Он создает барьеры, отделяющие свою группу от посторонних, которые часто направлены на то, чтобы другие не смогли понять, что было сказано. Каждый социальный мир есть схема жизни: способ действия, разговора, мышления.
Это область, внутри которой разделяются специфические значения. Человек, являющийся ее частью, здесь чувствует себя как дома [283].
Поэтому при анализе любых проявлений социальной идентичности важно обращать внимание на содержание речевых оборотов, которые применяет человек. Например, коллективист более склонен употреблять выражения, где уравниваются или сравниваются его качества с другими (такой как все, член общества, завишу от других и т.п.).
Индивидуалист больше подчеркивает свою уникальность и автономность (независимый человек, принадлежу самому себе, вижу мир по-особому и т.п.).
Результаты нашего исследования показывают, что в условиях кризиса идентичности наблюдается сложная диалектика внутри дихотомии коллективный - индивидуальный. Несмотря на реальные социальные изменения, диктующие необходимость индивидуальных решений и ответственности [62, 63], сила коллективизма, заложенная в русской культуре [5, 114, 156, 230, 302], такова, что коллективизм остается ведущим показателем идентичности, и, более того, в определенном смысле он усиливается, обретая иную форму. Поскольку анализ этой проблемы не является целью нашего исследования, мы лишь коснемся здесь тех аспектов, которые связаны с проблемой структуры идентичности и ее трансформации под влиянием новых социальных условий.
Большинство опрошенных имеют высокий уровень выраженности коллективизма по сравнению с индивидуализмом.
Было выявлено преобладание коллективистических характеристик (78,3%) по сравнению с индивидуалистическими (21,7%), что в целом соответствует психологическим представлениям о русском менталитете [5, 230, 302]. Но изменилась значимость различных групп: от восприятия себя членом общества, широкой профессиональной группы к восприятию себя членом семьи, круга друзей (табл.
14).
Таблица 14
Выраженность восприятия себя членом различных по широте групп (количество ответов в процентах)
Г руппы | Выраженность в % |
Семья | 78,4 |
Проф.гр. | 16,8 |
Общество | 4,8 |
Полученные результаты показывают, что в условиях кризиса идентичности потребность в принадлежности к определенной группе у большинства людей растет, при этом появляется стремление к принадлежности более узким и знакомым группам, типа семьи, круга друзей, непосредственного профессионального окружения. Ситуация нестабильности приводит к усилению базисного функционального компонента социальной идентичности.
Размытость границ многих социальных групп создает проблемы для самоидентификации с более широкими сообществами.
5. Соотношение узкой и широкой идентичности проводилось на основе комплексного анализа результатов методик, направленных на выявление содержания идентичности. Используя данные частотного распределения, мы обнаружили, что узкая локализация идентичности (68,7%) преобладает по сравнению с широкой (31,3%).
Кроме того, эта задача решалась с помощью методики анализа идентичности. Было опрошено 92 человека.
Результаты ответов на вопрос о содержании идентичности показали (табл. 15), что в самосознании
опрошенных остается еще доля советской идентичности (среднее 1,67), но она упала почти в два раза по сравнению с 1998 годом (100). Значимо выросли показатели национальной и гражданской идентичности в период с 1998 по 2002 года.
Таблица 15
Сравнение средних значений социальной идентичности
в 1998, 2001 гг.
Идентично сть | Годы | |
1998 | 2001 | |
Советская | 4,56 | 2,21 |
Этническая | 6,78 | 8,34 |
Местная | 8,67 | 7,25 |
Гражд. | 5,67 | 8,54 |
Европ. | 4,67 | 5,63 |
Мировая | 4,78 | 5,46 |
Важно отметить, что прямой вопрос позволяет увидеть несколько иную картину социальной идентичности по сравнению с предыдущей серией эмпирического исследования.
Из таблицы видно, что наблюдается постоянное снижение доли советской идентичности, но в то же время она еще имеет место в самосознании россиян. За последние годы наиболее сильно вырос показатель этнической идентичности.
