Дружественные отношения не были простыми.
Кстати, наша страна, Россия или Российская Федерация, и тут оказывалась в странном положении; она существовала и как бы отдельно от всех, сама по себе, и в то же время находилась в числе то ли стран Восточной Европы, то ли стран Центральной Азии; в Пекине в 1990-х гг. прежний Институт СССР и стран Восточной Европы Академии общественных наук КНР переименовали в Институт стран Восточной Европы и Центральной Азии, а соответствующий отдел в МИД КНР тоже назвали отделом стран Восточной Европы и Центральной Азии; одним словом, нам или нигде не находилось места, или нас хотели вытеснить отовсюду. В этом тоже находило свое отражение отношение к нашей стране в КПК-КНР.
Возвращаясь к предлагавшейся Пекином схеме расстановки мировых сил, далее отметим, что в современном мире Пекин выделял один особый центр силы США, называя их единственной сохранившейся сверхдержавой на мировой арене. При этом как бы подразумевалось, что и эта сверхдержава со временем исчезнет.
Пока же Пекин усиленно использовал термин сверхдержава, демонстрируя желание, чтобы это понятие было признано другими государствами.
При этом предполагалось, что речь шла о сильной, вероятно, самой сильной в военном отношении державе мира, которая пыталась, не имея на то морального права, т. е. не обладая ни моральным авторитетом, ни правильными представлениями о том, какими должны быть отношения государств в мире, командовать всеми остальными государствами. Несколько лет тому назад Пекин утверждал, что таких сверхдержав в мире было две: США и СССР.
При всей значимости в то время США и СССР на мировой арене, ни та, ни другая из этих двух стран, не могла командовать ни половиной мира, ни всем миром, да и не управляла им. Картина мира была гораздо более сложной, чем это представлял и представляет себе Пекин, во всяком случае в его официальной и публичной трактовке.
Тенденция говорить о сверхдержавах и о гегемонизме свидетельствовала лишь о том, что в Пекине все еще лелеяли мечту возглавить мировое сообщество наций или выступить в качестве основной силы, противодействующей США и изолирующей их, привлекая на свою сторону или заставляя быть нейтральными остальные страны.
Конечно, это утопия, но она существует и составляет основу предлагаемой Пекином конструкции новой организации политических сил на мировой арене. Именно в этом свете и можно представлять себе тезис Пекина о том, что в наше время США стали усиленно проталкивать так называемый новый мировой порядок, подразумевающий руководящую роль США.
Итак, Пекин предлагал мировому сообществу наций следующее видение ситуации на планете, в межгосударственных отношениях: США незаконно присваивают себе право создавать новый мировой порядок, навязывая всем остальным государствам себя в качестве главы новой мировой системы.
Это, пожалуй, надуманная схема, которая никак не отвечает реальной ситуации в мире. Конечно, США действуют со всей решительностью, когда речь идет о том, что они полагают своими национальными интересами. Однако до заорганизованности государств мира, до мирового порядка, построенного по правилам, навязанным одной страной, не только очень далеко, но просто, очевидно, дело никогда не дойдет.
Это не удалось осуществить в XX в., особенно в первой его половине; вряд ли это окажется возможным в настоящем и будущем, учитывая, в частности, уровень и качество вооружений.
В настоящее время мир представляется, прежде всего, единым целым, огромным и небольшим одновременно, с чем приходится и придется все больше считаться всем. Это означает, что мировая война сегодня и в будущем невозможна по той причине, что она означала бы самоуничтожение всего живого на Земле.
Это в мире поняли почти все, во всяком случае это понимают и в Москве и в Вашингтоне.
Далее, мир представляется скоплением множества частиц-государств, которые в настоящее время ставят на первый план два своих главных интереса: выживание и независимость. Сегодня всем, в том числе и США, приходится считаться с невозможностью ущемить независимость подавляющего большинства стран на земле.
К этому, пожалуй, необходимо добавить, что наряду с независимостью практически все государства стремятся к равноправию. Эта тенденция также возрастает.
Мир сегодня, с одной стороны, един, с другой стороны, многообразен, ибо каждое государство, каждая нация своеобразны. Что же касается утверждения о том, что США сегодня навязывают новый мировой порядок, подразумевающий их руководящую роль, то навязать его просто невозможно.
Время, когда кто-либо мог претендовать на установление власти в мире людей одной расы или одного государства, безвозвратно ушло.
