d9e5a92d

ФЕДЕРАЛЬНАЯ РЕЗЕРВНАЯ СИСТЕМА СЕГОДНЯ


Закон о Федеральной резервной системе полностью противоречит Конституции. Его принятие конгрессом в декабре 1913 г. следует считать одной из наиболее бесчестных фальсификаций за всю историю США.
Трудно представить себе любое другое постановление государственной власти, которое влекло за собой подобные последствия, а также незаконно передавало подобные полномочия небольшому кругу заговорщиков. Это резкие слова. Но читатель сможет сформировать свое собственное мнение, ознакомившись с данной главой, описывающей практически час за часом принятие закона и утверждение его президентом Вильсоном.
Закон о Федеральной резервной системе делегировал полномочия по контролю над денежной массой целого государства привилегированной группе частных лиц - лишив при этом данных полномочий конгресс. Неразменные бумажные деньги заменили золото и серебро. Финансисты с Уолл-стрит получили возможность выпускать в обращение неограниченную массу неразменных денег.
Как сказал сенатор Таунсенд: «данный законопроект не был связан ни с одной из политических платформ. Просто люди не высказали в нужное время своего мнения». [Congressional Record: Senate, February 8, 1915.] Зато свое мнение высказало влиятельное лобби, обступившее законопроект со всех сторон. Более того, в наши дни лоббисты бросаются с кулаками на любое предложение упразднить Федеральную резервную систему или расследовать ее деятельность. В 1913 г. на руководство Демократической партии со стороны Вудро Вильсона и банковских кругов Нью-Йорка было оказано беспрецедентное давление.

Вильсон хотел быть уверенным в том, что оппозиция не видоизменит законопроект и позволит нужным кругам стать акционерами.
Сенатор от штата Небраска Гилберт Майнелл Хичкок являлся независимым во взглядах джентльменом, а также издателем Omaha World Herald. Его возмущения в Сенате по поводу принятого в нижней палате законопроекта являются для нас ценным свидетельством.
Хичкок: «Как только этот «священный манускрипт» поступил из Палаты представителей, нам, как я уже говорил, запретили ставить в нем хотя бы одну пропущенную точку или запятую».
Оуэн: «Кто запретил?».
Хичкок: «Нам приказали принять его без слушания и тщательного рассмотрения».
Померин: «Господин президент, я достаточно давно нахожусь в этой обители, в которой разбираются «священные манускрипты», и я не слышал, чтобы кто-нибудь запрещал кому-либо изменять свои взгляды или подвергать критике любой законопроект, поступивший из Палаты представителей, или рассматриваемый здесь. Каждый имеет право изменить свою точку зрения. И сенатор Хичкок сам не раз пользовался этим правом.

Я говорю это не с целью подорвать доверие к сенатору, а просто ради того, чтобы показать, что он все это время беспрепятственно философствовал».
Хичкок: «Господин президент».
Оуэн: «Сенатор от штата Небраска так и не разъяснил, кто же ему запретил расставлять пропущенные точки и запятые. И я был бы рад, если бы сенатор раскрыл эти ценные сведения. Но пока что они остаются личным откровением сенатора».
Хичкок: «Думаю, я предоставлю эту возможность народу. Готов биться об заклад, что он сам сделает выводы».
Оуэн: «Если сенатор довольствуется одной лишь инсинуацией, то это - право сенатора».
Хичкок: «Я воспользуюсь этим правом». [op. cit.]
В нижней палате план Моргана по созданию центрального банка получил название законопроекта Гласса. 18 сентября 1913 г. он был принят Палатой представителей со значительным перевесом голосов: двести восемьдесят семь конгрессменов проголосовали за, восемьдесят пять - против. Большинство конгрессменов не имели никакого представления о содержании законопроекта.

Никаких поправок в законопроект внесено не было. Сенаторы голосовали либо за, либо против. Более того, чтобы проголосовать против законопроекта, нужна была недюжинная смелость.

Законопроект был назван в честь конгрессмена от Виргинии Картера Гласса (1858-1946) - банкира и директора «Юнайтед лоун энд траст» и Трастовой компании Виргинии.
В Сенате законопроект - после прохождения через нижнюю палату - был назван по фамилии сенатора от штата Оклахома Роберта Л. Оуэна (1856-1947). Оуэн являлся председателем сенатского комитета по финансам, а также банкиром (крупным акционером Первого национального банка Маскоги).


Сенату потребовалось ровно четыре с половиной часа для того, чтобы обсудить и одобрить законопроект Оуэна. Сорок три сенатора проголосовали за, двадцать пять - против. Республиканцы даже не ознакомились с докладом, сопровождавшим законопроект.

