Б.Н. Ельцин и Дэн Сяопин
Такая встреча была в одно и то же время и необходимостью и уступкой. Необходимость это главный мотив встречи. Надо было вступить в личные отношения с руководителем правящей партии, ибо она формирует правительство и определяет политику страны.
Нормализация отношений предполагает их оформление на высшем уровне путем установления личного знакомства и личных контактов между высшими руководителями соответствующих стран.
Конечно, было бы предпочтительнее, если бы такая встреча проводилась исключительно в рамках межгосударственных отношений. К сожалению, этого не получилось. Очевидно, это вызывалось тем обстоятельством, что у людей, которые с нашей стороны готовили визит Президента РФ в КНР, сложилось устойчивое представление о необходимости оправдывать встречу с руководителем правящей в КНР политической партии как с представителем вполне определенных политических сил. И поэтому была предпринята попытка оправдать внутреннюю политику руководства КПК, доказать, что эта политика отвечает интересам народа КНР.
Так была совершена ошибка: были связаны воедино вопросы межгосударственных отношений и вопросы отношений между политическими силами двух наших стран, между их политическими партиями. Чистота межгосударственных отношений не была соблюдена.
Не случайно, что вслед за Президентом РФ потянулись встречаться с руководителями ЦК КПК и другие государственные руководители России, занимающие вполне определенные политические позиции. Например, пожелал встретиться с генсеком ЦК КПК или на худой конец с секретарем ЦК КПК первый заместитель председателя президиума Верховного Совета РФ Ю.М.Воронин во время своего визита в КНР в начале 1993 г. Это могло уже рассматриваться не только как встреча на высоком уровне беспартийного государственного руководителя России, ее Президента, но как встреча государственного деятеля, принадлежащего к определенной коммунистической политической силе с руководителем такой же политической силы в КНР.
Тут уже снова появилось бы смешение межгосударственных и межпартийных связей.
Опыт истории, повторим еще раз, учит быть осторожным и хранить чистоту межгосударственных отношений, не смешивая их с межпартийными и идеологическими отношениями. Только государственная необходимость, национальные интересы оправдывают встречу Президента РФ с руководителем ЦК КПК.
В ходе беседы с генсеком ЦК КПК Президент РФ подчеркнул, что Российская Федерация заинтересована в продолжении реформ в КНР. Он также назвал общим для РФ и КНР то, что в обеих странах необходимы реформы.
При этом, по мнению Б.Н.Ельцина, важно, чтобы продолжались экономические реформы; важна стабильность и условия для таких реформ, возможен и обмен опытом реформ. Такая позиция Президента РФ была совершенно корректной; здесь вопрос ставился на уровне отношений между государствами, между двумя нациями.
Одновременно было показано, что позиция РФ состоит в том, чтобы не допускать никакого вмешательства во внутренние дела партнера. Нам представляется, что российская сторона отделяет вопрос об экономических реформах от вопроса о политических реформах.
Последние она относит к таким внутренним делам страны, вмешательство в которые совершенно недопустимо.
К сожалению, полный или достаточно полный текст записи не представляющих государственного секрета частей беседы Президента РФ и генерального секретаря ЦК КПК не опубликован. А это необходимо для того, чтобы народы обеих стран имели возможность ознакомиться с тем, что имеет отношение к их судьбам.
Возникает, правда, и такой вопрос: есть ли в распоряжении российской стороны полная запись всех высказываний партнеров как во время упомянутой беседы, так и вообще в ходе визита Президента РФ в Пекин. Такая запись необходима.
Если ее не сделали в данном случае, то в будущем ведение таких записей абсолютно необходимо в интересах России. Об этом свидетельствует исторический опыт.
