Храм Пао-фу
Учитель одобряет или не одобряет, и на этом урок заканчивается. Учитель является слушателем и слушатель — учителем.
Все происходящее касается всех присутствующих, и никто не свободен от ответственности.
И мирянин, и монах в равной мере продемонстрировали свою свободу, и им следовало спокойно хранить свое сокровище, независимо от того, что сказал мастер.
Фугаи сказал о мирянине: «Утренние облака спустились в лощину меж гор», и о монахе: «Вечерний дождь стучит в окно хижины». Нет притворства, нет искусственности — это и есть свобода.
Для учителя положение мирянина таково, что всегда «чем дальше, тем лучше», оно всегда становится лучше с течением времени, монах же никогда не достигнет совершенства.
И-чуань, возможно, сказал: «Сахар — сладкий, а перец — острый». Мирянин заслужил удар, поскольку он привязался к одобрению, а монах — потому что желал ускорить постижение.
Не было смысла более останавливаться на этом инциденте, поэтому слушатели сидели молча.
50. Храм Пао-фу
Однажды Пао-фу сказал своим монахам: «Когда некто проходил позади храма, он встретил Чжуаня и Ли, но никого не видел перед храмом. Почему? Какую из двух дорог ему полезней избрать?» Один из монахов сказал: «Возможно, у него что-то не в порядке со зрением. Какая может быть польза, если ничего не видишь?» Мастер выругал монаха: «Глупец!
С храмом всегда так». Монах сказал: «Если бы это был не храм, следовало бы что-то увидеть».
Мастер ответил: «Я говорю о храме и более ни о чем».
НЕГЭН: Храм — это действительность. Когда человек обращен к нему лицом, он не видит ничего. Его невозможно распознать (различить). Вы можете, например, идти в толпе, никого не узнавая и забыв даже о том, кто вы.
Это Пао-фу и называет «перед храмом». Но в тот момент, когда вы видите знакомого, киваете, улыбаетесь и даже останавливаетесь, чтобы с ним поздороваться, вы идете уже позади храма.
Если во время медитации вы воссоздаете образ своего друга, вы не медитируете, а мечтаете. Мастер не ругает вас за это, но показывает, «как легко вы соскальзываете с одной дороги на другую, не привязываясь ни к одной.
Его вопрос «Почему?» и является ответом. Монах не вошел в действительность, но пытался рассуждать о видении и отсутствии такового. Монах упрямо цеплялся за мир окрашенный. «Если бы это был не храм следовало бы что-то увидеть».
Ему следовало бы оставить дзэн и заняться юриспруденцией.
Сен Сяку сказал: «Мир характеризуется изменчивостью и непостоянством». Тот, кто не возвысился над мирским, мечется из стороны в сторону в водовороте страстей.
Но тот, кому известно положение вещей, видит бесконечное в конечном и сверхъестественное в явлениях и благословен он среди страданий и бедствий.
51. Ха-ень возвращается к миру иллюзий
Монах спросил Ха-еня: «Как человек посвященный (знающий, понимающий, просветленный) возвращается в мир иллюзий?»
Мастер ответил: «Разбитое зеркало никогда не станет снова таким же гладким. Сорванный цветок никогда не возвратится на ветвь».
НЕГЭН: Этот монах пошел дальше собственного опыта, пытаясь представить себе человека просветленного (посвященного). Почему он сам не станет посвященным, ведь тогда он будет знать ответ.
Ответ Ха-еня легко может быть превратно истолкован. Он вовсе не имеет в виду то, что посвященный, возвращаясь к иллюзиям, теряет свое благородство. Наоборот, по аналогии Ха-еня это проявление истинно просветленного ума. Будда (Будда, в том смысле, в каком это имя здесь употреблено, означает «посвящение», а не Будду Шакьямуни, основателя религии. Буддизм основывается на утверждении, что все люди обладают потенциальной возможностью стать Буддой в этой жизни, и для осуществления этого требуется лишь их желание и упорство.) — ядро культуры, но Бодхисаттва — это энергия буддизма, его деятельность.
Для него не существует двух миров: с иллюзиями и без них. И его жизнь посвящена спасению всех разумных существ.
Подобно цветку монаха, он может цвести и в грязной воде.
Джон Голсуорси сказал однажды: «Человек, которого попросили бы определить существенные черты джентльмена, используя термины в их наиболее широком смысле, предположительно ответит следующее: желание поставить себя на место другого, ужас от мысли насильно ввергнуть других людей в положение, из которого он сам никогда бы не выпутался. Власть делать то, что кажется наиболее правильным, независимо от того, что могут сказать или подумать об этом другие».
