Это тоже футбол
Выйдем мы в финал или не выйдем, решала теперь встреча с командой Греции. Но к ней уже не я готовил игроков.
Для меня решающим оказался матч с финнами. В причины ничьей не вникали.
Мне просто сказали: Вам лучше сдать свои полномочия.
Вместо меня был назначен Константин Иванович Бесков. Крупный специалист, один из ведущих наших тренеров. Он тут же перекроил состав команды.
Не осуждаю и не обсуждаю его действий - каждый тренер должен поступать только так, как находит нужным. В Греции наша сборная проиграла, но спросить уже было не с кого. Бесков только что пришел, я - освобожден. Зато руководители в любой момент могли сказать: мы приняли все меры.
Абсурдная ситуация.
Надо сказать, Константин Иванович Бесков создал хорошую команду. Иначе и быть не могло: он тренер высокого класса.
Автократ, как и Лобановский. Но у них совершенно разные взгляды на принципы подготовки команды, ведения игры.
В основе работы Бескова игровой метод, в основе тренировок - игровые упражнения. Большое внимание он уделяет культуре паса, четкости, своевременности передач.
Бесков добивается, чтобы команда даже плотный заслон преодолевала точными короткими и средними передачами, игрой в стенку, выходом на свободную позицию, хитроумными комбинациями. Так играет сегодня Спартак, и его сразу, надень игроки любую форму, отличишь по стилю от других команд.
Футболисты, которые приходят к Константину Ивановичу, еще ничем себя не проявив, через короткое время начинают удивлять высоким классом игры. Кажется, был серым, бесталанным и вдруг заблистал.
Но, разумеется, не вдруг.
Под руководством Бескова наша сборная великолепно провела отборочные матчи чемпионата мира 1982 года. Показала хороший, комбинационный, результативный футбол.
В финальном турнире команду постигла неудача - ничья с польской сборной, которая вывела Польшу в следующий этап соревнований, а нас оставила за бортом. Досадно! Но тем не менее специалисты поставили нашу команду на пятое место, что не так уж и плохо.
Она достойно сыграла с бразильцами, с шотландцами... И разумно, наверное, было бы сказать после разбора итогов чемпионата: Константин Иванович, продолжайте работать.
А Бескова, человека, который уже занял прочное место в истории советского футбола, высекли на коллегии Спорткомитета как мальчишку.
В 1983 году неожиданно для многих специалистов старшим тренером сборной назначили Малофеева.
При всем моем уважении к Эдуарду Васильевичу, хорошему клубному тренеру, я не уверен, что он в то время уже был готов к работе со сборной - это несколько иная роль. И тем не менее его освобождение в самый канун чемпионата мира 1986 года всех ошеломило.
Здесь встает вопрос об ответственности руководителей, которые одних спешно снимают, других столь же спешно назначают. Отношение к неудачам - будь то игрок или тренер - должно быть прежде всего профессиональным.
Уверен, если бы всегда стояла задача разобраться в сути случившегося, проанализировать ситуацию с профессиональной стороны, не так часто летели бы головы тренеров.
Известный спортивный журналист Лев Иванович Филатов вывел однажды очень точную формулу тренерской судьбы: То фавор, то опала. Но, может, в этом и мы, тренеры, виноваты? Не научились отстаивать свое достоинство и защищать свое дело от вторжения далеко не всегда разумного.
Нет у нас цеховой солидарности.
Инерция проработок настолько велика, что когда после мексиканского чемпионата к выступлениям сборной отнеслись с пониманием (мы заняли десятое место, что, конечно, не назовешь успехом, но были яркие игры, и их оценили), многие разводили руками: Как же так, после Испании сняли тренеров, а сейчас за десятое место чуть ли не хвалят?
Неудачи - это уроки, прибавляющие опыта, и хорошо, что тренерам наконец дали возможность разобраться в них, работать дальше, исправлять положение.
Мы тщательно анализировали итоги чемпионата, много раз возвращались к матчу с Бельгией. Почему игроки линии обороны допустили такие ляпсусы?
Мы были уверены в их грамотности, умении собраться в сложной ситуации и, наверное, не уберегли их от самонадеянности.
Вспоминаю сейчас разговор в Ирапуато (в этом маленьком городке мы жили во время мексиканского чемпионата) с Игорем Белановым и Иваном Яремчуком. Еще не было известно, с кем предстоит нам играть, - с Бельгией, Болгарией, Парагваем или Марокко, и я спросил у ребят, какой соперник предпочтительней.
- Какая разница, кого обыгрывать? - весело ответил вопросом на вопрос Иван.
- Ну, самонадеянные мальчишки, смотрите! Проиграете - получите по шее.