Он был пересказан с трибуны. Никому из членов Сената не предоставили возможность ознакомиться с содержанием законопроекта Оуэна, и некоторые сенаторы даже заявили об этом публично.
В тот же день в 6:02 по полудни законопроект о Федеральной резервной системе без всякого обсуждения был спешно одобрен Сенатом. Вудро Вильсон утвердил закон в этом же году.
Обстоятельное рассмотрение сенатских дебатов показывает, что сенаторы не располагали подробностями, а все их обвинения остались без ответа. Сенатор от Республиканской партии Бристоу (1861-1944) высказал несколько горьких слов по поводу очевидного злоупотребления положением со стороны членов конгресса:
«Я утверждаю, что данный законопроект был подготовлен в интересах банков; что сенатор от Оклахомы, как председатель комитета по финансам, открыто действует в интересах банков; что прибыли, которые извлекут банки в результате принятия законопроекта, пополнят и личное состояние сенатора. Сенатор выступил за увеличение размера дивидендов по акциям региональных банков с пяти до шести процентов, которые будут выплачиваться банкам-членам Федеральной резервной системы. Он выступил против того, чтобы народ имел возможность держать акции региональных банков и настоял на том, чтобы акциями владели только банки, входящие в Федеральную резервную систему.

Сенатор выступил против предоставления государству права контролировать региональные банки - в угоду тем, кто их контролирует сейчас. И пусть сенатор скажет сам, нарушил ли он базовый принцип Наставления Джефферсона». [op. cit.]
В понедельник 15 декабря 1913 г. сенатские дебаты (без обсуждения доклада, сопровождающего законопроект, они не представляли какую-либо ценность) переросли в испытание сенаторов на политическую прочность. Оно проходило в форме голосования по поправкам, предложенным сенатором Хичкоком - единственным демократом, выступившим против законопроекта. В итоге сорок сенаторов высказались за то, чтобы отложить поправки Хичкока в долгий ящик, и только тридцать пять проголосовали положительно.
Хичкок предлагал сделать Федеральную резервную систему не частной, а государственной монополией. Таким образом, правом эмитировать валюту обладало бы министерство финансов, а не денежный трест.
Примечательно, что при любом раскладе сил Сенат отказался бы предоставить контроль над денежной массой государственному казначейству и предпочел бы передать данную привилегию фирме Моргана. Все дело в том, что здесь удачно поработал «полковник» Хауз.
Перечитав эти растянувшиеся бессвязные дебаты, можно найти только слабые намеки в речах сенаторов на ценовую инфляцию. В отсутствии хождения золота и серебра, давление ничем не сдерживаемой массы неразменных бумажных денег привело бы именно к ней. Данный довод был бы здравым суждением, ведь единственный аргумент, выдвигавшийся против него, был весьма неубедительным: «банкиры - здравомыслящие люди, и они не допустят инфляции».
Обратите внимание на выражение «ценовая инфляция». В 1913 г. термин «инфляция» соотносился исключительно с «денежной инфляцией» - инфляцией, связанной с чрезмерной эмиссией наличных денег. За прошедшие десятилетия значение термина «инфляция» полностью изменилось.

Сегодня оно всегда соотносится с «ценовой инфляцией», то есть инфляцией, связанной с ростом цен. [Автор описывает два антагонизма, известных в современной экономической теории как инфляция спроса («денежная инфляция») и инфляция издержек («ценовая инфляция»). Для экономики России характерна инфляция издержек, вызванная активностью т. н. «естественных монополий». - Прим. перевод.]
Сенатор Рут был тем самым человеком, который предупреждал верхнюю палату о тех нежелательных последствиях, которые повлечет за собой принятие закона о Федеральной резервной системе - то есть об инфляции («денежной инфляции»). Но в исполнении Рута все это звучало неправдоподобно, более того, напоминало провокацию: Рут подвергал нападкам Брайана - человека, выступавшего за серебряное обеспеченье.
Как результат, Рут, невзирая на то, что он действительно предупреждал о «денежной инфляции» и финансовой панике, в последствии выступил в защиту законопроекта Гласса-Оуэна. Рут обосновал это тем, что инфляции не будет, «если только здравомыслящие финансисты, управляющие банками, не вызовут ее».
В очередной раз мы наблюдаем за тем, как финансовый клан направляет деятельность оппозиции. Карманная оппозиция обнародует обвинения, которые с легкостью могут быть парированы, в то время как убедительной критике не дают просвета.
В наше время неопровержимая связь между «денежной» и «ценовой» инфляциями утоплена в бездне научного двойного стандарта и алгебраической манипуляции. Современные экономисты настолько пристрастились к математической манипуляции (под надуманным предлогом скрупулезности), что они полностью пренебрегают основными экономическими аксиомами. За немногим исключением (Хиллсдейл-колледж, Институт Людвига фон Мизеса в Обернском университете), экономические кафедры - не более чем пешки современного денежного треста, или Федеральной резервной системы. (Автор сам учился в 1960-х гг. в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и может свидетельствовать о полном невежестве, с которым ему пришлось столкнуться на экономическом факультете).



Содержание раздела