К сожалению, наша сторона никогда не придавала этому значения. Такой порядок никогда не устанавливался. Частично здесь играло свою роль и желание скрыть свою позицию в переговорах с Пекином от своих же коллег или руководителей в Москве; недоверчивость, подозрительность, страх друг перед другом, больший страх перед своими, чем перед иностранцами, все это весьма существенно сказывалось на ситуации. И рядовые сотрудники государственных учреждений и руководители стремились не оставлять следов.
Возможно, так было не только в советское время, но продолжается и сейчас.
В то же время надо сказать, что Пекин ведет полные записи всех высказываний высших руководителей, да и вообще руководителей и представителей своей стороны и нашей стороны на всех уровнях, причем записи бесед высших руководителей иной раз даже на двух языках на русском и на китайском. Эти записи, во-первых, хранятся для истории; во-вторых, они тщательно изучаются и анализируются самими высшими руководителями или по их поручению; в-третьих, эти записи в случае необходимости используются в целях обеспечения интересов Пекина; иной раз они открыто публикуются.
Говорили также, что Б.Н.Ельцин пришел к выводу о том, что опыт КНР свидетельствует о возможности осуществления реформ без шока. В связи с этим можно отметить следующее. В том, что касается ситуации в России, президент, безусловно, имел право давать оценку тому, что произошло в нашей стране; хотя вопросы (в том числе и вопрос о шоке) здесь не всегда ясны.
Что же касается КНР, то вряд ли следовало высказывать мнение по таким вопросам. Известно, что сами реформы в КНР начались с того, что китайское крестьянство, стихийно протестуя против создавшегося при власти Мао Цзэдуна положения и политики КПК в деревне, фактически ликвидировало народные коммуны, коллективные хозяйства и разобрало землю в пользование, разделив ее на семейные наделы.
Это и стало первым и главным шоковым методом реформ в КНР, осуществленным без КПК и вопреки руководству в Пекине. Этому руководству пришлось смириться с бунтом крестьян.
Хорошо еще, что на местах нашлись партийные руководители, которые поддержали эту инициативу крестьян.
Далее, за годы реформ в КНР были отстранены от власти два генеральных секретаря ЦК КПК и имели место известные события на площади Тяньаньмэнь в 1989 г., когда безоружных демонстрантов власти усмиряли с помощью танков и вооруженных солдат. Может возникнуть вопрос: нельзя ли видеть во всем этом шоковую терапию с китайской спецификой?
Итак, еще раз скажем, что в принципе нормальные отношения наших двух стран предполагают общение двух высших руководителей, даже если они представляют политические силы или партии. Однако при этом речь в их беседах должна идти только о взаимоотношениях наций, государств и ни в коем случае не затрагивать внутренние дела партнера.
Б.Н.Ельцин и Дэн Сяопин
К сожалению, в 1992 г. в ходе визита Президента РФ Б.Н.Ельцина в КНР не была организована даже короткая протокольно-вежливая встреча с Дэн Сяопином. Казалось бы, можно обойтись и без такой встречи.
В целом поездка Президента России в Пекин послужила продвижению вперед дела двусторонних отношений. Но в то же время все-таки возникает вопрос: почему в программе визита не была предусмотрена такая встреча.
Ведь совершенно очевидно, что российская сторона пошла бы на нее. Не случайно Президент РФ сказал, что встречи с Дэн Сяопином не было в связи с состоянием здоровья Дэн Сяопина, а Пекин тут же дезавуировал такую интерпретацию вопроса.
Это продуманный шаг нынешних руководителей КПК-КНР, в том числе (а вероятно, в первую очередь) и самого Дэн Сяопина. Это отражение их принципиального отношения к России как нации.
К нашему государству, Российской Федерации и к Президенту России, а вернее к политическим силам, которые в Пекине ассоциировали тогда с именем Б. Н. Ельцина.
Пекинские руководители пришли к выводу о необходимости нормализовать отношения с СССР и нормализовали их в 1989 г. Для Дэн Сяопина тогда встреча с государственным и партийным руководителем СССР и КПСС М.С.Горбочевым была встречей с партнером в каком-то смысле равным себе. Это был, с точки зрения пекинского руководства, исторический момент во взаимоотношениях двух наций.
