Дипломаты
США приходилось признавать, что будущий мир это мир существования множества центров силы.
Что касается России, то в ежегоднике она была отнесена к числу стран Восточной Европы и Центральной Азии. Но не к странам Азии.
Авторы ежегодника также указывали на следующее обстоятельство: в 1995 г. в регионе, к которому они относили РФ, произошли важные изменения в политической ситуации, а именно: прежние компартии, преобразовавшиеся в силы центра и левые силы, путем парламентских выборов заняли в большинстве восточноевропейских стран ведущее положение на политической сцене; это само по себе не могло изменить уже оформившуюся, сформировавшуюся многопартийную систему, парламентскую демократию, рыночную экономику, однако это могло ускорить процессы ведения дел в соответствии с условиями каждой данной страны, благоприятствовало смягчению ситуации и стабильности в регионе.
В книге отмечалось, что отношения РФ и КНР в 1995 г. были хорошими и стабильными. Авторы сборника подчеркивали нарастание противоречий между РФ и США.
Характеризуя главное направление политики США в отношении России, они утверждали, что тут основным был лозунг: Помогать России, сохранять Ельцина. Что США выступали против утраты контроля внутри нашей страны над ее ядерным потенциалом, что Вашингтон за относительную стабильность в России и за продолжение изменений в нашей стране.
Однако США против того, чтобы Россия шла вверх. В политике США в отношении России имело место сочетание нажима и соглашений.
В ежегоднике отмечалось следующее: в конце 1995 г. в результате выборов в Государственную Думу РФ выросло влияние КПРФ, Ельцин оказался в больнице в связи с болезнью сердца, обстановка в стране осложнилась. И в этот момент США продемонстрировали поддержку Ельцина в качестве кандидата на пост президента страны, но одновременно Вашингтон расширял контакты с КПРФ и с другими политическими силами в России.
В целом содержание соответствующих разделов ежегодника МИД КНР показывало, что там, где дело касалось нашей страны, авторы выпячивали противоречия между Россией и Америкой, а также подчеркивали свои симпатии к усилению влияния КПРФ в нашей стране.
Дипломаты
Положение работников нашего внешнеполитического ведомства, которые в начале 1990-х гг. в одночасье, неожиданно для себя, превратились из членов КПСС в беспартийных и из советских дипломатов в дипломатов российских в ситуации, сложившейся на пороге XXI века и на мировой арене, и в наших двусторонних отношениях с КНР, было сложным.
Наша страна вдруг предстала на мировой арене в качестве, прежде всего, государства, а не идеологического монстра, в качестве нации со своими национальными интересами (конечно, приправленными идеологическим наследством). Идеологические противоречия, как бы оставшись в прошлом, виделись теперь как нечто второстепенное, когда речь шла об интересах и взаимоотношениях наций на мировой арене.
Национальные интересы России требовали защищать ее, создавать и крепить добрые отношения со всеми соседними странами и другими государствами, в том числе и в первую очередь с КНР.
В то же время Россия получила трудное наследие советско-кит-айских отношений, всей их истории. Здесь было много неразвязанных узлов, подвешенных и ожидающих решения проблем.
Российские дипломаты испытывали трудности и в связи с тем, что в качестве их партнеров в Пекине действовали специалисты очень жесткие и весьма искусные, применявшие изощренные методы; достичь с ними соглашений всегда было делом весьма непростым. На российской дипломатии сказывалась и нестабильность, неустойчивость политической обстановки в нашей стране, а также тактические или стратегические (что подчас было трудно различить) изменения во внешнеполитической линии президента Б.Н.Ельцина.
Следует подчеркнуть, что политика России в отношении КНР оставалась главным образом личной политикой первого лица государства, главы государства, т.е. в то время президента Б.Н.Ельцина. В
1990-х гг. у РФ были три последовательно сменившихся министра иностранных дел. Сначала, в первое президентство Б.Н.Ельцина, Андрей Владимирович Козырев.
А затем, во время второго срока пребывания Б.Н.Ельцина на посту президента страны, Евгений Максимович Примаков и Игорь Сергеевич Иванов.
Первая смена министра иностранных дел была связана с рядом обстоятельств, и в первую очередь с оценкой президентом Б.Н.Ельциным политической ситуации в стране и на мировой арене. Ни А.В.Козырев, ни Е.М.Примаков не были специалистами по Китаю.
Это, конечно, вовсе не обязательно для министра иностранных дел; однако отметить это обстоятельство необходимо. В своей деятельности на посту министра иностранных дел каждый из них руководствовался своими убеждениями, своим жизненным и политическим опытом, политической линией президента Б.Н.Ельцина и, в некоторой степени, расстановкой политических сил в РФ.
