Продолжение и начало - интересы наций и государств
Нация чжунхуа существует в той степени, в какой она выступает сегодня на мировой арене, представляя главным образом и прежде всего ханьцев, проживающих на территории нынешней КНР.
Но в то же время следует, очевидно, понимать, что нация чжун-хуа это, главным образом, ханьцы, и, следовательно, отличать нацию чжунхуа от нации ханьцев. Нация чжунхуа это искусственное образование, которое существует на протяжении веков (хотя сам термин чжунхуа миньцзу дитя двадцатого или в крайнем случае второй половины девятнадцатого века), но которое вовсе не обязательно сохранится навсегда. А может быть, в отличие от нации ханьцев, не сумеет сохраниться уже в обозримом будущем. Может сохраниться сам термин, но под ним будет совсем иная основа это будут исключительно ханьцы, или часть ханьцев, или (возможно, но не обязательно) некоторые другие этносы, которые предпочтут войти в государство ханьцев или даже смирятся с ассимиляцией их ханьцами.
В настоящее время в реальной политике на мировой арене приходится считаться, пусть даже относительно временно, с существованием такого феномена, как нация чжунхуа.
Некоторые этносы способны принимать на своей территории представителей других этносов, даже если они обосновываются там надолго, навсегда. Другие этносы отторгают представителей иных этносов, если те пытаются укрепиться на их территории. Ханьский этнос не воспринимает иные этносы. Он органически не может равноправно сожительствовать на территории, которую он считает принадлежащей ему, с другими этносами.
Поэтому в КНР возможна только ассимиляция других, неханьских, этносов, более или менее растянутая по времени. Все неханьские этносы, живущие на территории современной нации чжунхуа, со временем будут поглощены и переварены ханьским этносом, либо они вынуждены будут вести жестокую борьбу за свое обособление и выживание в этническом смысле, стремясь обеспечить свое самосохранение.
Иначе говоря, самые важные жизненные интересы ханьского этноса и других этносов в КНР не совпадают, а расходятся.
Другими словами, нация чжунхуа это реалия во взаимоотношениях наций на земле сегодня, в межгосударственных отношениях. Идея нации чжунхуа это основная идея, которой руководствуются современные государства этой нации главным образом на материке и в меньшей степени на острове Тайвань.
В то же время применительно к проблемам внутри КНР, да и Китайской Республики на Тайване, также реально существует вопрос об искусственности самого понятия нации чжунхуа, а точнее, об искусственности распространения этого понятия на слишком обширные территории; собственно говоря, понятие нации чжунхуа защищает карту территорий того, что называют исторической китайской империей (ее можно также называть в этом смысле империей чжунхуа), или выдают за такую империю, за государства нации чжунхуа. И это понятие насильно навязывается людям многих, помимо ханьского, этносов внутри Китая.
В будущем возможно прекращение существования как обоих ныне имеющихся на политической карте мира китайских государств, так и одного из этих государств; возможно создание на их месте, на его месте, новых государств. Возможно также исчезновение самих теоретических построений, касающихся нации чжунхуа, присутствия в реальной жизни самого этого термина.
Возможно и его сужение, т.е. применение его главным образом для обозначения ханьской нации, ханьского этноса или даже части ханьского этноса.
Термин нация чжунхуа представляется противоречивым. Если говорить о его содержании, о том, что в данном случае может быть вложено в слово нация, по-китайски: миньцзу, то в этом есть и позитивный элемент, так как основой нации является человеческая общность, человек.
В идеале это прогрессивная и привлекательная постановка вопроса. Возможно, и это имел в виду Сунь Ятсен, толкуя вопрос о нации применительно к
Китаю. (Хотя нельзя упускать из вида и то значение, которое Сунь Ятсен придавал родству по крови, национальной и расовой общности.)
Однако в реальной жизни, в политике (особенно в КНР) невозможно не видеть и негативную сторону этого вопроса. Она состоит в том, что с помощью понятия нация чжунхуа все этносы насильно загоняются в рамки одной нации, не разрешается даже ставить вопрос о самоопределении народов и о вызревании наций из этносов или даже частей этносов.
На практике все этносы должны следовать за одной национальностью за ханьским этносом; государство в современном континентальном Китае считает своей главной задачей в этой области сохранение территориальной целостности, подавление любых проявлений сепаратизма.
