Величайшая слабость капитализма — это его близорукость.
Каждая общественная система имеет свои слабые и сильные стороны. Сильная сторона капитализма — это его способность угождать индивидуальным предпочтениям. Величайшая слабость капитализма — это его близорукость.
Он по самой своей сущности имеет ограниченный временной кругозор. Планирование частных фирм обычно ограничено сроком от трех до пяти лет. В прошлом на выручку капитализму приходили долговременные государственные инвестиции. Но теперь они сокращаются — отчасти под влиянием духа времени, отчасти изза сокращений в военных бюджетах и отчасти изза бюджетных трудностей, связанных с престарелыми. Закон о помощи военнослужащим 50х гг. и закон об образовании в сфере национальной обороны (Na tional Defense Education Act) 60x гг. ушли в прошлое — теперь готовится на 50% меньше докторов (Ph.
D.) в области науки и техники, чем двадцать лет назад. В соответствии с духом времени, на студенческом уровне государственные университеты все меньше рассчитывают на общественные деньги и все больше на плату за учение, вносимую студентами. В частных университетах займы в значительной мере заменили стипендии.
Если рассмотреть сокращения на уровне штатов и на местном уровне во время спада 19911992 гг., то они были непропорционально сосредоточены на начальном и среднем образовании.
Хотя я происходил из семьи, не способной к большим расходам на образование, после восьми лет университетского образования в колледже Уильямса (Оксфорд) и в Гарвардском университете, когда я получил докторскую степень по экономике в 1964 г., у меня не было долгов, связанных с образованием. Мои расходы на образование были оплачены комбинацией собственных заработков, стипендий и пособий из общественных фондов. В наши дни это было бы невозможно.
Чтобы получить такое образование, теперь я должен был бы принять на себя большие долги — долги, которые устрашили бы большинство людей (в том числе и меня), долги, которые почти наверное потребовали бы значительно более высокооплачиваемой начальной работы, чем моя первая должность преподавателя экономики в Гарварде.
Частные инвестиции в образование по самой своей природе неравны и всегда будут узко сосредоточены среди людей с большими доходами. Те, у кого больше денег, легче могут их инвестировать и более охотно инвестируют, поскольку видят, что такие инвестиции окупаются в заработках их друзей; они могут принять на себя и риск, что заработки отдельного индивида не вырастут от большего образования. Те же, у кого нет денег, не могут позволить себе рискнуть, сделав ставку на большие экономические выгоды от большего образования, — и часто боятся неудачи.
Частные кредитные рынки подчеркивают эти различия. Прежде чем правительство гарантировало студенческие займы, люди без денег испытывали трудности и даже не были в состоянии занять деньги на образовательные инвестиции. Частный рынок был достаточно проницателен и знал, что слишком многие из них не смогут расплатиться с долгами, так как их индивидуальные инвестиции не окупятся. И если даже инвестиция окупается, то уплата долгов представляет трудности. Физический капитал всегда можно отобрать и перепродать, если должник просто отказывается платить.
Человеческий капитал нельзя отобрать и перепродать. Еще более неравно распределены возможности профессионального обучения по месту работы. Частные фирмы, максимизирующие свою прибыль, доставляют возможности обучения тем, кого дешевле всего обучать. Большей частью это касается тех, кто получил уже больше всего образования и обучения, поскольку самый процесс обучения таков, что чем больше человек уже учился, тем легче и дешевле его учить. Люди обучаются учиться.
Вследствие этого обучение по месту работы достается тем, кто уже обучился вне места работы. Если же речь идет об инвестициях в обучение по месту работы, то фирмы имеют еще более узкий временной кругозор, чем родители. У них нет попечительных побуждений, и они опасаются, что обученные работники уйдут на более высокооплачиваемые места в другую фирму.
Поскольку квалификация ведет к заработкам, а заработки ведут к квалификации, конечный итог частного инвестиционного процесса состоит в том, что больше всего квалификации приобретают или получают те, у кого уже была наибольшая квалификация. Поэтому каждая страна, полагающаяся на частные инвестиции в повышение квалификационного уровня, скоро окажется не только с недостаточным числом квалифицированных работников, но и с очень неравномерным распределением квалификаций.
