Под олимпийскими кольцами
...Да, год начался для меня на редкость счастливо и многообещающе! На первом предолимпийском испытании в знакомом зале общества Крылья Советов я выступал, так сказать, вне конкуренции.
Власов в розыгрыше Кубка участия не принимал. В тот навсегда памятный для меня вечер я записал на свой счет три мировых рекорда 168,5 килограмма в рывке, 213 в толчке и заветную, выношенную сумму 560 килограммов! Оглушенный аплодисментами, усталый от дружеских объятий, я сижу в уже опустевшем зале, неспособный постичь, как это все случилось. Неужели я сделал это?
Неужто я вправду сильнейший?
Отставал, отставал, и вдруг превзошел самого Власова?
Конечно, не вдруг. Пожалуй, и тут кстати вспомнить закон перехода количества в качество. Тренировки и режим всегда в конце концов вознаграждают тебя высокими результатами.
А за последних два-три года, с того времени, как окончательно остановился на штанге, я даром времени не терял и старательно учился у выдающихся мастеров, с которыми тренировался рядом, в армейской и всесоюзной сборных. Наращивалась сила, под руководством лучших тренеров страны шлифовалась техника.
И кое в чем я уже начинал ощущать некоторое свое преимущество перед нашим общепризнанным лидером. Прежде всего оно было заметно в рывке. Дело в том, что Власов довольно долго и упорно придерживался ножниц, не хотел переходить к низкому седу, хотя все лучшие атлеты мира уже давно пользовались этим более прогрессивным способом выполнения темповых движений.
Что касается меня, то я взял на вооружение низкий сед еще в 1958 году, перед выходом на большой помост. В конце концов, пришлось переучиваться и Юрию, но он сделал это лишь в 1963 году. Очевидно, уже само это обстоятельство давало мне определенный перевес. По мнению специалистов, у меня были немного лучше развиты чувства координации и дистанции, что также помогало держаться вплотную к лидеру и даже превосходить его.
Уязвимым моим местом, как и прежде, оставался жим, и понадобилось еще несколько лет, чтобы я добился и здесь мирового рекорда, оставив позади Власова.
Но, разумеется, мой тогдашний успех вовсе еще не решал вопроса, кто сильнее. И я думал тогда: нет, не увлекайся, парень! Просто не было сегодня настоящего хозяина помоста. Ведь впереди еще и чемпионат страны, и Токио!
Ну, что ж! Будет буря мы поспорим!.. Кто знает, с какой горячностью (и, признаюсь, с немалой тревогой) готовился я к встрече с Власовым на личном первенстве СССР! Хотелось доказать ему, себе, всем, что не
случайным был мой мартовский успех. Желание это было тем больше, что выступать приходилось перед земляками чемпионат должен был состояться в Киеве.
Неужели это не будет встречей на равных?
Ох, как это важно для меня! Ведь по результатам киевского чемпионата будет окончательно определен состав нашей сборной для выступлений на токийском помосте! Конечно, у меня есть уже все основания надеяться, что на Олимпиаде, как и на стокгольмском чемпионате мира, честь нашей страны будут защищать двое тяжеловесов.
В соревнованиях на высшем мировом уровне всегда выступает семь участников (первый тяжелый вес еще не получил международного признания). Только семь!
Но тяжелоатлетические специалисты каждой страны в результате наблюдений и скрупулезного взвешивания шансов ближайших соперников в каждой из весовых категорий заранее определяют, в какой именно из них шансы своего кандидата на призовое место наименьшие. В этом и состоит командная тактика в тяжелой атлетике.
В нашей сборной ахиллесовой пятой является полулегкий вес. Здесь безраздельно господствует маленький, крепко сколоченный японец Мияке. Очень силен и американец Бергер. Итак, наверное, и в Токио наш полулегковес не будет выступать.
За этот счет наверняка выставим снова двух тяжеловесов. Говорят, у меня есть все шансы быть вторым.
Но кто знает, что еще может случиться... Буду спокоен лишь тогда, когда билет в Токио положу в карман.
А заработать право на него надо здесь, в Киеве...
