Два основных взгляда на общества советского типа
Он включает не только директоров предприятий, но также занятых в высших органах хозяйственного управления и в государственных органах административно-политического управления, не связанных непосредственно с производством. Они выделяются 24 Некоторым исключением служит исследование научного персонала Академгородка М. В. Тимашевской.
См.: Yanowitcli М., Fisher W. Social Stratification and Mobility in the USSR. P. C. 137152.
25 Apymюнян Ю. В. Социальная структура. С. 107111.
среди прочих правом принятия решений, обязательных для других и воплощать эти решения с применением силы, если это оказывается необходимым26. Сходным образом Шкаратан указывает на существование слоя профессиональных организаторов, включающих партийных и государственных служащих, не занятых в материальном производстве, но осуществляющих социетальные функции, соответствующие потребностям общества, взятого как целое в своем единстве27.
Здесь перед нами существенные черты концепции власти, которые появились в советских дискуссиях. Власть понимается как нечто, непременно используемое в общественных интересах.
Она никогда не выступает по крайней мере в макросоциальном контексте как отношение между правителями и подданными.
Профессиональные организаторы, косвенно увязываемые такими социологами как Шкаратан и Волков с управлением социальными процессами, в точности являются социальными группами, чьи относительные позиции в распределении материальных и культурных ценностей и власти над производственным процессом не конкретизируются в советских эмпирических исследованиях социальной структуры. Таким образом, основные полюса этой структуры, полагаемые отношением между теми, кто контролирует и потребляет общественный прибавочный продукт, и теми, кто его производит между правящими и подчиненными классами в марксовом понимании остаются вне поля зрения.
Тем не менее, масштабы неравенства, раскрываемые при сравнении полярных социально-профессиональных групп внутри промышленных и сельскохозяйственных предприятий, очевидно, существенно больше, нежели то, что отражается в средних показателях по трем гетерогенным группам, образующим советскую социальную структуру по бывшей официальной версии.
2. Два основных взгляда на общества советского типа Все разнообразие концепций относительно социальной стратификации, типа социальных отношений в СССР и других обществах реального социализма может быть сведено к двум основным подходам.
Первый из них, получивший более широкое распространение, состоит в признании обществ советского типа классовыми, где господствующему классу номенклатуры противостоит класс государственно зависимых работников, лишенных собственности (в том числе и на спою рабочую силу); это общество может быть интерпретировано как тотальный государственный капитализм. Второй, менее распространенный подход рассматривает социальные членения в обществах советского типа как иерархические слоевые, с размытыми границами, обширными зонами трансгрессии между слоями.
26 Yanowitch M., Fisher W. Social Stratification and Mobility in the USSR. P. 3455.
27 Шкаратан О. И. Проблемы социальной структуры. С. 119.
Уже к концу 30-х годов и западной социологической литературе сложилось направление, признающее, что в СССР люди, управляющие экономикой и обществом, образуют господствующий класс нового типа.
Эту идею разрабатывали Б. Рицци, Д. Бернхем28. Бернхем в своей знаменитой книге писал, что в течение последних десятилетий управление производством фактически ускользает из рук капиталистов, которые теряют свой статус правящего класса.
Возникновение акционерного капитала символизирует переход власти к менеджерам, ибо, кто контролирует, тот и собственник.
Революция менеджеров началась в России, где на смену капиталистического общества пришло общество управляющих. Лозунги здесь, увы, не совпали с результатами.
Капиталисты были ликвидированы как класс, массы обузданы, рабочий контроль свернут, те, кто делал революцию быстро устранены. Россией после всех потрясений стали править руководители предприятий, средств массовой информации, массовых организаций.
Другими словами, Россия стала первым государством менеджеров. В ней сформировалась система классовой эксплуатации на основе государственной экономики.
Приход в Германии к власти нацистов был, по мнению Бернхема, также революцией менеджеров. Рост влияния менеджеров, переход в их руки контроля над производством отмечал он и в США, предполагая, что и здесь управляющие станут правящим классом, но эволюционным путем.
После Второй мировой войны наиболее впечатляющий вклад в это направление анализа обществ советского типа внес М. Джилас. Его книга The new class: An analysis of the communist system29 и поныне является одной из более читаемых и авторитетных работ по проблемам социального неравенства в обществах советского типа.
Джилас имел ряд преимуществ перед Бернхемом. Во-первых, перед его глазами был опыт не только СССР, но и восточноевропейских стран, и опыт большей продолжительности, чем к моменту написания книги Бернхемом.