Он сочетается с также увеличивающейся локальной и российской идентичностью. Стремление ощутить себя членом европейского и мирового сообщества выросло в период с 1996 по 1998 год, но практически осталось на прежнем уровне к 2000 году. Эти результаты отчасти подтвердили нашу гипотезу о том, что в идентичности россиян преобладают характеристики, которые объединяют их с близким социальным окружением, что свидетельствует об актуализированности базисного функционального блока в структуре социальной идентичности.
Также можно отметить, противоречивость восприятия социального мира в ситуации нестабильности.
6. Анализ идентичности и стратегии выхода из кризиса идентичности у испытуемых, которые находятся в сложных условиях адаптации (группа мигрантов), позволил выявить ряд специфических особенностей идентичности.
Нами проводился сравнительный анализ идентификационных структур в двух группах: представителей местного сообщества и мигрантов.
Этот вопрос поднимался в ряде исследований социальной идентичности мигрантов, связанных с изучением трансформации социальной и этнической идентичности (В.В. Гиценко, Н.М.
Лебедева, М.А. Лобас, Г.У. Солдатова и др.). Так, В.В.
Гриценко показала, что в структуре идентичности мигрантов по сравнению с идентичностью коренных жителей более значимыми оказались профессиональная, этническая и гражданская идентичности, кроме того, у них выше доля негативных самоидентификаций [63, 64]. В исследовании М.А.
Лобаса также был отмечен более высокий уровень этнической идентичности, но на другой возрастной группе - учащихся старших классов средних школ [154].
Многие отечественные исследователи для выявления влияния кризиса на идентичность используют методику Солдатовой - Рыжовой, которая позволяет показать динамику и уровень выраженности проявлений этнической идентичности [241]: норма (позитивная этническая идентичность), этническая индифферентность, гипоидентичность (этнонигилизм), гиперидентичность (этноэгоизм, этноизоляционизм и национальный фанатизм).
В этих исследованиях было выявлено, что под влиянием межэтнических контактов на начальных этапах взаимодействия растет межэтническая напряженность, что проявляется сочетании позитивной этнической идентичности и гиперидентичных установок [154, 174, 241]. В группах с моноэтничным составом такого изменения идентичности не наблюдается.
Это хорошо согласуется с выводами А. Тэшфела и Дж. Тернера относительно роли механизма сравнения в идентификационных процессах.
Вероятно, участники межэтнического взаимодействия отчетливо воспринимают особенности своей и другой национальности на основе культурных контрастов, что заставляет их критически относиться к не таким как мы. Кроме того исследователи отмечают направленность на переосмысление мигрантами своей позиции в межкультурном общении.
В такой ситуации у мигрантов усиливается формирование этнической идентичности как составляющей Я-образа [154].
Эти данные подтверждаются сравнением уровня этнофанатизма у детей и родителей в семьях мигрантов. Так в группах детей данный параметр выражен гораздо выше, чем в взрослых (65% - 26%). Наличие этого факта авторы объясняют тем, что дети имеют большую внутреннюю конфликтность и испытывают тревожность, связанную с обострением и актуализацией проблем межэтнического взаимодействия. В то же время очевидно, что условия взаимодействия в школьной среде более интенсивные и открытые по сравнению с деловым миром.
Поэтому можно сказать, что в целом у мигрантов может повышаться не только этническая идентичность, но и ее крайние проявления [63, 64, 154].
В ряде исследований приводятся примеры некоторых качественных и количественных особенностей социальной идентичности мигрантов в сравнении с группой коренных жителей. При этом учитываются данные о роли межгрупповых различий, не все из которых имеют одинаковую значимость. Сходство групп, их близость и ситуационные особенности определяют сопоставляемость с аутгруппой. Например, для больших групп в одной социальной ситуации наиболее значимым признаком является цвет кожи, в другой - язык, в третьей - вера.