Говорят, что только на концерты Джордже Марьяновича так рвались киевляне в свой Дворец спорта. Очередь за билетами словно на большой футбол. Еще бы!
Ведь на афишах имя Власова...
А Юрий взял и не приехал. Значит, широко разрекламированная газетами битва гигантов не состоится? Досадно зрителям.
А во мне борются два чувства: с одной стороны, тоже досадно, что не смогу испытать себя в непосредственном поединке с Власовым, но одновременно радует перспектива стать чемпионом страны. Пусть, может, калифом на час, но все-таки калифом!
Погоди, им еще надо суметь стать! Теперь мой ближайший соперник Виктор Андреев. А он тоже не лыком шит.
Достаточно хоть в одном из девяти подходов сделать что-нибудь не так, и могучий соперник не преминет воспользоваться этим...
Нет, все в порядке. В ярко освещенном и переполненном до предела Дворце спорта я впервые всхожу на высшую ступень всесоюзного пьедестала почета.
Хотя и со скромным результатом 545 килограммов, а все же чемпион! Жму руку соседям по пьедесталу двум Викторам Андрееву и Полякову.
Отгремели приветственные рукоплескания, и я снова с головой ухожу в тренировки. Олимпийский сбор проводится в Алуште. Море, конечно, большая радость, но в июле и оно не спасает от жары.
А штанга и сама требует обильного пота, и крымское солнце ей плохой помощник. К моей большой радости, сборная перебазируется в Запорожье.
Теперь Рая с двухлетним Русиком частые гости у меня на острове Хортице, где мы упорно готовимся к выступлению на Японских островах.
Юрий Власов недолго тренируется вместе с нами и выезжает в Москву. У него свой режим, своя система подготовки.
А вообще мы уже привыкли к тому, что Юрии нередко довольно неожиданно меняет свои планы и в выборе места тренировок, и насчет участия в соревнованиях. Что ж, ему виднее...
А мы продолжаем тренироваться в Запорожье. Мы это двадцать три атлета. А поедут в Токио только семь.
И уже точно известно, кто именно. Но и остальные работают с полной отдачей, хотя и знают: не им улыбнется счастье.
Однако уже сама по себе тренировка в олимпийской команде немалая честь для спортсмена и школа большая.
В свободное время знакомлю ребят с городом, который так быстро стал мне родным. Им нравится здесь. И широкий днепровский плес, и могучая плотина над ним.
И гигантский, словно дворец, прокатный цех Запорожстали, где с бешеной скоростью мчится по рольгангам раскаленный до белого свечения тонкий стальной лист.
Четыре дня остается до отъезда в Москву. Я отпросился у тренера побыть немного дома.
Сидим с Раей за столом, тихо говорим о своем. Раскинувшись в кроватке, спит Руслан.
Что снится сейчас нашему мальчику? Зайцы, котята, а быть может, тот смешной деревянный верблюд на парковой карусели, на котором я сегодня сидел вместе с Русиком на страх карусельщику и на превеликую потеху отдыхающим.
Одиннадцать часов. Пора в постель. Режим есть режим. Но хочется по давней привычке обязательно послушать спортивный выпуск Последних известий.
Говорит Москва! Сначала, конечно, о футболе...
И вдруг:
Сегодня на предолимпийском выступлении в городе Подольске блестящего успеха добился наш прославленный тяжелоатлет Юрий Власов. Он выжал 195 килограммов, поднял в рывке 170, толкнул 215 и набрал в сумме классического троеборья рекордную сумму 580 килограммов.
Таким образом, советский богатырь во время одного выступления улучшил все четыре мировых рекорда, снова подтвердив свою репутацию сильнейшего человека планеты.
Мы с Раей вскакиваем с мест.
Ох и молодец! кричу я во весь голос, забыв и про спящего Русика, и обо всем на свете.
Это ж подумать только!
И внезапно до моего сознания доходит, что сегодня, вот так сразу, я лишился всех своих приобретений. За каких-нибудь полчаса этот могучий и спокойный человек в очках там, в
Подольске, отобрал у меня все мои рекорды. 580 килограммов!
