d9e5a92d

Неприемлема любая форма административной зависимости

Но для них неприемлема любая форма административной зависимости от материка.
Восстание 1947 г. было жестоко подавлено вооруженными силами Китайской Республики армии партии Гоминьдан Китая. Это стало еще одним рубцом в душе тайваньцев, знаком их противодействия властям материкового Китая, их отчуждения от партии Гоминьдан Китая.
Итак, первая попытка обрести государственную отдельность и самостоятельность, причем в опоре на вооруженную борьбу против иностранных угнетателей, была предпринята тайваньцами еще в 1895 г., более ста лет тому назад, а вторая такая попытка в 1947 г. уже против властей континентального Китая. Из этого следует, что настроения тайваньцев в пользу своей самостоятельности (отдельности, независимости) являются весьма давними и последовательными.
Но из этого также следует, что имеет место тенденция к появлению в рамках общекитайской нации не одного, а двух или нескольких государств одновременно, причем речь идет о государствах, жителями которых являются по преимуществу китайцы (ханьцы). Представляется очевидным, что китайская нация, которую, возможно, точнее было бы называть общекитайской нацией, является многосоставной.

И ее составные части при определенных обстоятельствах могут созревать до состояния государствообразующих частей общекитайской нации или самостоятельных государствообразующих наций.
Иначе говоря, возможны различные ситуации: китайская нация может рассматриваться и как общекитайская многосоставная нация, в состав которой входят на определенных условиях ее части; при этом такая китайская или общекитайская нация может быть нацией, которую в тот или иной исторический период на мировой арене представляет только одно государство. Но возможна и ситуация, когда на мировой арене общекитайскую нацию могут представлять одновременно не одно, а два или несколько китайских государств.

Это зависит, прежде всего и главным образом, от внутреннего состояния самой общекитайской нации, а также от состояния, в котором находятся те или иные ее составные части. От того, созрели они или нет до государствообразующего состояния.
Другими словами, китайская нация, общекитайская нация может подразделяться на свои составные части, подэтносы или поднации, каждая из которых может иметь свои самостоятельные отдельные или независимые государства. Конечно, при этом играет роль и отношение той или иной части общекитайской нации к тому или иному политическому режиму, существующему в том или ином китайском государстве.
Но это дополнительный компонент общей картины. Главное это состояние той или иной части общекитайской нации.
Пока трудно сказать, какая тенденция возобладает. Ныне две тенденции сосуществуют, т.е. имеются примеры настойчивого стремления создать свое государство той или иной частью общекитайской нации при наличии уже существующего государства государств другой части (или других частей) китайской нации.

Здесь уместно повторить, что нация и государство это не одно и то же, и они сосуществуют по формуле: одна нация одно или несколько государств последовательно или одновременно.
В 1949 г. партия Гоминьдан Китая и Китайская Республика потерпели поражение от Компартии Китая во внутрикитайской войне на материке и были вынуждены переместить свои центральные руководящие органы на остров Тайвань. А КПК создала свое государство со столицей в Пекине Китайскую Народную Республику.

Фактически Тайвань никогда не входил в состав КНР. На острове никогда не было ни организаций КПК, ни представителей властей КНР.
Потерпев поражение на континенте, руководители Китайской Республики и партии Гоминьдан Китая перебрались на Тайвань. Их было относительно много; с ними была относительно мощная по масштабам острова армия. Они утвердились на Тайване.

Но тайваньцы, будучи вынуждены жить в новых условиях, когда их остров стал именоваться Китайской Республикой, не считали пришельцев ни своими, ни властью от Бога.
Другое дело, что именно благодаря присутствию на острове армии Китайской Республики, правительства этого государства и руководства партии Гоминьдан Китая Тайвань остался вне зоны влияния Компартии Китая и развивался по иному, чем материковый Китай, пути. Это отвечало национальным интересам тайваньцев, как они их себе представляли.

Во всяком случае, на острове Тайвань не было ни вооруженной, ни партизанской, ни какой-либо существенной борьбы против власти Китайской Республики и партии Гоминьдан Китая и в пользу Компартии Китая и КНР.
Если первая половина XX в. была для тайваньцев жизнью в условиях иностранного господства, оккупации острова Японией, то вторая половина века оказалась для них жизнью под властью политических и вооруженных сил, явившихся с материка. Это время вооруженного противостояния Китайской Республики и партии Гоминьдан Китая, с одной стороны, и Китайской Народной Республики и Коммунистической партии Китая, с другой стороны.



