Договор
Отказ от силовых, военных методов решения вопросов, существующих в двусторонних отношениях, вот в чем суть обоюдного признания друг друга дружественными государствами. Здесь был сделан следующий шаг на пути налаживания двусторонних отношений после нормализации связей в 1989 г.; в 1992 г. стороны декларировали переход от нормальных двусторонних межгосударственных отношений к дружественным отношениям.
Это вовсе не означает, что в КНР теперь больше нет антирусских или антироссийских настроений и что в Пекине больше никто не рассматривает Россию как угрозу с Севера, как угрозу для КНР и КПК, как их постоянного потенциального противника. Это не означает также, что в России уже нет недоверия и настороженности в отношении этого соседа.
К сожалению, и то и другое имеется. Еще не устранены все причины, вызывающие взаимную подозрительность и опасения.
В прошлом в КНР усилиями властей было глубоко внедрено в умы людей представление о России (царской и советской, без разницы между ними) как об опасном северном соседе, своего рода северном хищном медведе. Это несправедливо по отношению к России как нации.
И дело тут не только в том, что лишь отдельные акты отдельных руководителей российского государства носили характер несправедливости по отношению к Китаю (кстати сказать, то же самое можно сказать и об отдельных актах отдельных руководителей китайского государства по отношению к России). Россия как нация ни в чем не виновата перед Китаем. Более того, именно как нация Россия в свете истории межгосударственных отношений не может рассматриваться даже так, как многие страны Западной Европы и особенно Япония, которые действительно приходили в Китай с войной и с планами захвата китайской территории, а на практике и осуществляли эти планы.
Подобной вины у России нет.
И договоры, которые подписывали Россия и Китай, в том числе договоры о границе, были обоюдоприемлемым компромиссом между двумя нациями, которые в основном делили между собой недостаточно освоенные территории мирным путем.
С другой стороны, и в России сложилось устойчивое представление, что в КНР есть политики, которые сознательно с далеким расчетом, с некими планами на будущее, имея в уме антирусские стратагемы, воспитывают огромные массы китайского населения в духе взгляда на Россию как на вечного должника Китая, воспитывают в духе несправедливого отношения к России и ее народу, в духе сохранения в глубине души китайца, представителя нации чжунхуа, инстинктивной подозрительности по отношению к России, а также мечты о возвращении якобы утраченных китайской нацией территорий. Этот миф о несправедливости России по отношению к Китаю, миф об отторгнутых Россией у Китая территориях самое вредное и самое несправедливое по отношению к нашей стране и нашему народу наследие, искусственно созданное и навязанное своему народу правителями цинского Китая и Мао Цзэдуном, его последователями и приверженцами.
Важно подчеркнуть, что такой взгляд на историю побуждает руководителей континентального Китая проводить атакующую политику по отношению к нашей стране, которая в этих вопросах практически на протяжении всего XX в. занимала и занимает оборонительные позиции, лишь защищала себя, и то не всегда успешно.
Поэтому в настоящее время ни российским, ни китайским государственным деятелям нельзя убаюкивать себя. Требуется настойчивая работа по преодолению неверных представлений в умах людей относительно соседней нации.
Нации в конечном счете должны отбросить все россказни о несправедливости в прошлом и настроиться на вечный мир в отношениях двух соседей. В общем-то, в прошлом люди, и российские и китайские, если судьба сводила их вместе на низовом, так сказать, уровне, жили по-человечески, по-соседски. Особых проблем не возникало.
И только политика властей разделяла народы, разделяла нации.
Хорошо было бы, если бы стороны дали одна другой взаимные гарантии того, что никто и никогда не будет предъявлять никаких территориальных претензий, а все прошлые заявления, в том числе и заявление Мао Цзэдуна на этот счет, дезавуируются. После получения таких юридических заверений между РФ и КНР действительно могут установиться отношения вечного мира и действительно трудно будет разжигать друг против друга ненависть или подозрительность в широких масштабах.
А сейчас, например, в России специалистам по КНР трудно убедить массы россиян в том, что заявление Мао Цзэдуна, его претензии на миллионы квадратных километров российской территории, ничего, дескать, не значат в реальной жизни. Нет, они многое значат для людей России, и с этим необходимо считаться и в РФ и, думается, придется в конце концов считаться и в КНР.
Итак, позиция КНР в вопросе о дружественных странах проистекает из одного постоянного долговременного принципа отношений между нациями принципа независимости государства в межгосударственных отношениях. Позиция РФ определяется другим, но тоже постоянным интересом нации иметь гарантию целостности, суверенитета над землями, где живет российский народ, иметь гарантию сохранения территории проживания нации.