Это что-то неслыханное, фантастическое! Да смогу ли я когда-нибудь хоть приблизиться к такому грандиозному результату) Снова второй!
Вечный второй!..
Рая тоже взволнована до предела. Но она понимает мое состояние и с притворной веселостью говорит:
Ну что же, снова, как в той песне: Попереду Юрій Власов. А позаду Жаботиньский!..
И добавляет ласково: Все будет хорошо, милый! Я верю в тебя...
Как это чудесно, когда тебя любят, в тебя верят!..
Под олимпийскими кольцами
Фудзияма! закричал кто-то.
Наш воздушный лайнер медленно шел на снижение, и в разрывах туч вырисовывался на горизонте знаменитый японский погасший вулкан, ставший символом Страны восходящего солнца. Итак, приехали!
За каких-нибудь четыре часа перенес нас ТУ-114 из Хабаровска в Токио столицу XVIII Олимпиады.
Быстро пролетели недели пребывания во Владивостоке, где советские олимпийцы завершали свои тренировки и привыкали к дальневосточному климату. Остались в памяти красивый, своеобразный город над бухтой Золотой Рог, дружеские встречи с владивостокскими рабочими и моряками, их сердечные пожелания успеха. И все мы верили в успех. Хотя спорт есть спорт, и тут нередко оправдывается старая испанская пословица: те, кто идет стричь овец, иногда возвращаются сами остриженными.
Но об этом и думать не хотелось. Каждый тренировался изо всех сил, каждый чувствовал себя в боевой форме.
Вот и Токийский аэропорт. Народу пришло нас встречать много. Красные флажки пламенеют в руках улыбающихся людей! Все нетерпеливо ждут нашего выхода.
Но произошла неожиданная задержка. Поданный к самолету передвижной трап оказывается слишком низким для нашего гиганта.
Пока ищут другой, мы стоим в открытых дверях и шутя спорим, кому первому прыгать.
Нет, ребята, прыжки в глубину в программу Олимпиады не входят, замечает, смеясь, Володя Каплунов. Лично я от этого упражнения категорически отказываюсь.
Наконец все улажено, и мы сразу же попадаем под обстрел десятков фото и кинообъективов и в осаду сотен людей, стремящихся заранее запастись автографами потенциальных олимпийских чемпионов. Особенно достается, конечно, Юрию Власову, которого сразу же узнали и атаковали с удвоенной энергией. Широкими улицами одиннадцатимиллионной японской столицы едем в Олимпийскую деревню.
Всюду по дороге бросаются в глаза пять переплетенных колец под большим ярко-желтым диском. В Токио все живет предстоящим выдающимся событием, собравшим здесь спортсменов 94 стран и сотни тысяч любителей спорта со всего мира.
Олимпийскую деревню японцы называют городом в городе. Тут имеется все для удобного и комфортабельного пребывания восьми тысяч участников Олимпиады. Мы знаем, что эту большую территорию японцам едва удалось отвоевать у американских военных, разместившихся тут, как у себя дома. Надо, в самом деле, потерять остатки совести, чтобы по-хозяйски топтать землю народа, ввергнутого тобой в огонь атомного ада!..
Единственное средство передвижения на десятках довольно длинных улиц Олимпийской деревни велосипеды. Тут их к услугам олимпийцев несколько тысяч. Садись, езжай куда хочешь, оставь машину прямо на улице ею воспользуется нуждающийся, а ты потом возьмешь другую.
Фотокорреспондентам очень хотелось поймать меня в объектив в тот момент, когда я сяду на велосипед: как выдержит он мои 154 килограмма? Я тоже побаивался, что не выдержит, и, чтобы, избави бог, не повторилась печальная история с моим первым велосипедом отцовским подарком, ходил повсюду пешком. Но потом надоело бить ноги и я, воспользовавшись вечерней порой, все-таки оседлал стального коня.
И ничего не случилось. С того времени я уже всюду ездил на велосипеде, и конечно, попал не в один объектив.
В дни, предшествующие соревнованиям, мы осматривали Токио. Огромный город, как и каждая столица капиталистического мира, поражает своими контрастами. Совсем неподалеку от ультрасовременных зданий и шикарных магазинов главной торговой магистрали города Гинзы убогие хижины из фанеры и бамбука Фукагавы района токийской бедноты.