ГЭНРО: Дабы иллюстрировать эту историю, я процитирую старинное китайское стихотворение:
Взгляни — вечерняя заря
Воздвигла стену над озером.
Кудрявое облачко возвращается к лесам и растворяет в себе целую деревню.
«Чтение сутры и диалектика не раскроют учение.
Учение подобно слепой каменной черепахе в пустыне».
(Из стихотворения Гэнро к. коану № 52).
52. Ю-чуань изгоняет своего ученика
Тан-ся пришел к Ю-чуаню, а тот в это время спал. «Дома ли ваш учитель?» — спросил Тан-ся у находившегося там ученика. «Да, дома, но он никого не хочет видеть», — ответил монах. «Вы глубоко проникли в его мысли», — сказал Тан-ся. — «Это неважно. Даже если явится сам Будда, мой учитель и его не захочет видеть». «Вы, конечно, хороший ученик.
Ваш учитель может гордиться вами», — с этими словами похвалы Тан-ся покинул храм.
Когда Ю-чуань проснулся, монах повторил ему этот диалог. Учитель ударил монаха палкой и прогнал его из храма.
НЕГЭН: Дежурный монах демонстрировал свой недавно обретенный дзэн по первому представившемуся случаю вместо того, чтобы спрятать его. Тан-ся это сразу понял и его слова должны были пристыдить монаха, заставить его замолчать.
А вместо этого он с гордостью повторил диалог своему учителю и тот выгнал его из храма.
Тот факт, что Тан-ся потом стал вслед за Ю-чуанем национальным учителем, доказывает, что нет безнадежных случаев, поскольку всякое разумное существо имеет в своей природе Будду.
Когда кто-либо думает, что он имеет дзэн, он его мгновенно теряет. Почему он не следует учению незаметно и бесшумно?
Когда Тан-ся впоследствии услыхал, как грубо обошелся Ю-чуань со своим учеником, он сказал, что Ю-чуань справедливо заслуживает быть названным национальным учителем.
53. Пища для Ен-ту
Когда Чин-шуань пришел к Ен-ту, жившему в тихом уединении, он спросил, всегда ли тот имеет что поесть дважды в день. «Четвертый сын из семьи Чу-аня поддерживает меня, я ему многим обязан», — сказал Ен-ту.
«Если ты недостаточно хорошо исполняешь свой долг, ты будешь рожден быком в следующей жизни и должен будешь возместить этому человеку все, что задолжал ему в этой», — предостерег Чин-шуань. Ен-ту приложил два пальца ко лбу и ничего не сказал.
«Если ты имеешь в виду рога, то ты должен был раздвинуть пальцы и приставить их к макушке». — Прежде чем Чин-шуань закончил фразу, Ен-ту вскричал: «Чин-шуань не понимает, что это значит!»
«Если ты знаешь больше, почему бы не объяснить этого мне?» — спросил Чин-шуань. Ен-ту нахмурился и затем сказал: «Ты, как и я, тридцать лет изучал буддизм и все еще блуждаешь вокруг да около.
У меня нет с тобой ничего общего», — и с этими словами он захлопнул дверь перед носом Чин-шуаня.
В это время мимо проходил четвертый сын из семьи Чу-аня и, пожалев его, повел в свой дом, что находился неподалеку. «Тридцать лет назад мы были близкими друзьями, — сказав печально Чин-шуань, — но теперь он достиг большего по сравнению со мной и не хочет поделиться».
Этой ночью Чин-шуань долго не мог уснуть и. наконец, встал и пошел к дому Ен-ту: «Брат, будь добр, проповедуй Дхарму для меня». Ен-ту открыл дверь и объяснил учение.
If a следующее утро посетитель вернулся домой со счастливым постижением.
НЕГЭН: Чин-шуань никогда не называл себя учителем, но монахи собирались, чтобы его послушать, и он стал думать, что может учить других. Когда он услыхал о своем бывшем друге Ен-ту, живущем тихо в отдаленной части страны, он доехал проведать его и посмотреть, не было ли у него того, что ему было нужно.
В Китае тех времен старший сын получал львиную долю наследства и каждый последующий все меньшую и меньшую, так что четвертый сын не мог иметь много, даже если он дал Ен-ту пищу и кров. Монах, конечно, должен был чувствовать признательность, если бы он жил, как надо, своею дзэнской жизнью.
