Вслед мне полетел веселый окрик мастера
Эй, Дашка! За дружеским столом не зевай! весело крикнул он, подхватил пирожок и кинул через весь стол мне.
Я едва успела поймать румяный комочек, совершенно обалдев от этой выходки. Однако его ребячество (ужасно непотребное в семье, где застолье вещь чинная, упорядоченная, правильная) не только сошло ему с рук, наоборот вызвало общее веселье, как будто за столом обедала не солидная казачья семья, а орава малолетних сорванцов, только и ждущих момента, когда кто-то первый начнет кидаться пирожками и хлебными шариками. Я недоуменно хлопала глазами, наконец, общий смех захватил и меня; я сама начала хохотать как сумасшедшая, понимая хозяев: действительно, как можно сердиться на этого человека, фонтанирующего веселой энергией мощной, как тысяча солнц и чистой, как око ребенка?
Я смеялась от души, но где-то, в глубине сердца остался легкий холодок тревоги: так не шел этот земной смех к его небесному образу.
Обед закончился, мастер Андрей и Федор пошли на план, Володя увязался с ними (кстати, с чудо-печником мой муж сдружился моментально), а я осталась хотя и звали с собой помогать Домне Федоровне убирать посуду. Во-первых, я пожалела хозяйку: с рассвета она крутилась на кухне без помощи и передыха, а во-вторых, мне было жизненно необходимо придти в себя и разобраться в своих чувствах. Сделать это мне так и не удалось; напротив, глядя на окрыленную и помолодевшую знахарку, на Алексея Петровича, двигавшегося вдвое бодрей против обычного, на Федора, сразу превратившегося в вихрастого подростка, да даже на своего мужа, вдруг скинувшего надоевшую маску кандидата наук, я окончательно запуталась.
Я понимала, что все эти чудесные перемены с людьми произошли благодаря мастеру Андрею, и признавала, что ТАКОГО человека и в самом деле стоило ждать по особому; непонятны мне было только байки о каком-то колдовстве и даже вредительстве В раздумьях я провела весь день до вечера. За ужином Андрей шутил и дурачился, я же, глядя на него, смеялась вместе со всеми, и до боли грустила душой где-то глубоко внутри.
Ночью меня захватил вихрь мыслей и фантазий. Но нет, ничего такого, что может испытывать женщина к понравившемуся ей мужчине, не происходило со мной.
Чувства мои были далеки от каких бы то ни было любовных переживаний, хотя мастер Андрей с первого же взгляда влюбил в себя всех обитателей хутора, и меня в том числе. Но влюбленность эта была сродни тому, как влюбляются дети в героев книжек, мультиков и фильмов, в мелодичные добрые песни о крылатых качелях или резиновом ежике. И причина грусти на донышке души крылась не в том, что мастер Андрей мне, женщине замужней и старше его, был недоступен как мужчина (его образ просто не вязался с подобной пошлостью).
Его смех, его раскованность, его явная приземленность шли вразрез с его возвышенным обликом, ликом ангела да именно ангела, или даже Архангела, ибо ангелы одинаковы и безлики, но каждый из Архангелов в канонах иконописи имеет свой индивидуальный, четко выраженный образ. Лишь пришла мне на ум эта мысль, как воображение нарисовало мастера Андрея в архангельском чине, в красной ризе, с золотыми из света крылами за спиной, с грозным мечом в руке Он взглянул на меня глазами, полными скрытых молний, но пресветлые архангельские губы раздвинулись в детской улыбке, меч рассыпался, ризы упали, и остался только вселенский смех, животворный, сметающий все сомнения и тревоги, всемогущий солнечный смех, растворяющий в себе черный страх смерти и потерь, словно порошок дешевого кофе в крутом кипятке
Дашка, вставай, хорош дрыхнуть! Нет, вы на нее посмотрите всю ночь мне спать не давала, а сама просыпаться и не думает! Вот я тебе
Я повернулась на живот и зарылась в подушку, и в тот же миг покрывало сползло на пол, а спину и ноги покрыла холодная неприятная морось. Я вскочила с постели, не понимая решительным образом ничего.