Рядом с роскошными банкетами богачей в фешенебельном ресторане Ньго Отани отеля жалкая горстка риса, которую бедняк съедает прямо на пороге своего убогого жилища.
Но именно там, в кривых и грязных улочках Фукагавы, нас, советских олимпийцев, встречали особенно сердечно и приветливо. Тут при нашем появлении особенно часто звучали три слова:
Руска! Совьето!
Орипник! (по-японски олимпиада).
И выговаривались эти слова с таким неподдельным восторгом, столько искренности и душевной теплоты вкладывали в них японский рабочий или школьник, что и наши сердца раскрывались навстречу этим проявлениям любви и дружбы к нашей великой Родине, к советским людям, которые помогли возродить во всей чистоте благородную олимпийскую идею мира между народами.
Живым воплощением этой идеи мира и дружбы была торжественная и волнующая церемония открытия XVIII Олимпийских игр. Глубоким содержанием был наполнен ритуал зажжения олимпийского огня. Его внес на Национальный стадион и зажег в огромной чаше мало кому известный студент Исионори Сакаи.
Ему выпала эта высокая честь лишь потому, что Исионори родился в тот самый год, месяц и день, когда поднялся смертоносный атомный гриб над мирными жилищами его родного города Хиросимы.
И этим многозначащим актом словно сказал японский народ, вся молодежь мира тем, кто угрожает человечеству атомной смертью: Нет! Этому не бывать больше!
Только мирному огню пылать над нашими городами! Только спортивным битвам греметь над Землею!..
Олимпийские бои еще не начинались, но наибольшая сенсация уже волновала умы и сердца всего одиннадцатимиллионного Токио, людей всего мира. Рано утром в наш коттедж ворвался кто-то из ребят:
Спите? Не слышали?
А что такое?
Наши снова в космосе. Трое! В одном корабле!
Вот так рекорд!
А через какой-нибудь час вся Олимпийская деревня поздравляла нас, советских спортсменов, с чудесным подвигом Владимира Комарова, Константина Феоктистова и Бориса Егорова. Вскоре и в городе незнакомые люди, завидев на наших костюмах советские олимпийские значки, широко улыбались, указывали рукой вверх и старательно выговаривали:
Вос-ход!
И как радостно было слышать вдали от Родины это русское слово, ставшее, как и Спутник, всечеловеческим благодаря вдохновенному труду, научным дерзаниям и отваге наших славных земляков!
Тяжелоатлеты вступили в борьбу на Олимпиаде одними из первых. Еще не завоевала своей высокой награды самая младшая из наших чемпионок, севастопольская школьница Галя Прозуменщикова, еще брали только первые старты рыцари королевы спорта и лишь готовились к первым упражнениям Лариса Латынина и Борис Шахлин, когда уже лился нескончаемый людской поток в огромный дворец из стекла и бетона Сибуйя паблик холл. Сегодня тут происходит первый акт волнующего семиактного спектакля при участии мировых премьеров железной игры. Мне выступать еще не скоро, но я уже полон тревоги.
Да и есть отчего! Накануне я вместе с товарищами пришел на тренировку.
Как и всегда, перед самыми соревнованиями большие тренировочные нагрузки пошли на снижение. Разминаясь, подхожу в рывке к небольшому для меня весу
130 килограммов. Привычно берусь за гриф, делаю подрыв и вдруг острая боль в правом плече заставляет выпустить снаряд.
Этого только не хватало! Что ж это такое случилось?
Неужто теперь, на самом олимпийском пороге, я выйду из игры по вине этой проклятой травмы?
Вывод врача неутешителен: порыв передних пучков дельтовидной мышцы. Боль не проходит, не проходит и вызванное ею состояние угнетенности.
А это хуже всего...
А ну, где тут ваш больной? слышу я из передней женский голос.