Может, мне к его словам стоило отнестись серьезней, не как к шутке?
После матча Яремчук подошел ко мне, опустил голову и сказал: Бейте! Но уже было поздно.
В конце года на чествовании киевского Динамо, когда футболистам вручали золотые медали чемпионов страны, я снова вернулся к тому разговору: Признайтесь, вы были чересчур уверены, что обыграете Бельгию. Они ответили: Да, не сомневались в победе: настолько невыразительно играли бельгийцы...
Мы пытались повлиять на них во время игры, пытались подсказывать, увидеть, что оборона дает трещины. Кричим Демьяненко: Толя, скажи ребятам - повнимательней в обороне! Ты понял? Он кивает в ответ головой: Да, да, - и продолжает делать то же самое.
Это бывает, когда функциональные, нервные возможности игрока настолько исчерпаны, что он уже не в состоянии перестроиться, теряет контроль над собственными действиями.
К сожалению, ни один матч повторить нельзя. Расплачивались за ошибки мы, бразильцы, датчане, итальянцы, французы... И совершенно по-другому в октябре того же года наша сборная вышла на отборочный матч чемпионата Европы со сборной Франции, сильнейшей командой континента. Даже то, что стадион Парк де пренс за последние восемь лет не видел ни одного поражения французской сборной - факт психологически очень важный, - не снизило боевого настроя наших игроков.
Они вышли на поле с чувством собственного достоинства. Готовы были провести игру с именитым соперником, чемпионом Европы, не просто на равных, а постараться обыграть его.
Надо отдать должное французским футболистам - они играли хорошо. Французские журналисты выставили им по десятибалльной системе высокие оценки, что вполне справедливо.
Справедливо оценили они и советскую сборную: в этот день она была сильнее.
Очень скрупулезно, внимательно мы отнеслись к построению игры, ее плану. Он оказался верным, ну а претворили его игроки. Александр Заваров был на уровне мировых звезд.
Если бы он так сыграл на чемпионате мира в Мексике, безусловно, вслед за Марадоной был бы признан футболистом номер два.
...Тренерская работа с каждым годом усложняется. Она находится сегодня на стыке многих наук -педагогики, психологии, медицины, физиологии...
Ценному результату в науке всегда предшествует серия кропотливых экспериментов, и не всегда они идут по восходящей, не все по прямой приближают к цели. А тренеру не отпускается времени на поиск.
Принял команду - немедленно докажи свою состоятельность победами. Но уровень футбола давным-давно уже не тот, когда можно было за короткое время натаскать любого игрока.
Я не оправдываю всех тренеров. Бывает, что иного нашего коллегу после некоторых успехов так заносит, что он перестает чувствовать почву под ногами. Бывает, тренер не находит общего языка, взаимопонимания с командой, и его снимают сами игроки.
Заявляют, что не могут с ним работать - груб, деспотичен, унижает человеческое достоинство. Или наоборот - слишком мягок, либерален, развалил дисциплину...
Но здесь опять возникает камень преткновения. Вдруг команда несправедлива? Вдруг это плохой коллектив, где каждый тянет одеяло на себя, а вину за проигрыши валят на тренера? Ведь и такое случается.
А тренер будет потом долго ходить без работы из-за плохой репутации: Как же, как же, это тот самый, у которого команда взбунтовалась...
Мое глубокое убеждение: клуб должен заключать с тренером контракт на определенный срок. Если же он расторгается раньше времени не по вине тренера, ему должны платить неустойку.
Так он будет меньше зависеть от чьей-то воли хочу - не хочу.
Когда Лобановского освободили от должности старшего тренера сборной, возник и вопрос - быть или не быть ему в Динамо (Киев). (Сейчас это видится странным и смешным, но Валерию Васильевичу пришлось в ту пору немало пережить.)
А когда в конце сезона 1984 года стало ясно, что выше десятого места киевским динамовцам не подняться -команда находилась в процессе становления, - футболистов начали вызывать к себе по одному спортивные руководители и вести беседы о личности тренера: как там у него насчет нагрузок, жесткости, не давит ли? Лобановский, без устали работавший в это время на базе, знал о столь пристальном внимании к себе, и ждал решения своей участи.
После разговоров с футболистами ему сказали: вы даете слишком высокие нагрузки. Он же упорно отстаивал свою программу: Я еще работаю?
Тогда позвольте мне делать то, что считаю необходимым.
В 1985 году команда стала чемпионом страны, в 1986 году завоевала золотые медали и Кубок, на европейской арене выиграла Кубок кубков, и для Лобановского настало время дифирамбов...
Говорят, книги надо писать о вечном, а я вроде бы вытаскиваю отдельные случаи из-за футбольных кулис. Но разве профессионализм - отсутствие или присутствие оного в любом деле - не вечная тема?
