Лелюхин Д. Н. - КОНЦЕПЦИЯ ИДЕАЛЬНОГО ЦАРСТВА В “АРТХАШАСТРЕ”
Представления о характере древних и раннесредневековых индийских государств формировались под влиянием общих для историографии представлений о феномене государства. При этом исследователи чаще всего были удивительно единодушными в выборе основных критериев государственности, которые являлись концептуальной и структурной основой для многих работ о древних и средневековых индийских государствах. Среди них обычно назывались:
- наличие публичной власти, отождествлявшейся с чиновничеством или "бюрократией"; руководил последней, как считалось, царь - глава государства;
- разделение населения по территориальному принципу, прямо сводившееся к разделению центральной властью территории государства и подданных по особым административно-территориальным подразделениям, которыми управляли присланные из центра чиновники;
- существование налогов и налогообложения, служащих цели содержания этой власти.
Указанные институты считались признаками, позволяющими отличить государство от не государства, основными элементами государственной структуры. Поэтому, наряду с рассмотрением особенностей функционирования царской власти, чаще всего работы исследователей-индологов о государстве были посвящены анализу и систематизации свидетельств источников о "чиновничестве", "административно-территориальном делении" каждого конкретного государства, системе (или особенностях) его налогообложения.
Учитывая особенности источников по истории государственности в древней и раннесредневековой Индии, не удивительно, что идейной основой для многих работ, посвященных истории того или иного государства, стал комплекс представлений об особенностях индийского государства, сформулированный в начале XX века в исследованиях "Артхашастры" Каутильи (далее - КА), общий характер интерпретации свидетельств этого источника о государстве.
До открытия КА история государственности в древней и раннесредневековой Индии в индологических работах рассматривалась только в самой общей форме. После ее открытия стойкий стереотип представлений о государстве Артхашастры как о централизованном государстве, обладавшем разветвленным бюрократическим аппаратом, занял центральное место в представлениях индологов об особенностях развития страны в древности и средневековье.
Закрепленный в исследованиях и словарях (что особенно важно), он оказывал и продолжает оказывать исключительное влияние на работы о государстве, на интерпретацию свидетельств иных источников (в том числе эпиграфических) и их терминологии.
Ошибочность интерпретации отдельных свидетельств трактата, в немалой степени, была следствием не источниковедческого подхода к анализу материалов КА, специфического теоретического трактата о политике. Понятия древнеиндийской теории политики вольно отождествлялись с концептуальными понятиями европейской теории государства ("царство - rajya" и государство, "сподвижник - amatya" и министр, "надзиратель - adhyakoa" и чиновник, "глава департамента" и т.д.), что служило основой для последующих выводов об особенностях государств древней Индии’.
Свидетельства II книги трактата, например, прямо толковались как сведения о бюрократическом аппарате древнеиндийского государства, материалы VII и последующих книг трактата - как рекомендации царю по "внешней политике".
Представления о государстве КА, сложившиеся в историографии в первые десятилетия исследования этого памятника, оказали значительное влияние на интерпретацию тех немногих сведений о реальных государствах древней Индии, известных индологам. Существование мощного централизованного бюрократического государства Маурьев (а именно с ним соотносили обычно свидетельства КА) не могло, по мнению индологов, не отразиться на последующей истории национальной государственности. Столь развитая, как её обычно представляли, государственная структура не могла исчезнуть бесследно, не просуществовав и двух веков, не оказав влияние на последующее развитие общества и государства. После открытия КА преобладающими тенденциями в историографии древней Индии стали: показ постепенного перехода от централизованной структуры государства КА к децентрализованной, характерной для феодального государства (процесс, понимаемый и как регресс, распад централизованного государства, и как прогресс, рост демократических тенденций в управлении, невозможный при жесткой централизации Маурьев) и аргументация преемственности в эволюции государственности в древней и средневековой Индии (от государства КА - Маурьев к средневековым государствам).
Поэтому, в частности, можно нередко встретить в исследованиях утверждения о существовании централизованной бюрократии при Сатаваханах, Гуптах и др., основанные лишь на однозначном толковании небольшой группы специальных терминов из надписей в духе соответствующей интерпретации терминологии КА.