На практике добиться в то время отдельности или независимости острова от всех этих политических сил было просто невозможно, хотя тайваньцы всегда были настроены в пользу лозунга: Быть хозяином в своем доме, т.е. на своем острове.
Когда же начали происходить изменения и в мире в целом, и в материковом Китае, тогда начался процесс постепенного отказа от вооруженного противостояния, по крайней мере одной из участвовавших в нем сторон. На рубеже 19801990-хх гг. Китайская Республика и партия Гоминьдан Китая сняли установку о намерении вооруженным путем восстановить свое правление на китайском материке. Это был отказ одной из противоборствовавших сторон от применения оружия в наступательных целях.

По сути дела, это был отказ Китайской Республики и партии Гоминьдан Китая от продолжения внутренней войны в Китае.
Одновременно последовал отказ Тайбэя, столицы Тайваня, от претензий представлять на мировой арене весь Китай и всех китайцев. А значит, согласие на то, чтобы обе конфронтирующие стороны пользовались равным правом быть представителями Китая, китайской нации.
Так Гоминьдан и Китайская Республика по своей инициативе и в одностороннем порядке предложили Компартии Китая и КНР прекратить состояние внутренней войны, отложить в сторону разногласия между двумя политическими силами и политическими партиями, попытаться налаживать в мирных условиях все возможные связи между китайцами по обе стороны Тайваньского пролива и в то же время взаимно уважать суверенитет партнера, не ставить вопрос о подчинении одного из партнеров другому партнеру, но говорить о возможном согласовании интересующих обе стороны вопросов, не ставя при этом никаких временных ограничений для такого рода переговоров.
Компартия Китая и Китайская Народная Республика согласились только на переговоры о том, что они называли воссоединением государства, т. е. о вхождении Тайваня в состав КНР, соглашаясь при этом предоставить Тайваню как особому автономному району, но составной части КНР известные права. При этом Компартия Китая и КНР не только не сняли вопрос о возможности применения своих вооруженных сил против Тайваня, но даже использовали угрозу применения таких сил в случае, если это будет сочтено необходимым в Пекине.
Тем временем на Тайване стал бурно развиваться процесс демократизации политической жизни. Возникла настоящая многопартийность, появились политические свободы.

Обострилась борьба между различными политическими силами внутри Тайваня.
Стало очевидно, что среди населения преобладают настроения в пользу существования Тайваня в мире в качестве отдельного и самостоятельного независимого от КНР государства. Кстати сказать, при этом нередко проявлялось и желание отвергать Китайскую Республику как свое государство на Тайване.

В каком-то смысле и партия Гоминьдан Китая, и ее лидеры воспринимались тайваньцами не как свои люди, но лишь как те, кого приходилось терпеть, когда Тайвань был вынужден мириться с обстоятельствами непреодолимой силы. Тайваньцы исходили из того, что на протяжении целого столетия ими правили лишь временные органы власти, существовала лишь временно установленная кем-либо извне политическая власть.

Тайваньцы не ощущали и не ощущают себя частью политической борьбы на китайском континенте; одновременно они полностью отвергают политический строй, существующий в КНР.
Когда это стало совершенно очевидным, в 1999 г. тогдашний президент Китайской Республики на Тайване Ли Дэнхой (сам по происхождению тайванец) отразил эти настроения своих соотечественников и заявил, что люди на острове больше не хотят мириться с прежней ситуацией и предлагают мировому сообществу и КНР исходить из того, что между государствами на китайском материке и на китайском острове необходимо установить особые межгосударственные отношения равных партнеров, скажем, по примеру тех, что существовали между двумя германскими государствами после Второй мировой войны. Имелось в виду, что таким образом будут созданы условия для общения между собой и частей китайской культурно-исторической и человеческо-национальной общности, и индивидуальных частиц общекитайской нации.
В ответ Пекин ужесточил свою позицию. Там продолжали исходить из того, что в нынешнем мире китайская нация чего-то добьется только при условии, что она будет единой, т.е. при условии, что у всех китайцев будет только одно государство, а именно КНР. При той предпосылке, что Тайвань согласится войти в состав КНР, Пекин был готов обсуждать условия существования Тайваня как части КНР, отношения между континентальной и островной частями единого Китая, единого китайского государства. Пекин ранее называл только два условия, при которых возможно применение им вооруженных сил против Тайваня: провозглашение Тайванем независимости и вмешательство других государств во взаимоотношения континента и острова.

