Микроэкономический анализ выбора между занятостью и досугом
В рамках эндогенных теорий роста рассматривается, что на темп роста населения влияют следующие эндогенные параметры выбора индивидов, являющихся субъектами фактора труда:
1) выбор между занятостью и досугом;
2) выбор рождаемости;
3) выбор места применения труда и капитала (миграционный выбор);
4) выбор между потреблением (в аспекте накопления имущества) и инвестициями в человеческий капитал.
Последний выбор частично рассматривался нами в рамках предыдущей темы, в частности при анализе концепции Learning by Doing. Концепция человеческого капитала достаточно подробно рассмотрена в экономической литературе, и инвестиции в него в ХХ веке стали наиболее эффективными. Впервые о нем говорил еще А. Смит во второй книге Исследования о природе и причинах богатства народов, рассматривая его в качестве составляющих капитала.
Человеческий капитал стал ключевым фактором экономического роста, и не только с точки зрения роста отдачи от фактора труда, но и с точки зрения организации производства. Подробное рассмотрение концепции человеческого капитала выходит за рамки данного курса, поэтому рассмотрим подробнее остальные составляющие.
В производственной функции, простейшим примером которой является функция Кобба-Дугласа, совокупный результат производственного процесса зависит от объема вводимой величины факторов труда и капитала. Объем применения домохозяйствами обоих факторов зависит от следующих альтернатив: для фактора труда от распределения ресурса совокупное время (под ним будем понимать все время, которое находится в распоряжении индивида, т. е. время суток за вычетом времени сна, приема пищи и т. п.) на две его составляющие - досуг и рабочее время. Индивид стремится к максимизации своего благосостояния путем выбора оптимального сочетания между рабочим временем, приносящим ему доход, который он может в дальнейшем потратить как на потребление, так и на сбережение (т. е. фактически будущее потребление, и тут возникает дополнительная альтернатива интертемпорального распределения дохода между настоящим и будущим потреблением), и временем досуга, приносящим ему возможность насладиться досугом.
Фактически стоимость каждой единицы времени досуга (при допущении об отсутствии институциональных ограничений на применение рабочей силы в виде законодательства об ограничении рабочей недели и других внешних факторов) представляет собой альтернативные издержки отказа от потребления. Следовательно, можно сформулировать условие максимизации индивидом благосостояния путем выбора оптимального распределения совокупного времени между потреблением (пока предположим, что индивид потребляет все свои доходы, заработанные в рабочее время) и сбережением путем использования предельной нормы замещения между свободным временем (f) и потреблением (c) в виде:
du + df du + dC
т. е. предельная норма замещения между досугом и потреблением равняется ставке оплаты труда (w) или альтернативным издержкам отказа от потребления и замещения потребления досугом.
11.2. Миграция в моделях экономического роста.
В модели Солоу более высокий темп роста населения снижает величину капитала на одного работающего в устойчивом состоянии и приводит к более низкому уровню дохода на душу населения у;*. Снижение у;* вызывает то, что экономика растет в фазе приспособления (для заданной величины у;*) более медленным темпом.
Темп роста населения экзогенен в этой модели, и влияние на устойчивое состояние величины капитала на одного работающего вызывает приток нового капитала, который далее обеспечивал бы соответственно приток новых работников.
В неоклассической модели работники, реагируя на различия в ставке оплаты труда, перемещаются в страны, имеющие высокое соотношение капитала к труду (по отношению к этому соотношению в устойчивом состоянии) и, следовательно, более высокий уровень оплаты труда. Однако очевидно, что в реальности межстрановая миграция не обладает абсолютной гибкостью и благодаря наличию ряда сдерживающих обстоятельств в действительности миграционные процессы не осуществляются на условиях, предусмотренных данным теоретическим постулатом неоклассической теории. В качестве детерминант межстрановой миграции помимо межстрановых различий в уровне оплаты труда можно выделить следующие:
- наличие законодательных ограничений на прием мигрантов в странах-реципиентах;
- высокие финансовые издержки на смену места жительства и работы;
- языковые, культурные различия;
- высокие трансакционные издержки по продаже и приобретению домашнего имущества, прежде всего жилья;
- отсутствие унификации в вопросе признания уровня образования, квалификации;
- психологические моменты утери социального статуса и социальной принадлежности (отсутствие родственников, друзей, знакомых).
Р. Барро подобные факторы были достаточно емко названы издержками прикрепления к месту, и, с его точки зрения, даже для миграции населения в пределах США они были достаточно высоки.
Фактически склонность к миграции носит предельный характер, т. е. растущий уровень дохода в бедной стране снижает склонность к миграции. Следовательно, чем лучше развивается экономика, тем слабее будет влияние разницы в доходах при объяснении миграционных процессов.
