d9e5a92d

Общие черты основных моделей рыночной трансформации

ОСНОВНЫЕ МОДЕЛИ РЫНОЧНОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИКИ: ОБЩИЕ ЧЕРТЫ И РАЗЛИЧИЯ
Самое трудное в жизни выбор. От него зависит будущее и человека, и государства.
Дж.Бьюкенен
План:
1. Общие черты основных моделей рыночной трансформации.
2. Особенности либеральной модели.
3. Специфика градуалистской модели.

Общие черты основных моделей рыночной трансформации

Рыночные преобразования в постсоциалистических странах обусловлены кризисом социализма как экономической системы. Кризис социализма носил повсеместный характер. Однако причины его трактовались по-разному, чем и определялся разный подход к его преодолению.

Так, в КНР, первой из социалистических стран вступившей на путь преобразований, подобных революции, причина кризисных явлений усматривалась в авантюристической политике ее лидеров предшествующего периода. Тем не менее проводимая здесь с 1978 г. революция носит четко выраженный рыночный характер. Ее суть состоит в синтезировании лучших черт плановой и рыночной экономик в целях возведения социалистической плановой рыночной экономики.

Во всех остальных социалистических странах кризис был воспринят как кризис социализма, преодоление которого возможно не путем оздоровления социализма, но путем его полного демонтажа и возведения принципиально иной экономической системы рыночной, капиталистической.
Китай остался социалистической страной, все остальные оказались постсоциалистическими. Заметим в этой связи, что незыблемым социализм остается в двух странах на Кубе и в КНДР.
Таким образом, разный подход к объяснению кризиса обусловил и разные способы и методы рыночных преобразований. В постсоциалистических странах его объясняют органическими пороками социализма, а потому последний не подлежит реанимации.

В КНР противоположный взгляд: социализм вполне перспективная экономическая система, требующая лишь значительных усилий для оздоровления путем преодоления искажений природы социализма в предшествующий период развития вследствие проведения ошибочной политики больших скачков и культурной революции, имевшей сокрушительные последствия для национальной экономики.
Напомним, что и в СССР кризис советской экономики долгие годы не воспринимался катастрофически. В целях его преодоления в 80-е годы была предпринята попытка реализовать разработанную специально для этого советскими учеными-экономистами концепцию ускорения социально-экономического развития. Однако иллюзии развеялись очень быстро под воздействием неудач, постигших политических лидеров того периода в первые же годы ускорения. Благое начинание закончилось официальным провозглашением преобразования плановой экономики в рыночную, активно поддержанного странами ЦВЕ, которым данная система была к тому же навязана, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Политическая обстановка во всех странах ЦВЕ и в еще советских республиках Прибалтики была к этому периоду крайне острой. Начался стремительный распад социализма как системы, как мировой социалистической системы.
По-иному сложилась ситуация в КНР, где преобразования, подобные революции, были направлены на оздоровление социализма не просто путем устранения искажений его природы в предшествующий период в ходе проведения политики большого скачка и народных коммун, осуществления культурной революции. Принципиальное значение имел пересмотр марксистской концепции социализма, в связи с чем фактически была отброшена его советская модель. Место последней заняла модель социализма с китайской спецификой, конкретизацией которой стало социалистическое плановое рыночное хозяйство, на построение которого и устремлены усилия правящей партии на протяжении всех лет преобразований.

Социализм с китайской спецификой был объявлен высшей стадией развития рыночной экономики, что и позволило принципиально изменить подход к товарноденежным отношениям. Речь шла уже не о вынужденном допущении ТДО в социалистической практике, как это было в СССР. Такие отношения трактуются как имманентно присущие данной системе, а потому государство не вправе ущемлять их развитие.

Такое видение социализма и предопределило весь ход реформы относительно ее содержания, основных направлений, последовательности и темпов ее весьма успешного осуществления на протяжении уже третьего десятилетия.
Существенное значение в успешном осуществлении рыночных преобразований в КНР имеет то обстоятельство, что концепция социализма с китайской спецификой не только не препятствует, но, напротив, предполагает всестороннее развитие рыночных отношений, постепенно распространяющихся и на государственный сектор. Это вполне соответствует объективным закономерностям мирового экономического процесса: под социалистическими лозунгами по существу воздвигается национальная модель рыночной экономики. Успеху китайской реформы во многом сопутствовало и ее своевременное проведение: к моменту ее начала история социализма исчислялась менее чем тридцатью годами.

