Их нещадно хлестали дожди и снега.

Более того, некоторые считают утомительным исполнение повседневных обязанностей сторожевого, слуги или посланника. Не будучи серьезно больными, они позволяют себе не ходить на службу и без зазрения совести просят других помочь им, не задумываясь о том, что тем самым доставляют им неудобства. Или же, скупясь на траты, необходимые во время путешествия, они прикидываются больными и перекладывают ответственность и расходы на других.

Появившись же в конце концов на службе, они не обращают внимания на презрительные усмешки товарищей. Кроме того, встречаются и такие, которые находясь на службе или имея поручение от господина, съездить в какое-то место неподалеку, не испытывая никакого стыда, в открытую жалуются своим товарищам на то, что их заставляют дважды отправляться в одно место или что на улице ветер и дождь.
Подобные люди пренебрегают своим долгом, забывая о том, что самурай обязан отдавать службе все свои силы. Они — не что иное, как презренные лакеи и слуги в обличий самурая. Как бы ни были трудны обязанности, следует ли их исполнять дома или сопровождая господина в поездке, в этом нет ничего особенного.
Почему? Когда самураи, рожденные в эпоху Сражающихся Царств шли в битву, летнее солнце раскаляло их доспехи, зимние холодные ветры обжигали их кожу, казалось, все беды и напасти противостояли им.

И они не могли ни уйти с поля боя, ни предотвратить жару и холод. Они спали на горных тропах, вместо тюфяков положив под голову доспехи.
Их нещадно хлестали дожди и снега. Они ели лишь сухой рис и соленый суп, и при этом терпели невероятные трудности и лишения как на поле брани, так и при осаде и защите крепостей и замков.
В сравнении со всем этим упомянутые выше обязанности воина в мирное время необычайно легки. Поэтому, как же сможет тот, кто с дрожью думает даже о своих отнюдь не непосильных повседневных обязанностях, вынести тяготы битвы или далекого похода?
И разве подобного чувства не следует стыдиться, опасаясь презрения настоящих воинов? Тот, кто родился в доме самурая, не должен расставаться со своими доспехами ни днем, ни ночью, он должен спать в горах, на равнинах и берегах рек. Однако и знатные, и низкие ранги, рожденные в мирное время, летом спят под защитой сеток от москитов, а зимой — под теплыми одеялами.

И утром, и вечером они едят всего вдоволь и ведут беззаботную жизнь. Все это можно считать великим счастьем, и потому нет никаких оснований относиться к охране дома господина, сопровождению его во время путешествия или к исполнению обязанностей посланника как к чему-то трудному и обременительному.
Вот почему главный вассал клана Такэда Сингэ-на из Каи по имени Баба Мино-но Ками, великолепный лучник, повесил на стене своего дома следующие слова: «Все время жить на поле битвы». Говорят, что он следовал им каждый день. Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь Воина.
11. Пусть тебя не расслабляет продолжительная служба С давних времен говорят «священнослужитель и самурай», и тот, кто желает понять, почему эти слова стоят рядом, увидит, что между ними есть сходство.

Простым дзэнским монахам дают титулы дзасу и сюсо точно так же, как простых самураев назначают на самые низкие посты. Продвигающиеся вверх по иерархической лестнице священнослужители получают титулы танрё и сэйдо точно так же, как самураи получают титулы мэцукэ, цукайяку, кумигасира и катигасира.

Наконец, священнослужителя, носящего цветное одеяние, держащего символы той или иной школы и наставляющего множество монахов называют тёро или осе.
Воина же, которому вверили знамена, боевой плащ и жезл командующего, который отдает приказ начать битву и управляет войсками, называют самураи дайсё, асигару дайсё или одним из шести бугё. Таким образом, между организацией буддийских монахов и самураев есть сходство, вот почему мы и говорим «священнослужитель и самурай».