Во-вторых, он наблюдал и изучал систему изнутри, поскольку был до того одним из основателей и руководителей социалистической Югославии.
Он считал (в отличие от Бернхема), что границы распространения нового класса совпадают с границами самой коммунистической системы, он проводил четкую грань между менеджерами капиталистических и социалистических стран. По его мнению, бюрократы в некоммунистическом государстве имеют над собой либо политических хозяев (парламент, региональные выборные органы), либо собственников.
Другими словами, бюрократы в некоммунистическом государстве являются чиновниками в современной экономике. Коммунистические же бюрократы не имеют над собой ни собственников, ни политического конт 28 Вurnham J. The managerial revolution: What in happening in the world.
N. Y., 1941.
29 L., 1957; русское издание см. в cб.: Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992.
роля. Они представляют собой новый класс, где ведущие позиции занимают работники партийного аппарата.
Джилас писал о том, что коммунистические революции действительно явились результатом обострения социальных противоречий в странах с низким уровнем развития капитализма. Их результат в какой-то мере аналогичен тому, к которому пришел Запад, поскольку отношения, созданные после их победы, являются государственно-капиталистическими. Он аргументирует это следующим образом.
Так как собственность это право на прибыль и контроль, а все это находится у коммунистической бюрократии, то революция, совершенная во имя ликвидации классовой эксплуатации, завершилась самым полным господством единственного нового класса. Специфической характеристикой нового класса является его коллективная собственность, что встречалось ранее в восточных деспотиях.
Коммунисты не изобрели коллективную собственность как таковую, но придали ей всепроникающий характер.
Всесторонний анализ нового класса номенклатуры применительно к СССР проделал идейный последователь Джиласа М. С.
Восленский30. Исходный тезис М. Восленского таков. Еще до революции была создана организация профессиональных революционеров, ориентированная на захват власти.
После своей победы в октябре 1917 года она разделилась на два типа управленцев: ленинскую гвардию и сталинскую номенклатуру. В середине 30-х годов номенклатура ликвидировала старую ленинскую гвардию.
Такой же трехэтапный процесс имел место во всех странах коммунистической системы.
Цель системы власть и господство над другими. Этому и посвещают себя ее руководители партийные олигархи.
Система построена на нищете и пассивности масс, они зависят от власти, которая сама по себе является привилегией. Здесь господствует каста-номенклатура, которая представляет собой часть правящей партии. Восленский предпринял попытку исчислить размер правящего класса.
Всего, по его подсчетам, номенклатура к началу 80-х годов включала около 750 тыс.
человек, а вместе с семьями 3 млн. человек. Примерно 100 тыс. политические, партийные руководители, затем идет номенклатура из органов безопасности, армии, сфер производства, образования, науки и т. д.
Долгие годы по цензурным соображениям российские социологи лишь намеками и крайне редко отмечали свою приверженность концепции нового класса. И лишь в конце 80-х годов вышли публикации С. Андреева и других авторов, открыто признавших себя сторонниками этой позиции, С. Андреев писал, что управленческий аппарат обладает всеми признаками общественного класса, создает для себя возможность присвоения не принадлежащего ему чужого труда, используя свое по 30 Восленский М. С. Номенклатура: Господствующий класс Советского Союза.
Первое издание в России: М., 1991.
ложение в системе общественного производства. Существование этого нового класса возможно лишь в условиях экстенсивного развития экономики, поскольку интенсивный путь требует принципиально иных общественных и производственных отношений31.
Представляется, однако, что на самом деле управляющие это не класс, поскольку они, хотя и использовали собственность в своих интересах, правами распоряжения средствами производства не обладали.
Ведь никто из руководителей ни о чем не мог сказать, как о своей собственности. Они воспроизводили себя не через особое экономическое отношение к средствам производства, а через монопольное положение в системе власти, через свою собственность на государство.
Поэтому можно считать оправданным отказ от применения традиционной для марксизма категории класса, разработанной для анализа капиталистического общества, к той социальной реальности, которую представляли собой общества советского типа.
Инициатива в развитии точки зрения на советское общество как слоевое принадлежала российским авторам, тем самым, о которых писал Мюррей Янович (и другие зарубежные социологи). Конечно, вынужденные к тому идеологической цензурой, эти отечественные исследователи обычно добавляли обязательные слова о сохраняющихся еще двух дружественных классах и народной интеллигенции, но опытный советский читатель тут же обнаруживал комментарий о том, что данные классовые различия несущественны, а определяющими и общественных отношениях являются слоевые (социально-профессиональные).