Ен-ту скромно упомянул свой долг, но тело его было Дхармакайей и он жил со всеми Буддами и Бодхисаттвами.
Чин-шуань не мог этого увидеть, поэтому он заговорил о суеверии, что монах, получающий даяния в этой жизни без посвящений, будет работать, как вол, в следующей, чтобы отплатить за все. Ен-ту показал ему реальную жизнь, которая никогда не была рождена и никогда не умрет, но пальцы и лоб не имеют ничего общего с истинно бесформенной формой, он просто показал это с помощью Дхармакайи.
Бедный Чин-шуань не мог понять и привязался к иллюстрации легенды о перевоплощении, хотя она совершенно чужда учению Будды.
Благодаря своим собственным сожалениям и смущению он позже оказался в безвыходном положении. Когда же он вернулся к Ен-ту с чистым сердцем и пустыми руками, он был способен получить Дхарму.
Что это было и как этого достичь, вы можете узнать только сами, своим собственным опытом.
54. Болван Му-чу
Когда Му-чу, идя по дороге, поравнялся с шедшим мимо него монахом, он окликнул его: «Почтенный господин!» Монах обернулся. «Болван», — заметил Му-чу, и каждый пошел своей дорогой.
Этот анекдот был записан несколькими монахами и много лет спустя подвергся критике со стороны некоего Цзю-ту, который говорил: «Глупый Му-чу был неправ. Разве монах не обернулся? С какой же стати он назвал его болваном?»
Позже Ю-тянь, комментируя эту критику, сказал так: «Глупый Цзю-ту ошибался. Разве монах не обернулся? Отчего же не назвать его болваном?»
НЕГЭН: В Китае монахи, обращаясь друг к другу говорят «брат». Не важно, каково приветствие, лишь бы оно было в духе дзэна и в нем светилась истинная природа говорящего.
Монахи не могут тратить время на ненужные комплименты.
Когда говорил Му-чу, его мысль была его голосом и его голос был его мыслью. Если другой монах привязался к голосу, тогда он, вне всяких сомнений, болван.
Цзю-ту показал, что дзэн монаха проявился в действии, выразившемся в том, что он осудил Му-чу, но Ю-тянь боялся, что Цзю-ту может ввести в заблуждение других. Он искусно стер его слова из памяти.
Важная черта этого коана в доверии к читателю. Он мо;кет сказать, что молчание — лучший ответ, но даже молчание мо^кет оказаться слишком неуклюжим способом ответа на вопрос дзэна.
Недостаточно восхищаться молчанием, нужно жить им. Если он им живет, он его не узнает.
Однажды Карлсйль сказал: «Глядя на шумное безумие окружающего мира..., слова, лишенные смысла, ничего не стоящие действия, приятно размышлять о великой Империи Молчания, что выше звезд и глубже, чем царство смерти. Одна она велика, все остальное — мелко».
Красивые слова, но он слишком много говорит и тем самым нарушает Молчание.
Ву-цзы сказал: «Когда вы встречаете дзэнского мастера на дороге, вы не можете заговорить с ним и вы не можете встретить его молчанием. Что же делать?»
Вы можете встретить Му-чу молчанием, если вы от молчания свободны. Если вы имеете дзэн, то с кем бы вы ни встретились, кого бы вы ни увидели, он в любом случае будет вашим благородным и прекрасным другом.
55. Лю-цзы перед стеной
Когда монахи приходят получать инструкции по дзэну или приходят с вопросами к Лю-цзы, последний поворачивается к ним спиной и смотрит на стену. Нан-чань, его брат-монах, подверг этот метод критике: «Я говорю, чтобы монахи перенеслись во времена, когда Будда еще не был рожден в мире, но немногие из них по-настоящему понимают мой дзэн.
Простое сидение лицом к стене не принесет монахам никакой пользы».
НЕГЭН: Дзэнские монахи — люди необычные. Если один из них говорит белое, другой скажет — черное. У них нет намерения противоречить друг другу.
Их цель — показать бесцветность цвета.
Лю-цзы повернулся спиной к своим ученикам, лицом — к стене. Великолепная работа, но если делать это слишком часто, монахи могут начать подражать его действиям и передавать подделку в другие монастыри другим монахам.
Хотя Нан-чань и предупредил своих монахов о необходимости избегать столь однообразных методов, он также косвенно сам поддерживал Лю-цзы.
