Смысл субъекта и повседневное знание
Постепенно утрачивается важность субъективной интенциональности как основы действия, решающего фактора для субъекта. На авансцену выходит интенциональность феноменологического типа с ее приоритетом повседневной жизни. Сам субъект абсорбируется повседневным знанием', становится членом операциональной структуры, а его роль и компетенция становятся адекватными интерактивному порядку. Действию как таковому смысл уже не приписывается, он возникает во взаимодействии, а posteriori.
В сравнении, для Вебера смысл всегда субъективен, так как действующий субъект сам приписывает смысл и интенциональность своим действиям, а наблюдатель лишь проникает в эту интенциональность. В социологии постмодерна различается субъективный смысл увиденного - никогда полностью не постижимый ни одним субъектом - и смысл объективный, реконструируемый только a posteriori, саморефлексирующий или проинтерпретированный в символических значениях других.
С другой стороны, интенциональность в феноменологическом смысле - от Брентано, Гуссерля и Шюца до Бергера и Лукмана - является характеристикой не действия, а мысли, которая всегда есть мысль о чем-то. Повседневное знание состоит из знаний-аксиом о нашей диспозиции в жиз-
В английском общий смысл common sense, что понимается и как здравый смысл, и как повседневное, обыденное знание. - Прим. ред.
ненном мире, который есть "с самого начала интерсубъективный мир культуры, .. .структура значений, которую нужно интерпретировать" (с. 64).
Для этнометодологии отправным пунктом является повседневное знание, на базе которого дается обобщенный багаж знаний для считывания. Именно это позволяет продлить практику интеракций. Драматургический подход также отдаляет нас от понимания смысла как интенциональности индивида, преследующего стратегическую цель; смысл рождается во взаимодействии, из правил интеракции (гоффмановское сохранить лицо).
Таким образом, не существует индивидуального смысла, отличного от общего смысла. Гидденс так же рассматривает в качестве объекта социологии не субъектов, а социальные практики.
При этом он считает, что общественное производство возможно лишь в условиях компетентной и творческой деятельности его членов, использующих определенные ресурсы. То, что в действительности наполнено смыслом, - это не действие одного индивида, а всегда интерактивный процесс, по большей части имплицитная договоренность о смысловых значениях,
Рациональность a priori и рациональность a posteriori
Определение рациональности также меняется в постмодерном направлении. Здесь рассматривается действие, рациональное действие и рациональность средства-цели.
Именно последняя рассматривается как практически исключенная из повседневной жизни.
Основной тезис гласит: в нашей повседневной жизни мы очень редко действуем рационально. Конечно, та типизация, с помощью которой мы образуем окружающий мир, это своего рода рационализация, но никак не целерациональность.
Только осмысляя прошлое, мы можем говорить о том, что нами были использованы средства, соответствующие поставленной цели. Рациональность такого типа никогда не касается одного единственного действия, а всегда только системы рациональных действий.
Существует действие как бы по плану, но смысл действия основывается на рефлексии предшествующей деятельности, а это еще не означает реальной возможности выбирать способ достижения поставленной цели. Парадоксально, но воображение субъекта использует в качестве объекта не ход действия в его продолжительности, а действие якобы совершенное, а поэтому доступное рефлексивному взгляду.
В концепции рефлексивности немаловажная роль принадлежит этнометодологии, с ее эффектом слияния процесса рефлексии реальности с самой реальностью. Настоящая компетентность - это ретроспективное определение уже принятых решений; адекватность не ищется, она накладывается. Выстраивается концепция рационализации как реконструирования порядка.
Пример можно проиллюстрировать концепцией Гоффмана: устанавливать правила для актера означает находить оправдания и рационализировать то, что уже совершенно.
Мораль и практика
Проблема морали всегда рассматривается в корреляции с динамикой развития человечества. Проблема морали - это всегда проблема выбора. Выбор не является полностью свободным, чаще всего это альтернатива инструментальная или ценностная; она или зависит от критерия значимости, в свою очередь зависящего от уровня знаний, или автоматически изменяется в соответствии с требованиями повседневной практики.