К.П. Джаясвал, например, полемизируя с европоцентристской точкой зрения, утверждал, что в истории государственности в древней и раннесредневековой Индии существовали две важнейшие тенденции: к жесткой централизации (она достигла апогея при Маурьях - опыт этот он считал не свойственным духу индийцев) и к демократизации, присущей Индии времени Будды . Развитие государственности после Маурьев, в его понимании сводилось лишь к компромиссу в той или иной степени между этими тенденциями и постепенному преобладанию последней.
Только ко времени Гуптов, по мнению одного из крупнейших современных индийских ученых марксистской школы Р.Ш. Шармы, маурийская централизованная система управления стала постепенно сменяться более мягкой формой управления. Характерные черты периода Гуптов - перенос центра тяжести управления на места и соответственно рост экономической власти местного чиновничества (выделено мной. -Д.Л.), постепенная децентрализация и феодализация управления. Трудности, возникавшие при централизованном сборе податей, по его мнению, способствовали раздаче земель в частные руки, сначала брахманов, а впоследствии и иных лиц, складыванию слоя феодалов.
Пожалования земли нередко сопровождались передачей ряда важных прав государства (на использование пастбищ, рудников и пр. традиционных царских источников дохода) и административной власти. Одновременно шел процесс феодализации администрации.
Чиновник, руководивший во время Гуптов местной ячейкой производства независимо от центра, уже был в определенной степени её господином, более широкое распространение получает практика кормлений, толкуемая им как форма оплаты труда чиновника посредством предоставления земли в пользование. Таким образом, государство, реконструируемое во многом по свидетельствам КА, в традиционном для историографии ключе, занимает центральное место в представлениях Р.Ш. Шармы об особенностях развития индийского общества в древности и раннем средневековье. Он, как и ряд иных исследователей, в своих работах не дает ответа на вопрос о причинах и логике складывания столь необычного для страны феномена - централизованное государство КА - Маурьев с разветвленным бюрократическим аппаратом для него неоспоримый факт.
При этом всю последующую историю государственности Индии Р.Ш. Шарма рассматривает как результат его эволюции.
Государство времени Маурьев, по мнению крупного немецкого индолога В. Рубена, можно считать высшим пунктом развития докапиталистической Индии, типичной древневосточной деспотией с организованным чиновничьим аппаратом. Именно при Маурьях сформировалось государство и право древней Индии, дальнейшее развитие которых, по его мнению, было не существенным''.
Следуя во многом крупнейшему немецкому исследователю КА Б. Брелеру, считавшему, что в КА мы имеем описание структуры 'тоталитарного’’ государства, В. Рубен подробно рассматривает свидетельства трактата о хозяйственном аппарате, иных ведомствах и впервые в историографии рассматривает вопрос о складывании слоя служилой знати, противопоставляя её аристократии.
По его мнению, тенденции к централизации (апогеем проявления которых, с его точки зрения, было государство Маурьев, особенности которого он восстанавливает по свидетельствам КА) продолжали существовать и в послемаурийской Индии. Система управления Маурьев сохранялась и при Гуптах, когда отмечаются тенденции к росту политической раздробленности, появление дарений земли, раздачи кормлений и др. качественно иные явления".
По мнению И. Шастри, маурийские традиции в сфере управления во II в. до н.э. - III в. н.э. поддерживались во всей Индии, за исключением северо-запада. Эволюция государства после Маурьев, в его интерпретации, сводилась к постепенному распаду централизованной системы, отраженной в КА . Сходным образом представляли процесс развития индийской государственности Р. Тхапар, В.Р.
Дикшитар, Б.Г. Гокхале, ряд иных индийских историков1 .
Исследования А. А. Вигасина и автора настоящей статьи свидетельств КА и маурийской эпиграфики о государстве показали ошибочность принятых в историографии представлений о характере и структуре державы Маурьев, идеального государства, отраженного в КА2. Вопреки сложившемуся в историографии стереотипу, КА, как и эдикты Ашоки, не дают возможности говорить о существовании в древней Индии централизованного государства, обладавшего разветвленным бюрократическим аппаратом.
Подобного рода выводы, учитывая значение КА как источника по истории индийской государственности, а также то, что эпоха Маурьев традиционно расценивается как узловой момент в развитии государственности в Индии, требуют нового, комплексного обращения к свидетельствам источников по истории развития индийской государственности.