Маловероятно, что жителей Африки сравнивают свою группу с народами Азии. Однако ситуация резко меняется, когда иммигранты из этих частей света сталкиваются друг с другом в Америке.
Здесь налицо сходство различных групп иммигрантов в их судьбе, чисто территориальная близость и постоянная конкуренция, касающаяся работы, жилья, образования и других социальных ценностей. Все это увеличивает вероятность сопоставления, сравнения друг с другом в поиске положительных отличий и, как следствие, стремление к ингрупповой обособленности [314].
Поэтому вероятность появления внутригруппового фаворитизма связана с самим механизмом сравнения. При благоприятных сравнениях собственной группы с другими релевантные аутгруппы должны восприниматься как негативно отличающиеся от собственной группы.
В.С. Агеев иллюстрирует этот механизм на следующем примере: школьнику, воспринимающему себя членом своего класса (ингруппы), для формирования позитивной социальной идентичности необходимо осознавать, что его класс по каким-то параметрам (успеваемости, спортивным достижениям, отношениям и т.д.) лучше других классов (аутгрупп).
При этом сравнение он будет делать не по вертикали (свой пятый класс с первым или десятым), а по горизонтали (свой пятый - с другим пятым), так как именно эти возрастные группы релевантны его ингруппе [8].
В нашем исследовании в целом подтвердились данные, о которых шла речь выше. Но также были выявлены некоторые новые особенности идентичности у мигрантов (табл.
16).
Было выявлено, что у мигрантов выше, чем у местных жителей, выражены этническая и семейная идентичность. У них также выше материальное Я и поло-ролевая идентичность, которые тесно связаны с семейной идентичностью. Мигранты часто отказываются от продолжения своей профессиональной карьеры, начатой еще до переезда, в пользу получения работы с необходимым для обеспечения семьи заработком. Для них более значимы перспективы деятельности и общения, восприятие себя собственником, общение с кругом друзей и своей семьей, проведение семейных праздников.
У них чаще наблюдается двойная мораль: ценности семьи не распространяются на широкое социальное окружение. У мигрантов по сравнению с коренными жителями оказалось больше негативных самоидентификаций.
Это свидетельствует о более выраженном базисном (БГ) и индивидуально-личностном (ИЛГ) функциональном блоках идентичности.
Специфика проявления гражданской идентичности в этой группе заключается в большей значимости официального подтверждения гражданства, гражданских прав и обязанностей.
Таблица 16
Сравнение показателей идентичности у местных жителей и мигрантов (выраженность показателей в процентах)
Показатели | Выраженность | |
Местные | Мигранты | |
Личностные самоидентификации | 15,6% | 24,5% |
Статусные, ролевые позиции | 15,5% | 7,5% |
Семейная идентичность | 10,0% | 18,0% |
Этническая идентичность | 3,5% | 9,0% |
Поло-ролевая идентичность | 4,5% | 7,0% |
Локальная идентичность | 4,5% | 4,0% |
Религиозная идентичность | 2,2% | 3,5% |
Гражданская идентичность | 11,5% | 1,5% |
Круг друзей | 3,9% | 3,5% |
Субъект деятельности | 9,0% | 1,0% |
Субъект общения | 2,2% | 3,0% |
Перспектива деятельности | 1,5% | 1,0% |
Перспектива общения | 1,7% | 2,5% |
Самооценка деятельности | 2,5% | 1,0% |
Самооценка социальных навыков | 2,2% | 2,5% |
Субъективные физические данные | 2,8% | 2,5% |
Фактические физические данные | 2,8% | 1,5% |
Переживаемое состояние | 1,7% | 1,5% |
Собственник | 0,5% | 3,0% |
Экзистенциальная идентичность | 2,2% | 2,0% |
Опровержение гипотезы о том, что в обеих группах (мигрантов и местных) будет наблюдаться одинаковое количество показателей социальной идентичности, с помощью критерия согласия Пирсона хи-квадрат на значимом уровне 0,01, позволяет сделать вывод о наличии различий идентичности в этих группах. Сравнение данных в этих группах, проведенное по критерию U-Манна-Уитни выявило ряд различий, которые достоверны с вероятностью 0,017. Так, у мигрантов значимо выше показатели личностные самоидентификации, семейная идентичность, этническая идентичность, несколько выше восприятие себя собственником. У местных выше показатели учебно-профессиональной идентичности, гражданской идентичности, восприятие себя субъектом деятельности.