Если же речь идет о дисциплине обучения, то можно сказать, что уровень обучения воинов на порядок ниже, чем монахов.
Ведь у буддистов человек еще послушником покидает своего учителя, путешествует по разным храмам, встречается с учеными и знаменитыми настоятелями и усиленно занимается медитацией. Получая сан танрё, сэйдо, тёро и осе и даже становясь настоятелем главного храма школы, человек неустанно овладевает все новыми и новыми знаниями в ожидании своего ухода из этого мира.

Вот подлинная дисциплина. Хотелось бы, чтобы так же обстояло дело и с военным сословием.

Однако же те, кто посвящают себя учению и еще не имеют ни постов, ни предписанных обязанностей, почти всегда или получают от родителей наследство, или становятся главами домов после того, как отец удаляется от дел.
У них значительное содержание и они не нуждаются ни в одежде, ни в еде, ни в жилище. Еще в молодости они заводят семью и спят день и ночь. Если уж они даже не прилагают усилия к изучению боевых искусств — что является первейшим долгом самурая — то что уж говорить о тактике и стратегии, вещах куда более далеких. Так они скользят изо дня в день, из месяца в месяц.

Месяцы обращаются в годы, и вот они уже лысеют и седеют и принимают вид почтенных старцев.
Когда такого человека назначают на какую-нибудь должность, даже на незначительный пост цукай-бан, он просто не знает, что делать. С помощью младших чиновников и подчиненных он кое-как справляется со своими обязанностями.

Но если ему поручают какое-нибудь трудное дело, например, назначают посланником в отдаленную провинцию, он приходит в ужас и не в состоянии должным образом подготовиться к поездке.
Благодаря своим подчиненным ему удается узнать существующие правила и раздобыть сведения о том, как это делалось в прошлом. В конечном счете ему, может быть, и удастся выполнить поручение, по счастливому стечению обстоятельств избежав беды.

Однако подобное поведение нельзя назвать соответствующим духу Бусидо. Обязанности воина ограничены; поэтому, если простой самурай еще не получил приказания от господина и ничем не занят, он должен размышлять о том, какого рода дело ему могут поручить и чего хотел бы господин.
Самурай должен думать о том, как наилучшим образом выполнить то или иное дело. Если среди его родственников есть умудренные опытом люди, то, встречаясь с ними, он должен не болтать о пустяках, а настойчиво расспрашивать о том, с чем он может столкнуться в будущем, и запоминать все подробности.

Если сохранились какие-либо древние записи о том, как надлежит исполнять то или иное поручение, самурай должен собрать их, прочитать и скопировать для себя, даже если в настоящий момент они кажутся ненужными.
Если самурай будет таким образом постигать сущность вещей, он всегда найдет правильное и наилучшее решение в любом деле, какое бы ему ни доверили. Более того, в обычных условиях еще можно вести дела, будучи зависимым от советов младших чиновников и подчиненных и опираясь на их помощь.

Но если случится что-нибудь неожиданное или нагрянет беда, опереться на помощь и руководство знающих людей окажется невозможно, и тогда, придется все решать самому.
Так, во время военного похода занимающий пост цукайбан должен оценивать количество участвующих в сражении войск, правильность боевого построения, сильные и уязвимые места замка, преимущества и неудобства местности и возможные перспективы победы. Так, с древности говорили, что пост гунси — очень трудный.

Что касается цукайяку, то многие ошибки являются большей частью следствием его собственной самонадеянности и неосмотрительности, даже если учесть, что разведка сообщила неверные сведения.
Имеющие же ранг асигару и выше — те, кто обладают жезлом командующего, двигают огромными массами войск и управляют битвой — поистине занимают высокий пост. Великий древний закон войны гласит, что победители будут вселять ужас, а побежденные — дрожать от страха.
Поэтому жизнь и смерть множества людей зависят от приказов командующего. Понимать это и брать на себя обязанности командующего, самонадеянно поставив себя выше всех остальных самураев, — вот худшее из преступлений.