Из таблиц и схем, всей системы фактических данных следовало, что этим авторам совершенно чужда не только официальная псевдоклассовая концепция, но и теория нового класса. Эта линия продолжена в некоторых новейших публикациях32.
На Западе эти публикации переводились, цитировались, но не были интегрированы в фонд основных научных идей, где неоспоримо господствовала теория нового класса, вполне вписывавшаяся в европоцентристский взгляд на социальное неравенство33.
Исключение составляют работы ряда социологов из ФРГ. Среди них следует выделить цикл публикаций Вольфганга Теккенберга34.
31 Андреев С. Структура власти и задачи общества // Нева. 1989. 1.
32 Ильин В. И. Социальная стратификация. Сыктывкар, 1991.
Особенно: с. 202204; Заславская Т. И., Рывкина Р. В. Социология экономической жизни: Очерки теории.
Новосибирск, 1991. С. 407432.
33 Social Stratification and Mobility in the USSR // Intern. J. Sociol. 1973. Vol.
3, N 1, 2; The Social Structure of the USSR. Resent Soviet Studies. N. Y, M. E. Sharp.
N. Y., 1986 и дp.
34 Teckenberg W. Die soziale Struktur der sowjetischen Arbeiterklasse im internationalen Vergleich: Аuf dem Wege zur industrialisierten Standegesellschaft? Munchen; Wien, 1977; The Social Structure of the Soviet Working Class: Toward an Estatist Society? // Intern.
J. Social.
19811982. Vol.
11, N 4; The Stability of Occupational Structures, Social Mobility, and Interest Formation: The USSR as an Estatist Society in Comparison with Class Societies // Ibid. 1989.
Vol. 19, N 2.
7. В. В. Радаев, О. И. Шкаратан
В основу своего подхода В. Текенберг кладет веберовскую концепцию, интерпретируемую в американской социологической традиции как концепция статусных групп. По его мнению, на самом деле это концепция сословий.
Она строится на следующих основаниях: образ жизни, формальный уровень образования и, наконец, престиж наследуемого положения или профессии. В советском контексте, по Текенбергу, это позволяет глубоко понять природу социального неравенства в СССР, которое строится на государственно контролируемом неравенстве в распределении и различии жизненных шансов.
В результате люди получают разные возможности использования ресурсов; правда, эти различия не столь значительны, как при рыночных отношениях в капиталистических обществах из-за бюрократического и профессионального контроля за доступом к ресурсам.
Для обозначения существующего в СССР типа общества В. Текенберг выбирает термин феодальное. В советском обществе социальное неравенство проявляется преимущественно в жизненном положении и престиже, а не как свойственно для западных обществ в различном уровне доходов.
Этому типу социальной системы лучше всего подошло бы понятие корпоративный. При смене режима в неизменной целостности пребывают хозяйственные единицы и профессиональные союзы, армия.
Они сохраняют значительную автономию при обновлении политического руководства.
На базе неравенства в доступе и распределении материальных благ и различного жизненного положения социальные группы в советском обществе организованы в квазисословные образования. Их деятельность относительно независима от феодальной элиты, для которой характерно слияние господства над государственной собственностью и политической властью.
Определенные представления относительно жизненного стандарта и культурного уровня приводят к замыканию социальных групп, иерархия которых строится не только на основе дохода. Эти профессиональные образования сходны со средневековыми цеховыми группами, определяющими культурные аспекты потребления и поведения.
Непосредственно связанные с профессией факторы дистрибутивного неравенства (доход, образование) не являются достаточными, по мнению В. Текенберга, для дифференцированного объяснения структурных различий в образе жизни различных групп населения.
На ступени более низкого профессионального статуса сословные элементы выступают скорее в форме сильно сегментированных отраслей, что частично связано со структурными особенностями советской промышленности. Сословные группировки образуются не только по принадлежности к определенным отраслям, но и по принадлежности к крупным промышленным предприятиям, которые предоставляют своим работникам определенный набор социальных привилегий (таких как возможность пользоваться домами отдыха, санаториями, прикрепленными магазинами и т. д.).
Такого рода сословные образования могли появиться благодаря более тесной связи людей с предприятием, чем это принято на Западе.
Внутри сословий и политических организаций обладатели ролей пытаются укрепить свою власть посредством объединения и монополизации информации в определенной сфере и усилить контроль над распространением ролей, что свойственно не только высшим сословиям слоям, но и слою промышленных рабочих. Внутри сословий развивается немонетарная система взаимных обязательств (протекция, семейные кланы).