И думается, что здесь не сказано последнее слово. Нациям еще придется успокаивать друг друга.
К сожалению, пока этого не произошло и тянет вниз опасный груз представлений прошлого.
Договор
В ходе подготовки визита российская сторона проявляла настойчивость, неоднократно предлагая партнеру ознаменовать визит Президента РФ в КНР подписанием двустороннего договора об основах отношений между двумя государствами. Пекин столь же упорно отводил эти предложения.
Таким образом имело место расхождение позиций обеих сторон и отсутствие взаимопонимания по этому вопросу.
С точки зрения российских представителей, обоим государствам было бы выгодно поставить развитие новых межгосударственных отношений на общую основу, заложить юридическую базу межгосударственных отношений. Российская сторона также исходила из того, что ранее такие соглашения или договоры существовали, сложилась своего рода традиция иметь такого рода документы (1924 г., 1945 г., 1950 г.) и чувствовала себя как бы в недостаточно стабильной ситуации в условиях, когда такого договора не было с 1980 г.
Более того, в Москве, очевидно, полагали, что само развитие ситуации на мировой арене, где после краха СССР осталась лишь одна сверхдержава, т.е. США, должно побуждать РФ и КНР заявить о том, что между ними существуют в определенной форме, независимо от ее содержания, договорные отношения.
Казалось бы, позиция российской стороны не только логична, но и приемлема для обеих сторон, обеспечивает договорное закрепление тех принципов, с которыми будут согласны обе стороны. Почему же в таком случае Пекин не пошел тогда на принятие предложения Москвы?
Этот вопрос заслуживает особого рассмотрения.
Речь шла, с точки зрения КНР, о принципиальном вопросе. Расхождение именно по этому вопросу являлось одним из важнейших показателей того, насколько необходимо тщательно и внимательно изучать в Москве позицию партнера и насколько важно проявлять понимание его взглядов и не навязывать Пекину принципиально неприемлемые для него положения. Ведь заранее можно было сказать, что Пекин не пойдет на подписание такого договора с Россией, во всяком случае при нынешней ситуации и до той поры, пока внешняя политика КНР определяется сложившейся внешнеполитической концепцией КПК.
Вполне очевидно, что исторический опыт второй половины XIX и всего ХХ в. вызвал у нашего партнера устойчивую аллергию (другое дело, обоснованна ли эта аллергия или нет) на договоры вообще, и на договоры с Россией в частности.
Пекин разъяснил это российскому президенту весьма дипломатично. Он заявил, что в период реформ, начиная с 1979 г., КНР не подписывает ни с одной страной никаких договоров общего характера, в которых обе стороны связывали бы себя некими общими принципами отношений. Было одно исключение из этого правила.
Был подписан китайскояпонский договор. Но это был договор о мире.
Иначе говоря, речь шла об общепринятом в межгосударственных отношениях и в международном праве юридическом акте, с помощью которого кладется конец состоянию войны между государствами. Вопрос о войне и мире в отношениях между двумя нациями требует подписания договора о мире. Этим актом прекращается ненормальное состояние двусторонних отношений. При нормальном же их состоянии, а именно таким является состояние отношений Москвы и Пекина в настоящее время, сторонам, с точки зрения КНР, нет необходимости связывать себя какими бы то ни было дополнительными юридическими документами.
В противном случае возникнет что-то похожее на перебарщивание; здесь обе стороны как бы выдают свое внутреннее напряжение, свое неудовлетворение реальным состоянием и особенно будущим двусторонних отношений, требуют дополнительных гарантий на этот счет.
Зададимся вопросом, почему же российская сторона так стремилась получить договор о принципах двусторонних отношений с Пекином? Тут дело обстоит весьма не просто.
Глубокая озабоченность российской стороны толкнула ее на шаги, которые были заведомо неприемлемы для Пекина. И все-таки Россия пошла на эти шаги, сознательно или неосознанно, но именно для того, чтобы показать Пекину, насколько велика внутренняя обеспокоенность российской нации будущим двусторонних отношений.
Ведь исторический опыт общения России с Китаем в ХХ в., особенно в последние десятилетия, говорил России о том, что при господстве идеологии и порядков, существующих при КПК как правящей партии, в КНР возможны такие заявления высшего руководителя партии и государства, которые перечеркивают все межгосударственные договоры и способны толкнуть одно государство на военные действия против соседнего государства, которые ставят под вечное сомнение и государственные границы между ними, и миллионы квадратных километров территории, на которых веками живут люди.