Получается, что нация чжунхуа это не просто нация, не просто одна из равноправных наций на земле; это наднация или супернация. Теория и практика осуществления идеи о существовании нации чжунхуа, особенно при Мао Цзэдуне и его последователях, свидетельствует о том, что в данном случае понятие нации, нации чжунхуа, не связано рамками этничности и государственности; оно возвышается и над государственностью и над этничностью; оно свободно от этих понятий и от законов, принятых многими составными частями человечества.
И в то же время оно подминает под себя эти понятия, требуя от государств и этносов подчинения.
Получается, что нация чжунхуа это сверхнация или супернация, которая может быть и теоретически и практически поставлена не только над человеческой личностью, но и над этносами или государствами. Понятие нации чжунхуа, применительно к КНР, выражает не только идею интернационализма в его сталинском и маоцзэдуновском толковании, но и идет дальше (здесь, как и во многих других вопросах, Мао Цзэдун пошел еще дальше Сталина, стал сталиным в квадрате).
Понятие нации чжунхуа в данном случае выражает также и идею наднационализма, супернации, которая рассчитывает постепенно вобрать в себя все остальные нации земного шара, ассимилировать их.
Супернация чжунхуа в принципе открыта для включения в нее в будущем любых наций и государств в качестве ее неотъемлемых составных частей и превращения их в части одной нации с единым государством этой нации нации чжунхуа. В то же время она не желает выпускать из своих рамок, за свои границы ни один из тех этносов, которые сейчас включены в состав супернации чжунхуа.
Таково, в основных чертах, понимание вопроса о нации, нации чжунхуа, превалирующее в настоящее время в индивидуальном и массовом сознании (или в подсознании) в КНР и составляющее основу практической политики правящей в континентальном Китае партии, Компартии Китая. Таково понимание вопроса о нации, о своей нации, у нашего соседа, соседа России супернации чжунхуа.
Москва Пекин: первая ступень, или Постскриптум к первому визиту первого Президента РФ Б.Н.Ельцина в КНР
Продолжение и начало; интересы наций и государств
В декабре 1992 г. состоялся первый визит первого Президента России Б.Н.Ельцина в Китайскую Народную Республику. Если применять идеологические штампы прошлого, то можно было бы сказать, что это был визит лидера Демократической Новой России в Коммунистический Китай. Так мог бы расцениваться этот визит в рамках прежних представлений, прежней идеологической зашоренности.
Такое определение визита сегодня не подходит, так как оно не отражает существа изменившейся ситуации. И все-таки мы вспомнили об этих железобетонных формулах, потому что они сразу дают представление о том, насколько изменился вообще сегодня подход к российско-китайским отношениям как отношениям двух наций на мировой арене.
Визит Президента Российской Федерации в Китайскую Народную Республику ознаменовал собой начало новых межгосударственных отношений между РФ и КНР. Одновременно этот визит явился продолжением связей между Россией и Китаем как двумя нациями, связей, история которых насчитывает уже около четырех столетий. Эти отношения одновременно и новые и многовековые; в этом смысле у них сложный характер, в котором новизна переплетается с древностью и глубокой историей. Тут, будем надеяться, возникают новые возможности не только для развития двусторонних связей, но и для решения старых проблем.
Две реалии одновременное новое начало отношений и их продолжение наложили свой отпечаток и на сам визит Президента России в КНР и на нынешние российско-китайские отношения в целом.
В ходе визита, вне зависимости от субъективных настроений партнеров по переговорам, беседам и встречам, Президент РФ Б.Н.Ельцин и Генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь объективно в целом ряде случаев исходили из постоянных интересов своих наций; в то же время они руководствовались и интересами государств, ныне существующих в каждой из стран, государств, властные структуры которых они представляли, а также политическими взглядами, концепциями, присущими тем или иным политическим силам и партиям, и, наконец, своими личными представлениями о двусторонних отношениях и интересах своей стороны и стороны-партнера.
Таким образом в ходе этого контакта представителей РФ и КНР на высшем уровне в ряде случаев стороны приходили к решениям, которые объективно отвечали интересам обеих наций. В иных случаях им не удавалось прийти к соглашению.
Вообще же, надо сказать, дело осложнялось еще и тем обстоятельством, что партнеры не были до той поры лично знакомы.
Некоторые позиции в переговорах диктовались односторонними или сиюминутными нуждами, которые, возможно, были весьма актуальны для той или иной из сторон, но никак не совпадали с постоянными, долгосрочными интересами наций.