Управление перераспределением и потреблением сильно напоминает сословные общества в определении М. Вебера: Каждое сословное общество обычно организовано по жизненным правилам, создает из них экономически иррациональные условия потребления и таким образом посредством монополистического присвоения и посредством исключения свободного распоряжения собственной трудовой деятельностью препятствуют свободному образованию рынка35.
Идеи В. Текенберга получили поддержку известного немецкого социолога Эрвина К. Шойха, который в предисловии к книге В. Текенберга (1977) писал: СССР действительно во многом демонстрирует черты ленной системы, дополняемой все новыми изъявлениями преданности после смены политического руководства. Но к СССР лучше подошло бы понятие корпоративного общества.
В лице СССР возник новый вариант индустриального общества, по отношению к которому нельзя выдвинуть претензию, что оно находится о переходной стадии; это самостоятельный тип общественной системы36.
Вернемся к исследованиям стратификации, проводившимся в СССР с середины 60-х годов. Они были преимущественно основаны на таких критериях как уровень образования и квалификации, содержание труда и различие в доходах, используемых традиционно и западными социологами применительно к своим странам.
Однако оказалось, что, отражая верно внешние проявления социального неравенства, даже наиболее значительные изыскания не могли дать объяснения причинам и механизмам социальной дифференциации.
Дело в том, что советский тип общества не воспринимался как некая данность с особой структурой, относящейся, быть может, к другому типу цивилизации, к другому типу экономической организации. Современное научное знание является европейским по своему происхождению.
Сложившиеся теории и категориальный аппарат могут быть однозначно поняты и интерпретированы применительно к обществам, строящимся на частной собственности, гражданских отношениях и индивидуализме. Но они не вполне адекватно отражают реалии обществ, обладающих другими институциональными структурами, другими культурами, другими социально-экономическими отношениями.
35 Teckеnberg W. Op. cit. P. 21.
36 Ibid. P. 16.
Все существующее ныне в мире разнообразие линий общественного развития основывается на различиях двух доминирующих типов цивилизации, которые условно можно именовать европейским и азиатским. Первый характеризуется частной собственностью, балансом отношений гражданское общество государственные институты, развитой личностью и приоритетом ценностей индивидуализма.
Второй тип исторически связан с азиатскими деспотиями, доминированием государственной собственности, всевластием государственных институциональных структур при отсутствии гражданского общества, приоритетом общинных ценностей при подавлении индивидуальности.
Россия, по всей своей истории и географии, столетиями являлась евразийским обществом, то стремившимся сблизиться со своими европейскими соседями, то тяготевшим по всему строю жизни к азиатскому миру. Двойственность сложившихся тенденций развития страны объясняет, почему именно в России на собственной национальной почве, не привнесенный извне, победил режим, сломивший буржуазное, собственническое общество, складывавшееся в стране, приведший к торжеству азиатской линии развития.
Однако это не удалось выполнить в полной мере потому, что Россия по своему психолого-историческому положению гораздо ближе к Западу, чем, скажем, Япония или Индия.
В этом контексте на переломе 8090-х годов мы авторы этой книги предприняли попытку теоретического обоснования стратификационного подхода к советской системе37. В следующей главе представлено развитие концепции социальной стратификации этакратического общества.
Здесь мы ограничимся лишь несколькими заметками, характеризующими особенности этакратической системы в контексте цивилизационного подхода.
Этакратизм можно рассматривать и как самостоятельную социальноэкономическую систему в цивилизационной дихотомии Запад-Восток, и как одну из форм модернизации (индустриализации) стран неевропейского культурного ареала. Первооснову этакратического общества составляют следующие характеристики: обособление собственности как функции власти, доминирование отношений типа власть собственность; преобладание государственной собственности, процесс постоянного углубления огосударствления; государственно-монополистический способ производства; доминирование централизованного распределения; зависимость развития технологий от внешних стимулов (технологическая стагнация); милитаризация экономики; 37 См., в частности: Paдaeв В. В., Шкаратан О. И. Власть и собственность // СОЦИС. 1991. N 1; Radaev V., Shkaratan О. Etakratism.
Power and Property Evidence from the Soviet Experience // Interna. Social.
1992. N 3.
сословно-слоевая стратификация иерархического типа, и которой позиции индивидов и социальных групп определяются их мостом в структуре государственной власти или, что идентично, степенью близости к источникам централизованного распределения; социальная мобильность, как организуемая сверху селекция наиболее послушных и преданных системе людей; отсутствие гражданского общества, правового государства и, соответственно, наличие системы подданства, партократии; имперский полиэтнический тип национально-государственного устройства, фиксация этнической принадлежности как статуса (при определении ее по крови, а не по культуре или самосознанию).