Тут Дэн Сяопин играл роль первостепенного характера, никак не ниже роли Мао Цзэдуна, так как именно он восстанавливал после длительного ненормального состояния нормальные отношения между двумя высшими лидерами наций, между двумя крупнейшими в мире коммунистическими партиями, между двумя великими государствами. Восстановление нормальных отношений произошло на основе равенства и независимости, причем тогда, когда СССР, как подчеркивали в Пекине, выполнил предварительные условия Дэн Сяопина.
Вот примерно так рисовалась картина той встречи с М.С.Горбачевым Дэн Сяопину и другим руководителям в Пекине.
Визит же Президента РФ в КНР в 1992 г. виделся в Пекине в ином свете. Прежде всего, речь шла уже не об СССР и не о КПСС, т.е. не о сверхдержаве и не о главном оппоненте и партнере КПК в коммунистическом или социалистическом лагере. Несмотря на всю важность визита и взаимоотношений наших двух наций, что, несомненно, хорошо понимали в Пекине, все-таки Россию теперь уже рассматривали не как сверхдержаву. Ранг у России с точки зрения иерархии, выстраиваемой в Пекине, теперь был иной, гораздо более низкий.
Россия в ее нынешнем виде, в ее нынешнем качестве, очевидно, уже не считалась ровней ни китайской нации, ни современному государству в континентальном Китае со столицей в Пекине. Россия для Пекина была уже лишь одной из больших стран мира.
Итак, наши партнеры, очевидно, исходили из того, что существует различие между калибрами Советского Союза и Российской Федерации. Это, прежде всего, и сказалось на отношении к России и ее президенту в Пекине, где попытались таким образом принизить Россию.
Далее, в историческом плане отношения между двумя нациями были нормализованы в 1989 г. Следовательно, речь не шла о принципиальном изменении характера двусторонних отношений, а скорее лишь о подтверждении некоторых принципов в двусторонних отношениях, о некой преемственности в отношениях, а потому и по этому параметру визит Б.Н.Ельцина в Пекин уступал, с точки зрения пекинских руководителей, визиту М.С.Горбачева.
В то время в Пекине не относились к РФ как к возрождающейся великой России, а в Б.Н.Ельцине не видели первого в истории России президента, избранного всенародным голосованием. С точки зрения руководителей в Пекине, М.С.
Горбачев был большим представителем нации, чем Б.Н.Ельцин.
Далее, пекинские руководители переживали уход от власти в нашей стране коммунистической партии. Они никак не могли примириться с приходом к власти людей, которые открыто выступали против коммунистической партии и социализма, принимая это, прежде всего, на свой счет. Не СССР и не КПСС было жалко лидерам в Пекине, они испытывали опасения за свое положение у власти в КНР.
Это также сказалось на их отношении к визиту Президента РФ в Пекине.
Одним словом, значение визита Президента РФ в Пекин и значение фигуры самого Б.Н.Ельцина было намеренно принижено Пекином, что и проявилось, в частности, в том факте, что не была организована встреча фактически первых лиц двух наций Б.Н.Ельцина и Дэн Сяопина. Тем самым в Пекине показали также, что и визит Президента России и вообще необходимость признавать РФ, иметь с ней дела все это вынужденные шаги для КПК-КНР.
А все же такая встреча могла бы оказаться полезной, если говорить об интересах двух наций, двух государств. На ней можно было бы обсудить вопросы, которые волновали обе нации.
Мог быть поставлен вопрос о долговременных дружественных отношениях двух наций вне зависимости от того, какая политическая партия будет находиться у власти в той или иной стране.
Мало того, стороны могли бы поискать пути к снятию территориальных претензий со стороны Пекина, к разрешению вопроса о несправедливостях исторического характера в отношении той или иной нации. Таким образом, можно было действительно заложить прочную основу для развития двусторонних отношений.
