Подходы к изучению локального сообщества
Проведенные в конце прошлого - начале нынешнего века подворные обследования деревень хотя и имеют, на первый взгляд, родство с исследованиями локальных сообществ, тем не менее принципиально от них отличны: использованная в них методика заключалась прежде всего в обработке поселенных списков, статистических данных, а беседы с крестьянами также были нацелены на получение цифровых сведений.
Исследования же, которые можно отнести к той же школе, что и описанные американские и восточноевропейские, включают: Рязанское село Кораблино: история, экономика, быт, культура, люди села (1957 г.) [16]; Кораблино - село русское (1961 г.) [17]; Село Вирятино в прошлом и настоящем: Опыт этнографического изучения русской деревни (1958 г.) [18]; Опыт историко-социологического изучения села Молдино (1968 г.) [19]: Колхоз - школа коммунизма для крестьянства: комплексное социальное исследование колхоза Россия (1965 г.) [20]; Копанка 25 лет спустя [21] и Копанка: развитие за полвека [22].
Примечательна социологическая судьба села Копанка. Во второй половике 1930-х гг., когда та часть Бессарабии, где расположена Копанка, была занята Румынией, здесь проводили исследование представители Бухарестской монографической школы.
Результаты своей работы они изложили в обстоятельном труде Бюллетень института социальных исследований в Румынии, Кишиневский филиал [22]. Четверть века спустя в Копанке было проведено второе, аналогичное исследование, но уже советскими социологами [21].
И, наконец, третье исследование было проведено в 1980-1981 гг. [22].
Во многом российские исследования очень похожи на уже описанные американские и румынские. В силу этого, быть может, будет интересно подчеркнуть их особенности.
Прежде всего - это наличие своего рода заказа на исследования: XX съезд КПСС признал необходимым решительно усилить внимание к повседневным бытовым нуждам как города, так и деревни [18]. Тема исследования колхоза Россия была подсказана известным положением программы КПСС: Колхоз - это школа коммунизма для крестьянства [20].
Любопытное отличие отечественных исследований от западных (в том числе я восточноевропейских) состоит в том, что в них чувствуется явное влияние конфликтной традиции: история сел рассматривается как постоянная борьба социальных групп. Так, авторы монографии, описывающей село Молдино, говорят: Наша работа... является... попыткой рассмотреть историю села... не только в совокупности и взаимовлиянии всех сторон жизнедеятельности местного населения, но вместе с тем и в его этническом развитии, в развитии
его трудовой деятельности, социальных отношений и классовой борьбы, преодолении старых устоев жизни и становлении нового хозяйства и быта, формировании и изменении сознания человека в ходе последовательной смены социально-экономических формаций [19, с. 6]. Аналогичное высказывание находим и в работе о селе Кораблино: Подобные исследования позволяют лучше проследить действие общих законов в конкретном явлении, где скрещиваются, взаимодействуют и борются разнообразные экономические, идеологические и психологические факторы [16, с. 7].
В сравнении с таким ожиданием социальных волнений и бурь, прошлых или настоящих, кажется, что в американских городках, выбранных в качестве объектов исследований, царят тишь да гладь. Подобный настрой исследователей объясняется, видимо, во-первых, реальной насыщенностью эпохи событиями революционного характера, насильственным объединением крестьян в колхозы, а во-вторых, постоянным стремлением сгладить различия между городом и деревней, а также максимально приблизить крестьянство к пролетариату в отношении идейной надежности.
Однако здесь необходимо отметить, что описание жизни деревни через призму конфликтной традиции охватывает лишь события прошлого; в настоящем же деревни, напротив, различия между социальными группами практически отсутствуют или, во всяком случае, не являются качественными.
Другое отличие исследований советской колхозной деревни от американского малого города состояло в том, что колхоз, с точки зрения места занятости его членов, сродни скорее промышленному предприятию: люди выполняли различные функции, но работодатель у всех один. В силу этого значительное внимание в отечественных исследованиях уделялось развитию и функционированию колхоза.
Однако в. колхозе, в отличие от предприятия, люди не только работают, но и живут вместе, в одной деревне. В деревне, селе развивается иное взаимодействие между индивидами, нежели сугубо профессиональное; действуют социальные институты.
Поэтому исследования советских деревень-колхозов, видимо, вполне соотносимы с исследованиями румынских деревень, а также американских малых городов: во всех случаях объект исследования, исходя из его физических и социальных характеристик, можно назвать локальным сообществом.