Сегодняшний уровень развития футбола требует профессионального подхода к любой его проблеме.
Уже давно ясно, что команды высшей и первой лиг не могут существовать на любительских началах. Да, в общем-то, и не существуют. Только эпитета профессиональный применительно к понятию клуб мы почему-то очень боимся: долгое время он был чем-то вроде ругательства. Это у них в футболе - профессионалы, а у нас...
Но ведь и у нас не любители.
Наши болгарские друзья сегодня не стесняются сказать, что футбол - это не только игра, это - работа, людям платят здесь зарплату. Не святым же духом живет футболист, с утра до ночи проводящий время на тренировках, сборах, играх.
Разумеется, речь идет не о баснословных суммах, которые получают покупаемые, перекупаемые зарубежные звезды. Это противоречило бы принципу социалистического государства - каждому по труду.
Только этот принцип должен сегодня осуществляться четче - действительно по вкладу, по труду, в котором не последняя роль должна отводиться творчеству, инициативе.
На футбол сегодня тратится немало средств, но у большинства тренеров и руководителей команд голова не болит: пятьдесят тысяч зрителей собирают матчи или две тысячи - им все равно. А если бы существовал хозрасчет, он заставил бы думать о качестве игры, о том, чтобы народ заполнял трибуны, о рекламе, о членстве клуба - числе болельщиков, которые захотят поддержать свою команду.
Мы сейчас внимательно присматриваемся к организации профессиональных клубов. Вовсе не стоит что-то слепо копировать, но и ни от чего разумного и полезного отказываться не надо.
Футбол должен стать самоокупаемым. Как организовать футбольное хозяйство, на каких экономических и юридических основах будут существовать клубы, вопрос пока нерешенный.
Над ним работают экономисты, юристы. Обсуждаются принципы взаимоотношений игрока и тренера с клубом. Идет большая дискуссия.
Она выливается на страницы прессы. Высказывают свое мнение специалисты, наши ведущие тренеры, журналисты. Каким будет клуб, покажет время, результаты эксперимента.
А эксперимент необходим, иначе можно все сломать и ничего не построить.
Мы хотим побеждать, и путь к победе только один - неустанный поиск, работа.
* * *
У них большие нагрузки... У них перегрузки... - нередко говорим мы сейчас о футболистах. А я вспоминаю, как однажды вскипел Сергей Сальников, услышав, что кто-то в команде жалуется на усталость:
- Разве можно устать играть в футбол?
И я завидую сегодняшним ребятам. Их напряженной жизни, большому числу международных матчей, официальных, товарищеских, выпадающих на их долю.
Мне не пришлось, к сожалению, участвовать в официальных европейских клубных турнирах - эти интересные соревнования проходили без советских команд. А мой родной Спартак мог бы, наверное, в ту пору посостязаться с лучшими европейскими командами.
Матчи в разных странах, матчи на чужом поле - непривычная обстановка, непривычный климат, разница во времени, трибуны, поддерживающие свою команду. И надо заставить себя отключиться от крика экспансивных болельщиков.
Есть поле, соперник, игра...
Трудно играть в странах, где настроение стадионов во многом определяет антисоветская пропаганда. Игра становится уже событием не просто спортивным.
И если трибуны вдруг выразят одобрение советской команде или одному из ее игроков - за мастерство, рыцарство, - это немало, значит, где-то удалось пробить стену вражды, отчуждения.
После иных матчей приходилось слышать от наших послов: Вы сделали сегодня больше, чем несколько дипломатов за длительное время. И мы, тренеры, футболисты, храним чувство признательности к тем советским дипломатическим работникам, которые считали своим долгом встретиться с командой, рассказать о принимавшей нас стране, ее народе, культуре, политической ситуации.
Помимо полезных интересных сведений, это было еще и важной частью психологической подготовки к играм.
Расширяющиеся культурные связи, культурные контакты, международные спортивные состязания постепенно разрушили бытовавший миф о сибирских дикарях. Сейчас уже не столкнешься с такими казусами, как, скажем, в начале, середине пятидесятых годов. Во время турне Спартака в Англию на обед нам подавали огромные куски мяса, едва помещавшиеся на тарелке.
Хозяева, видно, решили, что русских медведей иначе не накормишь. Пришлось объяснять, что у нас вполне нормальный - человеческий аппетит.
Надо признаться, что и мы вели себя далеко не так, как сейчас. Держались довольно скованно, настороженно.
Увидев в отеле на своих постелях под одеялами металлические снарядоподобные предметы, пришли в замешательство - не провокация ли? Бомбы оказались просто-напросто грелками.