Ты с ума сошел? спросила я своего мужа, стоящего передо мной с ковшиком воды в руках и широченной улыбкой на лице.
Сама такая. Вовка чмокнул меня в щечку и показал на часы. Полдвенадцатого!
Я со стройки уже, уходил, будил тебя не встала, ладно, думаю, пусть поспит еще полчасика. За обедом пришел а ты все валяешься!
Главное, ночью мне выспаться не дала, хохотала во сне как придурошная, я уже испугался, может, рассудком двинулась с этими крестами да медитациями?
Я? Хохотала?
Ну а кто, я? Только под утро успокоилась Как раз когда мне на работу вставать!
Мог бы и не вставать, пробурчала я, натягивая халат. Ты в отпуске вообще-то.
А что, если отпуск, так до обеда дрыхнуть надо? Да и какое дрыхнуть, тут такие ребята Слушай, а Андрей этот парень мировецкий! Зря ты вчера с нами не пошла, он столько всего рассказывал!
Тебе бы вот как раз и послушать, раз ты Казачьему Спасу обучаешься.
Андрей. Я вспомнила лицо мастера, и грусть опять забралась мне в сердце.
Энергично отхлопав заспанное лицо колодезной водой (неизменно холодной даже в самую сильную жару) и тщательно уложив волосы, я минут десять копалась в шкафу, прикидывая, что бы такое надеть Выбор остановился на синем, в цвет глаз, платье оно, хоть и было длинновато, но относилось к тем универсальным вещам, в которых и в огород, и в хоровод. Глянула в зеркало, отметила, что выгляжу на все сто, но вместе с тем никто бы не мог сказать, что нарядилась я специально.
И все же мои старания не остались незамеченными. Мастер Андрей, поглядев на меня долгим горячим взором, бархатно произнес:
Из каких небес, птица синяя?
Обед прошел шумно и весело. После долгого сна аппетит у меня разыгрался не на шутку, я ела много, быстро и с удовольствием.
Андрей смеялся:
Чем ночью занималась, Дашка? Кирпичи таскала?
Я и то думаю кто все кирпичи перетягал?
Она мне спать не давала. Ладно бы, храпела, а то хохотала ночь напролет, отвечал за меня Володя.
Во сне смеялась, представляешь!
Во сне смеются либо дети, либо святые, необычайно серьезно промолвил мастер.
А вы ты вы во сне не смеетесь? спросила я.
А я почем знаю? улыбнулся он. Спросить пока некого!
Я смутилась и почувствовала, как лицо наливается краской (до меня вдруг дошла вся двусмысленность моего вопроса). Но этого, к счастью, никто не заметил.
Ну, таперича можно с голодными равняться пообедавши! мастер Андрей легко поднялся и направился в дом.
Мы с Володей взяли по корзинке с посудой и пошли на хутор. Вслед мне полетел веселый окрик мастера:
Дарья! Посуду занесешь зараз возвращайся!
Мне в помощь будешь! Да платье переодень шибко длинное!
И опять я стояла перед шкафом в раздумье, ловя себя на мысли, что давно так придирчиво не подбирала наряд. За этим занятием меня и застала Домна Федоровна, зашедшая в дом за каким-то снадобьем.
Ты чего стоишь столбом? спросила она.
Думаю, что надеть. Андрей сказал, платье это длинное очень.
А что не жалко, то и надевай.
Я посмотрела на знахарку вопросительно непонимающе.
Ну он тебя позвал глину месить, так? Вот и надевай, что замазать не боишься.
Пришлось достать из рюкзака раскопочные шорты и майку
Мастер Андрей, ждавший меня на порожках, мой новый вид одобрил:
Во! Другое дело!
Ну, пошли, подмастерье!
Мы вошли в дом. Кадку с рябинкой я не увидела, в центре уже было выложено основание печи в форме прямоугольника с двумя полукругами на месте задних углов. Рядом аккуратной горкой высились белые кирпичи и стояло цинковое корытце, полное светло-голубой смеси.
На табурете зачем-то стоял небольшой радиоприемник.