Это все равно как если бы дзэнский наставник вел себя как простой монах, пренебрегал бы Учением и, опираясь на помощь подчиненных по иерархии и щеголяя лысой головой, достиг бы поста тёро и осе, носил бы цветное одеяние, владел бы священными символами и наставлял бы множество монахов.
Мнимый наставник, занимающий высокий пост в буддийском мире и совершающий что-то из ряда вон выходящее, сразу же превратился бы в посмешище для учеников и опозорился бы, — а ведь он не приносит бед подчиненным. Совсем иначе обстоит дело среди самураев: ведь дайсё, гасира и бугё, занимающие военные посты, равные по значимости осе, совершая ошибки в командевании войсками и исполнении маневров, подвергают риску жизни своих воинов и союзников и могут проиграть сражение.
Приносимые ими беды поистине неисчислимы. Все это необходимо хорошо понимать.
И если человек хочет стать настоящим самураем, то даже будучи простым солдатом и еще не занимая должности, он должен в свободное время изучать не только боевые искусства, но и постигать стратегию и тактику, а также тайные принципы ведения войны. Он должен учиться и воспитывать себя так, чтобы быть в состоянии исполнить любые обязанности, даже обязанности командующего.
Эти слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь Воина. 12.
Как пользоваться властью господина Говорят, что самурай, находящийся на службе, порой пользуется властью своего господина. Но бывает и так, что он ворует эту власть.

Порой господин передает свою власть самураю.
А иногда вассала вынуждают украсть власть у господина. Причины всему этому следующие.
Самураю могут поручить какое-то важное дело. Если он молод, имет низкий ранг или не пользуется уважением других вассалов, он не сможет выполнить возложенное на него дело, не взяв власть господина.

Временно прикрыться именем господина, опереться на его влияние и силу и исполнить свой долг ради блага господина — вот что называется «воспользоваться властью господина».
Когда дело обстоит так и все те, кто причастен к нему, понимают это, а господину не нанесено никакого вреда, следует сразу же передать власть обратно господину и вернуться к исполнению своих прежних обязанностей, обладая той властью, которой данная должность наделяет человека.

Однако, случается и так: человек, объявляя, что уполномочен таким-то и таким-то господином, требует почтения не только от своих подчиненных, но и от самураев других кланов, наслаждается своей властью и становится жадным от осознания того, что обрел тайную силу, позволяющую повелевать людьми.
Такой человек лишь пожинает плоды авторитета господина и потому «ворует власть господина». Далее, бывают случаи, когда, в соответствии с ситуацией, господин намеренно передает свою власть кому-нибудь из вассалов, делая вассала более влиятельным и могущественным. Подобных примеров в истории немало: многие известные даймё и мудрые полководцы поступали так. Мы назовем это «передачей власти господином».

Когда дело сделано и наказ господина исполнен, власть, которую передал господин, следует вернуть обратно.
Но если господин настойчив или если он передал власть на долгое время, может случиться так, что вернуть власть становится трудно. В конце концов, власть переходит к вассалу. Об этом говорят: «вассал украл власть у господина».

Когда происходит подобное, это не только величайший позор для господина, но и источник многих потерь и бед.
Во-первых, если вассалу передано слишком много власти, авторитет господина блекнет. Самураи низких рангов в конце концов решат, что все — включая дела самого господина — зависит от этого вассала и что они должны в первую очередь заручиться его поддержкой и разрешением. Но на небе не могут сиять два солнца, и потому подобное недопустимо. Во-вторых, все самураи и младшие члены клана сочтут необходимым снискать расположение данного вассала и будут пренебрежительно относиться к делам господина.

