ИМПЕРИЯ В НЕЦИВИЛИЗОВАННОМ ПРОСТРАНСТВЕ НОВОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Деспотизм несомненно существовал на Востоке - как и в западных обществах. Тираны в Древней Греции не стали деспотами: с ними покончили тираноубийцы, тираном прослыл Генрих IV в Англии, погубивший не меньше народа, чем любой восточный деспот. Диктатура Оливера Кромвеля, якобинцев, Наполеона - классические вехи европейской истории.
Однако после падения древневосточных держав на власть правителя на Востоке всегда накладывались идейные ограничения, отделявшие его от высшего космического порядка, постоянно поддерживались устойчивые идейные формулы, напоминавшие правителю об общественном служении.
Совсем тривиальным будет напоминание о духовном деспотизме католической церкви и драматической борьбе этой религии против всякого инакомыслия, сопровождавшейся массовым истреблением народной культуры, о борьбе гражданского общества против папского произвола и религиозных войн. А с другой стороны - о симбиозе трех основных религий и множества сект в Китае, об индийском религиозном плюрализме, о терпимости ислама к другим монотеистическим религиям и даже к индуизму и т.д.
Борьба против деспотизма - устойчивый сюжет всех классических восточных обществ - в истории, идеологии, религии. К этим сюжетам относится многовековая анафема, которой были преданы первый китайский император Цинь Шихуан, персидский царь Хосров, вавилонский Навуходоносор, династии, свергнутые протестными движениями (Омейядов, Цинь, Мин и др. ). Тираноубийство в Древней Греции и Европе по существу находило свою параллель в убийстве в исламском регионе множества правителей борцами за справедливость. Несоблюдение зафиксированных в Законе принципов и общественных норм дают населению право на восстание. Пагубная судьба постигла не только первых трех из четырех благочестивых халифов, вызвавших недовольство у оппозиционных групп, но и шесть османских султанов из 15 в Х?І-Х?ІІ вв., низложенных по обвинению в несоблюдении шариата (а двое были казнены), многих правителей, нарушавших законы шариата.
Когда в 1644 г. к Пекину приближаются с разных сторон отряды восставших, последний император династии Мин, покинутый всеми сановниками, вешается на дереве в одном из своих дворцовых парков.
Восточные общества, как и западные, были хорошо знакомы с произволом власти. Ее самоограничение на Западе вызывало удивление и восхищение окружающих: недаром столь популярным среди художников является сюжет Великодушие Сципиона Африканского - любого монарха, не посягнувшего на красоту захваченной им пленницы.
Впрочем, менее благородным оказался библейский царь Давид, который столь прельстился красотой Вирсавии, что послал ее мужа на верную гибель, чтобы пополнить свой гарем.
Политическая культура Востока была основана на хорошо разработанных критериях и принципах, которым должно соответствовать правильное, т.е. нормативное правление. Это зафиксировано на политических скрижалях Востока: конфуцианском Пятикнижии, Дхармашастрах и Артхашастре, Сунне -или в учениях многих теологов и философов.
Своеволие в делах управления или в личном поведении выявлялось и объявлялось пороком, которое влекло за собой осуждение и могло привести к потери трона и гибели монарха - во избежание гибели самого государства. Неподвластные воздействию своевольные правители подлежали ликвидации -и не только в устойчивых художественных сюжетах, но и в действительности.
Намаявшись со своеволием своих или пришлых правителей, китайцы воздвигли в центре столицы своего государства Пекине грандиозный Гугун -ансамбль Зимнего дворца, в устроении, архитектуре и убранстве которого безусловно торжествует Порядок, Высшая гармония и Ритуал. Этому соответствуют и названия дворца: Павильон высшей гармонии, Павильон центральной гармонии, Павильон сохранения гармонии и т.д. В этом последнем император наблюдал за проведением высшей стадии государственных экзаменов, на котором определялись будущие кандидаты на высшие государственные должности.
Даже интимная жизнь императора подлежала жесткой регуляции, так как он должен был проводить ночь с императрицей в павильоне Соединения Неба и Земли. И только на заднем дворе ансамбля размещаются элегантные садики для прогулок.