Лю-цзы не имел другой правды, кроме своего семейного сокровища — так отчего ему не демонстрировать его одним и тем же способом. Инструкции (указания) Нан-чаня тоже хороши и стоят больше, чем многие тысячи священных книг, но что толку держаться времени, которое не существует.
Я думаю, что если бы Лю-цзы слышал эти слова, он повернулся бы к Нан-чаню спиной, а к стене лицом, как он это делает обычно.
ГЭНРО: Хотите встретить Лю-цзы? Взберитесь на высочайшую вершину до места, куда не ступала нога человека.
Вы хотите встретить Нан-чаня? Наблюдайте за падающим листом.
Чувствуйте приближение осени.
Священные места не далеки,
Но нет дорог, ведущих к ним.
Если идти, куда укажут вам,
Найдете скользкий,
Покрытый мхом мост.
56. Безымянный человек Линь-цзи
Линь-цзи однажды сказал своим монахам, что некий безымянный человек живет плотью и кровью, входя и выходя из людей через отверстия на их лицах. Тот, кто не был свидетелем этого, убедится в этом сию минуту.
Один из монахов встал и спросил. «Кто этот безымянный человек?» Линь-цзи вдруг вскочил со стула, схватил монаха за шиворот и воскликнул: «Говори, говори!» Монах на мгновение потерял дар речи и Линь-цзи ударил его: «Этот безымянный никуда не годится», — сказал он.
НЕГЭН: Этот безымянный человек не имеет пола, мужского или женского. Это — ни живое существо, ни мертвое. Он не богат и не беден.
Он ни мудр, ни глуп. Он ни молод, ни стар Он ни сын Бога, ни дитя Сатаны.
Линь-цзи сказал, что безымянный живет плотью и кровью, но не давайте ввести себя в заблуждение. Этот безымянный и есть самое плоть и кровь, так что не предполагайте ничего иного
У нас пять отверстий (входов) на лице: глаза, уши, рот, нос и кожа. Мы видим форму и цвет глазами, запахи обоняем носом, вкус ощущаем ртом, и испытываем ощущения кожей.
Мы считаем, что существует пять миров, видимый, слышимый, обоняемый, вкусовой и осязаемый, и передаем впечатления, полученные от каждого из них, используя множество названий.
Дзэн встречает безымянного лицом к лицу. Те, кто встретил его однажды, никогда его не забудут.
Они примут истинность утверждения Линь-цзи без малейших колебаний.
Линь-цзи вызвал безымянного монаху, который о нем спрашивал, но дзэн монаха еще не созрел. Другие монахи, наблюдавшие безымянного в этой пьеске, оценили это по достоинству.
А те, кто не сумел, остались мучениками в истории учения, но мы можем воскресить их в любое время. Лампа Дхармы горит вечно во всех десяти сторонах.
57. Статуя Авалокитешвары
Однажды корейцы попросили одного художника в Ше-Кьяе (Китай) сделать деревянную статую Авалокитешвары в полный рост
Работа была закончена, статуя перевезена в гавань для погрузки на корабль, и тут она как будто приросла к берегу и сдвинуть ее с места было выше человеческих сил. После переговоров между корейцами и китайцами было решено оставить статую в Китае.
Тогда статуя приобрела свой нормальный вес и позднее была освящена в храме Мин-чинь.
Какой-то человек пришел засвидетельствовать свое поклонение статуе и сказал: «В сутре мы читаем, что Авалокитеш-вара обладает чудесной силой и во всех землях десяти сторон нет места, где бы он не явил себя. Почему же священная статуя отказалась плыть в Корею?»
НЕГЭН: Очевидно, художник создал такую прекрасную статую, что китайцы не захотели с ней расставаться. Суеверия и массовая психология довершили остальное.
Авалокитешвара символизирует любовь, доброту и мудрость. Художнику удалось отразить отсвет этого в статуе.
Всякий монах может выразить это любыми другими средствами. Корейцам следовало использовать собственную культуру для создания собственного символа.
ГЭНРО: Любое место — земля, где он явил себя, тогда почему же он должен был отправиться именно в Корею?
НЕГЭН: Существует такая поговорка в дзэне: «Тысяча озер отражают тысячу лун. Если н ет лун, небеса расширяются безгранично».
Многие корейцы постигли дзэн и создали образ Авалокитешвары, использовав собственные символы.
