d9e5a92d

ИРАН - ПОДЗЕМНЫЕ ТОЛЧКИ

США сохраняли подавляющее военное превосходство над своими союзниками-соперниками. Поэтому у американских правящих кругов появилось искушение вернуть прежнюю роль гегемона не путем решения внутренних проблем, не путем совершенствования своей экономической структуры, а с помощью военного нажима, в частности в тех районах, откуда поступает нефть.

Пристегивая к себе союзников в военном плане под крики о советской военной угрозе, Вашингтон одновременно решил попытаться захватить в свои руки шланг, питающий нефтью Японию и Западную Европу.
Практические шаги в этом направлении были предприняты задолго до того, когда стали ощущаться первые подземные толчки в Иране, предвещавшие землетрясение.
Еще в сентябре 1977 года стало известно о секретной директиве президента Картера, предусматривающей расширить стратегические задачи Соединенных Штатов, включив в них оборону Персидского залива, особенно Ирана, от возможной иностранной агрессии. Картер подписал этот меморандум в конце августа 1977 года, после того как Совет национальной безопасности исследовал этот вопрос в течение шести месяцев и придал Ирану и его обширным запасам нефти новое значение в американском стратегическом планировании.

Военное внедрение в бассейн Персидского залива намечалось проводить под предлогом... возможного советского нападения.
В своем меморандуме президент также приказал обеспечить готовность мобильных сил для защиты Ближнего Востока, Южной Кореи в случае нападения, хотя совсем недавно он предлагал вывести вооруженные силы великих держав из Индийского океана.
Примерно в это же время было решено создать корпус быстрого развертывания для действий в Азии, Африке и Латинской Америке, но главным образом в зоне Персидского залива.
23 февраля 1978 года министр обороны Г. Браун выступил в совете международных дел Лос-Анджелеса с изложением новой военной доктрины США для Ближнего Востока и Азии. В речи, которую местная печать расценила как самую жесткую из всех выступлений правительства, Браун сделал особый упор на американские военные интересы в крайне изменчивом, как он выразился, районе Ближнего Востока и Персидского залива. Он заявил, что они выходят за рамки арабо-израильских проблем и связаны непосредственно с нефтью. Поскольку в этом районе находятся крупнейшие в мире запасы нефти, Ближний Восток и Персидский залив, утверждал шеф Пентагона, нельзя отделить от нашей безопасности, безопасности НАТО и наших союзников в Азии.

США, продолжал он, намерены охранять добычу нефти и ее доставку странам-потребителям и в этих целях планируют разместить на Ближнем Востоке и в районе Персидского залива свои вооруженные силы в составе более трех дивизий, которые могли бы быстро отреагировать на беспорядки в этом районе.
Журнал Нейшн писал в этой связи, что под прикрытием разговоров о контроле над вооружениями США готовятся к возможной интервенции на Ближнем Востоке или в районе Персидского залива. Другой еженедельник Юнайтед Стойте ньюс энд Уорлд рипорт сообщал, что США уже приступили к созданию отборных ударных вооруженных сил, готовых по первому сигналу к переброске в любой район мира.

Речь шла о силах быстрого развертывания.
1978 год, когда еще не был свергнут шах и когда еще не был введен ограниченный воинский контингент СССР в Афганистан для его защиты от угрозы извне, стал важной вехой в деле резкого усиления агрессивных тенденций во внешней политике США. Именно в этом году НАТО приняла долгосрочную программу наращивания вооружений.

В этом же году в зону жизненно важных интересов США был открыто включен Персидский залив.
Итак, Вашингтон уже готовил кулак для возможной интервенции в зоне Персидского залива, когда стали разворачиваться грозные иранские события.

ИРАН: ПОДЗЕМНЫЕ ТОЛЧКИ

Президент Картер и шах Ирана вместе встречали новый, 1978 год во дворце Ниаваран в Тегеране. Атмосфера была непринужденной и сердечной.

Картер танцевал с шахиней Фарах и с сестрой шаха принцессой Ашраф.
Иран,заявил президент в своем официальном тосте, благодаря замечательному руководству шаха является островком стабильности в одном из наиболее неспокойных районов мира. На свете нет такого государственного деятеля, к которому я питал бы большую признательность и личную привязанность, сказал Картер.

