Главные проигравшие — это последнее поколение.

Конечно, некоторые ученые мужи говорят, что надо предоставить людям добровольно заботиться о своей старости, но простая истина состоит в том, что слишком многие не станут этого делать. При выходе на пенсию шестнадцать миллионов американцев не имеют никаких добровольных сбережений и могут рассчитывать только на свою пенсию (75). Средняя американская семья имеет чистую сумму сбережений всего лишь в 1 000 долларов, а между тем, чтобы финансировать будущий пенсионный доход, равный тому, какой теперь получают выходящие на пенсию, понадобились бы сбережения в размере одиннадцати ее текущих годовых доходов (76).

Для достижения такой цели те, кому осталось тридцать лет трудовой жизни, должны были бы откладывать в каждом году из этих тридцати лет одну треть своего дохода (без вычета налогов).
Те, кто собирается выйти на пенсию в возрасте от пятидесяти четырех до шестидесяти пяти лет, имеют в момент перехода на пенсию менее 7 000 долларов чистых активов и оказываются в еще худшем положении (77). Конечно, многие имеют активы в виде домов и домашнего имущества, но с учетом выплаты займов на покупку домов этот капитал после выхода на пенсию и отдаленно не будет возрастать с прежней быстротой. Включая дома и домашнюю собственность, среднее американское домохозяйство в возрасте от пятидесяти одного до шестидесяти одного года имеет лишь 9 9 350 долларов накопленного капитала (78).

Если бы это нынешнее поколение пожилых людей должно было само финансировать свое пенсионное обеспечение, ему пришлось бы резко сократить свое нынешнее потребление.
Как только американцы получают шанс поживиться за счет своих пенсионных программ, они это делают. Тридцать восемь процентов меняющих место работы и имеющих при этом возможность взять деньги со своих пенсионных программ берут эти деньги без возврата (79). Рабочие вообще и низкооплачиваемые рабочие в частности не используют преимущества своих не облагаемых налогами доходов для сбережений. Поколение «бэбибума» систематически использует займы на приобретение домов, чтобы повысить свое текущее потребление — а это должно резко понизить их ресурсы в пенсионный период, поскольку к моменту выхода на пенсию они в конечном счете истратят на дома все свои капиталы (80).

Нынешние представители этого поколения сберегают лишь треть того, что нужно было бы, чтобы обеспечить им тот же уровень жизни на пенсии, каким пользуются теперь их родители (81). Три из четырех американцев ожидают кризиса после выхода на пенсию, потому что они не сделали никаких или почти никаких сбережений (82). Эти их ожидания оправданны: им в самом деле угрожает кризис.
Фундаментальная истина состоит в том, что американцы не делают сбережений, если их не вынуждают это делать. Предприниматели покидают пенсионный бизнес. С 1980 г. до 1991 они снизили свои вклады в пенсионное обеспечение вдвое (с 1 039 долларов до 506 долларов на работника), и эта тенденция лишь ускоряется (83).

Законодательство, требующее финансируемых предпринимателями пенсий, приведет лишь к тому, что те станут вкладывать свои капиталы в других местах.
История засвидетельствует, что Ли Куанью в Сингапуре пошел по правильному пути со своим Фондом самообеспечения (самофинансируемых льгот социального обеспечения), тогда как Бисмарк в Германии избрал неправильный путь с системой социального обеспечения, основанной на передаче средств от одного поколения другому. В Сингапуре каждый человек должен вносить 20% своей заработной платы на личный сберегательный счет, где к нему прибавляется такой же 20процентный вклад предпринимателя. Инвестиции на этих счетах управляются наполовину индивидом и наполовину правительством и могут быть использованы только на здравоохранение, образование, жилища и обеспечение старости.

Таким образом, старые люди живут на то, что их заставили сберечь, и на добавочные сбережения, сделанные ими добровольно.
Но если уже существует система передачи средств между поколениями, то перейти к самофинансированию можно лишь очень медленно. Дело обстоит просто. В этой системе главный выигрыш достается первому поколению.

Они получают в старости льготы, ничего не внося в систему в молодости. Ведь система не существовала, когда они были молоды. Они получают,
не уплатив. А главные проигравшие — это последнее поколение. Они платят в фонд в течение всей своей жизни, но за ними нет молодых людей, чтобы платить льготы им самим.