Универсальность внешней политики РФ
С этим визитом в особенности, хотя, конечно, не только в связи с ним, внешняя политика России стала приобретать характер политики по всем направлениям, по всем азимутам, т.е. политики глобальной или универсальной. Внешняя политика РФ начала благодаря этому обретать уравновешенный характер. Стало очевидно, что в ней выправлялась однобокость, явный перекос в сторону действий только на западном направлении.
В первое время после возникновения Российской Федерации этот уклон был почти неизбежным явлением. Он вызывался естественным стремлением отвергнуть присущую политике СССР идеологическую враждебность и подозрительность в отношении всего, что исходило с Запада, а также отказаться от взгляда на западные страны как на непременного потенциального военного противника.
С некоторым поворотом внимания в сторону, в частности, КНР политика РФ получила возможность приобрести устойчивость и определяться долгосрочными интересами России как нации, причем применительно как к Западу, так и к Востоку, и, в частности, к КНР, которая важна для России и политически и экономически. В свою очередь, и Россия политически и экономически важна для КНР.
И та и другая нация будут решать свои внутренние проблемы самостоятельно, опираясь по преимуществу на свои силы. Однако из того факта, что Россия и Китай были, есть и останутся соседями по планете с очень протяженной пограничной линией между ними, следует заинтересованность и той и другой нации в нормальных добрососедских отношениях, следует предпочтительность стабильности в двусторонних отношениях.
Народы и России и Китая требуют от руководителей своих государств прежде всего обеспечивать мир и покой в двусторонних отношениях.
От шока к осознанию реалий
В тот момент, когда не стало Советского Союза, когда возникла Российская Федерация, обе стороны пережили в области их межгосударственных отношений нечто вроде шокового состояния. Партнеры были оглушены фактами, которые внезапно обрушились на них.
В РФ весьма настороженно и с известной долей подозрительности взирали на государства, которые до той поры на Западе называли обычно коммунистическими, и прежде всего на КНР. В свою очередь, в КНР с подозрительностью и настороженностью смотрели на мгновенно преобразившегося соседа. В первый момент казалось, что эмоции, рождавшиеся идеологией, могли толкнуть партнеров на весьма острое идеологическое противостояние, могли заставить их воспринимать соседа как идеологического противника или как отступника, как угрозу основам своего миропонимания.
К счастью, ничего подобного не случилось.
Состояние шока, временная оторопь быстро прошли. Стороны довольно скоро осознали, что следует не только смириться со случившимся, но и, более того, исходить из открывшихся благоприятных возможностей освободить межгосударственные отношения от воздействия на них идеологических соображений, так сказать, рафинировать отношения между нациями, между государствами; считать случившееся в определенном смысле благом для национальных интересов обеих стран.
Ведь обе стороны получили даже небывалую возможность начать заново создавать нормальные межгосударственные отношения, свободные от негативных наслоений прошлого.
Стороны начали осознавать, что национальные интересы требуют постоянного, без каких бы то ни было перерывов, поддержания нормальных стабильных межгосударственных связей. Жизнь потребовала от Москвы и Пекина быстро найти новую основу двусторонних межгосударственных отношений.
Стороны в короткие сроки успешно справились с решением этой задачи.
В связи с этим и была достигнута договоренность о визите Президента РФ в КНР. Учитывая, что в 1989 г. состоялась поездка тогдашнего руководителя СССР в Пекин, а затем в 1990 г. в СССР побывал глава правительства КНР и в 1991 г. Генеральный секретарь ЦК КПК, очередь была за российской стороной; такое решение было естественным и нормальным.
Обоюдная заинтересованность
В этом визите были в равной степени заинтересованы и РФ и КНР. Визит был необходим каждой из сторон прежде всего по внутриполитическим, а также по внешнеполитическим соображениям.
Руководители в Москве и в Пекине были заинтересованы в том, чтобы успокоить население и России и Китая, продемонстрировать и россиянам и китайцам нормальное состояние и характер двусторонних отношений. Москва и Пекин, исходя из своих интересов и на мировой арене, больше не могли затягивать паузу в двусторонних межгосударственных отношениях, которая в той или иной степени характеризовала их на протяжении нескольких, особенно первых, месяцев 1992 г.
Правительства РФ и КНР были заинтересованы в том, чтобы показать и своим народам и внешнему миру, что, во-первых, отношения между нынешней Россией и КНР носят нормальный и регулярный характер; во-вторых, визит должен был продемонстрировать, что у обеих сторон имеются общие подходы, определяющие основы отношений между ними, основы, заменяющие в весьма значительной части те принципы, на которых эти отношения базировались до той поры на протяжении нескольких десятилетий. В-третьих, визит должен был ознаменовать собой начало регулярных контактов на самом высоком государственном уровне между руководителями властных структур обеих стран; в-четвертых, Москва и Пекин таким шагом демонстрировали внешнему миру, что можно оставить в стороне надежды на то, что между РФ и КНР возможно возникновение серьезных противоречий в двусторонних отношениях, а также в подходе к важным вопросам регионального и глобального характера, во всяком случае в той их части, которая затрагивала наиболее существенные жизненные интересы обеих наций.