Это в значительной мере заслуга вашего величества и результат того уважения, восхищения и любви, какими вы пользуетесь у вашего народа.
Спустя немногим более года раздавленный страхом диктатор, окруженный всеобщим презрением и ненавистью, бежал, спасая жизнь, из Ирана.
Каким же образом в обществе, которое, согласно докладу ЦРУ, сделанному в 1978 году, было весьма далеко от революционной ситуации, а его граждане не были способны на серьезные политические выступления, народная революция смела, как щепку, шахский режим?
Чтобы ответить на этот вопрос, стоит бросить взгляд на историю Ирана хотя бы с начала 50-х годов, когда США силой навязали иранцам рухнувшую было монархию. Уже тогда Иран переживал глубокий кризис после трех десятилетий правления Реза-шаха и его пока еще бессильного сына Мохаммеда Реза Пехлеви.

С помощью усилившегося централизованного военно-бюрократического аппарата монархическая власть пыталась проводить реформы в области экономики, просвещения, культуры, направленные на модернизацию. Но хотя на словах провозглашались преобразования в буржуазном духе, на деле подразумевались чисто косметические реформы с целью укрепить власть феодально-помещичьих кругов.

Уже одно это содержало в себе разрушающее шахский режим противоречие. В Иране шло развитие капитализма, но это был псевдокапитализм, деформированный капитализм полуколониального образца, опутанный традиционными формами в сфере хозяйства, политики, права, идеологии, образа жизни.

И с помощью АИНК и через неравноправные рыночные связи империалистические державы грабили Иран, лишая его возможностей даже ограниченного развития.
Для выживания правящий класс должен был быть готовым к самотрансформации, как это произошло в Японии 60 70-х годов прошлого века. Но в нем не оказалось для этого внутренних импульсов. Единственный способ самосохранения, который он знал, состоял в репрессиях, подавлении оппозиции, не подкрепленном даже сколько-нибудь убедительной демагогией, в опоре на голую силу внутри страны при поддержке извне.

Реза-шах, который в принципе был бы не прочь укрепить независимость страны, пришел к ориентации на нацистскую Германию, а его сын на Англию, затем на США. Операция Аякс
В октябре 1949 года два десятка иранских общественных деятелей адвокаты, журналисты, представители духовенства, оппозиционно настроенные к правительству, сели в бест в шахском дворце и объявили голодовку. Бест неприкосновенное убежище (в основном мечеть), где лицо, преследуемое властями, не может быть схвачено. Оппозиционеры протестовали против фальсификации правительством выборов в меджлис нижнюю палату парламента.

Возглавил группу доктор Мохаммед Мосаддык, выходец из богатой и знатной семьи, владевшей сотнями деревень.
Правовед, получивший европейское образование, он стал известен еще в 20-е годы, но с установлением в стране деспотического режима Реза-шаха отошел от активной политической деятельности. Хотя он был уже стар, когда возвратился на политическую сцену, он и это было красноречивым свидетельством его ума и таланта скоро стал кумиром представителей молодой иранской интеллигенции, писал М. Мачокки в книге Иран в борьбе.

Больше всего их восхищали в нем упорство, с каким он отказывался идти на компромисс с диктатурой Реза-шаха, его долгая и настойчивая борьба против всяких наследственных привилегий, его твердая решимость освободить Иран от разлагающего иностранного влияния.
Группа, севшая в бест, составила ядро либерально-демократической организации с весьма расплывчатой структурой и программой Национального фронта.
Добившись аннулирования результатов выборов, Национальный фронт на повторных выборах от Тегерана в меджлис в феврале 1950 года провел восемь своих членов. Их популярность быстро росла, так как главной задачей в меджлисе они считали национализацию АИНК, а также внутренние либерально-демократические преобразования, определенное ограничение шахской власти.
К этому времени АИНК стала безусловным символом империализма и объектом ненависти иранцев. Ее концессионная территория равнялась 259 тысячам квадратных километров.

Эксплуатировалось свыше 300 скважин одних из самых производительных в мире. Компании принадлежали абаданские нефтеперерабатывающие заводы производительностью 25 миллионов тонн в год, трубопроводы длиной около 2700 километров, свыше 100 крупных танкеров.

У АИНК были свои аэродромы, радиостанции, железная дорога, порты, морской и воздушный транспорт, собственная полиция.
7 марта 1951 года премьер-министр генерал Размара был убит у ворот мечети. Он считался антиамерикански настроенным. 11 марта премьер-министром был назначен бывший посол Ирана в США Хосейн Ала. Близкий к шахскому дворцу, он ориентировался на Вашингтон и Лондон.