Юрий Седов, изучавший английский язык, пользовался любой возможностью поговорить с англичанами - о погоде, о спорте, и наш руководитель был немало обеспокоен: то ли он говорит, то ли отвечает на вопросы?
Времена переменились, но далеко не везде представление о советском человеке соответствует истине, и часто еще слышишь удивленное: Вы, оказывается, нормальные люди!
В Италии, перед матчем сборной СССР с клубом Рома, мне пришлось выступать по телевидению, по прямому каналу, и зрители по телефону могли задавать вопросы. Мне тотчас передавали их реакцию.
- Вы откровенный собеседник, это радует.
- А как вы относитесь к итальянцам? - спрашивали дальше. - Нас многие считают несерьезными, легкомысленными людьми, а вы что думаете?
- Вам можно только позавидовать, - ответил я, - вы умеете прекрасно петь, заразительно смеяться. Но разве можно считать несерьезным народ, создавший столь великие ценности культуры, искусства, шедевры мировой живописи, музыки?
Сказав, что думаю, неожиданно заслужил комплимент: вы, мол, вполне симпатичный человек.
Пришлось заметить, что в отеле остались более симпатичные ребята, и мне приходится только сожалеть, что пропаганда стремится представить советских людей грубыми нелюдимыми мужланами.
Взаимопонимание возможно при взаимном интересе друг к другу. Конечно, когда спортсмен выезжает за рубеж, он не может хорошо познакомиться со страной, народом.
И все-таки всегда стараемся увидеть побольше.
Не забуду, какой урок преподал мне однажды Гавриил Дмитриевич Качалин. Будучи в Англии, мы совершили экскурсию в Виндзорский замок. Устали, валились с ног. А когда вернулись в отель, Качалин предложил: Никита, пошли в музей мадам Тюссо.
Я ответил, не могу, падаю. Эх, ты, - укоризненно посмотрел он на меня, - а я-то думал, ты любознательный парень!
Когда он потом рассказывал, что видел, я не знал, куда деться от досады. Хорошо, что выпал случай исправить оплошность.
В 1966 году в Москве была создана экспериментальная сборная команда. Ее тренером назначили Всеволода Константиновича Блинкова.
Но он уехал наблюдателем на чемпионат мира в Англию, и руководить командой поручили мне. Мы поехали в Италию, на турнир в Сан-Ремо, выиграли его и отправились домой.
Десять часов добирались автобусом до Милана, тряслись всю ночь, не спали, потом перелетели в Париж. В нашем распоряжении оказался почти целый день: самолет на Москву отправлялся на следующее утро. Что будем делать? - спросил руководитель делегации Борис Васильевич Мякиньков. - Дадим ребятам отдохнуть? - Нет, -отвечаю, - после завтрака пойдем на экскурсию. Может, никто из этих ребят в Париж больше никогда не попадет, а отоспятся дома.
Все приняли мое предложение, и только ростовчанин Коля Гончаров запротестовал: Я спать хочу! Почему я должен куда-то идти?
Что за насилие?
Может, действительно это было насилием над личностью, но по Парижу я Колю все-таки повел вместе со всеми. Мы побывали в Лувре, в Нотр-Дам де Пари, на площади Согласия, погуляли по Елисейским полям... В отель буквально приползли, и всю дорогу Коля ворчал, а я говорил ему: Вот вернешься в Ростов, и тебя непременно спросят, что ты видел в Париже?
Да тебя же на смех поднимут, если ответишь - спал!
После возвращения, когда мы вновь встретились, Коля сказал: Какое же вам спасибо! Дома меня сразу обступили: расскажи про Париж, как он выглядит?
И я им столько рассказал, и все так интересно...
В мексиканском городке Ирапуато никогда прежде, до чемпионата мира, не видели советских людей, и хозяин отеля Энрике был поначалу очень насторожен, пока не сделал открытия: Какие вы простые добрые люди!
Быстро разнеслась весть о доброжелательности наших ребят, и к отелю все время стекались люди -поговорить. Нас всегда встречали после тренировок, после матчей. Включив однажды утром радио, мы услышали на чистейшем русском языке: Ирапуато приветствует вас, советские спортсмены!
Ирапуато болеет за вас, советские футболисты!
Жители городка болели за свою родную мексиканскую команду и за советскую сборную. После матча с Бельгией - причиной проигрыша, как известно, были не только наши ошибки, но и неправедное судейство - у отеля собралась большая толпа.
Подошел наш автобус, и нам начали аплодировать, выражая таким образом искреннее сочувствие, поддержку.
Когда наша команда уезжала, вся семья Энрике плакала. И многие плакали, провожая нас, долго не расходились...
Это тоже футбол.