Тогда отношения между хозяином и слугой ослабнут, в клане не останется преданных и справедливых воинов, и если нагрянет беда, господину будет не на кого положиться.
В-третьих, не только самураи, занимающие незначительные должности, но и приближенные к господину и имеющие высокие посты станут бояться власти одного вассала и начнут лебезить перед ним. Даже зная о том, что то-то и то-то плохо для господина, они не осмелятся ничего сказать вслух и, сожалея об этом в глубине души, будут лишь шептаться со своими близкими друзьями и помощниками. Ни один из них не выступит и не объяснит господину, что данный вассал жаден, себялюбив, несправедлив и купается в роскоши.

Тогда, если господин продолжает считать, что вассал все делает правильно, и не может оценить ситуацию, несчастье обрушится на него и все люди будут презирать его как человека, который не понимает людей и который не имеет права называтьсятосподи-ном или командующим.
Более того, в своей надменности такой вассал не будет ни уважать мнения господина, ни учитывать того, что видят, слышат и думают его помощники. Он будет льстить нижестоящим и посылать подарки своим друзьям (за счет господина), а присылаемые в ответ дары сочтет своими. Он будет отправлять людям из других кланов и земель сакэ, рыбу, чай и пирожные «со стола господина». Он станет считать своей собственностью не только то, что принадлежит ему, но и то, что принадлежит господину.

Благосостояние господина окажется подорванным, и он понесет потери.
Очень важно, чтобы самурай, понимающий все это, будучи замеченным и обласканным господином, оставался скромным и смирял свою гордыню, чтобы он не желал ничего, кроме утверждения славы и власти господина. Древние говорили: «Верный вассал знает о существовании господина и забывает о существовании самого себя».
Если при каких-то обстоятельствах случится так, что господин передает тебе свою власть, следует не пользоваться ею слишком долго и в должное время вернуть господину, дабы не заслужить прозвище вора, укравшего власть у господина. Это необходимо твердо запомнить.

Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь Воина.
13. Умение и усердие Господину служат три типа самураев.
Это самураи преданные, самураи добросовестные и самураи преданные и добросовестные. Преданный самурай по крайней мере один раз в своей жизни совершит то, что не под силу никому другому.

Господин обратит внимание на его заслуги, да и верхи заметят его усердие.
Тогда, даже если самурай плохо справляется со своими повседневными обязанностями, за особые достоинства его будут почитать как настоящего воина. Добросовестный самурай едва ли способен на великий подвиг.

Тем не менее, он всегда на стороне своего господина. Он не только днем и ночью прилежно исполняет возложенные на него обязанности, но с охотой и без малейшего пренебрежения исправляет ошибки и недостатки других.
Он искренне и внимательно делает свое дело. Таков добросовестный воин.

Наконец, есть воины и преданные, и добросовестные одновременно. В глубине своего сердца такой самурай исполнен верности, а внешне он отдает все силы повседневным делам, подобно лошади, у которой два стремени.

И хотя самураев, о которых мы говорили выше, отличающихся чем-то одним — либо преданностью, либо добросовестностью — нельзя назвать плохими, они не идут ни в какое сравнение с теми, кто соединяет в себе оба качества.
Постигший это и поступивший на службу господину должен ставить своей целью быть воином, соединяющим в себе и преданность, и добросовестность. Тот же, кто не смог стать ни одним из трех — бездельник в обличий самурая.

Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь Воина.
14. Превосходить других Человек, желающий стать самураем, вне зависимости от того, знатен он или нет, должен хорошо понимать смысл иероглифа «побеждать».

Но иероглиф «побеждать» имеет также значение «превосходить». В любом случае, того, кто ни в чем не превосходит других, нельзя назвать настоящим воином.
Например, если человек долгие годы отдавал все силы постижению боевых искусств, то даже если он и не достиг высшего мастерства, он, несомненно, неплохо ими владеет, и потому можно сказать, что он превзошел других. С другой стороны, если кто-то на службе господину выделяется среди товарищей и хорошо исполняет свои обязанности, говорят, что в службе он превзошел остальных. Прежде всего, нет ничего особенного и достойного восхищения в том, чтобы на поле битвы вместе со всеми думать о наступлении или непоколебимо стоять в строю рядом с другими. Но идти вперед одному, когда все считают это невозможным, или удерживать позиции одному, когда у остальных нет сил держаться — вот признак отважного воина, который превзошел других.