Теперь к этому было добавлено еще одно условие: Тайвань обязывали, прежде чем начнутся переговоры по другим вопросам, согласиться с тем, что будет установлен предельный срок ведения переговоров, по истечении которого Тайвань при любых обстоятельствах станет частью КНР.
На этом фоне и состоялись выборы президента Китайской Республики на Тайване 18 марта 2000 г. Победил кандидат Партии демократии и прогресса Чэнь Шуйбянь.
Накануне выборов могло показаться, что обстановка настолько накалена, а в Пекине, Тайбэе, Вашингтоне звучали столь грозные заявления, что чуть ли не неминуема война материка против острова. Оказалось, что это не так.

Объяснимы и громкие заявления до выборов, и трезвый подход к ситуации, которая создалась сразу после объявления их результатов.
Новый президент Чэнь Шуйбянь объявил, что он является руководителем всех тайваньцев, а не одной лишь политической партии. Что он обязан заботиться об их жизни и безопасности, а потому не станет немедленно провозглашать некий новый статус острова, создание нового независимого государства, но будет стремиться к диалогу с материковым Китаем и развитию отношений между берегами Тайваньского пролива.
В Пекине заявили, что принимают к сведению эти слова и будут следить за дальнейшими действиями властей на Тайване. А президент США У.Клинтон поздравил нового тайваньского президента с успехами демократии на острове.
Каковы вероятные варианты развития событий?
Вполне возможно, что нынешнее состояние сохранится без видимых изменений на протяжении некоторого времени. Слишком велика заинтересованность, особенно экономическая, обеих сторон друг в друге. При этом, безусловно, именно Пекин заинтересован больше всего в том, чтобы статус-кво сохранялся, чтобы тайваньцы продолжали, по сути дела, содействовать развитию экономики континентального Китая.

Никто, никакая иная страна не может заменить Тайвань в структуре внешних, особенно внешнеэкономических и внешнеторговых, связей КНР с внешним миром.
Нарушение нынешнего баланса экономических и торговых интересов между Тайванем и КНР в результате, например, военных действий со стороны КНР в отношении Тайваня, по сути дела, может целиком и полностью разрушить все экономические связи острова с материком и изменить их характер. Тогда уже не Тайвань будет существенным финансовым донором для КНР, но, вполне вероятно, КНР придется не только восстанавливать разрушенное в результате военных действий хозяйство Тайваня, но и брать на себя на долгие годы заботу о его населении. Тайвань может в этом случае перестать быть источником капиталов для Пекина; капитал уйдет с острова в другие районы и страны мира.

Нынешняя ситуация, которую в Пекине характеризуют как наличие двух систем или одного социально-экономического строя на материке и другого на острове, может коренным образом измениться, а это будет означать, что нынешний строй на материке полностью лишится поддержки со стороны нынешнего строя на острове, ибо последний исчезнет.
Остается надеяться, что и на материке и на острове понимают, что начало военных действий между китайцами, живущими по обоим берегам Тайваньского пролива (инициатором которых, судя по нынешней ситуации, может быть только материковый Китай), может нанести невосполнимый ущерб, грозит огромными человеческими жертвами, а потому в принципе неприемлемо как метод решения споров и разногласий между сторонами. К этому можно добавить, что сообщество наций, в первую очередь ООН, негативно отнеслось бы к такому повороту событий; престиж КНР мог бы пострадать весьма серьезно.
Хотелось бы надеяться, что рациональный подход к проблеме будет преобладать и в КНР и на Тайване. Разум китайской нации, представителей обеих ее частей, может найти мирное решение проблем при безусловном отказе от использования вооруженных сил. Внешний мир, все государства, должны содействовать именно такому развитию событий.

Особенно в этом заинтересована наша страна, но на этом мы еще остановимся специально. В то же время одной лишь надежды на разумный подход к ситуации, на торжество разума недостаточно.

Необходим глубокий анализ проблемы, максимально возможное понимание ее и проникновение в ее суть, а отсюда усилия, содействующие постепенному решению назревших вопросов.
Обращаясь к тому, что показали выборы президента на острове Тайвань в 2000 г., можно видеть, что это не только итог острой внутриполитической борьбы на острове, но и выражение коренных национальных интересов тайваньцев, проявленное нормальным демократическим путем. Тот факт, что выборы прошли в совершенно спокойной обстановке, что в них приняло участие подавляющее большинство избирателей (82%), показывает, что на Тайване действительно существует современная демократия, действует демократическая многопартийная система.