Подходы к изучению локального сообщества
Традиционный способ анализа сообщества предполагает, прежде всего, анализ различных институтов этого сообщества: экономических, управленческих, религиозных, образовательных и т.д. Однако сфера действия этих институтов лишь весьма приблизительно совпадает с основными значимыми для данной территории функциями.
Так, функция социального контроля может выполняться как церковью, так и школой и т.д. Таким образом, функциональный подход к изучению сообщества представляется более адекватным, нежели институциональный.
С функциональной точки зрения, сообщество представляет собой сочетание социальных единиц и систем, которые выполняют основные функции, значимые для данной территории. Таких функций Уоррен выделяет пять: (1) производство - распределение - потребление; (2) социализация; (3) социальный контроль; (4) социальное участие; (5) взаимопомощь [2].
Другая проблема, встающая перед исследователями сообществ, связана с различиями сущностей, определяемых как сообщества. Как возможны обобщения при таком количестве различий? Возможны три варианта решения этой проблемы.
Первый - сконструировать идеальный тип каждого вида общности и делать выводы лишь об этом виде. Второй, противоположный, - делать выводы на таком уровне, что они были бы равно применимы ко всем сообществам, независимо от различий между ними.
И, наконец, третий вариант, компромиссный, - выбрать несколько наиболее значимых осей, по которым общности различаются между собой; выделить крайние значения различий и сконструировать идеальные типы; затем разместить каждый тип сообщества согласно его месту на оси. Построение подобных осей позволит охватить при анализе все типы общностей и прийти к достаточно абстрактным заключениям; с другой же стороны, сохранится и возможность проанализировать каждый тип общности во всем его своеобразии.
Обращаясь к классике, это можно представить как выстраивание сообществ по степени присутствия в них черт Gemeinschaft и Gesellschaft. Согласно Теннису, в основе каждой группы неразрывно переплетены отношения и Gemeinschaft, и Gesellschaft [23]; в современной традиции под сообществом (community) понимают достаточно разные по размерам, плотности и природе связей и прочим характеристикам группы, и, таким образом, сооб-
| Исследования локальных сообществ | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Что касается более современных исследований, то, например, Морис Р. Штейн, применительно к американским общностям, выделяет три оси их дифференциации: степень урбанизации, индустриализации и бюрократизации [24]. Уоррен предлагает другую систему координат [2]. Первое различие американских общностей, ведущее к расхождениям в их структуре и функциям, проходит по оси автономности, показывающей Степень зависимости или независимости общности при выполнении ее основных функций от единиц, не входящих в данную общность. Вторая ось показывает, в какой степени совпадают или не совпадают сферы действия общинных единиц (которую я предложила бы назвать осью географической интегрированности). Третья ось отображает степень психологической идентификации индивида со своим сообществом: с одной стороны, общность может выступать основной группой для ее членов, а с другой - чувство собственной принадлежности к сообществу может быть развито достаточно слабо. Наконец, четвертая ось - так называемый горизонтальный каркас, или структурные и функциональные связи между различными единицами общности: в одних общностях чувства, модели поведения, систематические социальные взаимосвязи могут быть прочными, в других - зыбкими.
Научная школа в социологии - явление довольно редкое. Ее появление и долговечность обусловлены констелляцией самых разнообразных обстоятельств [4, с. 103]. Что же объединяет ученых в одну научную школу? Согласно словарю Ожегова, - единство основных взглядов, общность и преемственность принципов и методов. Едва ли в случае с традицией
изучения локальных сообществ в социологии можно говорить о преемственности, а вот о единстве и общности вполне. Все описанные исследования имеют слишком много общего, чтобы дробить их на разные школы, традиции, направления, течения, парадигмы.
Можно выделить две группы свойств, объединяющих эти исследования в одну исследовательскую парадигму. Во-первых, это родственная для всех них многогранность предмета исследования, с одной стороны, и ограниченность объекта - с другой: изучают все многообразие жизни крохотного кусочка общества. Во-вторых, это схожие, пусть и не полностью идентичные, методики исследования.
Попытка соединить все исследования в одну исследовательскую парадигму, возможно, выглядит не вполне логично в отношении изложения истории проблемы. Но, может быть, описав разрозненные исследования, мы получим полную картину? В целях большей наглядности сравнения исследований можно попытаться вписать их в таблицу.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Community // The Concise Oxford Dictionary of Sociology / Ed. by Gordon Marshall. NY., Oxford: Oxford University Press, 1996.