Далее, в Пекине, разъясняя этот свой тезис, делали упор на тезисе о вмешательстве США во внутренние дела других государств. Говорили о том, что Вашингтон оказывает все большее давление на развивающиеся страны, побуждая их ввести у себя многопартийную систему и рыночную экономику, по образу и подобию тех, что приняты на Западе.
Это утверждение выглядело даже на первый взгляд странным и неубедительным. Прежде всего потому, что во многих, в том числе в весьма заметных на мировой арене государствах, которые в Пекине именуют развивающимися, давно уже существует рыночная экономика и многопартийная система.
Пожалуй, здесь можно говорить не о развивающихся странах, а о России, о других государствах, образовавшихся на территории бывшего СССР, и о государствах Восточной Европы. Это у них не было до последнего времени ни рыночной экономики, ни многопартийной системы. Никак нельзя согласиться с тем, что им такого рода экономику и систему навязывают США.
Прежде всего, это следствие протеста их народов против прежней экономической и политической ситуации в своих странах, что и привело к известным событиям конца 1980-х начала 1990-х гг.
В схеме, предлагаемой Пекином, именно нашей стране и другим упомянутым государствам отводилась роль тех, кто испытывает на себе все большее давление со стороны
США, вмешивающихся в их политическую и экономическую жизнь. Пекин побуждал нас видеть в США главную угрозу нашей независимости, ставить дело защиты независимости выше налаживания нормальной политической и экономической жизни в наших странах.
У Пекина также получалось, что многопартийная система и рыночная экономика западного плана это однозначно плохо, это чужое, американское, против чего нужно бороться самостоятельно, рассчитывая на некое внешнее сочувствие и похвалу со стороны Пекина.
Далее пекинская трактовка подразумевала, что именно политика США, а также такие понятия, как демократия, права человека, это и есть корни обострения внутриполитической борьбы, мятежей и региональных военных столкновений, в частности, в нашей стране. Одним словом, Пекин внушал нам мысль о том, что в России мы теряем национальную независимость и самостоятельность, у нас продолжается и обостряется внутриполитическая борьба, вспыхивают мятежи, возникают региональные вооруженные столкновения; и все это происходит из-за того, что мы принимаем руководящую роль США, многопартийную систему, рыночную экономику, демократию и тезис о необходимости защищать права человека.
Нам предлагалось выступить против всего этого, пойти за Пекином в глобальном противостоянии с США, в борьбе против одного, нового, американского, мирового порядка и за другой, предлагаемый Пекином, новый мировой порядок.
Пекин снова предлагал нам видеть мир поделенным на сильных и слабых, больших и малых, богатых и бедных. На самом же деле нашу страну, Россию, невозможно отнести либо к сильным, либо к слабым, либо к большим, либо к малым, либо к богатым, либо к бедным.
И в целом исходный пункт схемы расстановки мировых сил, предлагавшейся Пекином, представлялся не убедительным, не обоснованным, умозрительным рассчитанным на то, чтобы заставить нас утратить свой патриотизм, подчиниться воле Пекина, следовать за ним, причем в одиночку выступать против США, обостряя наши отношения с Вашингтоном.
Продолжая изложение своего видения ситуации в мире и переходя к трактовке положения КНР, в МИД КНР рисовали следующую картину:
Китай не был исключением. Одно время перед лицом серьезного вызова оказались его социалистический строй, реформа, открытость и модернизация; более того, возникла угроза его суверенитету и безопасности. После событий 1989 г. в Пекине США и другие западные страны прибегли по отношению к Китаю к политическим и экономическим санкциям; они использовали самые разные предлоги для вмешательства во внутренние дела Китая: права человека, распространение ядерного оружия, торговлю, ведущуюся якобы не по правилам, тибетскую проблему, вопрос Сянгана, Тайваня и т.п.
Устраивая инциденты, они пытались изолировать Китай и покончить с правящим положением Китайской компартии в стране. В этой обстановке внешнеполитическая деятельность Китая подверглась серьезному испытанию на прочность.
Это испытание касалось трех аспектов. Во-первых, встал вопрос, каким образом выстоять под давлением со стороны гегемонизма и политики с позиции силы, прорвать возводимую Западом преграду в виде разных санкций и продолжать работу по созданию международного окружения, благоприятствующего китайской модернизации и объединению Китая. Во-вторых, встал вопрос, каким образом в обстановке, когда социалистический лагерь в лице СССР и стран Восточной Европы перестал существовать и в мире громче других зазвучали голоса, провозглашавшие окончательную победу западной демократии, суметь продолжать проводить внешнеполитический курс, присущий социализму с китайской спецификой, и каким образом строить отношения с претерпевшими радикальные изменения Советским Союзом и восточноевропейскими странами.