Тайваньцы путем прямого тайного голосования избрали своего президента, а потому не может быть никаких сомнений в том, что именно такова воля большинства избирателей, с чем необходимо считаться и политикам вне Тайваня.
Результат этих выборов это не конъюнктурное явление, не отражение временного расклада или соотношения сил в политической борьбе, не выражение лишь экономических интересов населения и проявление главных национальных интересов тайваньцев. Это общенациональный выбор жителей Тайваня.
Ведь суть произошедшего состоит в том, что в итоге развития ситуации на Тайване за последние сто с лишним лет к власти в стране пришел представитель большинства населения острова, которое полагает, что тайваньцы как общность, как национальная общность, уже вполне созрели до состояния государствообразующей общности, которая считает отвечающим своим национальным интересам, своим экономическим и политическим интересам, создание или существование своего отдельного государства, выражающего интересы исключительно острова Тайвань и его жителей. Тайваньцы хотят жить в государстве, которое будет совершенно самостоятельно на мировой арене.

В этом, отметим попутно, с точки зрения тайваньцев, и залог того, что они не будут подвергаться тем опасностям, которым они, по их мнению, могут подвергаться, находясь, скажем, в составе КНР, в результате возможных коллизий в отношениях КНР с США или другими мировыми силами. Тайваньцы руководствуются прежде всего стремлением выжить, т.е. самым главным своим национальным интересом.
Далее, президентские выборы это историческая веха, событие, знаменующее собой окончание воздействия на Тайвань длившейся десятки лет внутриполитической борьбы, начавшейся на континенте, борьбы, главными участниками которой были две политические партии: партия Гоминьдан Китая и Коммунистическая партия Китая. Отныне Тайвань вывел себя из сферы этих, оставшихся в истории, взаимоотношений КПК и Гоминьдана. Эта сфера осталась по большей части в истории.

Во всяком случае, тайваньцы продемонстрировали, что для них она исключена из межгосударственных отношений или отношений между китайцами, живущими по обоим берегам Тайваньского пролива. Переговоры между сторонами в настоящее время уже не могут носить характер межпартийных переговоров или иметь своей целью то, что в КПК именует очередным, третьим по счету, периодом сотрудничества КПК и ГМД.
Вопрос об отношениях материкового и островного Китая (или материковой и островной частей Китая) отныне исключается из сферы межпартийных отношений. Партии, т.е. КПК и ГМД, могут, при благоприятных условиях, вступать в контакты между собой, но уже не могут совместно решать вопрос о взаимоотношениях континентальной и островной частей Китая. На первый план выходит теперь прямое взаимоотношение представителей не политических партий, а двух частей общекитайской нации, или двух властных структур континентальной и островной частей Китая.

Это больше не отношения двух политических или военно-политических сил, которые ранее боролись за господство над всем Китаем. Во всяком случае, тайваньцы никак не претендуют на такую роль.

Другое дело, что Пекин продолжает делать это. Но одной рукой в ладони не хлопнешь, и в будущем Пекину придется искать новый подход к развитию контактов с Тайбэем.
Идеологическая борьба между КПК и ГМД, содержанием которой было недопущение пропаганды коммунистических взглядов на Тайване, также закончилась. Тайбэй, также в одностороннем порядке и по своей инициативе, в 1998 г. отменил запрет на высказывание взглядов, соответствующих коммунистической идеологии, предложив таким образом Пекину закончить и идейное противостояние.
Позиция Тайваня состоит в том, чтобы убрать из сферы двусторонних отношений то, что мешает достижению согласия: и элемент вооруженного противостояния, т.е. вопрос о конфронтации вооруженных сил обеих сторон, и элемент идеологического противостояния, т.е. вопрос о конфронтации идеологий правящих политических партий.
По сути дела, сегодня с тайваньской стороны нет ни того, ни другого противостояния. Правда, сохраняется твердое намерение обороняться, защищаться в случае вооруженного нападения, а также отстаивать свободу слова в тех случаях, когда будет сочтено необходимым давать отпор идеологическим нападкам на либерально-демократичес-кие ценности.
Важно также и то, что сегодня власти Тайваня, его президент предпочитают не делать заявления о независимости острова, дабы не давать повода для вмешательства Пекина, для применения им военной силы с целью установления на острове своей власти. Таким образом, в той мере, в какой это зависит от Тайваня, вполне возможно сохранение статус-кво.
Пекин, особенно на протяжении последнего десятилетия, настойчиво выдвигает вопрос о нации. При этом себя выставляет в качестве единственного выразителя национальных чаяний. В этой связи иной раз, судя по высказываниям руководителей КПК-КНР, может складываться впечатление, что главным понятием, центром партийной и государственной идеологии стало понятие нация, китайская нация.