В комнату заходит заслуженный мастер спорта профессор-медик Зоя Сергеевна Миронова. Все мы знаем и уважаем эту некогда отличную спортсменку, ныне великолепного медицинского специалиста. Зоя Сергеевна внимательно осматривает травмированное плечо, глядит на мою кислую физиономию и говорит:
Только без паники! Не смертельно. Будешь работать, а быть может, еще и золотую
медаль выиграешь. Если, конечно, носа не будешь вешать.
Эти слова звучат для меня сладчайшей музыкой. По указанию Мироновой мне сделали несколько сеансов блокады новокаина с гидрокортизоном. Боль сразу утихла, а вместе с нею как рукой сняло и скверное настроение. Товарищи очень обеспокоены моей травмой.
Каждое утро заходит ко мне в комнату председатель республиканского совета спортивного союза Владимир Васильевич Сокол.
Ну, как дела, Леня? Не тужи, дружище, все уладится!..
И впрямь уладилось. Вскоре я уже вышел на тренировку и с радостью убедился: могу работать!
Вовеки буду благодарен Зое Сергеевне! Я всегда уважал медиков, а после этого случая готов перед каждым настоящим врачом шапку снимать.
...Сегодня первый день. Алексей Вахонин должен скрестить оружие с сильнейшими атлетами легчайшего веса, в том числе с мировым рекордсменом венгром Имре Фельди и блестящим японским штангистом Исиносеки.
Все мы, конечно, волнуемся за товарища, а больше всех Рудольф Плюкфельдер. И надо видеть, как опекает он своего ученика во время соревнований, как заботливо накрывает его одеялом в перерывах между подходами, как дрожат губы железного Рудика, когда Алексей на помосте!
Но волнения наши были безосновательны. Вот уже последний решающий подход и Алексей Вахонин становится первым советским чемпионом XVIII Олимпийских игр. Итак, снова, как и в Стокгольме, Вахонин сделал золотой запев. Как же наша шестерка подхватит его?
Пропоет ли каждый во весь голос?
На второй день соревнований мы выходные. Но приходим в Сибуйя паблик холл и видим, как бурно приветствуют японцы своего первого чемпиона-олимпийца Мияке, который на 15 килограммов обошел американца Бергера.
Третье место занял поляк Новак. Хороший почин Новака развили его друзья, и польская команда заняла на Олимпиаде высокое и почетное место.
Олимпиада набирает разгон. Со всех арен грандиозных состязаний приходят вести о новых победах, новых выдающихся достижениях. Уже позолотил свою победоносную шпагу мушкетер Григорий Крисе.
Уже надели чемпионские медали наши боксеры и еще выше взлетела слава нашего космического прыгуна Валерия Брумеля. Изо дня в день растет золотой запас советской команды.
А вот наша штангистская копилка пока драгоценным металлом не очень-то пополняется! Хотя как прекрасно выступили Владимир Каплунов и Виктор Куренцов, но недаром говорят: на каждую силу найдется сила.
Первый проиграл лишь по собственному весу Вольдемару Башановскому, а второй сильному и техничному чеху Хансу Здражиле. Конечно, и олимпийское серебро тоже, как говорится, на улице не валяется, но все же...
Зато сразу поднял настроение наш чудесный, нестареющий Рудольф Плюкфельдер.
Спокойствие и красота вот, пожалуй, наиболее лаконичная характеристика, которую следовало бы дать выступлениям этого удивительного спортсмена. Его отточенная до ювелирного блеска техника то и дело вызывала горячие аплодисменты в Сибуйя паблик холл.
Это было последнее выступление Рудольфа на крупных соревнованиях, и он покинул помост непобежденным, с золотой олимпийской медалью.
В тот вечер мы праздновали победу Плюкфельдера в Олимпийской деревне. Ели испеченный в его честь огромный торт, запивали фруктовыми соками, пели песни. К нам пришли в гости поляки, корейцы, мексиканцы.
Хозяева будущей Олимпиады принесли с собой свои гитары, и горячие, как южное солнце, мексиканские мелодии втянули в танец даже тех, кто отродясь не умел танцевать.
Ждем вас всех в Мексике! говорили веселые гости. Бьенбенидос (добро пожаловать), друзья!