Танцевать умеешь? ни с того ни с сего спросил мастер.
Не особо, а что?
Жаль. Глину надо месить, танцуя, Андрей улыбнулся и, словно взмахнув крылом, рукой указал мне на ванночку.
Постойте, мне что, туда с ногами забираться?
Ответом мне был раскатистый смех ангелоподобного мастера.
Я топала по густой склизкой смеси туда-сюда, стараясь попасть в жаркий ритм какой-то бесконечной восточной музыки, негромко доносившейся из радиоприемника (Андрей поймал не то кавказскую, не то турецкую волну). Мастер был прав: ритмичные движения делали работу если не легкой, то приятной и лишенной однообразия и скуки.
Впрочем, о скуке не могло быть и речи: кто бы мог скучать с таким мастером не только на все руки, но и на язык!
Мастер Андрей работал не быстро, но ловко и грациозно. Танцуя, я любовалась его отточенными движениями и гибким телом. Он и сложен был по-ангельски: высок, тонок в стане, строен в ногах.
Только руки выбивались из образа: мускулистые предплечья, широкие ладони, орудовавшие мастерком точно кистью живописца.
Работая, Андрей не умолкал ни на секунду. Его объемный, бархатный, мягкий баритон завораживал, лился в уши, словно елей, проникал в самое сердце и затрагивал тайные струнки души.
А знаешь ли Дарья, что глина, которую ты месишь, совсем необычная?
Какая необычная?
Да можно сказать, волшебная! С этой глины тетя Домна колобки печет!
Специально привожу ей в сезон по мешку.
Зачем же ей колобки из глины?
Лечит она ими. Разогреет колобок на огне, и катает по спине, у кого позвоночник болит. Глина эта любую хворь костную правит.
Сама увидишь: чем больше по ней танцуешь, тем ногам легче. К концу дня не ходить летать будешь, как греческий бог Гермес в крылатых сандалиях!
Разве же можно лечебную глину на печку?
Только такую и можно! Жар от нее целительный, чудотворный!
Зимой окна не открывают, а дышится легко, как на просторе. Потому что глина эта живая, в хату жилом дышит.
Выгребая размешанную глину из-под моих ног в небольшой тазик, Андрей поднял голову и метнул в меня озорной жаркий взгляд:
А знаешь, Дарья, что Бог человека слепил из глины?
Да, я об этом читала.
А знаешь ли ты, что прежде человека Бог из глины слепил печь?
Как печь?
Вот так печь. Ну представь: в начале времен везде был только Хаос, холодный и бесприютный. И жил там одинокий Бог.
Ему было зябко и голодно. И чтоб согреться и приготовить еду, он замешал глину и слепил себе очаг.
И первым словом его было что?
Да будет свет?
Не-а! Первое, что сказал Господь Да будет огонь в этом очаге!.
А свет уже от огня сам по себе получился. И только потом, согретый и сытый Бог решил слепить человека по образу и подобию печи.
Вот как? я не могла понять, дурачился ли мастер или говорил серьезно. А я-то думала, что по своему образу и подобию.
Была нужда ему плодить богов Он сотворил из глины человека так же, как сотворил печь. Как у печи, он сделал человеку чело, щеки, плечи, ноги
Интересная теория эволюции.
Это не теория, а самая что ни есть истина. Первым печником был Бог, оттого все мастера печные боговы братья.
Он вновь залился смехом.
Судя по тебе, Андрей, это чистая правда, серьезно сказала я, и сама не заметила, как перешла на ты.
Он тоже посерьезнел.
А я и не шучу. Печь сестра и мать Адамова.
Сестра потому что Отец один, мать потому что глиняных людей Бог в печи обжигал и из лона их доставал, уже с божественным жаром внутри.
Странные вещи я слышу... Ты ведь христианин, крест носишь.
А в мифы веришь языческие.
А я тебе не про нынешнего Бога рассказываю.
А про какого же?
Про древнего Бога, самого первого, который был от начала времен, отцом всего и отцом всех людей. Печь это ворота в Навь, тот, древний мир.
