КРИЗИС В ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ
Думаю, что в начале нашей работы, необходимо подвести итоговую черту проведенным научным работам человечества, за период зарождения социологии и по сегодняшний день. Так сказать, ответить на вопрос: чем располагает общественная научная мысль?
Чтобы познать и предугадать, что нас ждет в будущем, можно использовать накопленные данные исторических событий, применить научные работы археологических раскопок, подойти к проблеме философски или сформулировать будущность, используя увлекательные наблюдения исторического ряда событийных закономерностей астрологии. И все же старания предвидеть будущие события останутся на уровне домыслов и фантазий.
Только одна научная дисциплина имеет реальные возможности предвидеть будущее с научно обоснованной доказательной базой - это социология. Но этой науке необходимо вырасти из детства, окрепнуть теоретически и, подтвердив эмпирическими работами, заявить о себе, как о надежном, достоверном и бескомпромиссном факторе, указывающим на более благоприятный путь развития для человека, общества и государства, с минимальным ущербом для природы и Земли.
Человечество живет в мире познанного и увиденного, но мир это комната с множеством зеркальных стен, за которыми скрывается нечто неведомое, чем мир давно живет, но не видит, не слышит, не ощущает, но интуитивно осознает присутствие. Современная социологическая мысль, если так можно выразиться, живет в двухмерном мире, не подозревая, что есть другие измерения. Отсюда неудачи и разочарования в познании общества и человечества.
Задача науки, культуры заглянуть за зеркальные стены и помочь людям увидеть в себе и вокруг себя духовность и божественность предназначения жизни. Так происходят открытия в науке, культуре, истории, географии, антропологии, физиологии и социологии.
Главное требование: не навреди человечеству, биосфере и Земле.
Все знают о плачевно - трагическом состоянии в современной социологии. Она попала в круговорот утопических дефиниций и представлений, заложенных авторитетами исторического развития научных представлений. Кто же осмелится оспорить взгляды исторических авторитетов?
Да и зачем оспаривать, когда можно сделать попытку найти иной путь решения общественных проблем. Примечательный факт: проблемы стоявшие когда-то перед Платоном (427-347 до н.э.) и Аристотелем (384-322 до н.э.) до сих пор не решены современной научной мыслью.
Так стоит ли идти путем авторитетов?
В последнее время в некоторых кругах нелестно отзываются о социологии. И это неудивительно, поскольку речь идет о дисциплине, на долю которой в конечном счете выпало, наверное, больше упреков, чем она того заслуживала. Социология - при условии, что ею занимаются надлежащим образом, обречена в некотором отношении всегда оставаться наукой, вносящей сумятицу в умы. Она не годится для потворства предрассудкам, которые интуитивно защищают люди, не склонные к размышлению.
Однако определенную долю скептицизма в отношении социологии высказывают те, кто имеет к ней непосредственное отношение и потому сознает, что социология не оправдала обещаний, провозглашенных ее лидерами прошлого поколения. Сейчас многим кажется, что еще 10-15 лет назад в социологии все обстояло благополучно, но с тех пор дисциплина явно сбилась с пути. Если выдающиеся социологи прошлого шли в авангарде развития интеллектуальной культуры вообще, то сегодня складывается впечатление, что социология переместилась на задворки социальной науки.
Положение поистине незавидное, если сопоставить его с заявлениями некоторых пионеров дисциплины, предполагавших, что социология станет центральной социальной наукой и объединит вокруг себя всех тех, кто занимается изучением человека и его творений [6, с. 57].
Социологии - я имею в виду общую социологию - не существует. Существует физика, экономическая наука - и всего одна, но одной социологии не существует; каждый создает свою социологию, так же как каждый литературный критик создает себе фразеологию по своему вкусу.
Социология - это наука, которая хотела бы быть, но ее первая строка еще не написана, а научный результат ее равен нулю; она не открыла ничего, что еще не было бы известно, не открыла никакой анатомии общества, никакого каузального отношения, которое не было бы известно здравому смыслу. Зато вклад социологии в исторический опыт, в расширение вопросника значителен, и был бы еще значительнее, если бы проницательность была самой обычной вещью в нашем мире и если бы научные занятия иногда ее не подавляли; вся ценность социологии - в этой проницательности [7, с. 330].