Данное сравнение показывает, что различия касаются ключевых идентификационных структур, которые имеют большое значение в определении функциональных блоков идентичности. Можно сказать, что у местных более выражен профессионально-деловой блок, у мигрантов -базисный и индивидуально-личностный.
7. Анализ критериев самоидентификации. Данный подход в социальной психологии исходит из роли символа, под которым понимаются любые артефакты, знаки или понятия, что-то их выражающее или что-то на них указывающее. Критерии классификации для этнических и гражданских ситуаций анализировались отдельно, но в то же время они оказались очень близкими.
Это подтверждает вывод И.Ю. Киселева, который считает, что такая ситуация, видимо, свидетельствует о неразделенности этнического и гражданского самосознания: одни и те же ситуации вызывают разные идентификации, быть русским означает то же самое, что быть россиянином [119].
Обобщение этих смысловых единиц позволило выделить следующие факторы классификации:
- Политические символы: политическая и гражданская символика, законы,
права (гимн, флаг, конституция, закон, уголовный кодекс).
- Экономические символы: денежные или товарные эквиваленты
экономического состояния (рубль, курс доллара, зарплата).
- Достижения: успехи в самых разных областях нашей жизни (победы на олимпиаде, достижения в космосе, наше оружие и ракеты).
- Межнациональное взаимодействие: актуализация гражданского или этнического самосознания в ходе взаимодействия с другими народами или странами (прозрачность границ СНГ, посещение других стран и т.п.).
- Бытовая сторона жизни: условия проживания, общественные услуги, обслуживание (потребительская корзина, медицинское обслуживание и т. п.).
- Географические условия: особенности местности, погода, климат (русская природа, родные просторы, родина, родной дом).
- Искусство и культура: театральное искусство, художественная культура, живопись, архитектура, кино (чтение литературных классиков, просмотр фильмов, посещение музеев, памятников культуры).
- Духовная этническая культура: религиозные праздники, традиции (посещение церкви, следование традициям, обрядам).
- Психологическое состояние: настроение, сравнение себя с другими (состояние души, размышление о смысле жизни).
- Социальные оценки: социально-политическая система, деятели
государства (уверенность в завтрашнем дне, коррупция, действия чиновников).
Таблица 17
Категории, причисляющие местных жителей и мигрантов к этнической группе и сообществу граждан России
Критерии классификации | Этнический | Гражданский | ||
Местные | Мигранты | Местные | Мигранты | |
1. Политические символы | 7,2 | 9,6 | 47,9 | 57,8 |
2. Экономические символы | 5,3 | 8,4 | 7,4 | 10,1 |
3. Достижения | 5,1 | 2,1 | 5,8 | 6,5 |
4. Межнациональное взаимодействие | 26,3 | 23,3 | 9,8 | 10,2 |
5. Быт | 10,1 | 7,3 | 3,4 | 1,6 |
6. География | 11,2 | 12,3 | 9,6 | 5,4 |
7. Искусство и культура | 5,6 | 4,2 | 0,5 | 0,5 |
8. Этническая культура | 15,6 | 19,7 | 0,1 | 0,1 |
9. Психологическое состояние | 6,7 | 7,6 | 7,9 | 3,2 |
10. Социальные оценки | 6,9 | 5,5 | 7,6 | 4,6 |
У мигрантов преобладают политические и экономические символы, их несколько больше волнуют достижения страны. Все это является экономической и политической основой миграции, поскольку основная причина перемены места жительства заключается в экономических или социально-политических проблемах людей [63, 64, 154].