Россия искала дополнительную гарантию. Руководители нашей страны хотели бы успокоить свой народ, показать ему, что у новой нынешней России (а не только у СССР) тоже есть договор с КНР, который служит надежной гарантией того, что Пекин никогда не будет претендовать на миллионы квадратных километров территории России.
Пекин не откликнулся на призыв Москвы. Вероятно, здесь сыграли свою роль и общее отношение в Пекине к нашей стране, и дальние планы относительно нашей страны, и расчеты, связанные с развитием ситуации на мировой арене.
В то же время одной из особенностей дипломатии континентального Китая является учет всех шагов партнера, тщательное обдумывание их и иной раз возвращение к той же теме впоследствии, причем при подаче ее в таком виде, что, с одной стороны, партнер как бы и не имеет возможности отказаться от собственного предложения, сделанного в прошлом, и, с другой стороны, то же самое предложение в его новой интерпретации оказывается на поверку всегда выгодным для Пекина и далеко не всегда для его партнера.
Стокилометровая зона
Некоторые вопросы, которые стоят в повестке дня наших двухсторонних межгосударственных отношений, особенно связанные с границей, если вдуматься в их содержание и в тот факт, что Пекин пока предлагает решать их, так сказать, временно, вызывают серьезное беспокойство и озабоченность.
Взять, например, вопрос о создании стокилометровой зоны по обе стороны границы, в которой должны были быть сокращены численность находящихся там войск и их вооружения. На практике речь шла о сокращении в одностороннем порядке войск и вооружений российской стороны. Сама постановка такого вопроса оказалась возможной из-за непродуманной позиции М.С.Горбачева в 1989 г.
Спрашивается, понимают ли стороны, особенно КНР, всю нелепость такой постановки вопроса в настоящее время, в сложившейся совершенно новой ситуации? Ведь ныне речь идет не о Советском Союзе, который был в глазах КНР сверхдержавой враждебной Пекину, а о государстве с населением, не превышающим и 150 млн. человек, о стране, по своим возможностям и намерениям совершенно отличающейся от Советского Союза. Сейчас Россия больна, ослаблена.
Поэтому у ее жителей обострена и подозрительность по отношению к попыткам из-за рубежа нанести ей всяческий ущерб, воспользоваться ее нынешним положением для того, чтобы всемерно ослабить ее и не допустить, как очевидно думают некоторые стратеги за рубежами России, ее возрождения в качестве великой страны.
Сегодня не может быть и речи о том, что Россия может в обозримом будущем в наступательных целях наносить удары с помощью своих вооруженных сил через свои границы. Ведь совершенно очевидно, что российские войска, которые сегодня силой обстоятельств, да и географии, вынуждены стоять вблизи от линии границы РФ и КНР, уже не представляют и не будут представлять в обозримом, повторим, в обозримом будущем никакой реальной угрозы ни КНР, ни кому бы то ни было из соседей России в этом регионе.
Конечно, так будет лишь в том случае, если против территории России не будет совершена агрессия.
И в этой обстановке Пекин ведет себя в данном случае как держава, предъявляющая ультиматум побежденному противнику. Пекин требует от России подписать соглашение о стокилометровой зоне. Этот шаг КНР никак не может быть встречен в России как дружественный по отношению к нашей стране. Скорее наоборот, он будет восприниматься как месть ослабевшему сопернику или противнику.
Сегодня вся затея с дальнейшим ослаблением оборонного потенциала России на Дальнем Востоке, а именно вдоль границ с КНР, представляется как чистой воды стремление нанести ущерб национальным интересам России, а возможно, и заложить благоприятные условия для дальнейшей деятельности КНР (да и не только КНР, но и других мощных держав в АТР) применительно к территориям России на Дальнем Востоке.
Пограничные и территориальные вопросы
В наших двусторонних отношениях с КНР существует вопрос, который стороны именовали, да и сейчас именуют, по-разному: Москва вопросом о прохождении линии границы, или пограничным вопросом, а Пекин вопросом о границе. В этом проявлялся различный подход сторон к этой проблеме: Москва отрицала само существование вопроса о границе между двумя государствами, полагая, что граница давно установлена межгосударственными договорами, которые с юридической точки зрения не должны ставиться под сомнение, а потому речь может идти лишь о прохождении линии границы на отдельных ее участках, о пограничных вопросах, а не о самой границе.
Пекин же исходил из того, что до сих пор не решен по справедливости именно вопрос о границе, сопряженный с вопросом о территориях.
В начале 1990-х гг. сложилась новая и довольно сложная ситуация. Современная граница с КНР, с точки зрения России, делится, по крайней мере, на две части.
