Такая позиция Суда ЕС способствовала выработке практики, при которой, с одной стороны, нормы национального права не подлежат применению при их коллизии с правом ЕС. С другой стороны, неприменение права ЕС по той же причине влечет ответственность органов государств-членов всех уровней.
Вместе с тем соотношение права ЕС и национального права имеет ряд особенно-стей применительно к Великобритании. Здесь в соответствии с Актом о Европейском сообществе 1972 г. право ЕС должно имплементироваться в национальный правопоря-док.
Необходимость такой имплементации распространяется не только на акты "вторич-ного права", но и на учредительные договоры1.
При этом тот же Акт 1972 г. допускает возможность неприменения директивы или решения в Соединенном Королевстве в случае их несоответствия английскому праву.
Такая ситуация может возникнуть в случае, если в английском подзаконном акте, посредством которого проводятся в жизнь директива или решение Сообществ, "при его правильном толковании будет установлено иное содержание, чем указанное в акте Сообщества"2.
4. Гармонизация национального права
В условиях Сообществ, объединяющих все возрастающее число государств-членов, актуальной проблемой является гармонизация права в рамках ЕС. Еще в Договоре о ЕЭС сближению законодательства была посвящена специальная глава, а Совету предоставлены полномочия на изучение по предложению Комиссии и на основе единогласия директив относительно сближения законодательных положений, предписаний и административных действий государств-членов, которые прямо затрагивают создание или функционирование общего рынка. При этом должны проводиться консультации с ЕвXопейским парламентом и с Социально-экономическим комитетом относительно директив, выполнение которых в одном или нескольких государствах-членах повлекло бы за собой изменение законодательства.
Характер процедуры принятия таких директив также свидетельствует о важности данной проблемы в глазах учредителей ЕЭС.
По существу, той же цели — гармонизации законодательства служат положения ст. 220 Договора о ЕЭС, регламентирующей вопросы заключения соглашений между государствами-членами в рамках интеграции. Следует отметить, что в первые десятилетия существования Сообществ в этой области был достигнут весьма скромный прогресс3.
Маастрихтским договором были внесены существенные дополнения в главу 3 Договора о ЕЭС, посвященную сближению законодательств. Раньше эта проблема решалась посредством директив (ст. 100, 101), допускающих, как известно, опреде-ленную свободу действий государств, к которым обращены директивы, в достижении поставленных целей. Дополнения (ст. 100а, 100б) свидетельствуют о повышении уровня законодательного регулирования этой проблемы и соответственно о большей его императивности.
Так, в соответствии с п. 1 ст. 100а Совет, в отступле-ние от ст. 100, может по процедуре, аналогичной прежней, но квалифицированным большинством, а не единогласно выработать меры по сближению норм, вводимых в государствах-членах законодательным или административным путем, для того, чтобы обеспечить создание и функционирование внутреннего рынка.
Если раньше такого рода меры разрабатывали — в рамках директив — сами государства-члены, то теперь это делает Совет.
Правда, следующая статья — 100б — допускает участие государств-членов в составлении перечня законодательных и административных мер, подпадающих под статью 100а, но уже не самостоятельно, а совместно с Комиссией. Налицо тенденция к повышению руководящей роли институтов сообществ в процессе гармонизации права. Об этом же говорит полномочие Совета устанавливать на основании ст. 100а, что положения, имеющие силу в государстве-члене, должны быть признаны эквивалентными тем, которые применяются другим государством-членом. Вместе с тем положения п. 1 ст.
100а не распространяются, в частности, на такие сферы, как налогообложение, интересы лиц наемного труда и т. д. Кроме того, государства имеют возможность в случаях крайней необходимости, предусмотренных ст. 36 Договора, продолжать применение национальных правовых норм. При этом такое применение не должно быть средством неоправданной дискриминации или открытых ограничений в торговле между государствами-членами.
1—4 ст. I)1.
Принятие первой части кодекса частного права юридическая общественность стран-членов встретила в большинстве своем с одобрением. Вместе с тем среди добро-желательных отзывов встречается и критика. Так, отдельные авторы видят недоста-ток этой кодификации в том, что за ее рамками оказалась проблема защиты прав личности, которая становится составной частью современного гражданского права.
Вследствие этого, по их мнению, резко снижается влияние кодификации как на фор-мирование права, так и на его гармонизацию. Кроме того, высказываются опасения в связи с возможностью неоднозначного толкования положений кодекса в каждой из стран ЕС вследствие отсутствия "скоординированной научной дискуссии", адекват-ного образования юристов на основе общих концепций и принципов, общих жур-налов и трудов по праву2.
Отдельные авторы вообще отрицают возможность такой унификации или хотя бы гармонизации вследствие слишком глубоких, по их мнению, различий в правовых системах государств-членов3.
О том, насколько обоснованны эти опасения, можно будет судить лишь из практики применения Кодекса.
В 1990 г. Комиссия ЕС дала официальное поручение группе экспертов во главе с профессором М. Штормом разработать проект Гражданского процессуального кодекса. Парадоксальность ситуации состояла в том, что Комиссия к тому времени уже в течение трех лет самостоятельно работала над этим проектом. В 1994 г. он был опубликован на английском и французском языках с общим докладом М. Шторма (а также с предисловием Дж. Нормана и Дж.
А. Йоловича). Необходимость сближения процессуального права стран ЕС обосновывается в докладе необходимостью способствовать свободному функционированию внутреннего рынка. При разработке проекта кодекса его авторы, с одной стороны, столкнулись с отсутствием в этой области мирового опыта, с другой, работа облегчалась тем, что гражданский процесс в 15 странах ЕС строится на общих демократических основах, коренящихся в праве ЕС, Европейской конвенции и Европейской конвенции прав человека и основных свобод. По этой причине разработчики кодекса выступили против непосредственного включения в него принципов гражданского процесса, полагая, что положений ст.
6 упомянутой Европейской конвенции достаточно для обеспечения демократических принципов в процессуальном праве. Исключение делается лишь для принципа состязательности.
Структура кодекса, отражая логику процесса, включает разделы о посредничестве, начале процесса, предмете спора, предъявлении документов, свидетельских показаний, технике доказывания и т.