В-третьих, встал вопрос, какое место в мировом сообществе периода после завершения холодной войны предстоит занять Китаю, сумеет ли он, следуя политическому курсу, разработанному в 80-х гг., по-прежнему играть в международных делах подобающую ему роль.
По этому поводу Дэн Сяопин сделал следующие указания:
Как бы ни изменялась международная ситуация, нам следует продолжать по-прежнему развивать со всеми странами дружественные отношения на основе пяти принципов мирного сосуществования; следует сохранять бдительность, никого не бояться и никого не обижать; надо продолжать дружить, отлично представляя себе, что представляют собой наши друзья; надо действительно по-деловому взяться за экономическое строительство, не упуская ни толику времени; положение Китая на международной арене достаточно весомо, он сможет, да ему и следует играть подобающую роль.
Углубленный анализ обстановки выявил и благоприятные для Китая моменты.
1. Перемены, произошедшие в СССР и странах Восточной Европы, сильно дестабилизировали там обстановку, так что западным странам, помимо выражения ликования, пришлось также мобилизовать политические и экономические средства для оказания им помощи, таким образом у западных стран прибавилось забот и увеличилось бремя по предоставлению экономической помощи. Кроме того, ситуация в Китае кардинально отличалась от ситуации в СССР и в восточноевропейских странах.
Курс китайского правительства на реформу и открытость встретил искреннюю поддержку широких слоев населения. По этому поводу Дэн Сяопин говорил: Вы думаете, такую страну (как Китай) так уж легко опрокинуть? Ни в коем случае.
Ни внутри страны, ни во всем мире не найдется человека, способного на такое. Таким образом, для Китая существовала возможность, устранив препятствия, продолжать свой курс на реформу и открытость.
2. В результате длительной холодной войны произошло определенное истощение мощи Соединенных Штатов. Война в Персидском заливе 1991 года дала почувствовать Америке, что ей уже не очень-то под силу вести войну, опираясь лишь на свой потенциал. В то же время усилились трения США с ведущими западноевропейскими странами, которые стали оспаривать право на руководящую роль в новом мировом порядке в глобальном и региональном масштабе, а прежде всего в Европе. Об этих трениях хорошо свидетельствуют разногласия между США и другими западными странами в решении сомалийского, боснийского конфликтов и конфликтов в Африке.
По мере обострения противоречий между США, Японией и Европой все четче стали вырисовываться контуры многополярного мира. Это создало обстановку, когда Китаю в качестве одного из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН стало возможно выявить более важную роль в разрешении международных споров и региональных конфликтов и в поддержании международного мира.
Таким образом, появились шансы повышения международного престижа Китая.
3. Оказавшиеся в трудном положении в условиях изменившейся международной ситуации развивающиеся страны активизировали усилия в плане объединения действий по усилению своего международного положения и государственной мощи. Эта тенденция отвечала интересам консолидации сил, противостоящих гегемонизму и политике с позиции силы, а также интересам сохранения независимости и самостоятельности развивающихся стран [53].
Итак, события, происходившие в мире в конце 1980-х начале 1990-х гг. затронули и КПК-КНР, поставив под угрозу, как утверждали в Пекине, и социалистический строй в КНР и правящее положение Китайской компартии в стране. При этом утверждалось, что упомянутая угроза проявилась в континентальном Китае, но пришла из-за рубежа, в чем сказалось проявление гегемонизма и политики силы со стороны США.
Для нас важно обратить внимание на те аспекты ситуации, которые затрагивали нашу страну. Дело в том, что Пекин расценивал положение в конце 1980-х начале 1990-х гг. как испытание на прочность, как попытку Запада, прежде всего США, изолировать КНР, вмешаться в ее внутренние дела.
Россия в этой изоляции не участвовала, во внутренние дела континентального Китая не вмешивалась. Объективно, политика России была не только полезна для КНР, но и создавала ситуацию, при которой изоляция КНР становилась далеко не полной; сохранение и развитие нормальных и улучшавшихся, развивавшихся отношений между нашей страной и КНР было подарком, отрадным явлением для Пекина.
Конечно, ситуация была далеко не простой, если смотреть на нее с этой стороны. КНР была вынуждена в отсутствие социалистического лагеря во главе с СССР практически в одиночестве продолжать идти по социалистическому пути. Отношения КНР и РФ оказались в одно и то же время и новыми и необходимыми и Москве и Пекину.