Пекин полагает, что именно его толкование понятия нации разделяется всеми китайцами, в том числе и теми, которые живут на острове Тайвань. Лидеры КПК-КНР часто выступают на мировой арене от имени китайской нации в целом, не упоминая о своей принадлежности к коммунистической партии и ничего не говоря о коммунистической идеологии.
В связи с этим возникают вопросы: не дает ли это новую возможность сближения взглядов Пекина и Тайбэя; в какой степени понятие нация является скрепляющим для отношений Пекина и Тайбэя?
Представляется, что дело обстоит чуть ли не наоборот. Да, конечно, говоря абстрактно, сближение на основе согласия по вопросу о принадлежности к одной китайской нации, если этому не мешают разногласия идеологического и политического, да и социально-экономического характера, было бы вероятно.
Однако оказывается, что разногласия в толковании понятия нации могут разводить партнеров по переговорам. На Тайване полагают, что нация, китайская нация, может быть и общенациональной, т.е. в известном смысле и в известных пределах объединяющей всех китайцев, но в этом случае китайцев объединяют, да и то частично, подходы к истории и культуре.

Но их могут разделять подходы к вопросу о государстве или государствах нации пусть даже общей для всех китайцев.
Тайваньцы, вероятно, ощущают себя своеобразной отдельной частью общекитайской нации, настолько отдельной, что им присущи все параметры нации: стремление к выживанию; достаточная численность населения 23 миллиона человек; наличие ярко выраженных границ, ибо Тайвань представляет собой остров; обладание вооруженными силами, необходимыми для обороны; вызревшее национальное самосознание, требующее уважения к себе как к отдельной национальной и человеческой общности как к тайваньцам прежде всего, и только потом как к китайцам.
Тайваньцы сегодня видят себя в качестве государствообразующей человеческо-национальной и культурно-исторической общности. Другими словами, они полагают, что их часть общекитайской нации в результате событий последнего столетия созрела до состояния государствообразующей общности. Может быть, с их точки зрения, можно даже сказать, что там считают себя своеобразной тайваньской нацией.

Тайваньцы полагают, что они выстрадали право на свое отдельное государство, и говорят (как заявляла вице-президент Тайваня Люй Сюлянь), что отношения в семье китайцев, отношения между жителями материка и острова, это отношения дальних родственников и близких соседей.
Их пожелания не являются конъюнктурными; они также не продиктованы из-за рубежа. И вопрос тут, конечно же, не только в различии между политическими системами на материке и на острове, хотя это очень важная часть картины.
Возможно, вопрос в том, что на протяжении последних ста ста пятидесяти лет одновременно развиваются два процесса. С одной стороны, имеет место тяготение к объединению частей китайской нации, созданию единого китайского государства с одним центральным правительством, причем такого государства, которое является унитарным и не допускает и мысли ни о федерации, ни о конфедерации, ни о самоопределении его частей.

С другой стороны, также медленно, но последовательно развивается процесс созревания требований частей бывшей китайской империи признать их самостоятельными государствами. В XX в. китайские лидеры говорили об утрате территории, упоминая те страны, которые сегодня в мировом общественном мнении представляются самостоятельными государствами; например, речь шла о Корее, о Бирме, о государствах Индо-Китайского полуострова. К этому списку можно добавить и Монголию.

Можно также упомянуть о том, что и в Тибете и в Синьцзяне продолжаются процессы, которые могут привести к различным результатам.
Конечно, Тайвань это особая статья, потому что подавляющее большинство его жителей ханьцы. Однако оказывается, что ханьское населения Китая, во-первых, может стать слишком многочисленно.

А во-вторых, отдельные районы континентального Китая, населенные ханьцами, все-таки не оставляют мысли о том, что у того или иного региона есть свои региональные интересы, а сообщества ханьцев в различных регионах Китая ощущают необходимость вести свои дела, прежде всего экономического характера, самостоятельно. Возможно, даже в качестве отдельных государств....
Одним словом, думается, что настойчивое требование тайваньцев признать их землю в качестве отдельного государства или самостоятельной политической реалии это проявление процессов, которые имеют место в Китае в целом, а не только на Тайване.



Содержание раздела