В общем, социология есть просто слово, омоним, под которым понимают различные, гетерогенные виды деятельности: фразеологию и топику истории, политическую философию для бедных и историю современности. Она служит хорошим примером того, что мы выше назвали ложной преемственностью; описание истории социологии от Конта и Дюркгейма до Вебера, Парсонса и Лазарсфельда будет описанием не истории дисциплины, а истории слова.
Между этими авторами, кого из них ни возьми, нет никакой преемственности ни в принципах, ни в предмете, ни в намерениях, ни в методике; социология не является единой дисциплиной, которая эволюционирует; преемственность в ней существует только на уровне названия, определяющего чисто вербальную связь между формами интеллектуальной деятельности, единственной точкой соприкосновения которых является их положение за пределами традиционных дисциплин [7, с. 331].
Обо всем этом можно сказать очень коротко: социология не совершила ни одного открытия; она не прояснила ничего такого, чего нельзя найти в описании. Она не относится к числу тех наук, что были рождены, вернее, получили свое действительное обоснование благодаря открытию; она до сих пор еще говорит: вот социальные факты, давайте их изучать, а не: давайте следовать по пути открытий.
Теоретически социальные факты (как и химические или экономические факты) создают возможность для существования науки, но для создания такой науки недостаточно посмотреть на эти факты и тщательно описать их: так мы создадим историю, или натуральную историю. Гуманитарная наука, которая не делает никаких открытий, наукой не является; она является либо историей, либо философией (например политической философией), независимо от того, согласна она с этим или нет.
Поскольку никаких открытий на счету у социологии не имеется, то становится понятно, что после трех четвертей века ее существования ничего не осталось, кроме некой манеры выражаться; чем сильнее захочется читателю упрекнуть нас в поспешном и огульном осуждении обширной области интеллектуальной деятельности с исключительным многообразием авторов и национальных школ, тем яснее должен он помнить, что это многообразие имеет одну общую черту, а именно: при всем многообразии мы остаемся с пустыми руками [7, с. 332].
Теоретической социологии в сегодняшней России нет. Нет обширных и постоянных коммуникаций, тематизирующих, прежде всего, фундаментальную социологическую теорию, нет обширных концептуальных построений (разветвленной теории), нет достаточно самостоятельных последователей (во всяком случае, круга последователей) какой-либо признанной западной школы, нет и заметных претензий на создание своего собственного большого теоретического проекта. Не случайно социология не привлекает к себе общественного внимания даже в интеллигентной среде, если, конечно, не считать опросов общественного мнения. Публичное невнимание к социологии - социальный факт, имеющий симптоматическое значение.
Речь идет не только о состоянии науки, но и о состоянии общества [8]. Социологическая теория в России по инерции понимается как теория истории социологии, стремится ей быть и неминуемо оборачивается назидательными схематизациями чужих концептуальных систем.
У нас теоретическая социология все еще выступает метонимией совокупности суждений социологических учебников, бесплодной и непрактичной науки. Теория истории теоретической социологии подобна игре в бисер, представляющей интерес для самих игроков, но не имеющей смысла вне академической среды.
Уже написана Вавилонская библиотека, и воздух пахнет смертью истории идей: все интересные положения воплощены в готовых текстах. Кастовая замкнутость, стремление сохранить последнюю истину для служебного пользования, нежелание связываться с социальной критикой порождают неспособность встать вровень с веком и отторжение внешней практики [8].
Необходимо признать, что автор последнего абзаца в последнее время снизил остроту проблемы и придерживается более сдержанной позиции, хотя, надо надеяться пока, нет радикальных предложений по изменению ситуации.
Множество современных научных и около научных дисциплин имеют возможность и право на существование, исключительно по одной причине - человечество имеет будущее. Многие дисциплины повышают и развивают интеллектуальные, духовные, культурные качества человека и общества способствуют их развитию, но на прямую не решают вопросы выживания. Если на минуту предположить возможность того, что у человечества нет будущего, то многие материальные и нематериальные ценности и человек потеряют свою современную стоимость.
Человечество войдет в многоаспектный социальный хаос.
И наоборот, если человечество имеет надежную, доказательно ясную теорию развития биосферы на Земле и в космосе, то одновременно множество естественных и гуманитарных дисциплин приобретают второе дыхание. Это послужит трансформации общества в нечто более возвышенное и духовно значимое.