Настоящая работа, основанная на анализе свидетельств КА и эпиграфики, делится на несколько частей, каждая из которых является одновременно самостоятельным исследованием. Стремлением уточнить, как, с точки зрения авторов, было организовано древнеиндийское общество, вызвано обращение к анализу свидетельств КА.
Учитывая значение КА в историографии, уделяя внимание критике стереотипа "государства КА, я попытался более точно представить основные принципы мироустройства в теории политики КА, социально-политическую структуру общества, отраженного в трактате, не сводя его изначально к "государственному", с точки зрения европейской концепции государственности, обществу.
Последующие части посвящены анализу свидетельств эпиграфических источников о социально-политическом устройстве современного им общества. Учитывая то, что эдиктам Ашоки уже посвящен ряд наших публикаций, здесь я ограничился только исследованием надписей времени Шаков и Сатаваханов из пещерных храмов Западной Индии, группой ранних грамот Паллавов и корпусом надписей времени Гуптов.
Выбор этот не является случайным - общие представления об эволюции государственности в Индии в I пол. I тыс. н.э. в историографии во многом являются результатом соответствующей интерпретации свидетельств именно этих групп источников.
Как и в работе с КА, разбирая свидетельства эпиграфики, я использовал, главным образом, метод контекстного анализа самих надписей, основное внимание уделяя интерпретации специальной терминологии, стремился реконструировать представления об организации общества, отраженные в каждой из групп надписей. Вместе с тем, исследованием текста КА и групп надписей задачи настоящей работы не исчерпываются. В заключение, основываясь на предшествующем анализе источников, мы попытаемся выделить общие признаки и особенности "модели идеального царства КА и царств I пол.
I тыс. н.э., соотнести полученные выводы с перечисленными выше "признаками государства".
Важно подчеркнуть, что смысл настоящей работы видится нами не в аргументации того, что древняя и раннесредневековая Индия не знала "государства" с точки зрения общепринятых представлений о признаках и особенностях этого института. Такой путь представляется нам полностью бесперспективным не только потому, что он не может дать позитивных результатов.
Формирование специального административного аппарата (чиновничества) и административно-территориального деления - явления гораздо более поздние и не являются, с нашей точки зрения, непременными признаками существования государства (соответственно отсутствие их не может вести к выводу об отсутствии государственности). Поэтому, а также учитывая особенности терминологии рассматриваемых источников"1, цель настоящей работы мы формулируем как анализ сведений источников о социально-политическом устройстве общества Индии I пол.
I тыс. н.э. В рамках этой широкой проблемы в настоящей работе основное внимание мы уделим аргументации двух основных положений:
- как КА, так и эпиграфические источники не фиксируют наличие в рамках крупнейших держав послемаурийской Индии (Сатаваханов, Паллавов, Гуптов, Вакатаков) специального административного аппарата (чиновничества), административно-территориального деления; говорить о существовании в то время указанных институтов, учитывая общий контекст источников, не представляется возможным;
- анализ структуры мироустройства в концепции КА, сведений об указанных выше политических образованиях І-? вв., дает возможность утверждать, что они строились как объединения традиционных социальных организаций, сохраняющих в рамках рассматриваемых царств свою структуру, администрацию. Именно эти организации, обычно именуемые негосударственными, - общины, общинные объединения, племена, территории, подвластные различным представителям знати, зависимым правителям и др. - выполняли в рамках указанных царств функции территориальных подразделений. Их лидеры, руководители (каждый в рамках своей территории) осуществляли управленческие, административные функции.
Таким образом, они являлись одной из важнейших частей общего аппарата управления царством, выполняя, по существу, государственные функции. Уважение, выказываемое царем местным традициям, местным лидерам, служившее цели формирования и сохранения связей с ними, обеспечения их лояльности как в теории политики, так и на практике, являлось одним из важнейших средств, обеспечивавших относительную целостность царства.
1. Основные принципы мироустройства и концепция идеального государства в "Артхашастре" Каутильи
Говоря об основных принципах мироустройства в теории политики КА и о социально-политической структуре общества, отраженного в КА, я имею в виду концепцию идеального царства, которая, на мой взгляд, отражает в самом общем виде представления авторов трактата об устройстве общества того времени. Концепция эта в КА представлена в форме ряда основных принципов, специальных понятий, исходя из которых строятся рекомендации авторов трактата.