Мы веселились, но не без тревоги думали о завтрашнем дне соревнований. Что-то принесет он нашему полутяжеловесу Владимиру Голованову? Ведь его противником будет мировой чемпион и рекордсмен Луис Мартин... Столько блестящих побед уже добыл он!
А наш Володя еще новичок на большом помосте. Газеты единодушно отдают предпочтение Мартину.
Вездесущие репортеры сумели проникнуть на его тренировки и раззвонить на всех перекрестках, что Луис поднимал в тренировочном зале вес мировых рекордов. Все это, разумеется, никак не способствует нашему настроению. Но Аркадий Никитич Воробьев наш старший тренер совершенно спокоен.
А если даже и волнуется, то очень умело скрывает это.
Помост покажет, медленно говорит он. Одно ставить мировые рекорды на тренировке и совсем другое на виду у всего мира.
Увидим...
Наш опытный и дальновидный наставник как в воду глядел. С Мартином случилось то, что не раз уже бывало в истории спорта.
Чрезмерное напряжение на тренировках, желание побахвалиться своими результатами перед газетчиками и одновременно нагнать страху на соперника, работа с предельными весами очень часто приводят к неутешительным результатам на соревновательном помосте. Явно переоценил свои силы и преждевременно истощился и Луис Мартин.
Представитель Великобритании не смог противостоять могучему натиску молодого советского богатыря. Мартин проиграл Владимиру Голованову 12,5 килограмма и занял второе место.
Итак, три золотые и две серебряные медали. А у американцев пока ни грамма олимпийского золота.
Что ж, тем упорнее будет борьба в самой тяжелой весовой категории, где американцы, как и мы, выставляют двух участников неизменного Норберта Шеманского и молодого Гарри Губнера.
Перед последним днем мы с моим наставником Алексеем Сидоровичем Медведевым долго гуляем по Токио, стараясь отключиться, даже не вспоминать о завтрашнем решающем дне. Идем в гости к одному японскому учителю, который давно уже приглашал нас.
Гостеприимные хозяева дарят нам на память красивые статуэтки работы народных резчиков-умельцев, угощают обедом. Все, в том числе и Алексей Сидорович, обедают сидя на циновках, но мне из уважения к моим почти 160 килограммам и солидному животу (где ты, юношеская стройность?!) ставят стул.
Но полностью отогнать мысли, конечно, не удается. То и дело лезет в голову один вопрос: как же оно будет завтра?..
И вот настало 18 октября, когда думами всех гостей Олимпиады всецело завладела штанга. Сегодня встретятся четверо Юрий Власов, Норберт Шеманский, Гарри Губнер и я. Других можно в расчет не принимать: за золото, серебро и бронзу будут бороться не они.
К Сибуйя паблик холл трудно пробиться сквозь многотысячную толпу, стремящуюся попасть внутрь, хоть одним глазком поглядеть на борьбу гигантов. Мы с Алексеем Сидоровичем пробираемся к служебному входу, и я слышу, как смешно выговаривают японцы мою трудную для них фамилию.
Власов выговаривается куда легче, да и привыкли к этой фамилии японцы! Во всем мире к ней привыкли...
Сегодня я хочу сделать попытку снова заменить эту фамилию своей в таблице мировых рекордов. А если повезет, то и олимпийских чемпионов.
Ты готов к этому, говорит мне просто Алексей Сидорович, готов, как никогда. Только спокойствие. Работай, не думая о соперниках.
Просто покажи зрителям все, что ты умеешь.
Да, я готов. И сам чувствую это. Нерушимый, железный режим, рациональные многомесячные тренировки сделали свое.
Вот только правое плечо... Не подведет ли оно в решающее мгновение, когда маленький довесок на гриф будет на вес олимпийского золота?..
Слышали вы, как шумит приложенная к уху раковина? Вот так шумит и гудит сегодня Сибуйя паблик холл, внешне и впрямь очень напоминающий гигантскую раковину.
В зале на несколько тысяч мест ни одного свободного. Наготове десятки киноаппаратов и телевизионных камер, осветительные приборы готовы залить своим слепящим сиянием помост, на котором уже ожидает своих укротителей властительница всех дум штанга.