Но сбить нараставшую волну антишахских и антиимпериалистических выступлений не удалось.
В марте и апреле меджлис и сенат единогласно одобрили законы о национализации предприятий Англо-иранской нефтяной компании. Это был вызов всей прежней системе колониализма, сравнимый лишь с национализацией Суэцкого канала насеровским Египтом пять лет спустя.

Англия объявила иранскую нефть ворованной и направила корабли для военно-морской блокады Ирана.
АИНК внезапно прекратила выплату дотаций нефтяникам-иранцам, вызвав забастовку на нефтепромыслах. По приказу Хосейна Ала войска стали стрелять по бастующим, убив и ранив десятки рабочих. Но забастовка продолжалась. В Тегеране, Исфахане и других городах также шли забастовки и массовые демонстрации.

АИНК вынуждена была пойти на уступки рабочим. Верный друг Запада подал в отставку.
29 апреля новым премьер-министром был утвержден лидер Национального фронта семидесятилетний Мохам-мед Мосаддык.
Едва став во главе американской администрации, Эйзенхауэр, который, по свидетельству Идена, был одержим страхом перед коммунистическим Ираном, одобрил решение устранить Мосаддыка. Госсекретарь Даллес заявил: США сочли невозможным иметь дело с Мосаддыком. Возглавить переворот должен был 56-летний генерал Фазлолла Захеди, снятый с поста министра внутренних дел в июле 1951 года.



Он опирался на несколько сот прошахски настроенных офицеров. Но нити заговора держал не он, а Центральное разведывательное управление США.
Шеф ближневосточного отдела ЦРУ Кермит Рузвельт, внук президента США Теодора Рузвельта, тайно посетил Иран в марте 1953 года, согласовывая план переворота. Операцию утвердили государственный секретарь Джон Фостер Даллес, его брат, директор ЦРУ Аллен Даллес и заместитель госсекретаря, бывший директор ЦРУ генерал Уолтер Беделл Смит. Эйзенхауэр, как писал позднее Рузвельт, полностью согласился с ними.

Предстоящую операцию назвали Аякс.
В конце июля К. Рузвельт вновь прибыл в Иран по фальшивому паспорту и укрылся на вилле в горах, поддерживая связи с шахским двором и генералом Фазлоллой Захеди. В заговоре активно участвовал и сын Захеди будущий посол Ирана в Вашингтоне.

В те дни в Тегеране появился бригадный генерал Норман Шварцкопф, который несколько лет назад руководил реорганизацией иранской полиции и жандармерии и имел хорошие связи с ними.
Военная миссия США снабжала прошахские части всем необходимым от оружия до грузовиков и бронемашин.
В августе ЦРУ решило, что настало время для действий.
13 августа шах по совету Кермита Рузвельта и Шварц-копфа подписал секретный указ о смещении Мосаддыка и назначении главой правительства генерала Захеди. Но план переворота попал в печать и всколыхнул всю страну. В ночь с 15 на 16 августа несколько офицеров шахской гвардии во главе с полковником Насири попытались арестовать Мосаддыка, но сами были схвачены охраной премьера.

Узнав об этом, шах на следующее утро бежал из своего дворца на побережье Каспия и на небольшом самолете приземлился в Багдаде под крылышко англичан.
Казалось, что заговор был сорван. В Тегеране бушевали антимонархические демонстрации. Но Мосаддык опасался левых еще больше, чем прошахских офицеров.

Правительство арестовало несколько сот демонстрантов, а 18 августа освободило арестованных ранее заговорщиков, вызвав сумятицу в рядах своих сторонников. Для Мосаддыка, как писала французская Монд в сентябре 1953 года, было предпочтительнее любое другое решение, кроме победы, добытой крайне левыми элементами....
По сигналу Рузвельта и Шварцкопфа генерал Захеди вывел утром 19 августа подкупленные толпы деклассированных элементов из южных кварталов Тегерана, учинивших погром левых и демократических сил. Верные шаху дивизии из провинции были подтянуты к столице.

Прошахски настроенные офицеры арестовали Мосаддыка.
В декабре 1953 года военный трибунал приговорил Мосаддыка к трем годам тюремного заключения. После освобождения и вплоть до своей смерти в 1967 году он жил в деревне близ Тегерана под надзором полиции.
Выдающийся антиимпериалистический акт национализация АИНК, и вызов, брошенный Мосаддыком Англии и США, шаху, иранской реакции, и попытки реформ все это окружило его имя ореолом самоотверженного служения национальным интересам.
После переворота 1953 года шахский режим фактически запретил все партии и политические организации, раздавил даже зачатки существовавших с 1941 года буржуазно-демократических свобод. В 1957^ году в некоторых районах, включая столицу, было отменено военное положение.