В этом случае есть два варианта решения проблемы морали: с одной стороны, сведение смысла морального к смыслу когнитивному, с другой стороны, его трансформация в смысл практический, более всего схожий с правилами выживания.
В социологии постмодерна мораль теряет какой бы то ни было драматический акцент: ценности составляют часть символического багажа определений реальности, моральный порядок совпадает с общим смыслом, с коммуникативными практиками, которые его конституируют и определяют; правила же возникают во время спектакля, представления, эти правила подлежат свободному обсуждению, о них можно договориться.
Шюц и Лукман рассматривают мораль в контексте коммуникации, в отношениях лицом к лицу. В повседневной жизни всегда есть место множественности точек зрения, которые, тем не менее, не препятствуют движению вперед, никоим образом не нарушают коммуникативный процесс.
Два понятия: практичность и значимость, теперь определяют индивидуальный выбор, этот некий когнитивно-практический коктейль, отчасти детерминированный биографией, отчасти воссозданный рефлексивно, вносящий рациональность в совершенный уже выбор. С такой точки зрения, ценности не отличаются по сути от определений реальности, оформленных в символические универсумы, от социального багажа знаний легитимизированных, и потому имеющих принудительную силу.
В повседневной жизни мораль совпадает с повседневным знанием, с практиками, которые его составляют.
Для Гоффмана театр повседневности существует настолько, насколько мы верим в моральный мир. Однако в силу своего актерства индивиды заинтересованы не столько в проблеме морали, сколько в том, чтобы создать убедительное впечатление.
Кроме того, необходимо различать этику, которая управляет субстанциальными правилами и выражениями и этикет, управляющий церемониальными правилами и выражениям. При этом социальный контроль не может быть ничем иным как искусством контролировать впечатления.
В концепции Гидденса метафора театра заменяется метафорой рынка. В рыночном взаимодействии определяются моральные значения и правила, и эта двойная структурация порождает дисбаланс.
При этом ввиду вероятности бесконфликтного решения нормативная адекватность теряет Драматичность.
Планирование и повседневная жизнь
Современная социология стоит на пороге смешения всех уровней анализа, которые классическая социология привыкла разделять: онтологии и эпистемиологии, онтологии и этики.
Внимание к аспектам повседневности со стороны социологии - это не только переоценка знания о повседневности, повседневном знании, но и переоценка идеального типа действия: появляются категории действия спонтанного, рутинного, незапланированного, не ставящего своей целью изменить мир. В классической социологии действие было спроектировано на базе знаний субъекта, вписано в систему цель-средства.
В социологии коммуникации действие как категория не исчезает. Оно совпадает с предполагаемым проектом, но такой проект действия - это скорее рефлексия уже совершенного, в некотором роде научная рационализация.
Согласно Гарфинкелю, действие - синоним повседневной практики индивидов. Для Гоффмана действие - это способность выдержать напряжение ситуации, адекватно ответить на вызов, умение производить впечатление.
Согласно Гидденсу, действие - это интерактивная практика структурирования смысловых значений, обсуждение правил и иерархических отношений.
Объект теории действия - это всегда проект действия, действие в какой-то мере растянутое во времени, переход из настоящего в будущее, совершаемый субъектом в соответствии с поставленной целью, стремление изменить ход вещей. Объект теории коммуникации - спектакль повседневной жизни, самопрезентация, динамика, подчиняющаяся правилам интеракции, созданным самими же участниками взаимодействия.
Действие в классической социологии ориентировано не столько на настоящее, сколько на будущее; оно предсказуемо, ограничено обстоятельствами и временем. В коммуникации же действующий субъект, актер -обязательный элемент коммуникативного процесса, которым ограничивается его поле зрения. Коммуникативный процесс - это вся реальность, которой он располагает, источник моральности, предстающей в готовом виде в повседневной практике, моральности, не несущей драматичности и не апеллирующей к его (субъекта) ответственности.