Национальные интересы диктовали сохранение и развитие нормальных добрососедских отношений.
КНР проводила курс на развитие дружественных отношений. Дружественные отношения тоже не были простыми. Дэн Сяопин призывал никого не бояться и никого не обижать. Этот тезис относился, очевидно, и к нашей стране.
Действительно, Пекин, неожиданно для себя, оказался в ситуации, когда прежний тезис об угрозе со стороны СССР нуждался в корректировке; не боясь нас, Пекину, с точки зрения Дэн Сяопина, следовало, очевидно, думать о том, как продолжать последовательно проводить в отношении нашей страны внешнюю политику, которая диктовалась известным взглядом на историю наших двусторонних взаимоотношений, непременно включавшим позицию по вопросам, касавшимся границ и территорий. В то же время Дэн Сяопин, вероятно, ощутил, что внешняя политика Пекина по отношению к нашей стране должна быть чрезвычайно осторожной, учитывая возросшую ранимость национальных чувств нашего народа в тот период, когда он вдруг оказался уже не в положении народа одной из двух самых могущественных военных держав мира.
Дэн Сяопин пояснял, что надо продолжать дружить, отлично представляя себе, что представляют собой наши друзья. Это относилось и к нашей стране, с которой Пекин был вынужден дружить, одновременно и продолжая придерживаться известного взгляда на историю наших двусторонних отношений, отношений России и Китая, на протяжении всех почти четырех столетий, продолжая исходить из концепции существования и конкуренции двух строев социалистического и капиталистического в современном мире, а также соответственно относясь с симпатией и антипатией к каждому из этих строев и к ситуации в тех странах, где социалистический строй терпел поражения.
Итак, дружба между Москвой и Пекином в это время продолжалась, представляя собой продиктованные национальными интересами двусторонние мирные равноправные отношения соседних стран, которых никакие третьи страны не могли заставить выступать друг против друга на мировой арене.
Благоприятной для КНР оказалась не только позиция Москвы в области двусторонних отношений, но и то, что страны Запада были вынуждены уделять внимание ситуации в России, оказывать нам экономическую помощь, а это отвлекало Запад от давления на континентальный Китай. Таким образом, Пекин, видя негативные стороны положения, сложившегося в мире, усмотрел в нем нечто положительное с точки зрения своих интересов.
Сюда относилась и ситуация, при которой больше не было такого государства, как СССР, и необходимость для США и других стран Запада отвлекаться на оказание экономической помощи ряду стран, возникших на территории бывшего Советского Союза.
Дэн Сяопин увидел, что поддержание силой прежних порядков внутри КНР не грозило открытым вмешательством в дела континентального Китая из-за рубежа. Это дало ему возможность предстать в качестве политика, выражавшего интересы китайской нации (а не, главным образом, КПК и КНР, как это было в разгар событий 1989 г. в Пекине), заявлявшего, что никому в мире не удастся опрокинуть ее. Таким образом, применительно к вопросам межгосударственных отношений Дэн Сяопин счел нужным выпятить понятия китайской нации и ее государства на мировой арене.
Это, в частности, означало, что и нам, России, предстояло иметь дело прежде всего с китайской нацией и ее государством.
Далее МИД КНР вводил тезис о многополярном мире. Этот тезис обосновывался рассуждениями на тему о том, что США, претендующие на мировое лидерство, оказались в результате развития мировой ситуации на рубеже 1990-х гг. под бременем многочисленных забот, что привело даже к истощению мощи США. Оказалось, что на сцену выходили иные центры, с которыми США приходилось считаться. В лагере США у них были союзники, которые в то же время оказывались и центрами силы, оспаривавшими право США на руководящую роль в новом мировом порядке в глобальном и региональном масштабе, прежде всего в Европе.
Отсюда в Пекине делали вывод о том, что все четче стали вырисовываться контуры многополярного мира, в котором появились шансы повышения международного престижа Китая.
Термины многополярность и мировой порядок приемлемы лишь для некоторых стран, причем временно и при определенных оговорках или условиях. Многополярность в трактовке Пекина это появление центров противостояния или соперничества с США.
При этом именно Пекин хотел бы взять на себя со временем все большую роль в продвижении в язык межгосударственного общения этого термина, хотя КНР весьма осторожна тогда, когда речь идет о защите интересов других стран в их противостоянии или несогласиях с Вашингтоном.