Во-первых, существует граница РФ и КНР; она проходит в тех районах, где соприкасаются территории наших двух стран. Эта граница может быть условно разделена на два участка: восточный участок и западный участок. Восточный участок тянется от точки соприкосновения границ РФ, Монголии и КНР на восток, вплоть до точки соприкосновения границ РФ, КНДР и КНР.
Западный участок (очень небольшой всего около 50 км) проходит от точки соприкосновения границ РФ, Монголии и КНР до точки соприкосновения границ РФ, Казахстана и КНР. Только эти два участка представляют собой границу, где непосредственно соприкасаются территории РФ и КНР.
Думается, что в интересах обеих сторон, учитывая нынешние новые обстоятельства, выделить вопрос о прохождении именно этой линии границы и как можно скорее решить его отдельно от вопросов о других участках границы; причем желательно решить полностью и окончательно, т.е. не только в форме временных соглашений о прохождении линии границы, но в виде нового договора о границе.
Для России было бы разумно там, где это возможно, самостоятельно и в максимально короткие сроки решать все вопросы с Пекином, в том числе и вопрос о прохождении линии границы между РФ и КНР, не ставя решение этого вопроса в зависимость от достижения договоренности по другим участкам границы КНР со странами СНГ. Такое размежевание в этих вопросах представляется в настоящее время и в нынешней ситуации наиболее разумным и оправданным с точки зрения интересов России.
Итак, граница между СССР и КНР делится на восточный и западный участки. По восточному участку границы было подписано и в 1992 г. ратифицировано высшими законодательными органами обеих сторон соглашение о прохождении линии границы. При этом в принципе была подтверждена договоренность, к которой стороны пришли еще в 1964 г. во время имевших место тогда консультаций по пограничным вопросам в Пекине. На ход консультаций того времени большое влияние оказывали позиции Н.С.Хрущева и Лю Шаоци.
Договоренность 1992 г. даже несколько ?же, чем договоренность 1964 г., так как на линии границы теперь не одна, а две дыры, оставлено больше просветов, т.е. участков, где прохождение линии границы еще не согласовано обеими сторонами. Стороны достигли также соглашения по западному участку границы между РФ и КНР, который, как уже отмечалось, является весьма коротким.
Помимо чисто российско-китайской границы в 1990-х гг. возникла уникальная в мировой пограничной практике и в международном праве ситуация. Часть бывшей границы между СССР и КНР, т.е. граница, проходящая примерно от Монголии до Афганистана, представляет собой цепь двухсторонних границ, последовательно переходящих один в другой участков границ КНР с тремя государствами, расположенными на территории бывшего СССР. Иначе говоря, с 1990-х гг. вместо советско-китайской границы в этой ее части возникли новые границы казахско-китайская, граница между Казахстаном и КНР, киргизско-китайская, граница между Киргизией и КНР, и таджикско-китайская, граница между Таджикистаном и КНР.
Речь тогда шла о том, чтобы на основе договорных документов, подписанных в свое время Россией и Китаем, подготовить и подписать договоры о границе между Казахстаном и КНР (такой договор впоследствии был подписан, хотя пограничная линия и в этом случае имела просветы, устраненные позднее), Киргизией и КНР, Таджикистаном и КНР.
В 1990-х гг. казахско-китайская, киргизско-китайская, таджикско-китайская границы охранялись, с одной стороны, пограничниками КНР, а с другой стороны, пограничниками СНГ, в том числе и главным образом пограничниками РФ. (Во второй половине 1990-х гг. Казахстан и Киргизия поставили вопрос о выводе из страны российских пограничников, что и было осуществлено; в 2000 г. таким же образом был поставлен вопрос и относительно Таджикистана.) Следовательно, здесь затронуты и интересы России.
Вполне очевидно, что в переговорах о прохождении линии этих границ должны были принимать участие представители и России, наряду с представителями КНР, Казахстана, Киргизии и Таджикистана. Это тем более необходимо, что юридическая основа этих границ это договорные документы Российской империи и Великой Цинской империи.
Интересы всех заинтересованных наций требуют как можно скорее полностью и окончательно решить вопрос о границе и о территориальных претензиях, тем более что в 1990-х гг. ситуация значительно изменилась. Если раньше речь шла о претензиях КНР к России, к царской и Советской России, к СССР, то после распада СССР и появления РФ и других государств на территории бывшего СССР они превратились в территориальные претензии КНР к Казахстану, КНР к Киргизии, КНР к Таджикистану. Это претензии огромного государства к небольшим и гораздо более слабым в военном отношении, чем КНР, независимым и суверенным государствам.