Но к тому времени с помощью американских и израильских спецслужб была создана тайная полиция организация безопасности и информации GABAK. Она же контролировала прессу и политические настроения. К середине 70-х годов САВАК насчитывала 4050 тысяч постоянных служащих и несколько сот тысяч осведомителей.

Через ее застенки прошли десятки тысяч людей, подозреваемых в малейшей оппозиции к шахскому режиму. Они подвергались самым изощренным пыткам и издевательствам.

Тысячи из них погибли.
В 1954 году Ираном было заключено новое соглашение о нефти, на этот раз не с АИНК, а с Международным нефтяным консорциумом. В новой компании АИНК, отныне Бритиш петролеум, получила 40 процентов акций (и соответствующую компенсацию от других участников). Ройял датч Шелл 14 процентов, 5 американских сестер35 процентов, 5 процентов пошли группе американских независимых компаний и 6 процентов Компани франсез де петроль.

Иранская национальная нефтяная компания (ИННК) в тот момент стала лишь формально юридическим собственником нефтяной промышленности, не имея возможности определять ни цепы на свою продукцию, ни уровень добычи. Доходы от нефти должны были делиться по принципу фифти-фифти между правительством и консорциумом.
В политической и военно-стратегической областях шах стал отрабатывать свой долг ЦРУ и в целом Вашингтону. В конце 1955 года Иран вступил в созданный Лондоном и Вашингтоном Багдадский пакт (с 1959 года СЕНТО), а в 1959 году заключил двустороннее военное соглашение с США.

На его территории появились американские военные базы, особенно для электронной разведки против СССР.
Иран постоянно снабжал нефтью Израиль и стал постоянным покупателем его оружия.
В бассейне Персидского залива, особенно после вывода английских войск, Тегеран принял на себя жандармские функции стража интересов Запада и подтвердил это, направив экспедиционный корпус в султанат Оман. Шах в кратчайший срок дал США (американские же) реактивные самолеты, когда они понадобились для войны во Вьетнаме.

По просьбе Вашингтона он тайно снабжал оружием Сомали для войны против революционной Эфиопии и перебрасывал оружие проамериканской группировке в Чад.
Вашингтон умело использовал болезненные амбиции шаха и его манию величия, чтобы превратить Иран, по выражению сенатора Эдварда Кеннеди, в наркомана гонки вооружений. Если за два десятилетия с 1950 по 1969 год военные поставки в Иран оценивались в 757 миллионов долларов, то за 10 лет, предшествовавших революции, они превысили 18 миллиардов.

В мае 1972 года президент Никсон подписал в Тегеране секретные соглашения, в которых США обязались поставлять Ирану любое современное оружие. Фактически из иранских денег оплачивались испытания некоторых видов нового оружия, еще не апробированных в американской армии. К середине 70-х годов шахский режим стал самым крупным в мире импортером американских вооружений. В 19731978 годах шах закупил и заказал американского оружия на 19 миллиардов долларов, а в 1978 году передал заявку на новейшую военную технику еще на 15 миллиардов.

К 1979 году в Иране было 50 тысяч американцев, в основном военных советников. За время от окончания второй мировой войны до 1975 года в США прошли подготовку 11 тысяч иранских военнослужащих. К началу 1979 года в США обучалось 2260 иранских военных. В Тегеране была размещена региональная штаб-квартира ЦРУ.

Ричард Хелмс, бывший директор ЦРУ, до 1976 года занимал пост посла в Тегеране. Помимо дипломатических функций Хелмс осуществлял координацию деятельности спецслужб США и Ирана. Усугубляется кризис режима
И наиболее дальновидные люди из ближайшего окружения шаха, и некоторые американские советники понимали, что, раздавив оппозицию, режим не вырвал ее социальных корней. С помощью ЦРУ шах вернул себе павлиний трон (инкрустация из драгоценных камней на троне имитировала раскраску павлиньего хвоста).