Конечно, на окраине Пекина находится летний императорский дворец Ихэюань, изобилующий павильонами для приятного времяпрепровождения, заключающегося, по законам китайской эстетики, в созерцании природной красоты, упорядоченной человеческим вмешательством. Их красота не уступает ансамблям Версаля, Сансуси или Петергофа, но подчеркнуто избегает проявлений прихоти и своеволия.
Идея Порядка, Высшего закона - стержень и доминирующий принцип восточного мировоззрения при всех различиях, вызванных спецификой мировых религий. Упорядочивание бытия - исходный смысл доминирующей символики Востока и нормативный отход от нее допускается лишь во вторичных, частных сферах бытия.
3. Авторы книги вставляют в свою концепцию тотально все функциональные проявления жизнедеятельности восточных обществ, даже те, которые возникли и поддерживались в противовес властному своеволию монархов и правителей. В это подчиненное деспотизму многообразие входит и религия, соединяющая мораль с государственным законом и превращающая общество в теократическое государство.
Последнее находило свое выражение и в том, что власть имущие выступали одновременно как жрецы и наставники, и в этой связи даже конфуцианство предстает как школа деспотизма.
Такой упрощенный базисно-надстроечный подход давно преодолен в серьезных научных работах. Совершенно некорректно утверждение о полном подчинении восточных религий государству. Дело обстоит прямо наоборот: сущностью всякой мировой религии является утверждение особой сферы социокультурной регуляции, не подвластной прямому воздействию государства.
Отношения между этими двумя институтами были сложными, противоречивыми и изменчивыми, но по своим основополагающим характеристикам они выступали как коррелятивные подсистемы совокупного комплекса социальной регуляции - в обществе как цивилизации, а не как всего лишь политии. Всякая мировая религия Востока или Запада сформировалась в ходе вызревания системы сдержек и ограничений на деспотизм.
Все они были основана на постулировании высшего надчеловеческого порядка (Закона) или начала (Бога), перед которым невластны любые правители, должные подчиняться этому порядку во избежание нелегитимности.
4. В концепции восточного деспотизма и тотальной власти прямо декларируемой или подразумеваемой оппозицией является свободный индивид, проявляющий себя как независимый агент бытия, прежде всего хозяйственной деятельности. Такая конструкция приводит к естественному выводу, что общественная система неизменно гасила творческие порывы отдельных индивидов.
Альтернативой была только субъективная реализация в духовной сфере ценой отказа от материального комфорта вплоть до самых элементарных удобств13. Зато деспотические верхи купались в роскоши.
Новаторство было противопоказано как самой власти, так и всей общественной системе.
Такого рода карикатурная теория возможна только при полном игнорировании принципов функционирования цивилизаций, в которых индивид встроен в систему нерыночной социальности, служившей основанием бытия всех незападных цивилизаций, да и самой европейской, на протяжении полутора тысячелетий. Эта система имела в высшей степени сложный иерархический и подвижный характер, обеспечивавший тщательно разработанную систему дифференциации и мобильности.
Карикатурным выглядит и представление о крайней убогости жизни носителей духовного творчества. Последнее скорее присуще весьма многим деятелям культуры Европы, умиравшим в нищете и долгах.
Авторы оставляют за индивидом на Востоке искры свободной игры индивидуальных творческих сил, которые, однако, сводились либо к изолированным шедеврам древней поэзии, либо к экстравагантным выходкам.
Огульное охаивание Востока приводит к игнорированию богатейшего культурного достояния восточных обществ, их достижений в художественной культуре, философии, науках, политической культуре, городской жизни и т.д. Вплоть до очень позднего времени - Х?ІІ-Х?ІІІ вв. - в восточных цивилизациях существовала во многих отношениях более многообразная, сложная и дифференцированная культура и социальная жизнь, чем на Западе, в значительной степени обязанном многими своими обретениями заимствованиям с Востока.