И хотя социализм как система успел довести страну до полного разорения, все же социалистический менталитет не сложился окончательно, не были утрачены населением навыки к самостоятельному хозяйствованию, не вытравлено трудолюбие. Все это способствует более быстрой и менее болезненной адаптации трудящихся масс к рыночным условиям.

Реформа протекает в условиях социального мира, так как не изжившая себя в глазах миллионов нищих китайских трудящихся идея социализма к началу преобразований не была отброшена, напротив, провозглашалась незыблемость социализма и марксизма как элементов официальной идеологии. Рыночные преобразования последовательно и успешно осуществляются под социалистическими лозунгами, хотя по мере ослабления их привлекательности в сознании народных масс социалистическая фразеология становится все менее навязчивой.
Итак, ситуация в разных социалистических странах складывалась по-разному, но необходимость радикальных перемен назрела повсеместно. В этой связи и возникла проблема модели реформирования экономики. Разное видение причин кризиса социализма, а следовательно, и способов его разрешения породило многообразие моделей преобразований, но базовыми явились две: либеральная, или монетаристская, во всем национальном многообразии ее реализации по отдельным странам и градуалистская. Первая была заложена в основу преобразований в постсоциалистических странах, к числу которых относятся страны ЦВЕ, Балтии и СНГ, вторая в КНР.

Каждая из них имеет разное теоретическое обоснование, что и обусловливает их весьма существенные различия. Тем не менее можно выделить общие черты, порожденные идентичностью исходного и конечного пунктов движения. Назовем важнейшие из них:
- осуществление реформы по инициативе и под руководством государства в лице правящей номенклатуры;
- преобразование отношений государственной и кооперативноколхозной форм собственности и соответствующих им институтов, чем достигается разгосударствление экономики;
- преобразование механизма хозяйствования;
- становление институтов рыночной инфраструктуры;
- коренное изменение социальной структуры общества.
В наиболее чистом виде либеральная модель была использована в бывшей ГДР, градуалистская, естественно, в КНР. Вместе с тем элементы градуализма четко просматриваются и в постсоциалистических странах, равно как либерализация экономической деятельности осуществляется и в КНР.
Однако эти модели имеют принципиально разное происхождение. КНР, первой приступившая к реформированию своей экономики, не могла позаимствовать на Западе готовую к употреблению модель уже вследствие того, что китайские реформаторы не ставили в качестве цели задуманных ими преобразований смену экономической системы. Речь не шла об устранении социализма. Необходимы были срочные меры в целях его оздоровления путем глубоко продуманного насыщения экономических отношений социализма рыночными и возведения социализма в соответствии с китайской спецификой.

Подобная модель могла быть разработана усилиями только отечественной экономической науки, что и было сделано китайскими учеными.
В СССР, а вслед за тем и в других постсоциалистических странах социализм рухнул в одночасье. Предпринимавшиеся ранее отчаянные попытки его оздоровления не увенчались спехом.

Распад социалистической системы принял необратимый характер, альтернативы рыночной экономике история не предоставила. Но и приемлемой для всех политических партий и течений модели реформирования не оказалось, а потому пришлось позаимствовать ее на Западе, что и было сделано.

И хотя модель была разработана отнюдь не для социалистических стран, как показало время, она в полной мере не только соответствовала целевой установке на рыночную трансформацию, но и способствовала ее успешному и быстрому осуществлению.
При таких исходных предпосылках реформирование в постсоциалистических странах и в КНР имеет существенные различия, по крайней мере на исходных рубежах. В наиболее общем виде эти различия касаются отношения реформаторов к судьбе государственной собственности и соответствующего ей планового механизма хозяйствования, способов и темпов разгосударствления национальной экономики, методов государственного регулирования трансформационных процессов, места рыночного механизма регулирования, способов и направленности внешнеэкономической либерализации, особенностей решения социальных проблем. Каждая из этих моделей соответствовала конкретно-историческим и национальным особенностям стран, а потому они не взаимозаменяемы. Рыночная трансформация в постсоциалистических странах сопровождалась трансформационным спадом, в КНР высоким и устойчивым экономическим ростом, но не вследствие ущербности либеральной и достоинств градуалистской модели.