Во всяком случае, более прочную основу, чем та, которой приходится довольствоваться в настоящее время. Собеседники в ходе несостоявшейся беседы могли бы обменяться и своим видением роли России и КНР в будущем мире.
Одним словом, этот шанс был упущен, хотя совершенно очевидно, что нынешние руководители КПК-КНР пойти на него не пожелали совершенно сознательно. Они и не были способны на это.
Тактика и стратегия
И в Москве и в Пекине была проведена большая подготовка к визиту. Российская сторона стремилась решить как можно больше назревших практических вопросов, подписать максимально возможное число соглашений в самых разных областях. Это обычная манера Министерства иностранных дел, в частности, когда речь идет о взаимоотношениях с Пекином.
С одной стороны, действительно желательно иметь ткань отношений, подкрепленную правовыми рамками, различного рода договорами, соглашениями, двусторонними документами. С другой стороны, практика двусторонних отношений и их история давно доказали, что дело не только и не столько в юридических документах, вернее, не в их количестве, а в существе политики Москвы и Пекина в тот или иной период.
Когда и Москва и Пекин высшие руководители в обеих столицах, не только понимают необходимость развития двусторонних отношений, но это заставляет их делать обстановка в своих странах и на мировой арене, тогда и наступают лучшие периоды в двусторонних отношениях. Когда же такой ситуации нет, тогда ворох подписанных двусторонних соглашений остается мертвым грузом, бесполезными залежами слов на прекрасной бумаге.
Иной подход к подготовке первого визита первого Президента РФ в КНР продемонстрировал Пекин. Там обращали самое серьезное внимание на изучение личных качеств, характера и психологического портрета Б.Н.Ельцина (естественно, наряду с практической подготовкой тех же двусторонних соглашений).
В результате, как можно было догадаться, судя по поведению принимающей стороны, было принято решение проявлять внешнюю мягкость, не реагировать на возможные, случайные или иные, резкости или неожиданности в поведении или высказываниях Президента России. Иначе говоря, в Пекине было взято на вооружение в ходе этого государственного визита правило: гладить по шерстке.
Вообще можно сказать, что в Пекине внимательно и скрупулезно изучают нынешних российских государственных и политических руководителей, а также ведущих политических и общественных деятелей и представителей деловых кругов. Этой работе придан систематизированный характер; она ведется под руководством лидеров КПК.
Кроме того, в Пекине ведутся тщательные записи всего, что было сказано российскими руководителями как во время официальных бесед, так и в ходе частных разговоров, которые оказались в поле зрения или слуха представителей КНР.
Опыт истории говорит о том, что российская сторона, исходя из интересов нации, интересов нынешних и будущих поколений россиян, с самого начала нынешних отношений
РФ и КНР, российско-китайских отношений, должна, просто обязана, протоколировать и вести полные, а не только краткие или более или менее подробные повторим, полные и подробные дословные записи всех высказываний высших должностных лиц, официальных лиц России и их пекинских партнеров.
Более того, необходима постоянная работа по изучению китайских лидеров, всех видных деятелей, практических работников и ученых КНР, которые имеют возможность оказывать воздействие и влияние на состояние российско-китайских отношений, чтобы квалифицированно и эффективно вести с ними беседы и переговоры, решать соответствующие вопросы. Отношения РФ и КНР требуют, чтобы российская сторона уделяла максимальное внимание и тактике и стратегии этих отношений.
Здесь, естественно, важен учет планов и действий партнера.
Поведение Пекина во время визита Президента РФ в КНР было неотъемлемой составной частью стратегических планов и отношения нынешних руководителей КНР к современной и будущей России. Тактика Пекина также отличалась тщательным продумыванием всех деталей.