ГЭНРО:
Тот, кто прячет глаза,
Никогда не увидит Авалокитешвару.
Почему просит он иностранца
Вырезать статую из дерева?
Неподвижная статуя на берегу —
Это не Авалокитешвара,
Святыня в храме не Авалокитешвара.
Пустым вернулся корабль в Корею.
Но человек, открывший глаза,
Разве не он — Авалокитешвара?
58. Причуды By-неба
Ву-неб, (национальный) учитель, сказал: «Если кто воображает, что знает что-либо о святых или посредственностях, то хоть эти фантазии — материя тонкая и деликатная, она достаточно прочна, чтобы затащить его вниз, на уровень животного».
НЕГЭН: Ву-неб, один из последователей Ма-цзы, был какое-то время учителем императора. Его настоящее имя было Та-та, но по книгам он известен как Ву-неб, под именем, данным ему императором и означающим «не карма».
Когда к нему приходили за тем, чтобы получить персональные указания, он обычно говорил: «Не взращивайте фантазий, ни плохих, ни хороших, ни о святых, ни о посредственностях. Если перед самой смертью вы не сумеете разорвать тонкую ткань ваших фантазий, вы будете рождены ослом или лошадью в следующей вашей жизни».
Гэнро не понравилось это замечание насчет перевоплощения и он изменил его слова так, как мы читаем их сейчас.
В дзэне нет представления о душе, пересекающей грань между этой жизнью и следующей или жизнью человеческой или жизнью животного. Вы можете умереть в любую минуту. Когда вы погружаетесь в свои фантазии, вы, вполне вероятно, можете не успеть всплыть. В тот момент, когда море вашего ума волнуется, спокойствие потревожено и мир нарушен.
Если вы бросаете монету в спокойную и гладкую воду, круги, идущие по ней, усиливают друг друга, и неважно, была монета золотой или медной.
Ву-неб, возможно, имел представление о «не карме», но это был только каменный Будда, изваянный и неподвижный.
ФУГАИ: Почему вы отвергаете идею о делении на святых и посредственностей? Почему вы боитесь, что вас затащит на более низкую ступень? Хороший актер никогда не выбирает свою роль.
А плохой всегда на свою роль жалуется.
ГЭНРО: Если вы хотите уточнить идею о святых и посредственностях, вы должны сделаться ослом или лошадью. Не испытывайте ненависти к врагу, если хотите одолеть его.
Святые и посредственности,
Ослы и лошади,
Все они тащат вас вниз.
Когда на голове вашей
Не останется и тени волоска
Будь добр, монах,
Живи одной жизнью,
Свободный от дуалистической инерции.
Старые мастера знают твою болезнь
И льют о тебе слезы.
59. Деревянный подлокотник
Однажды в монастыре Или-чуань повар-монах принимал у себя в гостях монаха-садовника. Когда они сидели за столом, раздалось птичье пение.
Только оно смолкло, садовник постучал пальцем по ручке кресла. Птица запела снова, но скоро замолчала. Садовник постучал еще — пение не возобновлялось. «Понял?» — спросил монах. «Нет, — ответил повар, — не понял».
Садовник в третий раз постучал по креслу.
НЕГЭН: Садовник в монастыре выращивает для кухни, т.е. для повара, овощи. У этих двух людей сами собой складываются близкие дружеские отношения.
Естественно для птицы петь, вот она и пела. Садовник изучил повадки этой обитательницы гор, вот почему в ответ на его особый стук птица запела снова, но к тому времени, когда стук раздался во второй раз, птичка уже улетела.
Повар живет в мире желаний. Ему приходится думать о ртах и желудках других монахов.
Когда садовник постучал в третий раз, передавая послания природы, повар оказался к нему глух.
ГЭНРО: Птица просто пела. Садовник просто принимал ее. А затем птица улетела. Вот и все. Почему же повар не понял?
Потому, что у него на уме что-то было.
60. Священные плоды Юань-меня
Жил когда-то Юань-мень в храме, который люди называли часовней священных (святых) деревьев. Как-то утром пришел к нему чиновник (из департамента), вызвал его и спросил:
«Ну, как? Священные плоды уже созрели?» «Ни один из этих плодов никем, никогда и ни разу не был назван зеленым», — ответил Юань-мень.
НЕГЭН: Персиковые деревья начинают плодоносить через три года, священные через восемь. Священные деревья скорее могли вырасти во дворе храма, чем в любом другом месте.