Иные причины объясняют эти явления. Но важно понять, что состоявшийся вариант реформирования для каждой страны единственно возможный, порожденный всей совокупностью факторов, сложившихся к началу преобразований.

Судьбу чужой страны невозможно заимствовать даже из лучших побуждений в той же мере, что и судьбу другого человека. Экономическая генетика столь же значима, как и биологическая.

Потому и нет в истории сослагательного наклонения.
Рассмотрим каждую из этих моделей более подробно.

Особенности либеральной модели



Напомним, что гибель социализма явилась неожиданной даже для западных советологов, не говоря уже об отечественной экономической науке, в силу своей крайней идеологизации даже не столько не способной, сколько не могшей в условиях недопустимости инакомыслия дать адекватного отражения социалистической реальности. И уже вследствие этого к моменту летального исхода социализма готовой к использованию на практике модели рыночной трансформации не оказалось, хотя такие попытки были предприняты еще в годы перестройки. Напомним о программе 500 дней, в разработке которой приняли участие ведущие ученые страны.

Однако крайне острое политическое противостояние внутри правящей партийной элиты воспрепятствовало возможности ее практического использования. А потому, когда пришла пора непосредственно браться за дело, по давней российской традиции модель была позаимствована на Западе.

Пионером в области такого заимствования был Петр I, хотя Россия в тот исторический момент далеко еще не исчерпала потенциал феодального развития. Как известно, и модель социалистического переустройства российского общества была разработана отнюдь не отечественными мыслителями. Оснований для подобного заимствования на этот раз было еще меньше, во-первых, уже в силу того, что социализма как системы на практике нигде в мире не существовало, то есть заимствованию подлежала научная концепция, химера, во-вторых, сама эта концепция была разработана ее авторами применительно к реалиям развитых капиталистических стран, к числу которых Россия на тот исторический момент не относилась.

Тем не менее титанической энергией русских революционеров данной концепции суждено было материализоваться. Расплатой за насилие над историей стали жизни миллионов людей.

Еще более увеличился разрыв в уровне экономического развития России относительно западных стран.
Итак, позаимствованная на сей раз модель была разработана экономической элитой США и принята к практическому использованию международными финансовыми организациями. В исходном пункте она предназначалась для финансового оздоровления ряда стран Латинской Америки в целях погашения огромной
задолженности перед МВФ. И уже вследствие этого заимствование оказалось не вполне обоснованным. Как известно, в постсоциалистических странах речь шла о создании рыночной экономики заново в крайне специфических условиях, не имевших аналога в мировой истории: преобразование в рыночную экономику плановой осуществлялось впервые в мире. *
И все же заимствование не только состоялось, но вполне способствовало рыночной трансформации российской экономики. Отметим лишь частности, исторический антураж, на фоне которого происходило такое заимствование. Данная модель вполне соответствовала экономическим и прочим интересам как предлагающей, так и принимающей стороны.

Развитые страны Запада были крайне заинтересованы в скорейшем разрушении империи зла, а вместе с тем, как им казалось, потенциально мощного конкурента на мировых рынках в облике советской экономики. Предварительные расчеты, проведенные в недрах МВФ, показали, что данная модель позволяла этого добиться: спад производства должен был составить не менее 25%.

Действительно, предпосланный данной моделью стремительный характер преобразований явился одним из факторов трансформационного спада.
Но не менее важно и другое обстоятельство: эта же модель вполне соответствовала интересам и принимающей стороны правящей номенклатуры, инициировавшей радикальные преобразования ради реализации собственных целей, но не имевшей, однако, в готовом виде приемлемой программы под такую инициативу. Прежде всего несомненным достоинством данной модели было то, что предусмотренная ею политика шоковой терапии позволяла за короткий период придать рыночной трансформации необратимый характер.