В политике в отношении континентального Китая А.В.Козырев и Е.М.Примаков исходили, прежде всего, из национальных интересов нашей страны. Оба полагали, что нашей стране необходимы добрососедские отношения с КНР, видели, что в этом заинтересованы, исходя из своих национальных интересов, обе стороны. Оба стремились обеспечить мирные, добрососедские отношения с Пекином не только в настоящем, но и в будущем. Поэтому оба вели речь о партнерстве с КНР.
Развитие двусторонних отношений наших двух государств, особенно принимая во внимание, что у нас возникло новое государство, а также имея в виду историю отношений наших государств и наций, требовало длительного времени.
А. В. Козырев делал первые шаги на этом пути, поведя речь о партнерстве, а затем о конструктивном партнерстве РФ и КНР. Он считал необходимым и принципиальным сохранять сложившуюся ситуацию, при которой обе стороны оставались во внутриполитическом и идеологическом плане совершенно независимы одна от другой.
Именно это послужило при министре Козыреве основой отделения межгосударственных отношений от вопросов идеологии.
Е.М.Примаков действовал в другое время, когда Президент РФ Б.Н.Ельцин стал руководствоваться мыслью о том, что США пытаются навязать свои правила России. Отсюда вытекали и намерения президента всемерно сблизиться с Пекином.
Вероятно, Б. Н. Ельцин принимал при этом во внимание и то обстоятельство, что такой поворот в его курсе заставит оппозицию в Государственной Думе выступать с ним практически единым фронтом в области внешней политики.
Президент РФ и его министр иностранных дел считали свою линию единственно возможной, ибо они исходили из необходимости обеспечить мир на наших границах с КНР в ситуации, когда в российско-американских отношениях, как полагал в мае 1997 г. Президент РФ Б. Н. Ельцин, сложилась столь же опасная ситуация, как и во время Кубинского кризиса, и перед Москвой стоял выбор: или голый зад подставлять при расширении НАТО на восток, или как-то обеспечить себе на Востоке хорошее прикрытие. Е.М.Примаков несколько ранее, говоря об отношениях в треугольнике НАТО-РФ-КНР, задавал риторический вопрос: Что же, нам с НАТО в союз против Китая вступать, что ли?
Обратимся теперь к некоторым высказываниям российских дипломатов во второй половине первого срока пребывания Б.Н.Ельцина на посту Президента РФ и во времена его второго президентства.
27 января 1994 г. министр иностранных дел России А.В.Козырев во время своего очередного визита в КНР выступил в Китайской ассоциации народной дипломатии.
Прежде всего, А.В. Козырев заявил, что, развернув поиск путей реализации национальных интересов России не через конфронтацию и идеологизированную дружбу, а через нормальное сотрудничество с внешним миром, мы буквально заново открыли для себя партнеров в лице многих государств, в том числе и в Азии.
Это в полной мере относится и к Китаю нашему великому восточному соседу. Есть все основания полагать, что сегодня Россия и Китай прочно вступили на путь добрососедства и сотрудничества.
И далее: Мы исходим из того, что добрососедство с Китаем носит не конъюнктурный, а неизменный, стратегический и долговременный характер во внешней политике России.
Отрицательными сторонами, если не основами внешней политики СССР, с точки зрения А.В.Козырева, были, очевидно прежде всего, идеологизированная дружба и конфронтация.
Применительно к континентальному Китаю такой изначальный подход нес в себе и плюсы и минусы. Плюс был в демонстрации желания отказаться от идеологии, которая диктовала и идеологизированную дружбу и конфронтацию, и устанавливать нормальное сотрудничество, в частности, в области двусторонних межгосударственных российско-китайских отношений.
Минусом такого подхода к развитию отношений было то, что выдвигавшийся тезис не был основан на достаточном знании и анализе исторической основы, самой истории и существа отношений нашей страны с континентальным Китаем. Объявление дружбы идеологизированной представлялось весьма облегченным подходом, так как в истории национальные интересы обеих стран в определенные периоды на протяжении, по крайней мере, всего последнего столетия, и особенно при отражении внешней агрессии, накрепко соединяли наши государства даже в военные союзы.
Дружба носила двойственный характер. Она, с одной стороны, отвечала национальным интересам, а с другой действительно строилась на основе общности идеологии двух правивших в наших тогдашних государствах политических партий.