Все свое сравнительно долгое правление он метался в поисках политической структуры, которая обеспечила бы стабильность власти и расширила ее общественную базу.
К реформам, которые высокопарно и претенциозно именовались белой революцией, а потом революцией шаха и народа, приступили в Иране в начале 60-х годов. К тому времени рабочий класс не был политически организован, а его авангард партия Туде подверглась репрессиям, арестам, массовому физическому уничтожению, была резко ослаблена.

Прослойка иранских разночинцев, активной части интеллигенции, городской мелкой буржуазии, не подчиненной влиянию базара[1], то есть тех, кто служил опорой Национального фронта, была дезорганизована. Мусульманское духовенство еще не было способно выступить серьезным соперником правительства.

Требования перемен, преобразований стучались в дверь, но они наталкивались на глухую стену сопротивления со стороны феодальной власти.
Подобное положение становилось нетерпимым, и это понимал кое-кто из представителей верхов. Они начали проводить реформы с целью вновь создать видимость модернизации общества, расширить социальную базу режима, попытаться обеспечить господство капитализма во всех областях экономической и общественной жизни, не меняя деспотического характера правления. Организаторы реформы надеялись переориентировать государственную власть, оторвать ее от феодально-помещичьей основы и трансформировать в объективного выразителя интересов буржуазии со всей ее иранской спецификой. Государство в условиях Ирана, как и ряда других стран Ближнего и Среднего Востока, волей-неволей попыталось принять на себя функции насильственного осуществления буржуазных преобразований.

Главной составной частью преобразований была аграрная реформа, в ходе которой у крупных помещиков за выкуп отбирали часть земель, а самих землевладельцев подталкивали на путь капиталистического предпринимательства.
Та часть иранской буржуазии, которую с большими оговорками можно назвать национальной, сначала не желала вкладывать капиталы в промышленное развитие. Она получала значительные доходы от экспортно-импортных операций и довольствовалась ими, выступая фактически в качестве агента, в лучшем случае младшего партнера крупного международного капитала. Обладая растущими доходами от нефти, государство направило средства на развитие инфраструктуры, железных и шоссейных дорог, телекоммуникаций, плотин и ирригационных сооружений, в воздушный и водный транспорт, в тяжелую промышленность.

К середине 70-х годов на долю государственного сектора приходилось две трети общих капиталовложений в экономику, свыше половины промышленного производства, около половины импорта и треть экспорта (без нефти).
Национальная иранская промышленность была защищена от иностранной конкуренции таможенными пошлинами. Государство ввело для нее различные налоговые льготы, открыло краны кредитования.

Бизнесмены новой формации стали перемещаться вверх в социальной иерархии, наполнять роскошные особняки коллекциями старых ковров, средневековых миниатюр, музейного оружия. Если в 1960 году в Иране не было ни одного предприятия с оборотом в 5 миллионов долларов, то в 70-х годах таких частных предприятий насчитывалось более сотни.
Но сам факт существования коррумпированного режима обрекал буржуазное развитие на деформированный характер. Редкие промышленные или коммерческие предприятия в Иране открывались без благословения шаха, писал американский исследователь Марвин Зонис в книге Иранская политическая элита.

Чтобы обеспечить это благословение, шаху часто делается подарок в виде части акций нового предприятия. В других случаях шах или члены королевской семьи вкладывают личные средства в местные коммерческие предприятия.

В результате, по крайней мере, у какого-нибудь члена семьи Пехлеви есть законный голос в управлении почти всей промышленностью и торговлей Ирана.
Если с обтекаемого языка буржуазного исследователя перевести его верные замечания на общедоступный, то это означало: шах и его окружение собирали в собственные карманы налоги и взятки со всей промышленно-торговой деятельности в стране.
Но так же воровал и брал взятки весь монархический государственный аппарат, не забывая прикрывать преступные действия высокопарными словами и прошахскими лозунгами.
Экономической и политической властью обладала в Иране примерно тысяча семей. Общая или, точнее, главная черта для большинства ее представителей служба при правительстве, при дворе, в гражданской или военной администрации.

Поэтому в иранских условиях элита стала синонимом высшего эшелона в государственном аппарате.
Самые влиятельные люди в шахском Иране были, как правило, представителями бюрократии. До реформ вес и влияние элиты определялись крупными земельными владениями в сочетании с постами внутри государственной машины.

В 60-е годы прежняя база в значительной степени была подорвана. Старая земельная аристократия несколько потеснилась в пользу выскочек, замеченных и обласканных шахом из числа продавшихся режиму разночинцев, технократов, представителей средних слоев.



Содержание раздела