Москва и Пекин показывали тем самым, что они не намерены позволить кому бы то ни было на мировой арене разыгрывать китайскую или российскую карту в ущерб национальным интересам РФ и КНР.
Блики и тени прошлого; опасения и стереотипы
Пойдя на этот визит, обе стороны продемонстрировали также добрую волю к развитию добрососедских отношений при взаимном уважении принципа невмешательства во внутренние дела друг друга. В то же время на визите лежали и солнечные блики и сумрачные тени прошлых отношений, светлые страницы перемежались с темными, так как в истории было и то, что объединяло нации в борьбе за отстаивание каждой из них своей независимости и самого своего существования, но были и взаимная подозрительность, взаимное недоверие и даже взаимная враждебность.
И сегодня в России продолжают задаваться таким вопросом: а не опасен ли Китай и сейчас и особенно в будущем для России? Не вечно ли его стремление расширить жизненное пространство?
Не будет ли все-таки когда-либо предъявлен Пекином тот счет по реестру якобы отторгнутых Россией территорий площадью, по разным подсчетам, опубликованным в КНР, от полутора до трех с лишним миллионов квадратных километров, о котором в свое время сделал публичное заявление, причем в беседе с японцами, председатель ЦК правящей в континентальном Китае и поныне политической партии Мао Цзэдун? Ведь это заявление до сих пор не опровергнуто и не дезавуировано ни КНР, ни КПК, в то время как верность идеям Мао Цзэдуна там продолжают подтверждать.
В свою очередь, многие китайцы сегодня тоже вопрошают: не станет ли через несколько лет мощная, экономически развитая Россия представлять собой новую опасность для Китая? Не произойдет ли так, что с уходом со сцены и от руководства страной КПСС, политика России со временем окажется жесткой в отношении, в частности, КНР?
В сознании довольно большого числа людей и в России и в Китае продолжают существовать прежние стереотипы отношения к соседу. В КНР при этом помнят о том, что там называют исторической несправедливостью, навязыванием неравноправных договоров о границе, рассуждают о политике России до 1917 г. и после 1917 г., непременным элементом этой политики считая стремление России (и царской и советской России) превратить по крайней мере часть Китая в свою колонию или полуколонию (Синьцзян, Маньчжурия, Монголия).
Причем именно такие представления о нашей стране и о характере наших отношений с Китаем закладываются до сего дня во всех школах в КНР в умы подрастающих поколений китайцев. В России же, в свою очередь, среди людей нынешнего старшего поколения существует твердая уверенность, даже убежденность в том, что и во время внутренних войн в Китае, и во время войны, в ходе которой Китай давал отпор японской агрессии, и после создания КНР люди России или тогдашнего Советского Союза, буквально отрывая от себя последнее, оказывали помощь китайцам.
Пусть в форме кажущихся богатому Западу и некоторым руководителям КПК-КНР того, да и нашего, времени, небольших, но кредитов, поставок оружия, важных для ведения военных действий и мирного строительства материалов и оборудования, а также самоотверженной честной работы советских военных советников и других специалистов в КНР. А в ответ получили черную неблагодарность, такую враждебность тогдашнего руководства КПК-КНР во главе с Мао Цзэдуном, которая обернулась даже применением оружия на границе против советских пограничников.
Среди молодого поколения в РФ в настоящее время может создаваться и новый стереотип отношения к КНР и к ее гражданам, основанный прежде всего на нынешнем состоянии двусторонних торгово-экономических связей и общения на уровне многочисленных, так сказать, рядовых людей и мелких и средних бизнесменов. На этом мы еще специально остановимся в дальнейшем.
Исчезновение идей прежних лет
Конечно, и в РФ и в КНР преобладают надежды на благополучное развитие двусторонних отношений, на то, что разум при решении многочисленных трудных вопросов победит, что отныне никто не допустит новой конфронтации или обострения уже существующих, с таким трудом восстановленных нормальных межгосударственных дипломатических отношений.