Китайский чиновник знал, конечно, что речь идет о плодах мудрости и хотел увидеть дзэн Юань-меня в действии — и не через 3 или 8 лет, а сразу.
В ответе Юань-меня плод дзэна показывает себя. Познание приходит постепенно по мере того, как человек наблюдает за созреванием плода, но реализация дзэна происходит позднее, когда плод наливается и краснеет.
ГЭНРО: Его дзэн не созрел. Его слова бесцветны.
ФУГАИ: Я люблю этот зеленый плод.
НЕГЭН: В этом дзэн-до, судя по его названию, был дзэн. Когда спрашивают, какой дзэн здесь можно получить, как ответить на этот вопрос?
Мы не привозим свой дзэн, когда въезжаем в новое жилище, мы не оставляем его в прежнем. Мы не делим его на части, запихивая по кусочку в свой карман. Когда мы зажигаем лампаду и воскуряем фимиам, наш дзэн вспыхивает, заливает наше жилище от пола до потолка, насыщая собою каждый уголок.
Отдай должное вопрошающему или пожми ему руку. Умный он задал вопрос или глупый — совершенно неважно.
Он тоже имел дзэн, который никто не называет зеленым.
ГЭНРО:
На дереве священном (святом)
Плоды священные (святые) растут.
Их сколько? Один, два, три.
Они еще незрелы, но и не зелены.
Возьми, сорви их.
Тверды они, как пушечные ядра.
Когда китайский чиновник
Пытался откусить от плода
С дерева Юань-меня в священной часовне,
Он сломал зубы.
Не знал он, что размеры плода таковы,
Что он вмещает небо и землю и все живое на ней.
61. Хижина Нань-шуаня
Однажды к Нань-шуаню, который жил в горах в маленькой хижине, пришел незнакомец. Нань-шуань как раз собирался идти работать в поле. Нань-шуань поздоровался с ним и сказал:
«Входи и чувствуй себя, как дома. Приготовь себе что-нибудь поесть и принеси, что останется, мне в поле».
Нань-шуань работал, не жалея сил, до самого вечера и возвратился домой усталый и голодный. Пришелец приготовил еду, поел и все, что осталось в хижине съедобного, выбросил и перебил всю кухонную утварь.
Нань-шуань застал его мирно спящим в пустой хижине, по когда он лег рядом с незнакомцем, вытянув усталые члены, тот вскочил и ушел.
Много лет спустя, рассказывая этот анекдот своим ученикам, Нань-шуань сказал: «Хороший это был монах, и я теперь скучаю по нем».
НЕГЭН: Нань-шуань радовался своему одиночеству, которое помогало ему формировать его дзэн.
Монах хотел освободить его от всяких формирующих идей, но знал, что его аргументы никогда не убедят Нань-шуаня.
Нань-шуань понял, что пытался ему показать монах, уснувший в пустой хижине. Пустота — это не истинное жилище дзэнского монаха.
Незнакомец ушел, оставив Нань-шуаня в повой атмосфере творчества.
Дзэн отнимает пищу у голодного, меч — у воина. Все, к чему наиболее сильно привязывается человек, является истинной причиной его страданий.
Странный монах ничего не хотел давать Нань-шуаню, кроме истинной свободы.
Позднее, когда Нань-шуань рассказывал своим ученикам, как он скучает по этому старому, он, должно быть, черпал подлинную свободу в непроходящем чувстве благодарности к своему безымянному учителю.
62. Урок Е-шуаня
Некоторое время Е-шуань не проводил занятий (не читал лекций) со своими учениками. Наконец, к нему пришел старший монах и сказал: «Монахи скучают без ваших лекций». «Тогда звони в колокольчик» — сказал Е-шуань.
Когда все монахи собрались в лекционном зале, Е-шуань, не произнеся ни слова, вернулся в свою комнату. Старший монах пошел вслед за ним: «Вы же сказали, что будет лекция.
Почему же вы не проводите ее?» «Лекции по сутре должны читать специалисты по сутре, лекции по шастре — специалисты по шастре. О чем тревожится этот монах?» — был ответ.
НЕГЭН: Дзэнский учитель приводит пример того, чему учит сутра и шастра, комментарий к сутре. Если некто имеет желание жить, как учит Будда, сутра и шастра ничего для него не значат.
Е-шуань дал урок новичкам, своим нетерпением попавшим пальцем в небо, ибо с утра до поздней ночи и с ночи и до утра его жизнь была постоянным для них уроком.