В большинстве других стран промышленного мира имеются общественно финансируемые формы образования, отсутствующие в Соединенных Штатах, — программы образования после окончания средней школы для не поступающих в колледж (германская система обучения учеников, французский налог на обучение с фонда заработной платы) или же социальная система, ограничивающая свободу индивида уйти к другому предпринимателю после обучения (японская система пожизненной службы). Чтобы увидеть пример, как капиталистические рынки проваливаются от недостатка нужных квалификаций, достаточно сравнить это с положением эквивалентных квалификаций в Соединенных Штатах. Средний уровень квалификаций, осваиваемый, как правило, при подготовке учеников и лежащий в основе германского и японского экономического успеха, примечательным образом отсутствует в Соединенных Штатах.
В девятнадцатом и двадцатом веках коммунисты и социалдемократы хотели поднять человека до более важного положения, чем он занимал при капитализме. В этом была их притягательная сила. Парадоксально, что как раз в то время, когда социализм и коммунизм умерли, технология поднимает человека до более важного положения.
Это заставит капитализм изобрести новые формы, в которых центральное место займут не машины, а люди, — то есть сделать в точности то, чего хотели достигнуть коммунисты, но не смогли.
Парадоксально, однако, что именно теперь, когда фирмы, казалось бы, должны строить более тесные отношения со своими работниками, обладающими ключевыми знаниями, чтобы укрепить их преданность фирмам, они разрушают сложившийся после Второй мировой войны неявный общественный договор и разрывают сложившиеся связи. Работники со знанием, подобно другим работникам, теперь увольняются, когда они не нужны, а их реальная заработная плата снижается, если можно заменить их более дешевой рабочей силой. Фирмы меньше инвестируют в повышение квалификации своих работников, потому что знают, что в будущем их станет меньше.
При сокращении ответственность за инвестиции в повышение квалификации переходит с предпринимателя на работника, но так как работники не знают, где они будут работать в будущем, они не принимаются за это, потому что не хотят инвестировать свои средства в квалификации, которые им не понадобятся (14). В результате всего этого производится меньше инвестиций в квалификации как раз в такое время, когда их требуется больше. Система развивается в направлении меньшей инициативы и меньших инвестиций именно тогда, когда она должна развиваться в противоположном направлении.
Недавно Всемирный банк начал оценивать производительное богатство на душу населения. Большие, малонаселенные и все еще хорошо образованные страны, такие, как Австралия (835 000 долларов на человека) и Канада (704 000 долларов на человека), имеют больше всего производительного богатства, поскольку у них есть много земли и естественных ресурсов по отношению к их населению. В этих странах земля и естественные ресурсы образуют главную часть производительного богатства, а человеческие квалификации — лишь около 20%.
Напротив, в такой стране, как Япония (пятая в списке, 565 000 долларов на человека), более 80% производительного богатства находится в виде человеческих квалификаций и знаний. Соединенные Штаты (двенадцатая страна в списке Всемирного банка, с 421 000 долларов на душу) занимают промежуточное место. Шестьдесят процентов их богатства — это человеческий капитал (15). Хотя эти числа не более точны, чем можно от них ожидать, Всемирный банк не говорит одной вещи, которую должен был бы сказать: что в будущем стоимость богатства, находящегося в виде естественных ресурсов, будет падать, а стоимость богатства, находящегося в виде человеческих ресурсов, будет повышаться.
Игра называется именем богатства, но сама игра уже другая.
ИНФРАСТРУКТУРА И ЗНАНИЕ
Инфраструктуру можно покупать и продавать на частных рынках. С помощью современных электронных сенсоров можно взимать плату почти со всех потребляемых вещей. Поместив штриховые коды на автомобилях и расставив по городу сенсоры, можно было бы посылать ежемесячные счета водителям в зависимости от того, куда они ездили, когда ездили и как много ездили. Но все еще есть причина для общественного участия.
Во многих случаях для распространения и ускорения экономического развития инфраструктура (транспорт, коммуникации, электрификация) должна быть построена до формирования рынка — а это значит, задолго до того, как начнутся капиталистические прибыли. Капиталисты не будут ждать и не должны ждать появления этих прибылей. Капиталистическая инфраструктура может быть построена лишь после рынка, одновременно с рынком или чуть позже него.
История говорит, что американские железные дороги к востоку от Миссисипи были построены на частные деньги, но там рынки уже существовали; чтобы построить их к западу от Миссисипи, где рынки еще предстояло создать, потребовались общественные деньги.
- Со временем потребление электричества постепенно росло.
- Вместо этого правительство делает прямо обратное.
- Он обещает лишь угождать индивидуальным предпочтениям.
- В капитализме попросту нет социального «долга».
- Частный капитализм рассчитывал на общественную «поддержку».