Если сопоставить эти данные с изложенными выше нашими представлениями о структуре социальной идентичности, то можно отметить влияние базисного функционального компонента идентичности, а, следовательно, преобладания мотивации самозащиты в среде мигрантов.
Кроме того, опираясь на полученные данные, можно сказать, что идентификация с сообществом граждан происходит посредством символов государства, в то время как идентификация с этнической группой -посредством сравнения нас с не нами, а также проявлениями этнической культуры [119]. Это создает трудности адаптации и организации
взаимодействия мигрантов и местных жителей и обостряет этническую идентичность.
Полученные результаты позволяют сказать, что основными стратегиями выхода из кризиса идентичности мигрантов являются: а) концентрация идентификационных структур вокруг семейной, этнической и религиозной идентичности (стратегии заужения); б) восприятие себя представителем своего этноса в сочетании с более широкими представлениями о себе как человеке мира, разумном существе и т.п. (стратегии расширения).
В следующей серии эмпирического исследования проводилась более детальная проверка обусловленности социальной идентичности влиянием социокультурной среды.
В этом параграфе на основе кросскультурного сравнения идентификационных характеристик испытуемых России, Польши и Голландии проводится исследование трансформации идентичности под влиянием различных социокультурных условий. В качестве испытуемых были студенты одинаковых факультетов и одной возрастной группы.
Сравнение идентификационных характеристик людей из стран, находящихся на различных уровнях развития демократического общества, в целом соответствует современной традиции кросс-культурных исследований самосознания [4,5].
При этом нас интересовали отличительные признаки социо-культурных условий (стабильное -нестабильное общество и коллективная -индивидуальная культура), а также общие особенности самоидентификации, которые проявляются независимо от социальных условий. Выше уже было отмечено, что под влиянием процессов интеграции и глобализации, развития независимо от его местожительства меняет свои характеристики. Если раньше она достаточно строго относилась как к людям, так и вещам, то теперь и те и другие потеряли свою определенность, поэтому символические внешние атрибуты идентичности и орудия для идентификации стали соответственно не такими цельными и стабильными [410].
Это создает проблемы для операционализации самого понятия идентичность, а также подбора адекватных методик для ее изучения.
Несмотря на это наблюдается стремление психологов выявить какие-то традиционные параметры, которые сопровождают процесс идентификации, обеспечивая стойкое чувство идентичности [276]. Основное значение при этом отводится кросскультурным, сравнительным исследованиям идентичности.
В зарубежной психологии сравнительные исследования идентичности проводились в основном для анализа соотношения личностной и социальной идентичности. Например, исследования Н. Элемерс и П. Млиски [363], Г. Маркуса и С. Китаяма [418].
В отечественной психологии развиваются новые подходы к изучению идентичности на основе кросс-культурного анализа [145, 241, 244].
В нашем исследовании использовался тест Двадцать утверждений (Kuhn, McPartland), о котором шла речь при описании предыдущей части исследования. Выборку исследования составили студенты педагогических вузов: 177 российских, 88 польских, 30 голландских.
Данные о структуре идентичности, полученные с помощью теста, подкреплялись другими методиками, такими, как наблюдение, выборочное интервью и беседа со студентами. Также принималось во внимание и среднее время ответов в разных группах студентов.
Поскольку испытуемыми были студенты педагогических вузов, в ходе проведения этой части исследования мы организовывали дискуссии со студентами о важности самоопределения и самопознания для реализации задач обучения и развития. Наблюдению подлежали эмоциональные реакции студентов, степень их готовности включиться в дискуссию, легкость участия, признаки наличия интереса к поставленным вопросам. Выборочные беседы и интервью со студентами помогали выявить их мнение о специфических трудностях выполнения тестового задания и о проблемах самоопределения студентов в разных странах.