Это имело чрезвычайно важное значение в стране, где широкие слои населения отнюдь не требовали подобного рода перемен. Отметим, однако, что угроза реставрации, успешно предотвращенная на тот момент, не изжита в полной мере и по сей день, питаемая острым неприятием выявившейся дифференциации по уровню доходов в стране недавнего социалистического равенства.
Сложившаяся за годы социализма крайняя нетерпимость к имущественному расслоению не случайно номенклатура тщательно скрывала и весьма успешно держала в глубокой тайне данные об уровне своих доходов уверенность в воровском происхождении богатства, поиск причин своих бед прежде всего во внешних обстоятельствах питают и небезуспешно, а тем более активно накануне очередных выборов подогреваемую представителями левых партий готовность определенных слоев населения к очередному революционному черному переделу, что несет с собой угрозу реакционного отката от завоеванных с таким трудом позиций. Такая опасность поддерживается широко бытующим представлением о том, будто рыночная трансформация осуществлена исключительно в интересах узкого круга людей правящей верхушки и новых русских, что совсем не так.

Богатыми становятся выходцы из самых различных слоев населения, способные успешно выполнять функции собственника, а тем самым обеспечивать не только рост личного дохода, но и прогресс общества в целом. Ситуация, при которой народ выступает в качестве сособственника, а номенклатура выполняет еще и функции управленческого труда, оказалась экономически несостоятельной, что и показал опыт социалистического хозяйствования, доведшего национальную экономику до полного развала во всех странах, такой опыт накопивших.
Данной моделью предусматривалась безотлагательность коренных преобразований, столь актуальных ввиду катастрофического состояния советской экономики, равно как и экономик других социалистических стран, что наиболее наглядно проявлялось в полном развале внутреннего рынка, в буквальном опустошении магазинных полок. Вместе с тем либеральная модель прежде всего и в наибольшей мере соответствовала экономическим интересам ТЭКовской номенклатуры.

Это было важным обстоятельством с той точки зрения, что именно данная прослойка номенклатуры в силу сложившихся в предшествовавший период обстоятельств к моменту преобразований сумела занять лидирующие позиции на номенклатурном Олимпе. Дорога на чрезвычайно выгодный внешний рынок для данного комплекса была проторена еще в годы социализма. Теперь же открывалась реальная возможность осуществить приватизацию объектов российского Клондайка. Не случайно представитель именно этого комплекса оказался рекордсменом долгожительства в качестве премьер-министра в 90-е годы.

И времени даром не тратил: косноязычие отнюдь не помешало ему весьма успешно заняться делом. Как известно, объекты ТЭК были приватизированы в первую очередь, начало было положено еще на этапе спонтанной приватизации. Здесь практически не было временщиков: первые же приватизаторы оказались подлинными собственниками, состав их изменился незначительно.

Именно здесь появились первые российские миллионеры и миллиардеры, и в наибольшей мере из числа бывшей советской номенклатуры.
Итак, вынужденный характер заимствования, с одной стороны, совпадение при этом интересов предлагающей и принимающей сторон - с другой, и обусловили выбор модели реформирования российской экономики. Она же была принята и другими постсоциалистическими странами во многом по тем же причинам. И там не оказалось в готовом виде собственной модели реформирования, а либеральная модель вполне позволяла немедленно приступить к делу, не терпящему отлагательства в условиях краха социализма.

К тому же она вполне поддавалась корректировке в зависимости от национальных особенностей.
Данная модель была реализована проведением политики шоковой терапии, что нашло отражение в осуществлении либерализации внешней и внутренней экономической деятельности, начало которой в России, например, было положено отпуском цен в январе 1992 г. В рамках данной политики все страны приступили к преобразованию социалистических форм собственности путем проведения бесплатной и денежной приватизации на основе принятого в этих целях законодательства, хотя фактически ни одна из них не избегла и спонтанной приватизации, в тех или иных масштабах осуществленной еще до официального провозглашения рыночных преобразований. Так, в России она была проведена в течение 1987-1991 гг.
Стремительная либерализация экономической деятельности, предусмотренная данной моделью, сопровождалась неоднозначными социально-экономическими явлениями. Так, отпуск цен в высокомонополизированной, хронически дефицитной экономике, характеризующейся к тому же глубокими структурными и технологическими дисбалансами, не мог не породить гиперинфляцию со всеми вытекающими из нее последствиями. Избежать ее при данной, монетаристской по своему теоретическому происхождению, модели реформирования оказалось невозможным. А иного не было дано, если исходить из реального хода истории, а не всякого рода предположений относительно того, что было бы, если бы, например, были другие реформаторы.