Множество аспектов жизнедеятельности человека приобретают повышенный интерес и спрос, что в свою очередь повышает материальные и духовные ценностные характеристики.
... в теории эволюции общества имеется два простых, но фундаментальных вопроса, относительно которых не существует ясных и общепринятых ответов:
1.Как (т. е. каким образом) выделить различные периоды развития общества?
2.Какова в настоящий момент направленность этого развития? [9, с. 49].
Общесоциологические (большие) теории призваны дать цельное объяснение социальной формы материального мира, вскрыть основные закономерности социальной жизнедеятельности людей и их групп, тенденции развития социальных отношений как целостной системы. На это претендуют теоретические конструкции, созданные Г. Спенсером, Э. Дюркгеймом, Г. Зиммелем, К. Марксом, М. Вебером, П. Сорокиным, Т. Парсонсом, А. Шюцем, Дж.
Мидом, Дж. Хомансом, П. Бурдье и другими классиками социологии.
Однако ни одна из когда-либо предложенных больших социологических теорий не может быть признана в полной мере соответствующей ее претензиям. Всем им присуща (одним в большей, другим в меньшей степени) односторонность истолкования социальной жизни, недооценка тех или иных ее граней и закономерностей. Социальная материя до такой степени сложна, что не поддается всеобъемлющему осмыслению даже гениев.
Но о ней можно получить достаточно полное представление, если изучить все имеющиеся общесоциологические теории, каждая из которых истолковывает социальную жизнь в каком-либо одном аспекте (или их определенной совокупности) [10].
... Отсюда перспектива существования социологии без общества уже не кажется странной или маловероятной.
Более того, она иногда прямо прокламируется, и призывы отказаться от понятия общества в социологии раздаются все чаще.
Общество в социологических теориях и метатеориях все чаще, трактуется как эпифеномен. От редукционистского тезиса, согласно которому общество - это только имя лейбл для обозначения некого множества индивидов, до утверждения, что общество вообще не существует и, следовательно, нужно отбросить соответствующее понятие - лишь один шаг.
И этот шаг либо уже сделан, либо делается в некоторых теоретических и метатеоретических построениях.
Общество как будто исчезает из социологии, причем не только явно, но и, так сказать, незаметно. Социологи стараются, насколько это возможно, избегать использования этого понятия, заменяя неприличное слово общество всякого рода однокоренными или близкими эвфемизмами: социальность, социальное, социум и т. п..
Складывается впечатление, что если в социологии, как и в науке вообще, существует мода, а скорее всего так оно и есть, то понятие общества в значительной мере вышло из моды. Более того, в отличие от прежних времен, оно воспринимается не как фундаментальная научная парадигма и мировоззренческая категория, а как своего рода интеллектуальный анахронизм [11, с. 18].
Данные дискуссии осложняются отсутствием единых концептуальных рамок и теоретико-методологических оснований рассмотрения проблемы... [12, с. 36].
Сейчас социология рассыпалась, ... теория отдалена от практики, некогда единая наука превращена в изолированные островки (автор проф. Г. Йоас - Эрфуртский университет, ФРГ) [13, с. 3].
Актуальность проблем государственного строительства и устойчивого развития российского общества ставит перед политологией и политическими науками задачу реформирования политической системы общества. Однако, несмотря на обилие предложений, касающихся ее модернизации, до сих пор отсутствует ясность относительно того, что такое политическая система общества, каково ее предназначение, как она функционирует и что включает в себя [14, с. 37].
Социологический дискурс об обществе - не обязательно нарратив, ибо социология без создания образов (именно в них - сущность категорий, которые вместе с понятиями образуют строительные блоки теории со времен Платона) - не наука об обществе. Бесспорно, остается открытым вопрос 1 - о природе социального (в его сущности, а не пресловутой приставки социо- или социально-).
Ответ на него - ключ к категориальному и понятийному аппарату, где социальное вбирает в себя собственные принципиальные смысловые границы (надиндивидуальное, неприродное, преобразующее, субъективно-объективное) и где социальное - значит современное! Что касается утраченности критерия научности, то он, действительно, должен быть восстановлен с учетом многоаспектное типологических различий научной и вне научной установок сознания.
В методологии и теории социологии мы потеряли материализм и идеализм, с легкостью уступив позитивизму и прагматизму, между прочим, сохранив и классифицирующую матрицу основного вопроса философии [15, с. 3].