Представляется необходимым еще раз подчеркнуть, что утверждение об одной державе, которая способна в современном мире диктовать остальным странам свою волю, нереально. Возможности Вашингтона в этом плане ограничены, хотя США безусловно самая мощная держава и в военном и в экономическом плане.
Но США это не то государство, которое действительно способно стать мировым жандармом, хотя оно и предпринимает попытки выступить то тут, то там в этой роли.
В Пекине указывали на несколько центров силы, т. е. на несколько полюсов в современном мире. Наряду с США такими полюсами в КНР считали Европу, Японию, Россию и континентальный Китай.
Можно, конечно, выделять и эти страны или районы мира в качестве держав первой категории по их совокупной мощи. Но можно и по-иному видеть ситуацию на нашей планете.
Прежде всего, Европа это не одно государство. Тут весьма самостоятельными и крупными силами выступают, по крайней мере, Германия, Англия, Франция.
Если говорить о Северной Америке, то никак нельзя сбрасывать со счетов ни Мексику, ни Канаду. В Южной Америке огромную роль играют Бразилия и Аргентина.
В Африке это, прежде всего, ЮАР, Нигерия, да и Египет. В Азии Индия, Индонезия, Иран, Турция, Пакистан.
Нельзя не упомянуть в этом ряду стран и об Австралии.
Таким образом, центров силы сегодня гораздо больше, чем в перечислении Пекина. Ныне трудно выделить державы глобального или всего лишь регионального значения.
Зачастую непросто различить, где кончается региональный и где начинается глобальный характер той или иной проблемы.
Термин многополярность или многополюсность представляется в принципе столь же неприемлемым и не отвечающим реальному положению вещей, как и термин мировой порядок. Тем более что в Пекине, очевидно, полагают, что их трактовка содержания этих терминов является единственно возможной и правильной.
Термины многополярность и мировой порядок далеко не однозначны, их смысл не является четким и понятным. Вряд ли они могут претендовать на включение в общепринятый вокабуларий международного права и международных отношений, ибо они несут в себе мощный конфронтационный заряд. В области, так сказать, практической внешней политики учет желания Пекина употреблять эти термины в двусторонних документах с другими государствами, стремление поддерживать добрые отношения с КНР, находить компромисс с ней, могут побуждать те или иные столицы принимать эти термины и включать их в те или иные документы.
В принципе же употребление этих терминов, вероятно, останется в виде исключений, вынужденных обстоятельствами, ошибками или заблуждениями.
Сегодня в мире и на практике и в теории не может быть мирового порядка, особенно под патронажем США или КНР. В мире нельзя также выделить лишь пять центров силы, о которых говорил Пекин.
Иметь в виду трактовку расстановки сил в мире, о которой говорил Пекин, в общем и целом нам необходимо для того, чтобы искать возможные пути и методы развития отношений с КНР на мировой арене, отвечающих национальным интересам России. Из теоретических построений МИД КНР можно принимать то, что отвечают нашим интересам и избегать того, что может повредить им.
Совершенно очевидно, что РФ выступает за нормальные равноправные отношения между всеми странами, полагая их совершенно самостоятельными государствами. Конечно, Москва против того, чтобы кто бы то ни было навязывал свою волю другим государствам.
В то же время Россия выступает за поиск путей к согласованию интересов различных государств мира, а не за предвзятый подход, при котором априори нужно исходить из того, что кто-то навязывает свою волю, а кто-то призывает к объединению усилий или к борьбе каждого и всех вместе против какой-то одной страны, навязывающей свое господство.
Примечательно, что когда в Пекине переходили от общих рассуждений к конкретным вещам, то позиция руководителей КНР оказывалась гораздо более реалистичной. В МИД КНР утверждали:
Под руководством ЦК КПК, ядром которого является Цзян Цзэминь, основные установки китайской внешней политики получили дальнейшее укомплектование и усиление. Китай продолжал следовать курсу независимой, самостоятельной, мирной внешней политики, способствуя миру и развитию на Земле; с точки зрения интересов Китая этот курс преследовал цель создания окружения, благоприятного для реформы, открытости и экономического развития; с точки зрения интересов мира этот курс преследовал цель поддержания международного и регионального мира, развития отношений со всеми странами во имя совместного развития. Основными аспектами этого внешнеполитического курса являются:
1) защита государственной независимости и суверенитета, отпор внешней агрессии;
2) мирное разрешение международных споров, решительное противодействие любым проявлениям гегемонизма и политики с позиции силы;
3) на основе пяти принципов мирного сосуществования налаживать и развивать дружественное сотрудничество со всеми странами;