Субъект еще упоминается, но он не является более объектом социологии, точно так же, как таким объектом не являются ни социальная система, ни действие. Объектом теории коммуникации становятся социальные практики, моменты взаимодействия, дискурсы, общение, в котором невозможно или практически бесполезно выделять главные действующие лица.
Социология постмодерна стремится осветить те сферы повседневной жизни, которые были в тени классической социологии. Остается, однако, вопрос, удастся ли социологии постмодерна в свою очередь охватить всю реальность; достаточно ли тех представлений о реальности, которые онаиспользует для составления целостной картины. Это проблема, с одной стороны, теоретическая, а с другой - этико-практическая.
Вопрос в том, чтобы понять, действительно ли человек постмодерна живет без заранее определенного плана? С другой стороны, возможно ли в этом случае социальное выживание?
С теоретической точки зрения прежде всего нужно оценить адекватность коммуникативного подхода реальному состоянию современного общества. Можно много критиковать коммуникативный подход, говоря, что он стремится свести всю социологию к теории коммуникации.
Но по сравнению с теорией действия теория коммуникации имеет одно преимущество - она не декларирует себя в качестве всеохватывающей теории. Вероятно, когда ее амбиции в познании повседневной жизни и интерактивных микропроцессов будут исчерпаны, социология коммуникации уступит место другим, интегративным подходам,
Джованни Сартори От социологии политики к политической социологии'
Постановка проблемы
Выражение социология политики означает, что речь идет об определенном участке общего поля социологии - подобно тому, как это имеет место, например, в социологии религии. ...Говоря о социологии политики, мы ясно указываем на то, что вся структура, подход или направление исследования являются социологическими. Напротив, выражение политическая социология ясностью не отличается.
Оно может использоваться в качестве синонима социологии политики, а может означать и что-то другое. При использовании термина политическая социология не раскрывается объект исследования.
(...) Вряд ли можно отрицать, что научный прогресс социальных наук является следствием их ...специализации. ...Проблема заключается в том, чтобы добиться оптимального сочетания выгоды как от специализации, так и от взаимообогащения. Существует несколько путей решения этой проблемы. ...Решение, которое говорит само за себя, ...состоит в наведении мостов, т.е. в создании междисциплинарных гибридов различных дисциплин, Тем самым ...между ними разрушаются барьеры, и при этом не устраняется специфика дисциплин, не происходит утрата их идентичности.
' Перевод М.Руденко по: Sartori, G. 'From the Sociology of Politics to Political Sociology',
in Government and Opposition: 4,1969, pp. 195-214.
(...) Как же нам провести водораздел между социологией и политической наукой? ...Социология может быть определена как дисциплина, для которой характерно рассмотрение изменяющихся социально-культурных условий. ...Политолог™ же является дисциплиной, изучающей изменение условий политико-структурных. Для социолога в качестве объективных параметров - причин, детерминант или факторов - выступают в основном социальные структуры, тогда как для политолога ими являются как правило структуры политические.
(...) Формальная теория социальной системы заканчивается там, где начинается формальная теория политической системы.
После установления границы между политологией и социологией встает вопрос и о ...наведении междисциплинарных мостов. Одним из таких мостов является политическая социология при непременном, однако, условии, что она не будет пониматься как синоним социологии политики.
Политическая социология является междисциплинарным гибридом, пытающимся сочетать анализ социальных процессов с анализом процессов политических, т.е. объединять вклад социолога с вкладом политолога. Социология же политики является социологической редукцией политики,
Социология партий
В основном политическая социология ...изучает отпечаток, налагаемый социальными классами и стратификацией на политическое поведение. ...Вопрос представляют ли партии классы? предполагает, ...что нас интересует проблема принадлежности голосующего к тому или иному классу, что определяет его поведение на выборах...