Т.е. на основе тезисов о классовой солидарности и пролетарском интернационализме. К сожалению, и то и другое было в значительной степени внешним проявлением борьбы за верховенство, за власть обеих сторон между собой, навязыванием партнеру своего главенства.
Что же касается народов, то они зачастую оставались оторванными от подлинных взаимоотношений лидеров и их политических партий.
Не простым представлялся и вопрос о конфронтации. Она в случае с континентальным Китаем не сводилась только к действиям, проистекавшим из идейной платформы, но была связана глубокими корнями с историей взаимоотношений обеих наций и с устойчивыми, хотя и весьма различными у обеих наций, представлениями об истории двусторонних отношений, а конкретнее с характером договоров о границе и с вопросом о принадлежности территорий.
Нациям еще предстояло на протяжении, вероятно, длительного времени осознать ошибочность самой постановки вопроса о несправедливости решения в истории вопроса о границе и территориях.
Таким образом, двусторонние российско-китайские отношения предстояло развивать на существующей исторической основе, сохраняя то доброе и полезное для национальных интересов, что в ней, безусловно, было, и в то же время, стараясь не допускать разрушения существующих отношений из-за ненужного обострения разногласий, которые действительно имели место между сторонами, притом по весьма существенным вопросам. Одним словом, приступая к развитию отношений между РФ и КНР, недостаточно было лишь осуждать идеологию во внешней политике СССР и ограничиваться обращением только к истории последних десятилетий XX века перед возникновением Российской Федерации как нового самостоятельного государства.
Далее министр изложил свое понимание основ российской внешней политики в азиатско-тихоокеанском регионе.
Во-первых, по словам А.В .Козырева, значение региона для будущего России возрастает прежде всего потому, что возрастает экономическая роль азиатской части самой нашей страны... Возрастает и значение наших связей с азиатскими соседями.
На их долю приходится треть нашего внешнеторгового оборота, а Китай в этом числе является ведущим партнером России.
Во-вторых, министр сказал, что, по его мнению, система межгосударственных отношений в регионе, как и в мире в целом, формируется не как однополярная, не биполярная, а многополюсная. Всякие отголоски сверхдержавности, в том числе любые претензии на роль одной-единственной сверхдержавы и идеология различного рода противостоящих друг другу альянсов уходят в прошлое.
Будущее региона не в силовой конкуренции, а в сотрудничестве и взаимодействии ведущих держав.
Россия стремится налаживать и поддерживать стабильные, сбалансированные отношения со всеми государствами АТР. Этот принцип заложен в наши договоренности с Китаем, Индией, США, Республикой Корея и с КНДР.
На этих же принципах мы строим отношения с Японией и государствами АСЕАН. При этом мы считаем, что в АТР у нас нет неразрешимых противоречий ни с одним государством. Мы стремимся, чтобы созданное совместно с нашими партнерами Содружество Независимых Государств выступало фактором стабильности на евразийском пространстве.
Представляется важным подчеркнуть, что для А.В .Козырева многополюсность исключает и претензии кого-либо на роль единственной державы, диктующей свои правила всем остальным государствам, и создание противостоящих один другому альянсов или союзов.
В-третьих, по мнению А.В .Козырева, опасность возникновения в регионе крупных военных конфликтов сейчас наименьшая со времен Второй мировой войны. Значение военного фактора заметно сократилось.
В то же время сохраняется немалый потенциал напряженности, унаследованный от холодной войны, а также порождаемый новыми проблемами. Здесь и вопрос доступа к ресурсам Тихого океана, в том числе морского дна, ряд пограничных споров. Подъем религиозного и националистического экстремизма с драматической остротой проявился в Афганистане, грозит Таджикистану.
Если в Азии мы сообща не займемся решением этих проблем, то рискуем получить весьма гремучую смесь в районе, в котором расположены и Россия, и Китай.
Вопрос вопросов в этих условиях угроза распространения ядерного оружия и ракетных технологий. Убежден, что не в интересах безопасности всего региона, в том числе России, Китая, Индии и других государств, допустить такой поворот событий.
В-четвертых, А.В.Козырев сказал, что в связи с ростом промышленной продукции, которую вырабатывает АТР, XXI век, несомненно, будет веком Тихого океана. А.В.Козырев поддержал участие КНР во встрече государств-членов АТЭС в Сиэттле и отметил, что в свою очередь Россия рассчитывает, что соседний Китай окажет ей содействие во вступлении и интеграции в ключевые экономические объединения нашего региона.