Ведь и политические лидеры отнюдь не случайные фигуры. Они выносятся историей на авансцену как способные действовать адекватно сложившимся обстоятельствам. А обстоятельства были таковы, что массовой поддержки рыночным преобразованиям в стране не было вопреки катастрофическому положению советской экономики, массами не осознаваемому, и тем более не усматривалось лучшей альтернативы существующему строю.

Но опасность социального взрыва назревала вследствие полного экономического застоя, из состояния которого социализм вывести так и не удалось в годы предпринятой именно в этих целях перестройки.
Важным направлением реформирования явилась либерализация внешнеэкономической деятельности. Была упразднена монополия государства на внешнюю торговлю, правом ведения внешнеторговой деятельности наделялись все хозяйствующие субъекты. Это способствовало бурному развитию торгово-посреднической деятельности, крайне прибыльной в стране хронического дефицита, равно как и формированию торгового капитала.

Это было весьма существенно, так как такой капитал является историческим предшественником промышленного, он играет важную роль в накоплении денежного капитала, необходимого для участия в денежном этапе приватизации. Вместе с тем внешняя открытость постсоциалистической экономики мгновенно выявила низкую конкурентоспособность отраслей гражданского сектора ввиду его технико-технологической отсталости, что привело к массовому банкротству не только отдельных предприятий, но и целых отраслей.
Доминирующими направлениями экономической политики государства при данной модели реформирования стали денежно-кредитное и финансовое. В условиях огромного государственного долга такая политика носила преимущественно фискальный характер, что неизбежно вело к ухудшению финансового положения предприятий, истощению их инвестиционного потенциала, нарастанию кризиса неплатежей, появлению денежных суррогатов, разрастанию теневого бизнеса и пр.

Но тем самым фискальная политика вынужденно ускоряла процесс демонтажа социалистической экономики. Именно это обстоятельство имело решающее значение, хотя и уровень компетенции в ее проведении был невысок, тем более что весьма активную роль в формировании экономической политики в тот период играли западные консультанты и советники в связи с тем, что модель была заимствована.

Беда состояла в их неадекватном представлении о российской экономике, что не мешало им навязывать свои рекомендации.
Все эти обстоятельства, в свою очередь, явились причиной резкого снижения жизненного уровня основной массы населения. Реформаторов и по сей день упрекают в том, что они провели реформу за счет населения. И это действительно так, но иначе и не может быть в любую переходную эпоху, а тем более когда речь идет о переходе от социализма.

Ведь в отличие от 1917 г. других собственников в стране, кроме народа, на сей раз не оказалось. Именно общенародная собственность и подлежала экспроприации.

Народ в целом утрачивал свой уникальный статус сособственника средств производства, а вместе с тем и экономические способы его реализации и приобретал совсем иной статус; при этом большинство статус наемной рабочей силы. Процесс действительно чрезвычайно болезненный. И тем не менее социальная политика государства в этот период при всей ограниченности его финансовых возможностей и просчетах в ее проведении все же оказалась достаточной для избежания крайних форм социальных конфликтов.

Последние были порождены главным образом несвоевременной выплатой заработной платы и социальных трансфертов.
Задним числом может быть и справедливо говорить о чрезмерной поспешности в проведении тех или иных мер, но в момент их реализации это было далеко не столь очевидно, не говоря уже о том, что альтернативы им действительно не было. Важно понять исторический процесс в его данности, а не выставлять ему оценки и уж тем более не строить несбыточные прожекты относительно прошлого. Конечно, вполне справедливо говорить о некомпетентности в проведении тех или иных реформаторских акций, но и последняя приходит лишь с опытом.

К тому же подобного рода преобразований в мировой истории не было. Критический анализ реформирования совершенно необходим, так как несет в себе позитивное начало для последующего развития.

Он способствует более полному учету всей совокупности факторов при выработке основных направлений дальнейших преобразований, способов и методов их осуществления.
Отмстим, что в странах ЦВЕ и Балтии либерализация экономической деятельности в меньшей мере сопровождалась негативными явлениями, так как здесь сложились более благоприятные условия для ее проведения, о которых говорилось выше.
При всех издержках реформирования реализация либеральной модели рыночной трансформации тем не менее соответствовала достижению поставленной реформаторами цели: она действительно способствовала весьма быстрому разложению системы социалистических экономических отношений и становлению рыночной капиталистической экономики.



Содержание раздела