Кроме того, следует хорошо понимать, что, не имея намерения превзойти остальных в любом деле, какое бы ты ни делал, ты едва ли сможешь достичь даже среднего уровня.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь Воина. 15.

Путь самурая — это смерть Человек, который хочет стать самураем, вне зависимости от того, знатен он или нет, должен всегда помнить о том моменте, когда нить его судьбы прервется и он умрет.
Как бы ни был человек умен и красноречив, если в последние мгновения жизни он так напуган, что теряет разум и бесславно встречает свою смерть, все его прежнее достойное поведение меркнет перед этим. Люди будут презирать такого человека, и это — величайший позор.
Храбрость на поле битвы, воинские подвиги и увековечивание своего имени — все покоится на установленной прежде решимости погибнуть в сражении. Даже если удача отвернулась от тебя, ты потерпел поражение и вот-вот расстанешься с жизнью, четко и громко произнеси свое имя, улыбнись и без тени сомнения и страха склони голову.

Вот подлинный Путь Воина. Если ты тяжело ранен и знаешь, что тебе не помогут никакие лекарства, спокойно скажи прощальные слова своим товарищам и подчиненным, невзирая на боль, и встреть смерть так, словно ты делаешь это каждый день.
Вот подлинный Путь Воина. Мы живем в мирное время. Тем не менее, когда самурай, заболевает и знает, что ему уже не оправиться, он должен — будь он стар или молод — исполниться такой же решимости и ничуть не жалеть об этом мире. Знатен он или нет, занимал он высокий пост или незначительный, если он чувствует, что дни его сочтены, и еще может говорить, он должен собрать своих подчиненных и сказать им так: «Долгие годы я пользовался необыкновенной милостью нашего господина.

Я старался преданно служить ему и всегда помнил о долге.
Но теперь я тяжело болен и едва ли смогу встать на ноги. Мне суждено умереть от болезни.

Мне очень жаль, что я не смогу более быть полезным господину, но, увы, это неизбежно.
Я благодарю господина за оказанные мне благодеяния и прошу после моей смерти сообщить об этом старшим вассалам и передать мою последнюю признательность господину». И только затем он может решить свои личные дела.

Ему следует позвать своих родственников, близких друзей и детей и сказать им, что воину не подобает умирать в постели после того, как он много лет пользовался добротой господина.
Но иного в мирное время не дано. Обратившись к детям, он должен наказать им всегда быть готовыми служить своему господину и отдать за него жизнь. Тогда, исполнившись самоотверженности, преданности и верности, они не будут пренебрежительны к Пути Долга.
Самураю следует также своими последними словами строго предостеречь их: если они пойдут против последней воли отца и сойдут с пути верности и справедливости, даже с того света они будут прокляты. Китайский мудрец говорил: «Слова человека перед смертью полны добра».
Таков должен быть последний час воина. Если же человек не в силах смириться с тем, что безнадежно болен, если он всеми силами пытается оттянуть момент смерти, если он радуется, когда люди говорят, что его болезнь не тяжела, и горюет, когда говорят, что болезнь неизлечима, если он так напуган, что бормочет бесполезные молитвы и заклинания, если он не готов к смерти и ему нечего сказать перед кончиной — это значит, что человек умирает собачьей смертью, это значит, что он бесславно прожил последние часы жизни, которая дается ему только раз. Такой человек забывает о смерти. Когда он слышит о том, как кто-то другой ушел из нашего мира, он считает это лишь небольшой неприятностью и пребывает в уверенности, что сам он будет жить вечно.