В-пятых, министр иностранных дел России подчеркнул, что в Азии, как и в других регионах мира, экономический прогресс содействует прогрессу в обеспечении основных прав и свобод человека. Уважать других, как самого себя, и поступать с ними так, как мы желаем, чтобы с нами поступали. Этот закон нравственности, сформулированный Конфуцием, стал, по сути, прообразом универсальных современных прав человека.
К их повсеместному соблюдению призвала Всемирная конференция по правам человека в октябре 1993 года. Россия всецело поддерживает этот призыв, обращенный к государствам Запада и Востока, Севера и Юга.
Далее А.В.Козырев говорил о поэтапном формировании системы совместной безопасности, своего рода сообщества безопасности. Министр подчеркнул, что мы не помышляем об экспансионизме, не вынашиваем каких-то неоимпериалистических планов.
Мы действительно заинтересованы в безопасности и стабильности и на Ближнем Востоке, и в Юго-Восточной Азии, и на Востоке, и на Западе.
Отличие нашего нынешнего подхода от былого в том, что мы делаем больший акцент на постепенность, многовариантность, т.е. не пытаемся выдать готовую схему, а стремимся привлечь государства региона к совместному обсуждению проблем безопасности и стабильности в регионе.
В наших нынешних предложениях отсутствует то двойное дно, которое было свойственно политике СССР. Политика советских времен носила отпечаток классовой идеологии и мессианских претензий, которые мы нынче не разделяем.
СССР сочетал мирные инициативы с наращиванием мощи и с участием в конфликтах. Россия же сокращает свою военную мощь до минимума, необходимого лишь для защиты своих национальных интересов.
Мы хотим сохранить преемственность во всем том позитивном, что имелось в политике СССР, и освободиться от всего чуждого нам.
Затем он сказал: В целом наши страны создали все необходимые предпосылки для того, чтобы мы могли перейти к новому этапу взаимоотношений между Россией и КНР к этапу конструктивного партнерства. Какой смысл мы вкладываем в понятие партнерства?
Прежде всего, мы предлагаем сделать новые шаги на пути углубления взаимного доверия, укрепления взаимной безопасности. Руководствуясь линией на добрососедство с КНР, Россия остается приверженной принципам Декларации об основах взаимоотношений, подписанной в прошлом году на высшем уровне. Это включает весь комплекс обязательств, включая принцип неприменения ядерного оружия первыми, неприменения ни в какой форме вооруженной силы в отношении друг друга. Это полностью соответствует оборонительному духу российской военной доктрины.
Мы заинтересованы в быстром продвижении на первых в Азии российско-китайских переговорах по военной разрядке и мерах доверия в районе границы.
Министр также сказал, что мы за качественное наращивание торговоэкономического сотрудничества. Россия готова к участию в крупных проектах экономического развития Китая, таких, как строительство ГЭС Три ущелья.
Большой интерес в нашей стране вызывают проекты российского участия в модернизации китайских промышленных предприятий, построенных в прошлом с помощью СССР.
По мнению А. В. Козырева, самостоятельным направлением развития деловых связей должно стать приграничное и региональное сотрудничество. Это один из наиболее эффективных и быстрых путей развития экономического взаимодействия, если, конечно, оно идет при координирующей роли правительств с обеих сторон.
Закончил свое выступление министр иностранных дел РФ следующим замечанием: ...Абсурдно думать, что Россия может противопоставлять западное европейское и восточное азиатское направления своей внешней политики... Китай занимает и будет занимать место в числе первейших приоритетов нынешней политики России, и мы рассчитываем, что он есть и будет для России надежным, добрым партнером.
А. В. Козырев, единственный раз коснувшись внутренних проблем России в своем выступлении, сказал: Отход от политики реформ, поворот к командной экономике был бы губителен для России и ее экономических связей с внешним миром, в том числе и с Китаем.
Итак, первый по времени министр иностранных дел РФ А.В.Ко-зырев предлагал Пекину добрососедство на века без конфронтации и идеологизированной дружбы в двусторонних отношениях. Он принимал идею многополярности, но без создания альянсов, направленных против кого бы то ни было. При этом А. В. Козырев утверждал, что опасность возникновения крупных военных конфликтов ныне наименьшая. Отсюда вытекала ориентация на вечный мир.
Думается, что далеко не случайно министр не упомянул о сокращении военных сил на границе, но лишь о военной разрядке и о мерах взаимного доверия. А. В. Козырев громко и публично выступил за обеспечение основных прав и свобод человека. Он поддержал идею сообщества безопасности в регионе. Очевидно, отводя нападки на тогдашнюю внешнюю политику России, А.В .Козырев выступил против противопоставления западного европейского и восточного азиатского направлений в политике.