(...) Вкладом социолога в изучение партий является анализ того, каким образом партии и партийные системы ...отражают социальную стратификацию, ...социально-экономические и социокультурные различия, степень разнородности и интеграции, уровень экономического роста и т.п. ...Как указывает Липсет [Lipset], у этой проблемы есть три стороны: 1) классовые симпатии, 2) поддержка, основанная на [исторически сложившейся] идентификации [класса с определенной партией], 3) действительное выражение классовых интересов. (...) Таким образом, перед нами встает проблема репрезентации классовых интересов. Липсет к этому вопросу подходит весьма осторожно; тем не менее, в литературе довольно часто встречается утверждение о том, что партии действуют в качестве представителей различных классовых интересов ...Принимая во внимание самодостаточность высказываемых многими социологами заявлений такого рода, я бы хотел указать на их туманность, историческую неверность и неприемлемость с научной точки зрения.
(...) Интерес того или иного класса может идти вразрез с интересами других классов, но может и совпадать с ними... В результате нам остается только догадываться об истинном значении теории классового интереса,равно как и о том, что же в действительности пытается сказать автор, разделяющий положения этой теории.
И если общая установка остается неясной, то без ответа остается и второй, более конкретный вопрос, а именно что такое классовый интерес?
Если под интересом подразумевать интерес экономический, то экономически обоснованная ориентация может быть приписана деятелю независимо от осознанного принятия последней им самим или его приверженности таковой в соответствии с его собственным восприятием личного интереса... Следовательно, только во втором случае экономические интересы могут служить причиной голосования исходя из принадлежности к классу, партиям классов и так к называемой классовой политике. (...)
Третьим, еще более сложным вопросом является вопрос о том, что мы понимаем под представительством. Согласно распространенной точке зрения, тысячи могут представлять миллионы в силу наличия у них классовой позиции, отражающейся в их классовом поведении. .. .Однако ... даже об индивидуальном репрезентативном поведении нельзя с уверенностью судить, исходя из классового происхождения и положения в обществе. (...)
Фантастическая нереальность утверждения о том, что целый класс репрезентируется ...такой сложной организацией, как массовая партия, была недавно очень убедительно показана Манкуром Олсоном [Olson]. Согласно его точке зрения, ...чем больше индивидов, преследующих свои личные интересы, и чем больше количество таких интересов, тем меньшее их число может быть представлено крупными организациями.
Если члены большой группы осмысленно стремятся к максимальному улучшению своего индивидуального благосостояния, они не будут действовать в интересах достижения своих общих или групповых целей.
В заключение следует отметить, что теоретический статус классовой социологии партий остается низким. В первую очередь, явным злоупотреблением является концепция репрезентации. ...Партии связаны или могут быть связаны с социальными классами. (...) Отсюда можно заключить, что избиратели и лидеры связаны между собой состоянием социопсихологической эмпатии, однако не более того. (...) Эмпатия облегчает понимание, тогда как репрезентация порождает сложную проблему замены одного человека или группы людей другим человеком таким образом, чтобы представитель действовал в интересах того, кого он представляет. Отсюда следует полная необоснованность утверждения о том, что партии представляют классы. В действительности мы можем только подвергать социологической проверке вопрос о том, отражают ли партии классовые интересы.
Поэтому как в отношении класса, так и интереса для большей ясности не стоит вообще затрагивать понятие репрезентации.
Теоретический уровень классовой социологии партий неудовлетворителен и с учетом понятия конфликт. Здесь проблема состоит в отношено
нии классов друг к другу. Большинство из нас склонны придерживаться конфликтной модели. Однако классовая теория конфликта в корне отличается от плюралистической теории конфликта. (...) Марксисты и плюралисты, рассматривая конфликт, имеют в виду различные явления, Описательное и оценочное значения этого слова в двух подходах очень сильно отличаются Друг от друга, социология же политики в ее сегодняшнем состоянии смешивает их. (...)
Наконец, теоретическая нищета классовой социологии партий (и социологии политики) особенно бросается в глаза при рассмотрении самого понятия класс, которое непозволительно смешивают ...с понятием статус.