Не искры, а длительный накал творческой энергии создавали великолепную художественную культуру Востока, в которой взаимодействовали и переплетались собственно религиозные и светские мотивы. Продукцией творчества духовных эскапистов, отделенных от участия в материальном производстве и присвоении капитала, полны храмы, императорские дворцы и поместья знати. Всегда существовала и культура духовной оппозиции, воплотившаяся в даосской, суфийской традиции, движении бхакти и т.д., питавшая умонастроения широких городских слоев.
Существовала и народная культура, подвергнутая беспощадной репрессии на Западе и проявившая высокую живучесть на Востоке.
Следует отметить наличие существенных семантических неувязок, подрывающих смысл текста. С одной стороны, восточные деспотии персонифицированы в деспоте с присущим ему своеволием, всевластием и безнаказанностью. Но с другой - здесь существовал довольно строгий и обязательный для всех общий закон, и вся властная верхушка была пленником системы, хотя вместе с тем правящий класс был вполне открыт для тех, кто проявил доблести и имел заслуги. Выясняется, что в этих деспотических обществах существовали жесткие нормы поведения как низов, так и верхов и их нарушение приводило к широким народным движениям.
С одной стороны, этика и мораль практически не отделялись от государственного закона. Но с другой - существовала и религия как совокупность идеологических и морально-нравственных принципов, призванных упорядочить жизнь общества.
Эти высшие принципы воплощали сознание некоего высшего надчеловеческого порядка, которому должны были следовать все люди без исключения, они не могли быть изменены или отменены никаким деспотизмом. В ряде статей вполне основательно рассмотрены те формы коллективной собственности, которые постоянно существовали во всех восточных обществах.
В рамках этой концепции все изобилие культурного наследия как древнего, так и классического Востока, достижения восточных цивилизаций в самых различных сферах культуры, экономики, социальных отношений лишаются своего творческого источника. По определению их не могла сотворить косная деспотическая власть.
В них не нашел выражения порыв индивидуального творчества. Мудрецы, поэты, философы, ученые, изобретатели, создававшие на протяжении веков огромное богатство восточных цивилизаций, лишаются онтологической основы своего бытия.
Все эти существенные элементы восточного общества, приводимые в том же тексте, явно подрывают семантическое оформление концепции и доказывают прямо обратное тому, что постулируется в концепции. Такого рода рассогласования текста, свидетельствующие о давлении внешних фактов, возвращают нас вновь к анализу действительного общества на Востоке.
В общей логике статьи и книги в целом это выглядит явным алогизмом: куда же девается весь деспотизм?
Но дело не только в семантических неувязках. Такое несоответствие скорее служить доказательством эвристической ущербности рассматриваемой конструкции и ее прозападной идеологизации.
Идеальная модель восточного деспотизма составлена отнюдь не на обобщении существенных свойств восточных обществ, а выведена умозрительно из схематики противопоставления правильного Запада и неправильного Востока.
Исторические концепции, исходящие из тотальности и безусловного деспотизма государства в незападных обществах, игнорируют существенные компоненты общественной регуляции и значимые процессы и события в жизни этих обществ, обусловленные цивилизационными принципами устроения.
Подвергнув критическому анализу употребляемые в науке некоторые понятия, в том числе деспотизм, М. В. Ильин пишет: Несмотря на накопление ориенталистикой обширных знаний о развитии и функционировании политических систем за пределами Европы, о вкладе Востока в развитие самой Европы... самодовольный европоцентризм, граничащий с шовинизмом, не только не отступил, но упрочил позиции... Упрощенные версии базисно- надстроечной модели окончательно мифологизировали и так не отличавшуюся рациональностью идею (не понятие) восточного деспотизма.
В результате, например, у К. Витфогеля и его последователей, особенно у современных отечественных идеологов, выражение восточный деспотизм утратило всякую определенность и фактически превратилось в миф, т.е. в самоочевидность, которая не требует обоснования, но зато полностью объясняет все... Рационализация этого псевдопонятия-мифа становится делом практически безнадежным.