2. Warren. R..L. The Community in America. Chicago, 1978.
3. Словарь современной западной социологии. М., 1989; The Concise Oxford Dictionary of Sociology // Ed. by Gordon Marshall. NY. Oxford: Oxford University Press. 1996.
4. См.: История теоретической социологии / Баньковская СП., Гофман А.Б., Давыдов Ю.Н. и др. М.: Канон. 1993. Т. 3.
5. Warner W.L.. Lunt P.S. The Social Life of a Modern Community (1941); Warner W.L., Lutl P.S. The Status System of a Modem Community (1942); Warner W.L.. Srole L. The Social Systems of American Ethnic Groups (1945); Warner W.L.., Low J.O. The Social System of the Modern Factory. The Strike: A Social Analysis (1947); Warner W.L. The Living and the Dead: A Study of the Symbolic Life of Americans (I959).
6. Davis A., Gardner B.B.., Gardner M.R. Deep South: A Social Anthropological Study of Caste and Class. Chicago: Chicago University Press, 1946.
7. Lynd R.S., Lynd H.M. Middletown: A Study in Contemporary American Culture. NY, 1929; Middletown in Transition: A Study in Cultural Conflicts. NY, 1937.
8. West J. Plainville, U.S.A. Chicago, 1948.
9. Староверов В.И. Бухарестская монографическая школа и социологическая система Димитрие Густи // Социол. исслед. 1981. 1.
10. Sociologia - schita unui sistem de sociologie. 1932; Sociologia monografica. Ctiinta a realitatii sociale. 1938. Sociologia militans. Introducere in Sociologia politica. 1935; Indrumari pentru monographie de sociologies Bucarest, 1940; Gusli D. La science de la realite sociale: introduction a un system de sociologie, d'ethique et de politique. Paris: Alean. 1941; Steinmetz R Die Sociographie in der Reihe der Geisteswissenschaften // Archiv fur Rechts- und Wirtsehaftphilosophie, 1913; Советская социология / Под ред. Т.В. Рябушкина, Г.В. Осипова, М.: Наука. 1982. Т. 2.
11. Gusli D. La monographie et faction monographique en Roumanie. Paris: Les Editions Domat-Monchrestien, 1937.
12. Дагестан: село Хуштада / Под ред. Т.Ф. Сиверцевой, М.Ю. Рощина, В.О. Бобровникова. М.: Ин-т Востоковедения РАН, 1995.
13. Шереги Ф.Э. Венгерская социология: истоки, персоналии, тенденции развития / Социология в социалистических странах. Под ред. З.Т. Голенковой. М.: Ин-т социол. исслед. АН СССР. 1984.
14. Голенкова З.Т. Очерк истории социологической мысли в Югославии. М.: Наука. 1984. С 133-134.
15. Mirowski W. Przemiany spolezne w malum mieste a procesy migracyjne. Wroclaw. 1976; Bialibneski H. Spoleczeristwo tomzy. Bialystok, 1978; Malikowski M. Rzeszow: Awans i aspiracje. Rzeszow. 1989.
16. Рязанское село Кораблино: история, экономика, быт, культура, люди села / под ред. В.И. Селиванова, Н.П. Милонова, И.П. Попова. Рязань, 1957.
17. Кораблино - село русское. М., 1961.
18. Село Вирятино в прошлом и настоящем: Опыт этнографического изучения русской деревни / Ред. П.И. Кушнер. М.: Изд-во АН СССР, 1958.
19. Опыт нсторико-социологического изучения села Молдино/ Под ред. В.Г. Карцева. М., 1968.
20. Колхоз - школа коммунизма для крестьянства: Комплексное социальное исследование колхоза Россия.
М.: Мысль, 1965 г.
21. Копанка 25 лет спустя / Под ред. В.Н. Ермуратского, Г.В. Осипова, В.Н. Шубкина. М.: Наука, 1965.
22. Советская социология / Под ред. Т.В. Рябушкина, Г.В. Осипова. М.: Наука. 1982. Т. 2. С. 53-81.
23. E.Tonnies. Community and Association. London, 1955. P. 18.
24. Stein M.R. The Eclipse of Community: An Interpretation of American Studies. Princeton University Press, I960.