Оказалось, что голландским студентам было гораздо легче, чем польским и российским отвечать на вопросы и дискутировать о своем месте в социуме. Сложнее всех это задание восприняли русские студенты, что сказалось и на ходе беседы, дискуссии, и на времени ответов. Если голландцы в среднем затрачивали около 15 - 20 минут на заполнение теста, поляки - 25 - 30, то у русских время колебалось от 25 до 50 минут.
Наши студенты отмечали, что они очень редко задумывались над поставленным вопросом, что он труден и требует серьезного осмысления.
Результаты показали (табл. 18), что у россиян и поляков в отличие от голландцев выше показатели персонального Я, уровень семейной идентичности, локальная идентичность, глобальное Я, субъективное
описание внешности.
Таблица 18
Идентификационные характеристики российских, польских и голландских выборках
Показатели | Выраженность в % | ||
Россия | Польша | Г олландия | |
Личностные самоидентификации | 29,8% | 28,7% | 20,0% |
Статусные, ролевые позиции | 14,5% | 14,4% | 11,3% |
Семейная идентичность | 10,8% | 13,1% | 2,0% |
Этническая идентичность | 0,6% | 4,6% | 2,0% |
Поло-ролевая идентичность | 2,9% | 6,2% | 2,0% |
Локальная идентичность | 4,6% | 4,1% | 1,0% |
Религиозная идентичность | 0,3% | 1,6% | 1,7% |
Гражданская идентичность | 0,8% | 0,9% | 3,0% |
Круг друзей | 0,6% | 0,3% | 2,3% |
Субъект деятельности | 10,2% | 3,4% | 6,7% |
Субъект общения | 3,3% | 1,4% | 7,0% |
Перспектива деятельности | 1,4% | 0,2% | 3,7% |
Перспектива общения | 1,5% | 1,4% | 2,0% |
Самооценка деятельности | 0,6% | 0,4% | 5,7% |
Самооценка социальных навыков | 3,8% | 1,7% | 4,7% |
Субъективные физические данные | 4,7% | 3,4% | 1,0% |
Фактические физические данные | 1,7% | 3,6% | 10,0% |
Переживаемое состояние | 3,1% | 3,2% | 8,3% |
Собственник | 0,1% | 0,3% | 4,3% |
Экзистенциальная идентичность | 5,1% | 7,1% | 1,3% |
Голландцы по сравнению с русскими и поляками отличаются большей выраженностью показателей: деятельностное Я, физическое Я, материальное Я. Кроме того, у них выше показатель автономии (значимость различий проверялась по критерию Фишера, при Р=0,05). Физическое Я голландцев включает в себя больше данных о возрасте, что говорит о более точной самоопределенности внутри поколений.
Также наблюдается разница в связаны не с критическим отношением к себе личностно, что наблюдается в группе поляков и русских (например, я плохой, ленивый), а с более конкретными признаками (например, я плохо справляюсь с задачей).
В идентичности русских и поляков большее место занимают характеристики, связанные с близким социальным окружением, а также личностными качествами (Р=0,05). Поляки значительно в большей степени ориентированы на этнические признаки. Если сопоставить результаты нашего исследования с изучением идентификационных характеристик польских и голландских студентов, в котором было выявлено преобладание негативного отношения к себе в польской группе [363], то можно сделать вывод об определенных трудностях в преодолении поляками кризиса идентичности.
У них больше, чем в голландской группе выражена тенденция к этнической изоляции и в то же время проявляется неудовлетворенность своими национально-культурными качествами.
Результаты проверки данных по критерию Фишера показывают, что у представителей наиболее западной группы - голландцев значимо более выражены такие идентификационные характеристики, которые связаны с деятельностью, собственностью и оценкой своей готовности к будущей деятельности (Р=0,05). Вполне возможно, что это своеобразный комплекс качеств, который обеспечивает применение своих способностей и подготовку себя к деятельности в демократических социальных условиях.
Российские и польские студенты демонстрируют идентичность, связанную в основном, с их непосредственным окружением.