Они платят, но не получают.
Нынешние пенсионеры — это, по существу, первое поколение, и им достался главный выигрыш в социальном обеспечении. И хотя никакое поколение не будет последним в человечестве, но поскольку поколения очень различны по величине, а уровень льгот резко повысился, то меньшие и более поздние поколения (например, нынешнее поколение, происшедшее от недостатка младенцев, родившихся после 1963 г) будут играть роль последнего поколения, которому придется платить за гораздо большее предшествующее ему поколение (поколение «бэбибума», родившееся между 1947 и 1963 гг).
Люди, родившиеся в 1900 г., получали реальную, с учетом инфляции, 12процентную прибыль на свои вклады в социальное обеспечение (гораздо больше, чем они получили бы на частных рынках капитала); между тем родившиеся в 1975 г. получат менее чем двухпроцентную реальную прибыль (84). В Швеции поколение, вышедшее на пенсию в 60х гг., получило в шесть раз больше, чем внесло в систему, но поколения, которые выйдут на пенсию после 2010 г., должны, как предполагается, получить меньше 80% того, что внесли (85). Это просто нечестно, но большинство пожилых убедило себя, что они «уплатили» за свои текущие льготы и не получают государственного вспомоществования.

Они думают, что «заработали» то, что получают.
Ничего нет дальше от действительности. Средний престарелый мужчина в наши дни получает возмещение всех уплаченных им налогов на социальное обеспечение, вместе с процентами на них, менее чем в четыре года (86). После этого он фактически получает вспомоществование — точно в том же смысле, как любая получающая его мать с ребенком.
Хотя следует поощрять большие сбережения на пенсионный период, такие действия не могут решить назревшую проблему. В действительности они ее осложняют. Если по существу заставлять («поощрять») нынешних работающих сберегать на старость, но ничего не делать для сокращения расходов существующей системы на нынешних престарелых, то нынешние работающие будут финансировать одновременно и нынешних престарелых, и свою собственную старость. Их экономическое бремя по существу удвоится. Вследствие этого переход от системы передачи средств между поколениями к системе самофинансирования может осуществиться лишь очень медленно — за время от пятидесяти до семидесяти пяти лет.

Переход к большему самофинансированию должен быть выполнен медленно за долгое время, в течение которого должны предприниматься необходимые изменения.
Все, что будет делаться, должно быть объявлено заранее, чтобы семьи могли планировать свой пенсионный период. Никто не может быстро менять эти планы. Пенсионные льготы и возраст выхода на пенсию должны быть известны на пятнадцатьдвадцать лет раньше.

Новые законы должны быть составлены таким образом, чтобы не столько сокращать текущие льготы, сколько сокращать добавления к потоку этих льгот, запрограммированные в существующих законах. Лишь очень постепенно престарелые начнут больше платить из собственных сбережений. Но льготы непременно следует избирательно сократить, чтобы опять привести в равновесие доход на одного престарелого с доходом не престарелого. Просто невозможно оправдать систему социального обеспечения, облагающую налогами людей с более низкими доходами (молодых), чтобы отдать эти деньги людям с более высокими доходами (престарелым).

Нет нужды возвращаться к «плохим старым временам», когда престарелый имел гораздо меньше, чем не престарелый, но нет нужды также продолжать финансирование такого общества, где доход на одного престарелого намного превосходит доход не престарелого.
Если окажется, что прямой контроль над размерами льгот невозможен, так как он подрывает политическую жизнеспособность системы, то престарелые должны будут платить подоходные налоги, соответствующие их доходам. В Соединенных Штатах супружеская пара с одним ребенком, зарабатывающая 30 000 долларов, платит 2 449 долларов федеральных налогов. Пара престарелых, содержащая только самих себя, с тем же доходом в 30 000 долларов (40% которого поступает от социального обеспечения), платит лишь 791 доллар налогов (87).

При одном и том же доходе престарелые должны платить те же налоги, что и все остальные.
Поскольку пенсии и льготы на здравоохранение суть формы потребления, то справедливое налогообложение пенсий и льгот на здравоохранение, предоставляемых престарелым, — это не налог на заработную плату, а налог на потребление, то есть налог на добавленную стоимость, относящийся к другим формам потребления. Чтобы пенсии не истощали инвестиции, их следует устанавливать таким образом, чтобы они истощали другие формы потребления. Прогрессивный налог на потребление означает также, что престарелые будут и дальше, когда они уже не работают, помогать оплачивать свои пенсии, даже не желая содействовать обществу своими сбережениями.

Содержание раздела