Вместе с тем А.В.Козырев предупредил, что изменения внутри России, в частности поворот к командной экономике, губительно сказались бы и на экономических связях нашей страны и континентального Китая.
Представляется, что позиция тогдашнего российского министра иностранных дел была близка к утверждению о том, что в своей внешней политике нашей стране, Российской Федерации, целесообразно исходить из того, что мир един и целостен, что в то же время он разнообразен, состоит из своеобразных неотъемлемых составных частей, из наций, каждая из которых прежде всего ценит свою независимость и самостоятельность, будучи заинтересована при этом в мире на планете в целом и в равноправных отношениях всех наций. Было вполне очевидно, что найти общий язык при таком подходе сторонам будет не просто, что здесь потребуется время для того, чтобы согласовать необходимые компромиссные решения, однако предложения А. В. Козырева давали все основания для того, чтобы построить добрососедские мирные равноправные связи двух независимых государств, сотрудничающих и в сфере двусторонних отношений и в регионе, и на мировой арене в целом.
В ноябре 1996 г. новый министр иностранных дел РФ Е.М.При-маков тоже совершил поездку в КНР. Газета Известия сообщила, что при осмотре нового района Шанхая Е. М. Примаков испытал потрясение от масштабов строительства.
Во время визита министр иностранных дел РФ встретился с Председателем КНР Цзян Цзэминем и с главой правительства КНР Ли Пэном. По словам Е.М.Примакова, Цзян Цзэминь в наиболее концентрированном виде попытался сформулировать наши отношения. И впервые выразил это русским словом сердечные, сказал министр.
На встрече с Ли Пэном я передал ему примерные сроки, в которые могла бы состояться его поездка в Москву. Это конец декабря, 2728-го.
По словам Примакова, обе стороны заинтересованы в том, чтобы отношения развивались динамично. Ли Пэн считал, что во время его пребывания нужно подписать и кое-какие конкретные документы. Этому визиту будет предшествовать поездка в Пекин от 10 до 14 декабря первого вице-премьера А.А.Большакова. Примаков видел добрый знак в том, что Ли Пэн нарисовал международное положение в тех же красках, которыми пользуемся и мы.
Он сказал, что мир идет к многополярности и что только многополярность может придать ему стабильность в том случае, если в отношениях между полюсами будут найдены соответствующие балансы и контрбалансы, без новых разделительных линий, без каких-либо коалиций, направленных друг против друга...
В этой системе, которая создает базу для мировой стабильности, очень большое значение имеет развитие отношений между двумя такими полюсами, как Китай и Россия. Китайские лидеры исходят из того, что не только Китай будет в XXI веке экономическим гигантом (а он будет гигантом), но и Россия....
Есть ли экономические предпосылки для таких оптимистических прогнозов? Этот вопрос особо интересовал корреспондента Известий в беседе с Е.М.Примаковым. По мнению корреспондента газеты, пока вместо долгосрочной стратегии экономического роста (в Китае) и уже достигнутых результатов (у нас) есть лишь упования на то, что хаос сменится стабилизацией, а стабилизация развитием.
Между тем пекинские многоэтажные универмаги, построенные по западному образцу, забиты не западным, а преимущественно китайским товаром, и новый район Шанхая Пудун далеко не единственный, хотя и самый крупный. На подходе также финансовая цитадель Гонконга, возвращающегося в лоно Китая.
Объем торговли России с Китаем мизерный. В российском экспорте главная, хотя и не раскрываемая в процентах, статья военная техника.
Китайская сторона запрашивает, например, новейшие марки самолетов Су. Трудно избавиться от сильного ощущения, что остающиеся атрибуты своей бывшей сверхдержавы мы как бы сливаем в другую сверхдержаву, вырастающую на наших глазах.
Евгений Примаков, впрочем, не согласен с этим. По его мнению, если Китай заинтересован в военно-техническом сотрудничестве с нами, стало быть, с военными атрибутами сверхдержавы у нас все в порядке...
Что касается неадекватности российского Дальнего Востока китайским и японским соседям, то Примаков готов публично ратовать за стратегию его экономического развития. Я готов ратовать за это даже вне зависимости от того, что Дальний Восток граничит с Китаем.
Ведь в прошлом была обратная картина Китай был несопоставим с нами по своему экономическому развитию. И тем не менее мы не представляли угрозу для Китая.
И сейчас выводить эту угрозу из разницы экономических уровней я бы не стал.