И в то же время необходимо думать и говорить о трудностях, так как нельзя спокойно и с уверенностью в будущем жить с закрытыми глазами; тем более нельзя найти правильный путь вперед, не представляя себе препятствий на этом пути.
Сегодня многое изменилось в двусторонних отношениях. Поблекли или совсем отвергнуты многие на протяжении десятилетий представлявшиеся незыблемыми и основополагающими принципы, на которых строились отношения, скажем, в 20 50-х гг., да и в определенной степени вплоть до последнего времени.
Имеются в виду, в частности, тезисы о союзе с Россией (Сунь Ятсен), о залпах Октябрьской революции, которые донесли до Китая марксизм-ленинизм (Мао Цзэдун), о выводе идти по пути русских, а далее о вечной и нерушимой дружбе, о братских дружественных отношениях СССР и КНР, о старшем брате, о том, что ваш (СССР) сегодняшний день это наш (КНР) завтрашний день, о бескорыстной помощи.
Сегодня больше нет союзных отношений между двумя государствами. Почти все это, так или иначе, отвергнуто либо реальным развитием событий, либо вообще историей, кануло в лету. (Хотя, конечно, хотелось бы сохранить рациональные зерна отношений прошлого, учитывая, что тогда, как и сейчас, люди тоже с надеждой смотрели в будущее. Правда, вольно или невольно, часто впадая в самообман, пытаясь обмануть или обманывая других людей.)
Главные принципы сегодняшнего дня
Сегодня на первый план вышло то, что проверено временем и практикой, а именно главными принципами нынешних отношений между РФ и КНР должны стать вечный мир, полная самостоятельность и независимость каждой стороны в этих отношениях и их полное равноправие. Речь идет о независимости при полном равноправии и о равноправии в условиях полной независимости каждого из партнеров.
Независимость и равноправие это непременное условие нормальных отношений между Москвой и Пекином в любой области.
Одновременно остается надеяться, что обе стороны, наученные горьким опытом прошлого, усвоили и ту истину, что нормальные межгосударственные дипломатические отношения необходимо бережно хранить, причем вне зависимости от состояния связей во многих других областях, скажем вне всякой зависимости от идеологических и внутриполитических, а тем более однопартийных или чисто личных соображений того или иного политического лидера. Межгосударственные дипломатические отношения разумно сохранять в нормальном состоянии при любой ситуации, при любом повороте событий.
Желательно вообще сохранять все позитивное, что имеется в наших двусторонних отношениях в настоящее время, и лишь приумножать его, не допуская никаких утрат.
Ответственная власть; защищать человека
В отношениях с КНР, в советский период во всяком случае, существовала одна особенность в политических действиях или, лучше сказать, в политическом поведении высших руководителей нашей страны, в то время СССР. Первые руководители обычно сами принимали важнейшие решения в политике относительно КНР и требовали неукоснительного выполнения этих решений. При этом, вне зависимости от того, было ли то или иное решение правильным или неправильным, учитывало оно интересы нашей страны или не учитывало их, отвечало оно совпадающим интересам СССР и КНР или не отвечало таким интересам, все равно практически на всех уровнях, и прежде всего в Министерстве иностранных дел, существовало правило: выполнять беспрекословно и не размышляя то, что было сказано сверху, высшим руководителем.
Это порождало много ошибок, а также сковывало дипломатов, особенно китаеведов; к их экспертным оценкам руководство страны обычно не обращалось. В такой обстановке естественно развивалась тенденция подстраиваться под настроения руководителя (или руководителей) партии и государства.
В начале 90-х гг., уже после краха СССР и появления Российской Федерации, с одной стороны, проявлялось желание представить высшему руководству страны Китайскую Народную Республику как страну коммунистическую только по вывеске, а на самом деле уже проводящую реформы, изменившие суть роли партии и государства в хозяйстве страны, ставшую на путь свободного предпринимательства и рыночного развития в экономике, успешно претворяющую в жизнь демократические по своему содержанию политические реформы. Одновременно, с другой стороны, возникли тенденции представлять КПК как якобы единственную силу, правильно решающую внутренние проблемы, обеспечивающую стабильность в КНР, что соответствует интересам России.
Очевидно, при этом руководствовались мыслью о том, что КНР, особенно в будущем, может представлять самую серьезную военную угрозу для нашей страны, а потому, дескать, единственный путь к спасению это максимально потакать Пекину, сохраняя тем самым не только общую благоприятную атмосферу в отношениях, но и получая взамен от Пекина его нейтралитет, гарантию ненападения на нашу страну сегодня и в обозримом будущем.