Причем тут существует также вопрос, который необходимо принимать во внимание: в целом ряде случаев упомянутые границы разделяют нации, причем эти нации имеют свои национальные государства, а часть этих наций проживает на территории КНР, хотя и полагает места своего проживания своей национальной территорией.
Немаловажным представляется и то обстоятельство, что все три этих государства в разной степени, но могут со временем обзавестись друзьями из мусульманского или каких-либо западных миров. Важно и то, что во всех трех этих государствах живут и граждане РФ, россияне или люди русской культуры.
Одним словом, новая ситуация на бывшей советско-китайской границе затрагивает национальные интересы, в частности РФ и КНР, для которых стабильность, т. е. вечный мир, в этом регионе жизненно важен. Это настоятельно требует быстрого и окончательного решения вопроса и о границе, и о территориальных претензиях. Надо добиваться того, чтобы все заинтересованные нации получили возможность перевести дух и не думать о том, что КНР может когда-либо снова предъявить территориальные претензии к кому бы то ни было, ссылаясь на несправедливость заключенных в прошлом договоров между Россией и Китаем. (Ведь, по сути дела, континентальный Китай не признает эти договоры, не считает их действующими.)
Торгово-экономические отношения
Существовали различные оценки объема товарооборота между РФ и КНР в 1992 г. первом году взаимоотношений между РФ и КНР. Называли цифры от 3 млрд долларов до 5 и даже 6 млрд долларов. Вероятно, при этом сказывалась тенденция доказывать, что в РФ дела пошли лучше, чем они были в СССР.
На самом же деле, скорее всего, так как надежных статистических данных или не было в природе, или они не проявились на поверхности, имела место тенденция к снижению объема двусторонних отношений на центральном государственном уровне.
Торговля между регионами, провинциями, городами, предприятиями, частными лицами, прямая приграничная торговля составляли тогда, судя по большинству оценок, свыше 80% оборота. (В дальнейшем эта доля снизилась до 45 и даже до 15%.)
Между сторонами существовали явные разногласия.Например, относительно форм взаимных расчетов. К 1993 г. было подписано соглашение, в соответствии с которым продавцу и покупателю было разрешено самим определять в контракте любую форму расчетов.
При этом появились заявления, что в 1991 г. стороны перешли на расчеты в свободно конвертируемой валюте. Иными словами, это предполагало, что ныне все расчеты РФ и КНР ведут только в иностранной валюте, за исключением кредитных операций.
КНР предоставила тогда РФ два товарных кредита, а РФ, в свою очередь, кредит для сооружения в КНР АЭС с помощью России.
В рамках государственной внешней торговли из России в КНР в эти годы шло исключительно комплектное оборудование. Российские официальные лица неоднократно заявляли, что РФ не поставляет в КНР сырье.
На самом же деле такие операции могли производиться и производились через иные каналы: торговля КНР со странами СНГ, помимо РФ; на региональном или ином еще более низком уровне.
Работники российского Внешторга в 1992 г. признавали, что качество товаров, ввозимых в РФ из КНР, несколько ниже мирового, однако полагали, что в условиях товарного дефицита в РФ эти товары вполне удовлетворяли наши потребительские запросы. Возможно, такая оценка была приемлемой на протяжении нескольких первых месяцев 1992 г. или даже всего этого года, однако в 1993 г. многие покупатели в РФ, а число их продолжало расти, не желали приобретать товары, произведенные в КНР. В России сложилось общее представление, что товары из КНР это товары очень плохого качества, причем даже вызывающие у людей заболевания.
Пекин, т.е. ЦК КПК и правительство КНР, которые по-прежнему сосредоточивают в своих руках всю полноту власти в КНР, не считаясь с тем, что это наносит неисчислимый материальный ущерб населению России, сам подорвал у россиян прежнее доверие к китайцам и их товарам.
Ведь без санкции китайских властей в нашу страну не смогли бы ни поехать, ни ввезти свои товары граждане КНР, не говоря уже о том, что многие операции эти люди совершали в нашей стране лишь формально как частные лица, а по сути дела они выполняли поручения государственных организаций КНР, допустивших массовый экспорт в Россию плохих товаров в расчете на большие прибыли, получение важного сырья и т.п.
В 19921993 гг. большое распространение получила бартерная торговля, в процессе которой продукция наших промышленных предприятий обычно обменивалась на товары потребительского спроса (например, одежда, обувь, продовольственные товары из КНР обменивались на наши самолеты типа Ту-154).