Мы разделяем пафос постановки вопроса о восстановлении критерием научности. Это условие внутренней самоидентификации социологии.
Социология - уникальное явление современной культуры [15, с. 5].
Социологическое воображение не меняет категориального статуса социологического мышления в принципе, поскольку трактует социологию не как науку или культурную традицию, но как современную ориентацию мышления [15, с. 10].
Значительная часть социологии, или социальных наук, фактически занималась акцентированием важности социальных фактов, которые сами по себе не могут быть включены в репрезентацию общества [16, с. 7].
... исчезает, распадается огромное поле классических социологических исследований и в его, можно сказать оптимистическом варианте, и в его критической версии, питаемой культурпессимизмом. Сейчас встает вопрос: можем ли мы по-новому определить сферу социологии или мы должны признать, что ее дни уже сочтены и на смену социологическим должны прийти новые интеллектуальные подходы... [16, с. 8].
Объект социологии - поиск пути к свободе через хаос ландшафта, разрываемого войной, ростом и кризисом [16, с. 11].
Есть веские основания, о них говорят многие социологи, полагать, что уже нынешнее столетие ознаменует собой старение и конец существующих обществ в том виде, к которому мы привыкли. Соответственно, нужен новый мир социального знания, новая социология, которая в условиях отсутствия строгих данностей смогла бы прояснить общую картину перемен, выявить потенциал хаоса, диффузных процессов, а также возможные альтернативы развития [17, с. 3].
Из множества определений классической социологии можно выделить генеральную цель различных парадигм этой науки - исследование закономерностей формирования и воспроизводства в обществах надиндивидуальных социальных фактов, обеспечивающих единение индивидов, развитие и сохранение целостности и нормального функционирования сформировавшихся общностей [17, с. 4].
... но классические методы социологических исследований, ориентированные на установление типичностей, становятся все менее способными отражать социальную реальность [17, с. 5].
Желание и стремление многих научных сообществ и отдельных ученых составить структурную картину поступательного развития общества, наталкиваются на множество почти непреодолимых препятствий: стереотипы, авторитеты, тактические инициативы политиков и руководителей всех уровней. Таким образом, попытки философов, социологов, политиков, историков заглянуть за деревья, чтобы разглядеть лес, во множестве случаев не имели и не имеют успеха.
Идет постоянное нагромождение древесной массы перед лесом.
Так какая научная дисциплина имеет возможность построить концепцию развития человечества, и помочь обществу и государству в ориентации векторов поступательного развития не только технологического (материального), но и социального характера?
На поставленный вопрос автор имеет возможность ответить однозначно: социология и только социология. Вопреки всем критическим замечаниям и упрекам к данному научному направлению. Обосновать ответ можно философски, но мы пойдем по пути прямого действия. Перейдем к теме формирования основ системной социологии.
Мне могут возразить социологи и не социологи, что фундаментальная социология уже есть, она создана и опубликована во многих научных работах. На данное возражение хотелось бы напомнить моим оппонентам о том, что современная социология, как подтверждено вышеизложенными высказываниями, состоит из множества самостоятельных, не связанных ничем школ, учений, направлений, т. к. социология сформирована из множества атомизированных кусочков, мало контактируемых теорий часто противоречащих друг другу.
Специально для оправдания этого явления ввели понятие мультипарадигмальность. Но есть ли нужда в этой дефиниции социологии?
И еще один существенный вопрос. Имеет ли предложенная мультипарадигмальная социология возможность представить обществу концепцию развития человечества? Если ответ отрицательный, то может ли ныне здравствующая основа научных взглядов называться фундаментальной социологией? И может ли кто-то, осознанно или не осознанно, претендовать на дефиницию фундаментальное в работах по социологии, имея в распоряжении только разбросанные атомизированные фрагменты для фундамента?
Здесь уместно вспомнить притчу о трех мудрецах, изучавших некий предмет в полной темноте, и какие выводы они сделали, выйдя из темноты. Социологическая мысль давно попала в прокрустово ложе, не осознавая или скрывая это.
Куда ни кинь взгляд и мысль всюду масса неисследованного и неизученного, хотя официальной социологии почти сто пятьдесят лет.