За каждой печью живет Бог начала, наш первопредок. Почему, ты думаешь, первые храмы человеческие не абы где были, а прямо в жилище, на месте очага?
Да потому что если Бог в очаге живет, зачем же куда-то еще идти ему молиться? Он и сейчас там, только люди про это забыли. Кто с печью общий язык найдет, тот его увидеть может
И ты его видел?
Андрей тряхнул кудрявой головой (я не поняла, что это значит да? нет?) и продолжал:
Женское лоно Господь творил по образу той печи, внутри поместил огонь животворящий. Влагаешь в нее сырое, а получаешь готовое, с духом и душою.
Печь из неготового в готовое, из смерти в жизнь переводит, из минувшего в грядущее. Очаг в доме жизнь в доме, умирает последний из людей гаснет очаг.
А если нет в доме очага?
Значит, это и не дом совсем. Да только так не бывает.
Даже во временном доме очаг есть.
Вот как? А у нас в квартире очага нет.
Быть не может!
Ни в одной городской типовой квартире я печи не видела. В домах побогаче, правда, камины есть, но и то единицы.
В глазах-углях чудесного мастера засветилось по крохотному солнышку.
Дашенька-душенька, ластовка моя синеглазая! Кухня у тебя в доме есть? Плита есть?
Или на чем ты обеды готовишь?
Есть, конечно, но она же газовая!
Газовая, электрическая большая ли разница! У огня всякая может быть природа и газовая, и электрическая, и солнечная. Все едино!
Любая печь дитя той Божественной Первопечи. Любой огонь, у которого греешься и на котором еду готовишь, дом твой в храм превращает.
Надо же Буду знать теперь.
Вот и знай! И с очагом своим обращайся соответственно, по всем правилам там живет Первобог!
По всем правилам это как?
Печку свою хоть и газовую держи в чистоте, как в чистоте ты содержишь тело свое. Каждый день протирай! Пищу готовишь благословляй крестом и молитвой, тогда частица ее Богу в дар пойдет, а взамен получишь здоровье и счастье семейное.
Если печь хорошо попросить, она тебе дом сохранит от всякой напасти. И хворь прогонит, и печаль всякую.
Знаешь, что в печи можно печаль свою сжечь, любую беду прогнать?
Нет, не знаю Как?
А вот как. Святой воды возьмешь, в ней тряпочку намочишь, углы печные обмоешь. Затем ту тряпицу в остатках воды прополощешь и отожмешь хорошенько. Умоешься ею над чашкой, приговаривая: смываю тоску, смываю беду, смываю черное горе, так двенадцать раз.
Потом эту чашку с водой поставишь в духовку или на огонь, и пусть стоит там, пока не выкипит! А ты в это время рядом стой и приговаривай: гори, тоска, гори, беда, гори, черное горе!. А еще огню печному можно дурные сны рассказывать, предчувствия нехорошие.
Печка все выслушает, все пережжет, все к ладу направит. Внутри нее переход из минувшего в настоящее, печь почти как Бог, всемогуща, потому что каждый миг настоящего в минувшее превращается, а грядущее в настоящее
Его слова заворожили и испугали меня.
Мастер Андрей А ты ведь и вправду колдун и еретик. Теперь понимаю, почему про тебя столько баек ходит.
Он разразился хохотом.
Колдун! Еретик!
Он хохотал так мощно, так пронзительно, так светло и звонко, что я не могла не поддаться магии его смеха. Мы безостановочно смеялись в течение нескольких минут, в глазах все расплывалось от слез, и когда в дверном проеме возникла чья-то плечистая тень, я не сразу поняла, кто это.
Андрюха, ты зачем Дашутке хохотунчика подпустил? Вот смотри муж придет, пооборвет тебе уши-то за такие хиханьки!
Едва успокоившись и утерев слезы, я разглядела Федора.
Мастер Андрей, не переставая смеяться (снизив, однако, уровень раскатов на пару тонов), весело крикнул:
Это я-то колдун? Вона, Федька колдун так колдун! Он что, не рассказывал тебе?
Он же кузнец! Он такое колдовство знает, которого никто не ведает?
И какое же это колдовство? от любопытства я даже перестала смеяться.