Например, у некоторых наблюдателей в нашей стране при поверхностном подходе к рассмотрению хода и результатов визита Президента РФ в КНР могло сложиться впечатление, что Пекин в ходе подготовки визита и при его проведении не выдвигал никаких острых, сложных вопросов, которые могли бы перерасти в проблемы; могло также сложиться впечатление, что между сторонами вообще нет политических разногласий и проблем, а если они и есть, то отложены так надолго и так далеко, что никак не сказываются и не скажутся на двусторонних отношениях. Могло показаться, что в политическом смысле обе стороны вдруг как бы освободились от всех тех вопросов, которые их беспокоили в прошлом.
Пекин предлагал Москве, и это главное, тезис о том, что если и были какие-то неприятности в прошлом, то они создавались людьми, которые все уже умерли; из этого как бы следовало, что говорить обо всем этом не стоит; для Пекина в этом смысле было важно добиться того, чтобы Москва пришла к выводу, что в нынешних двусторонних отношениях нет никаких политических проблем, а если в этих отношениях и есть сложности, то это лишь временные случайные осложнения, главным образом недоразумения в ходе торгово-экономических связей...
Учет опыта предшествующих десятилетий отношений России, Советского Союза с китайской стороной, с КНР побуждает высказать мысль о том, что упомянутое впечатление создано искусственно; оно представляет собой результат продуманного поведения Пекина в отношениях с нынешними представителями России. При этом в КНР исходили в то время из своего мнения, состоявшего в том, что в РФ отсутствует политическая стабильность и не обеспечена преемственность политики в отношении КНР с точки зрения национальных интересов России. Действительно, Российская Федерация пока (во всяком случае, до конца двадцатого столетия) не выработала стратегического подхода к отношениям с КНР и, следовательно, не разработала тактику осуществления своей стратегии. Этот подход пока во многом определяется настроениями российских руководителей, их политической интуицией (в ряде случаев, и это надо подчеркнуть, острой, тонкой и верной).
Интересы России сегодня защищаются не осознанно, не при осмыслении всей серьезности проблем, а интуитивно. В то же время отсутствие стратегии, продуманной политики ставит российскую сторону с самого начала развития этих отношений в пассивное положение.
Инициатива фактически отдана КНР, которая сама находится в затруднительном положении как в силу ситуации внутри КНР, которая далеко не стабильна, так и в связи с репутацией Пекина в мире, в частности после событий июня 1989 г.
Курс на то, чтобы провести визит Президента РФ в КНР без шероховатостей, был сознательно и намеренно взят Пекином. Этот визит был нужен там для того, чтобы разрушить складывавшееся в мире мнение о новом противостоянии (и снова по идеологическим мотивам) между РФ и КНР.
Пекин был заинтересован в том, чтобы показать всему миру, что его межгосударственные отношения с РФ нормальные, что новая идеологическая ситуация не отражается на этих отношениях, не ведет к их обострению и тем более не вызывает конфронтации.
Из документов, подписанных в ходе визита, стороны постарались в максимально возможной степени исключить соображения, формулировки и тезисы идеологического свойства. Пекин принял решение не поднимать во время этого визита ни политических, ни идеологических проблем, которые, безусловно, существуют.
Очевидно, в Пекине полагали, что в нынешних условиях можно добиться большего, не ставя острых принципиальных вопросов. Одновременно Пекин жестко и бескомпромиссно боролся в ходе подготовки и самого визита Б.Н.Ельцина в КНР за свои экономические и внешнеторговые интересы.
Российская сторона, очевидно, в такой ситуации перевела дух, так как, с ее точки зрения, перед визитом в воздухе висели тучи сомнений в связи, в частности, с тем, что и как говорил в свое время, в 1989 г., Дэн Сяопин М.С.Горбачеву...
А он вспоминал о том, что считал несправедливостями по отношению к Китаю, а также об угрозе Китаю со стороны СССР, включая проблемы территорий и границ, и подчеркивал важность этой проблемы.