При анализе свидетельств КА следует учитывать, что политическая терминология трактата имеет свою специфику: одни и те же лица, в зависимости от контекста, могут обозначаться различными важнейшими для теории КА терминами, указывающими лишь на определенного рода аспект отношений с царем, иными лицами, структурами . Поэтому не всегда можно с уверенностью судить о статусе такого лица, его конкретном месте в социально-политической структуре общества. Так, например, "слугой" в тексте может именоваться и знатный аристократ, и даже царь. Кроме того, лицо, обозначенное в отдельных контекстах как "сановник" ("mahamatra"), в иных может обозначаться как "сподвижник" царя (amatya).
Если же он исполняет функции "надзирателя", соответственно он обозначается термином "adhyakoa" и т.д. Вместе с тем можно говорить о некоторых тенденциях, позволяющих представить структуру общества согласно теории КА.
Вопреки стереотипу представлений о могущественном бюрократическом "государстве КА", в трактате отсутствует четкое разделение и противопоставление управляющих и управляемых. Большинство из упоминаемых в трактате лиц, от царя до домохозяина, являются носителями власти; не случайно в трактате царство уподобляется домохозяйству и правитель иногда именуется "bhartd" (кормилец).
И хотя царство выделяется в трактате довольно четко, о нем скорее можно говорить не как о государстве, с хотя бы относительно единой администрацией, а как о весьма рыхлом объединении организаций и "коллективов разного рода, крупных и малых, тесно связанных между собой, входящих один в другой или взаимно пересекающихся". (Хотелось бы подчеркнуть политический аспект приведенного рассуждения, авторы КА в конкретных рекомендациях исходят, как мне представляется, именно из такого представления о структуре современного им общества.) Возможно поэтому, даже, казалось бы, естественное для трактата о политике разделение "царь-подданные" не играет в тексте и в теории политики особо важной роли. Более важным представляется встречающееся в ряде случаев в тексте противопоставление простых или малых людей (koudraka) большим, главным (pradhana, КА 1.13.26; VII.5.36.), которое в иных случаях рассматривается как противопоставление малых людей начальствующим лицам (mukhya, КА VIII.4.9). Последним термином в трактате обобщенно именуются главы целого спектра организаций - разного рода территорий, общин и организаций, преимущественно общинного типа - deiia (область, областная община), grama (деревня, деревенская община), jati (каста), saigha (объединение, КА XIII.5.9), йгеіё (ремесленная корпорация, КА ?ІІІ.4.27), pura-raoora (город, область, КА 1.16.7, II. 16.21).
Такого же рода организации, вероятно, подразумеваются, когда говорится о "руководителях горожан, сельских жителей и войска" (paura-janapada-daiaa-mukhya, КА IX.7.68). Этот же термин употребляется, когда говорится о руководителях войска (hasty-adva-ratha-mukhya, КА ?.3.10), что не выглядит неожиданным, учитывая особенности формирования последнего (включающего, согласно свидетельствам трактата, ополчение гильдий, отряды наемников, союзников и др.). Царство-"га)уа" в КА представляется как объединение таких организаций и их территорий.
Во главе многих из них находились начальники - mukhya. Поэтому последние являются важным фактором в рекомендациях трактата.
Отправляющимся за пределы царства: послу в КА 1.16. 7, "надзирателю за торговлей" в КА II.16.21, предлагается "вести переговоры с главами областей и городов (pura-raoora-mukhya) как с соседними царями. В определенных условиях начальствующее лицо, как и соседний государь, могут расцениваться и как претенденты на трон (КА ?.6.16, ср., также, КА ?.6.7, 14; КА IX. 6.40).
С другой стороны, начальствующие лица - главный объект "внутренней политики" царя. Хотя, как говорится в КА VII.5.35-36, "недовольство подданных можно устранить, задержав их руководителей" (pradhana), можно действовать и иначе. "Оказывая уважение начальствующим лицам" (prakdti-mukhya, КА VII.5.
37), царю предлагается "ссорить их между собой и препятствовать их объединению" (очевидно, против него). По аналогичной рекомендации КА ?ІІІ.4.18 - "распрям среди подданных можно положить конец, задержав их начальствующих лиц" (prakdti-mukhya, КА ?ІІІ.4.18).
В КА IX.6.2-3 говорится: "По отношению к горожанам или сельским жителям для очищения (их рядов) от изменников следует употреблять (все четыре) метода политики (ирауа), кроме наказания. Ибо наказание невозможно употребить по отношению ко множеству людей (mahajana). Или же употребленное, и пользы не приносит (оно), и иной вред приносит.