Старую бабусю на молодую дивчину перековать может!
Последовал очередной взрыв смеха. Но в этот раз Андрей смеялся в одиночестве: мне было интересно (и потому не смешно), а Федор стоял мрачнее тучи.
Ну ты что болтаешь-то, глухо прорычал он и вплотную приблизился к мастеру.
В первый момент я испугалась уж больно грозен был у Федора взгляд.
Ну ладно-ладно, подумаешь, тайну выдал
Федор, это правда? спросила я, вконец замороченная и гомерическим хохотом мастера, и нахмуренным видом сына знахарки.
Неправда, отрезал Федор. Долго вам еще?
Мать вечерять зовет.
Все уже, на сегодня все.
Мастер пристукнул рукояткой мастерка последний кирпичик, протер инструменты и сложил их в деревянный ящичек.
Дашка, чего стоишь по колено в глине? Бегом ноги мыть, и к столу!
А как я пойду-то? я в растерянности смотрела то на ноги, покрытые голубой пленкой, то на чистые босоножки, одиноко стоящие в углу.
А вот как! Андрей рассмеялся, подхватил меня на руки и вынес из дома.
[1] Глава 5
[1] Стодарник. Таинство огня
Мастер Андрей оказался прав: после нескольких дней танцев в корытце с глиняным раствором у моих ног словно выросли крылья. Я не ходила, а летала, чувствуя себя молодой, полной сил степной кобылицей, отбившейся от одного из диких манычских табунов. Андрей посмеивался, говоря, что благодарить надо его волшебную глину, но я подозревала, что дело не только в глине.
Мастер Андрей обладал удивительным талантом менять все и вся вокруг себя. Изменились хозяева, изменились рабочие (забывшие вдруг суеверный трепет перед мастером печей), изменился мой муж. Глаза горели, руки и ноги двигались легко и свободно, еще свободнее текли мысли и разговоры, даже погода июля самого жаркого на Донщине месяца радовала мягким теплом, отложив изнуряющий зной то ли на август, то ли вообще на следующий год. (Это было очень кстати: в доме уже сделали потолок, и работать нам приходилось практически в закрытом помещении; в жару не спасли бы и окна днем летний воздух неподвижен)
Впрочем, и глина была волшебной тоже. За пять дней мои ноги окрепли и подтянулись, лодыжки, никогда не отличавшиеся тонкостью, вдруг приобрели неведомое доселе изящество.
Мозоли сошли, словно сами по себе, кожа на стопах стала розовой и нежной, как у ребенка.
Как-то вечером в бане я похвасталась новым состоянием своих ног перед Домной Федоровной. Она улыбнулась:
Это тебе диво. А я таких чудес на своем веку много видела. Глинка Андрюшина не только форму улучшить может.
Знаешь, сколько она хворей лечит? Все не перечесть!
А какие хвори? спросила я, приготовившись запоминать.
Разные, коротко ответила знахарка. Тебе-то чего для?
Ну как знать, что лечить голубой глиной.
Знать не все полезно. Глинкой лечить можно не всякий недуг, тут надобен точный диагноз.
А то есть любители: лечат глиной все подряд, а их потом вперед ногами с хаты выносят.
Разве от глины умирают?
От глины нет, а от дурости еще как.
Тогда тем более скажите, что можно глиной лечить, а что нельзя!
Про лечить не скажу. А для красоты, для здоровья могу научить, как глиной пользоваться.
И тем же вечером я записала от нее несколько рецептов красоты с голубой глиной.
Месить глину с утра до вечера занятие не из легких. Иногда на подмогу мне приходил Володя, а я занималась тем, что подавала мастеру Андрею кирпичи, предварительно обтерев их влажной тряпочкой.
Но больше всего мне нравилось оставаться с ним вдвоем и слушать его бесконечные сказки о творении мироздания. У него был совершенно особый взгляд на эволюцию и историю человечества.
Как-то я спросила его:
Отчего ты все время смеешься?
Оттого что Бог сотворил Вселенную, смеясь.