Сам ход развития двусторонних политических и межгосударственных отношений после их нормализации в 1989 г. показывал, что ни по территориальному вопросу, ни по вопросу о границе, ни по вопросу об оценке внешней политики царской и Советской России в последние годы не произошло никаких принципиальных изменений. Это все та же позиция, сложившаяся, главным образом, при Мао Цзэдуном (но и до него). По своей сути это позиция враждебного отношения к России, предвзятого отношения к ней как к нации. Это атакующая позиция.
Образ России, который глубоко засел в умах многих в КНР и внедряется в умы подрастающих поколений, выдуман Мао Цзэдуном и такими же, как он, политиками до и после него.
И Россия представлена китайской нации, нации чжунхуа в виде страшного и непредсказуемого, но всегда стремящегося растерзать Китай, северного медведя. Медведя, который сегодня лишь на время потерял свои когти и получил многочисленные раны, а потому пока лишился возможности продолжать свою активную антикитайскую политику..
Поэтому с точки зрения стратегии руководители в Пекине продолжали во время визита Б.Н.Ельцина проводить линию, которая сложилась в императорском дворце при династии Цин, затем была продолжена особенно усилиями Мао Цзэдуна и его сторонников.
Эта линия состоит в том, чтобы всегда быть настороже в отношении России, исходить из того, что Россия и русские, россияне как нация, виноваты перед Китаем и китайцами, ханьцами как нацией, виноваты перед нацией чжунхуа. При этом предполагалось, что государство нации чжунхуа должно терпеливо выжидать того момента, когда окажется возможным исправить историческую несправедливость и вернуть, в частности, территории, которые в Пекине считают своими; пересмотреть договоры о российско-китайской границе, которые в Пекине считают неравноправными.
В конечном счете, очевидно, существовал стратегический замысел поставить Россию в положение небольшого по численности населения или нескольких небольших (с общей численностью населения где-то около 80 90 млн человек) государств, в положение слабого соседа, находящегося в определенной зависимости от нации чжунхуа, а может быть, и ассимилировать силами ханьцев народы, проживающие на территории нынешней России, в том числе и русских.
Отсюда нежелание говорить о политических вопросах, за которыми стояло только намерение сохранить свое прежнее мнение по этим проблемам. Отсюда же и позиция Пекина по вопросу о сокращении российских вооруженных сил и по вопросу об их отводе от российско-китайской границы; повторим, что такую позицию Пекин занимает тогда, когда Россия ослаблена и еще не видно, когда она воспрянет.
Отсюда и позиция Пекина, его настойчивость в планах перемещения на территорию РФ компактных масс граждан КНР, ханьцев по национальности, на постоянное поселение (в начале 90-х гг. их было уже не менее миллиона человек).
Отсюда и жесткая позиция КНР в области торгово-экономических связей, позиция, при которой Пекин стремился с помощью поощряемого властями или дозволяемого властями нашествия мелких торгашей и средних дельцов, а то и просто преступных элементов, максимально обезвалютить Россию путем неэквивалентного обмена. Отсюда и желание превратить Россию в сырьевой придаток КНР.
Все это делалось лишь потому, что в Пекине полагали, что нация чжунхуа и государство этой нации еще недостаточно окрепли и усилились; после же того, как их мощь возрастет, методы действий в отношении России могут быть изменены, могут стать еще более жесткими и даже жестокими.
Вот, собственно говоря, чем руководствовались, как нам представляется, политики в Пекине, организуя и проведя встречу на высшем уровне с Президентом РФ в конце 1992 г.
В дополнение к сказанному, еще об одной стороне стратегии и тактики руководителей КПК и КНР в отношении России.
После ухода с политической сцены КПСС, а из мировой политики Советского Союза, руководители КПК и КНР, очевидно, полагали, что у Пекина появилась уникальная возможность сыграть роль единственного и главного оплота и авангарда коммунистических идей, коммунистического движения в мировых масштабах.