По отношению же к их начальствующим лицам следует действовать (соответственно рекомендациям главы) О применении [тайных] наказаний'Здесь имеется в виду, очевидно, глава КА ?.1, где идет речь главным образом о "наказании" изменников-махаматров". Текст как бы сам отсылает нас к иному важному объекту "внутренней политики" царя - лицам, именуемым mahamatra ("сановники") . Последние отличаются от "начальников" тем, что никогда прямо не связываются в КА с конкретными организациями. Вместе с тем, исходя из рекомендаций трактата, очевидно, что они обладают значительными ресурсами, позволяющими по просьбе царя собирать подати и пр. Они даже, подобно царям, могут иметь свою "группу сторонников" (ракоа).
Представляется не случайным, что в ряде интриг в КА именно "махаматры" и только они характеризуются, как обладающие правами на царский престол, "царскими признаками". Так, например, согласно КА XII.2.19-20, "подстрекателю" следует указывать "махаматру" на то, что "он обладает признаками царя" (rajalakoai'a). а жене его, что "она будет царицей или матерью царевича"’3. Вместе с тем в отдельных контекстах термины "махаматра" и "мукхья" выглядят взаимозаменяемыми’4.
Учитывая буквальное значение термина "махаматра", можно предполагать, что им обозначаются наиболее могущественные ('наилучшие") из "мукхьев" - правителей, знати, руководителей различных организаций общинного типа, включаемых в структуру царства.
"Махаматры" и "мукхьи" в КА вместе с подчиненными государями (daiaopanata), различного рода иными зависимыми государями (соседи - samanta, союзники - mitra) и вождями лесных племен включаются в структуру царства, образуют довольно аморфную35 группу "правителей-господ" или "больших людей" (pradhana). Население царства, подданные царя - горожане и сельские жители (pauraj anapada) - живут в рамках различных коллективов, организаций, во главе которых находятся указанные лица.
Именно они (не "люди" царя, и не "надзиратели-адхьякши") являются, помимо "царя", главными действующими лицами в рекомендациях трактата.
Важно подчеркнуть, что авторы трактата, подробно рассуждая о достоинствах и обязанностях даже мелких служащих и соглядатаев, не сообщают ничего подобного о мукхъях и махаматрах. Указанные лица, очевидно, не назначались царем и получали соответствующий статус по рождению или иными путями. Примечательно, что о них речь идет главным образом в рекомендациях по устранению "изменников" (dooya) или противников государя. Статус начальствующего лица или сановника прямо не связывается в трактате с обязанностями служить царю, хотя и подразумевается, что они играли важную роль и могли исполнять целый ряд поручений царя, важных функций в "царстве КА".
Исходя из этого, можно объяснять появление указанных терминов в отдельных, казалось бы, неожиданных контекстах. Так, например, в КА II.7.24-25, где речь идет об "организации отчетности" среди "надзирателей" ("adhyakoa"), говорится о том, что махаматрам следует правдиво сообщать сведения о "сфере их деятельности"36, если же они говорят неправду - они обязаны выплачивать штраф.
Причина появления термина в таком контексте, по-видимому, в том, что махаматры могли выполнять функции надзирателей. Соответственно предложение КА II.9.31 царю "организовывать службу’ (adhikaraia)37 "непостоянную и со многими начальниками"
35 Это проявляется в неопределенности терминологии (Вигасин А.А., Самозванцев А.М. Артхашастра... М., 1984, с. 148-154). "Вожди лесных племен" (аоа?іка), например, вместе с советниками и военачальниками включаются в группу приближенных царя, именуются "лицами достойными уважения’’ (tertha, 1.12. 6, они, согласно 1.13.1, считались "сановниками-махаматрами ").
Они же участвовали и во внешнеполитических интригах, борьбе (см., например, КА XII. 1.21), в том числе и в качестве враждебной по отношению к царю силы.
Отмечается, что они "живут на своей земле’’ (svadeiia-stha) КА VIII.4. 43, "уподобляясь царям’’ (rajasadharmaia) Все это побуждает задуматься о невозможности линейного, плоскостного представления о структуре взаимоотношений и взаимосвязей в государстве КА, говорить скорее об общих принципах построения царства в КА.