Так в чем же трудности в изучении человека, общества и государства? В невидении системы в социальном и отсутствие критериев оценки и измерения.
Можно сравнить социологию - прекрасное творение человечества - со слоном в темном пространстве, которого изучают множество представителей науки. Каждый представитель, исследуя отдельные части тела слона, формирует собственный взгляд на социальное, пытаясь, исходя из субъективных предпосылок, представить общую социологическую концепцию (теорию).
Многократные попытки социологов мира решить общественно значимые задачи с помощью теории Маркса, структурно функциональной и феноменологической концепций оканчиваются лишь формированием эклектики теоретических предпочтений. И в чем-то кому-то удается получить положительный результат. Но как сравнить и совместить уши и хвост в одном целом? Вот и получаем мы из одной научной дисциплины мультипарадигмальные взгляды и убеждения, не имеющие перспектив.
Но в который раз задаю себе вопрос: что будет, если в темном помещении появится свет и общество познает зрительный образ слона, в нашем случае - социологии? Нужен ли свет в темном помещении?
Современная научная мысль снизошла до жарких споров вокруг косвенных (дефиниции общества, социального и т. п.) вопросов, забывая или умышленно избегая вопроса о стратегических моментах социологии. По камню или глыбе не сформируешь понятие о вершине горы. Отдельные камни или груда камней могут быть полезны для геологов, химиков, физиков, т. е. для естественной науки, но не социологам. Без теоретической научно обоснованной концепции, социология все более будет скатываться к сбору статистического материала.
Эмпирические знания хороши для частных примеров, но не для системных выводов. Стратегические задачи решаются и оправдываются теорией развития. Тем более, что часто эмпирический материал искусственно коррелируется с другим материалом.
Фиксация социального фактического материала переходит в разряд научной статистики и истории.
Впрочем, с этим утверждением некоторые захотели бы со мной поспорить.
Не стремлюсь вдаваться в данном случае в ненаучную полемику. Работа, которую Вы держите в руках, позволит многим измениться во мнении и перейти к более существенным и первостепенным для гуманитарной науки и общества вопросам.
В предлагаемой на обсуждение работе, автор пытается решить несколько задач:
1.Представить собственный взгляд на генезис биосферы;
2.Социология - единая систематизированная научная дисциплина;
3.Предложить концепцию, создающую основу для новой парадигмы развития человечества, взамен исчерпавших себя теорий Аристотеля - Маркса.
Развитие жизни на Земле шло многие миллионы лет. Начиная от простейших одноклеточных организмов до последней стадии - человека.
Что явилось мотивацией для изменения форм поведения, образа жизни и физиологии живого существа? Природные условия и взаимоотношения между живыми существами.
Под отношениями автор данной работы подразумевает, большой комплекс взаимоотношений живых организмов в определенный отрезок времени на определенной географической точке. Организмы постепенно приспосабливались к условиям жизни в агрессивной природной среде и способам общежития в кругу живых организмов.
Приспосабливаясь к природной среде обитания, живой организм входил в определенный круг взаимоотношений, постоянно стремясь занять временную и пространственную нишу, в которой конкурентов меньше всего. В борьбе организмов выживал сильнейший.
Здесь нам помогут работы выдающегося ученого девятнадцатого века Ж.-Б. Ламарка (1744-1829).
1.Состояние организации каждого живого тела было достигнуто мало-помалу благодаря нарастающему влиянию движения флюидов, с одной стороны, и с другой - тех изменений, которые эти флюиды претерпели в результате изменения условий как в своем движении, так и в своей природе.
2.Каждая организация и каждая форма, приобретенные в результате такого порядка вещей, а также обстоятельств, этому способствовавших, охранялись и последовательно передавались путем размножения следующим поколениям, пока новые видоизменения этих систем организации и этих форм не были достигнуты тем же путем под влиянием новых обстоятельств.
3.Наконец, благодаря непрерывному совместному действию этих причин или этих законов природы и почти беспредельному разнообразию обстоятельств, воздействующих в течение длительного периода времени, последовательно были созданы живые тела всех существующих порядков [18, с. 87].
Разрушая основы или доминируя над общественными, народными, многовековыми устоями, (менталитет, общность, культуру общества, исторически сложившиеся национальные нравы и культурные традиции, всевозможные неписанные правила и условности) государство сталкивается с серьезной проблемой собственного сохранения.