Его же собственная смерть будет покрыта пятном позорной жадности и цепляния за существование.
Если живущий в мирное время человек тяжело заболел, никакие лекарства ему не помогли и его состояние ухудшается, но при этом он не имеет решимости умереть, то он просто трус. Как такой трус сможет смотреть в лицо врагу на поле боя?

И даже если он будет думать только о том, как бы не показаться ничтожным, он не сумеет погибнуть достойно.
Поэтому, для того, кто постиг Бусидо, смерть в постели — важнейшее событие в единственной данной нам жизни. Сегодня самурай, вне зависимости от того, знатен он или нет, должен, несмотря на мирное время, служить господину и быть всегда готовым отдать за него жизнь.

Так поступали наши предки, наши отцы, так же обязаны поступать и мы.
Умирать в своей постели, получив за свою жизнь столько милостей от господина, при этом откладывать свои прощальные слова потомкам и не решаться высказать последние уверения в преданности своему господину и поблагодарить его за великую доброту — это не есть Бусидо. Только тот, кто не достоин носить имя самурая, потратит свои последние часы на то, чтобы собрать своих подчиненных и позаботиться о наследнике.

Увы, подобное случается часто и заслуживает глубокого сожаления, ибо не соответствует правильному Пути. Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь Воина.

16.
Ученость и изучение искусств могут принести большой вред В Бусидо прежде всего ценятся сила и мужество. Но обладать одной лишь силой — значит походить на воина, вышедшего из деревни, и наружностью быть сродни крестьянину.

Так быть не должно.
Ученость, поэзия и чайная церемония не считаются боевыми искусствами, но все-таки желательно разбираться в них. Во-первых, если самурай не учится, он не сможет читать древние книги.

А тогда, как бы он ни был умен и каким бы богатым опытом ни обладал, ему будет трудно различать правильное и неправильное.
Если самурай хорошо знает свою страну и другие земли, если он всегда учитывает время, место и свое положение, если он следует добру и решает свои дела соответственно, он сможет избежать вреда и потерь. Однако, если самурай будет неправильно подходить к учению, совершит ошибки, он станет горделивым и надменным и будет презирать тех, кто неграмотен, даже если они храбрые и отважные воины. Далее, многие искренне и, следует признать, не без оснований полагают, что хорошо только китайское.

Тем не менее, когда что-то восхваляют и не думают, полезно ли оно нашей стране и в наше время, это никуда не годится. В истории Японии было много знатных и известных людей, обладавших глубокими познаниями и обширными талантами.
Они внимательно изучали не только Китай, но и далекую Индию. Они посылали людей в эти страны. Но они также дополняли то, что видели и слышали, своим пониманием вещей.

Шестьдесят шесть провинций Японии управлялись одним владыкой. Три священные драгоценности передавались строго по наследству, пять линий регентов были твердо установлены, а различия между знатными и простолюдинами были четко определены.
Все это существует только в Японии. Они уделяли внимание самым разнообразным вещам: как выглядят мужчины и женщины, каковы их нравы, какую одежду они носят, как делается домашняя утварь и прочее.
Они следовали иноземным обычаям, но вместе с тем меняли их, приспосабливая к облику нашей страны. Китайские и японские ритуалы существовали раздельно, и даже такому невежде, как я, понятно, что это соответствует вечному и неизменному Пути Богов.

Однако, нынешние молодые воины неправильно подходят к учению.
Они полагают, что китайское лучше всего, и пренебрежительно относятся к обычаям Японии, их родины и земли их предков. Такие воины гораздо хуже тех, кто в своем невежестве искренне верят, что Бусидо заключается в одной лишь силе.

Далее.
Стихосложение — давний обычай нашей страны, он распространился не только среди знати, но и среди самураев. И в древности, и сейчас есть немало знаменитых полководцев и отважных воинов, достигших совершенства на Пути Поэзии.
Поэтому даже во ину низкого ранга желательно учиться складывать стихи и хотя бы время от времени составлять одно-два стихотворения.

Содержание раздела

---