ИМПЕРИЯ В НЕЦИВИЛИЗОВАННОМ ПРОСТРАНСТВЕ НОВОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Негативное отношение к государству нередко распространяется не только на восточные общества, но и на любые имперские образования, как на Востоке, так и на Западе. Уже к концу XX в. в общественной мысли сложилась традиция чрезмерной идеологизации проблематики и самого термина, как в апологетическом, так и в гиперкритическом смысле.
Империя из сложного, имеющего большую историю политического понятия, - пишет М. В. Ильин, -превращается чуть ли не в бранное слово, которым лихо щеголяют доморощенные политологи16.
В рамках той же откатной волны в российской исторической науке возникла заметная тенденция резко отрицательно рассматривать всякое крупное государственное образование, которое может рассматриваться как империя. Это сопровождается отсутствием рефлексии по поводу принципов цивилизационного устроения общества.
Эта негативная оценка большей частью воспроизводит ту традицию, которая нашла наиболее яркое выражение в ленинской трактовке империализма как высшей стадии капитализма. Поэтому предполагается, что цель имперского распространения, осуществляемого большей частью через военное покорение, -использование ресурсов захваченных территорий, их эксплуатация через неэквивалентный обмен. При этом всеми выгодами пользуется народ, создавший империю, за счет покоренных народов, которые платят за империю тяжелую и кровавую цену17. Такого рода ленинское представление об империи как воплощении империализма дополняется, однако, обличением ее религиозной надстройки, превращающейся в замену ее сущности.
Под империей подразумевается не только политическое территориальное образование, но и образование, претендующее на универсальность и принимающее признаки сакрального абсолюта. В принципах религиозного универсализма, присущего мировым религиям, усматривается прямое продолжение представлений о вселенской миссии империй, существовавших в доосевую эпоху.
На новом этапе эти представления парадоксальным образом не исчезли, но получили дополнительную легитимацию и имперская экспансия осуществляется еще и по символически-религиозным причинам. Религиозный универсализм отрицает саму возможность пространственной локализации сферы власти и влияния сакрального центра, ее существенная функция -обслуживать империю, давать оправдание и обоснование захватов.
Даже если военная экспансия не осуществляется, религия и гипнотическое воздействие имперского мифа могут стать компенсаторным механизмом военной экспансии..., ее субститутом, обеспечивающим продолжительное существование имперской системы даже при видимом отсутствии у нее всяких положительных оснований для претензий на вселенскую миссию18. Империя в такой трактовке становится поистине виртуальной: она в действительности не существует, но есть некоторое ее мифическое возмещение, которое и может Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 25. ч. 1. с. 422. Рубин В.А. Проблемы восточной деспотии в работах советских исследователей //Народы Азии и Африки.
1966. 4. с. 103 Там же. с. 104 Самый общий пример - статьи в: International Encyclopedia of Social Sciences. L., 1968.
Непосредственно данная тема затронута в статье: W. Wertheim. Asian society (vol.
1.). Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти.
М., 1993.
Публицистический памфлет на ту же тему см.: А. Янов. Истоки автократии // Октябрь.
1991. 8. s А. Янов. Истоки автократии // Октябрь.
1991. 8. с. 142. Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти.
М., 1993. с. 13. Из многочисленной литературы по этому поводу упомянем только статью В.И. Павлова К стадиально-формационной характеристике восточных обществ в новое время// Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса. М., 1979. - В. Павлов отмечает, что Показатели урожайности времен Акбара в полтора-два раза превосходят урожайность пшеницы, ячменя и проса в средневековой Европе (с. 196).
Аналогичное сопоставление относилось и к ремеслам. Положение в Индии - и на остальном Востоке - ухудшилось лишь с приходом западных цивилизаторов. Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти.
М., 1993. с. 29. См.: Давыдов Ю.Н. Архетип социально теории, или социология политики. Аристотелевская концепция общественных классов и их политических комбинаций // Политические исследования.
1993. 4. Феномен восточного деспотизма. М., 1993. с. 16. 19.
11. 17. См.: Ильин И.В. Слова и смыслы.
Опыт описания ключевых политических понятий. М.,1997, с.286.