Разве в нашей жизни так много смешного? Скорей, больше грустного
Все зависит от того, под каким углом настроен фокус твоего зрения. Можно видеть дорогу и манящую синь горизонта, а можно замечать лишь коровьи лепешки под ногами.
Но если все время вглядываться только в манящие дали, то и дело будешь попадать ногой в коровьи лепешки, возразила я.
Вот потому и надо быть внимательной к пространству. Да ты и сама это знаешь, иначе для чего тебя тетя Домна Спасу учит?
В первый раз за все дни он заговорил о том, что интересовало меня больше всего. Я тут же воспользовалась этим:
Андрей, а ты тоже Спасом владеешь?
Он положил последний кирпич в ряду, полюбовался идеально ровным швом и с улыбкой произнес:
Спасом владеть не может никто. Это он людьми владеет.
А как же знания, практики, молитвы? Законы Спаса, наконец?
Это же навыки, без которых человек не познает Казачий Спас!
Андрей заблестел глазами:
Свод законов и навыков не догма. Спаса люди достигают не потому, что они делают то-то и то-то, а потому, что они делают.
То есть, неважно, что я предпринимаю, главное, что я стремлюсь к познанию Спаса?
В общем, верно. Дорогу осилит идущий!
Но можно лазить по бурьянам, а можно шагать по широкой утоптанной тропе. Для того эти практики и нужны.
А ты это все тоже проходил, чему меня Домна Федоровна учила? И пульс пространства, и белый шум?
Практик, Дашутка, много. Все хотя бы по разу попробовать жизни не хватит.
Каждому дается то, что подходит ему больше всего. Хороший учитель знает, что надо изучать ученику, каков его путь в Спасе.
А ты что изучал? Каков твой путь?
Андрей посмотрел на меня так серьезно, что и вправду стал похож на настоящего архангела:
Я мастер Огня.
Почему огня? Скорей уж, мастер очага, ты ведь печи делаешь
Только познав природу Огня, можно построить для него правильное жилище. В печи дикий огонь в ручной превращается и человеку служить начинает.
Но если ему не понравится в его доме, он будет мстить человеку.
Как так мстить?
По всякому. Греть не станет, или пищу портить будет.
А то и хату спалить может!
Так вот откуда все эти разговоры подумала я вслух.
Какие разговоры?
Ну, что ты, если хозяева тебя обидят, можешь в печь колдовство положить, и
Андрей перебил:
Дашка! Ты посмотри: меня что, можно обидеть?
Его взгляд прошел сквозь меня как электрический разряд. Я тут же зарделась.
Нельзя я бы не смогла даже если сильно захотела
Это во-первых! А во-вторых, если и обидит кто, сама подумай: станет ли мастер (не только я, любой уважающий себя печник) портить свою репутацию только из-за того, что кто-то ему не угодил?
Действительно
Вот и действительно! Тот, кто позволяет себе класть печь грубо, небрежно, кто работает в спешке и думает только о деньгах, мастером называться не может! Таких вообще нельзя подпускать ни к глине, ни к кирпичам! А тем более к огню. Да такие огня и сами боятся Запомни, Дарья (вдруг будет у тебя свой дом и соберешься печь класть или камин) настоящий мастер печь сам сложит и сам ее протопит в первый раз.
По этому разу и станет ясно мастер он или халтурщик. Печь, сделанная мастером, огню нравится, он живет там сам по себе.
На такую печь и дров-то много не надо, огонь в ней малым питается. И погаснет не уходит, а лишь засыпает, оттого печка долго тепло держит.
У хороших мастеров печь до месяца может тепло хранить! А у иных вовсе не остывает!
Я засмеялась:
Что я про тебя знаю точно, Андрей, это то, что ты мастер слова. Слушаю твои сказки и верю
Мастер Слова тетя Домна. А я мастер Огня.
Домна Федоровна мастер Слова? Она мне ничего про это не говорила.
Потому что рано еще тебе Слову учиться, с неохотой сказал Андрей.
А
Дашка! Не спи! Шибче, шибче ногами перебирай!
Воды подлей, не видишь, глина сохнет! сердито-весело гаркнул он, и сбил меня с мысли.
