссоре с Западом и с Японией. Следовательно, существует вопрос о том, как продолжать продавать оружие КНР и в то же время не раздражать Запад. Российская сторона убеждает Запад в том, что, с одной стороны, такая торговля оружием это следствие внутренней ситуации в России, и, с другой стороны, это чисто коммерческие сделки; иначе говоря, Россия заявляет, что РФ продавала бы ту же самую технику кому угодно, тому же Западу, если бы за нее была предложена достаточная цена.

В определенной степени эта ситуация представляется в России рычагом давления на Запад.
В связи с этим чрезвычайно важно иметь точный ответ на вопрос: действительно ли выгодна такая продажа оружия, действительно ли мы получаем за нашу боевую технику валюту или это опять в значительной части товары быстрого проедания и изнашивания, да еще отвратительного качества? Судя по цифрам, которые были обнародованы Президентом РФ в 1992 г., эти контракты должны были принести России 1,8 млрд долларов.

Но в каком виде, в какой форме, в какие сроки это осталось неизвестным.
Что же касается военно-технических связей между нашими странами на современном этапе, то главное, что при этом следует видеть и учитывать, это то, что все сводится к попыткам каждой из сторон получить для себя максимально возможную материальную и военную выгоду. Здесь нет никакого элемента, который бы действительно и надежно связывал обе страны.

Речь идет о связях, которые осуществляются все на тех же самых главных принципах двусторонних связей между РФ и КНР на принципах независимости и равноправия.
В связи с продажей Россией Пекину военной техники возникают и иные вопросы. Желательно так вести эти дела, чтобы не поссориться со странами АТР, т.е. не доводить наше военно-техническое сотрудничество с Пекином до такой степени, чтобы это вызвало в странах АТР недоверие к политике РФ.

В наших интересах не создавать у них впечатление, что Москва идет за Пекином в его весьма жесткой позиции по вопросу о потенциальных конфликтных ситуациях в этом регионе.
Все эти обстоятельства лишний раз свидетельствуют о том, что продажа российского оружия КНР ни в коем случае не является свидетельством особых доверительных отношений между Москвой и Пекином.
Эти отношения нормальные, но не более того. И такими желательно их сохранять.

Президент РФ и генсек ЦК КПК

Формально Президент РФ Б.Н.Ельцин посетил КНР по приглашению Председателя КНР Ян Шанкуня. Визит, однако, не имел исключительно государственного характера: Б.Н.Ельцин встретился с генеральным секретарем ЦК КПК Цзян Цзэминем.
В свое время возникал вопрос: как относиться к этой встрече? Очевидно, что, прежде всего, ее надо воспринимать спокойно и относиться к самому факту встречи положительно.

Нормальные межгосударственные отношения предполагают встречи глав государств с лидерами правящих партий стран партнеров по межгосударственным отношениям на мировой арене.
Встреча Б.Н.Ельцина и Цзян Цзэминя была встречей высшего руководителя нашего государства с высшим, если говорить о его формальном и официальном посте, руководителем единственной и правящей в КНР политической партии. (Не говоря уже о том, что еще до нее делались прозрачные намеки: вскоре Цзян Цзэминь будет совмещать должность генсека ЦК КПК и пост Председателя КНР, что и произошло в марте 1993 г.) Игнорировать эту политическую силу невозможно и не нужно, имея в виду наше желание налаживать и развивать отношения с КНР.



Содержание раздела