Вместе с тем такая тенденция имеет определенный лаг, в частности Т. Штраубхаар, основываясь на ряде исследований, показал, что при очень низком уровне дохода в бедной стране прирост дохода сначала по-прежнему ведет к значительной миграции, а только после предела насыщения возникает тормозящий миграцию эффект увеличения доходов.
В целом проблема миграции рабочей силы в аспекте движения человеческого капитала не может быть не рассмотрена при анализе детерминант экономического роста. Миграция трудоспособного населения, прежде всего лиц с высоким уровнем человеческого капитала, сокращает возможности страны в сферах образования, науки и производства и даже мультипликативным образом воздействует на темпы роста экономики. В рамках ряда эндогенных моделей данная проблема решается следующим образом. Как реальная, так и потенциальная проблема утечки мозгов вызывает конкурентное давление на государственные органы, что генерирует улучшение внутренней ситуации с точки зрения инвестиций государства в науку и, вызывая внешний эффект накопления знаний внутри страны, тем самым интенсифицирует внутренние инвестиции.
Таким образом, утечка капитала может косвенно вызывать более высокий темп роста.
11.3. Выбор рождаемости (fertility choice).
Экономисты старались обойти проблему рождаемости, как правило, на том основании, что ее существование определяется главным образом социологическими причинами и мало связано с экономическими категориями. Однако в ХХ веке некоторые данные поставили эту точку зрения под сомнение. Так, была обнаружена устойчивая взаимосвязь между колебаниями деловой активности и рождаемости. Если предположить, что причиной служит улучшение экономических условий, а следствием - рост рождаемости, то подобная взаимосвязь проявляется с некоторым лагом, т. е. улучшение экономической ситуации приводит к росту числа зачатий, а затем спустя определенное время увеличивается число новорожденных.
В этой связи можно сослаться на серию обследований американских семей, посвященных изучению проблем рождаемости (эти обследования начали проводиться в США незадолго до II мировой войны). Анализ результатов обследований наводит на мысль о взаимосвязи между экономическими факторами и рождаемостью (например, при рассмотрении ситуации, когда финансовые соображения влияют на решение семьи о том, иметь или не иметь ребенка), хотя в целом эти результаты отнюдь не были определенными и однозначными.
В рамках концепции экономического империализма некоторые экономисты (среди них наиболее известны Гарри С. Беккер и Харви Лайбенстайн) выдвинули идею о том, что поведение людей, связанное с вопросами рождаемости, следует анализировать с позиций теории принятия решений; эту теорию они развивали в русле концепции потребительского выбора, рассматривая в качестве субъекта потребления отдельно взятую семью. Ход их рассуждений был следующий.
Предположим, что семья рассматривает детей как разновидность потребительского блага, которое в общем случае удовлетворяет ее потребности аналогично другим экономическим благам. Намерение родителей иметь детей может быть описано в терминах кривых безразличия, при этом на графике по одной оси откладывается количество детей, а по другой - количество предметов потребления. Произвольно выбранная точка на графике говорит о некой степени удовлетворения семьи конкретным сочетанием количества детей и потребительских благ.
Возможен вопрос о соответствующей цене на детей. Такая цена включала бы дисконтированную стоимость различных расходов, которые требуются, чтобы поставить детей на ноги, учитывая вмененные издержки по уходу за ребенком (нужно принять во внимание и возможный вклад ребенка в доход семьи), а также различные государственные пособия. Таким образом, цену воспитания детей можно представить в виде следующей формулы:
P = Ся + Са - Ia - G,
где Ся - величина явных издержек (питание, одежда, игрушки и т. п.); Са - величина альтернативных издержек, связанных с воспитанием ребенка (выраженное в количестве часов, которые родители посвящают детям); Ia - альтернативные доходы от участия ребенка в домашнем хозяйстве (к примеру, функции уборки по дому являются альтернативными доходами от издержек на оплату услуг домработницы); G - величина государственных трансфертов, передаваемых в связи с рождением или наличием в семье детей (детские пособия, налоговые вычеты и т. п.).
Вместе с ценами на товары и семейным бюджетом, ориентирующимся на уровень перманентных доходов, такие стоимостные оценки образуют линию бюджетных ограничений. Взаимодействие подобных внешних ограничений с кривыми безразличия, построенными на основе субъективных решений, определит тот набор детей и потребительских благ, который наилучшим образом должен удовлетворять потребности семьи с учетом различных вкусов, цен и доходов ее членов.
Если относительная цена детей повысится (например, потому, что цена воспитания возросла выше обычной средней цены потребительских благ), то оптимальный набор благ сместится по графику в сторону большего количества товаров и меньшего числа детей.
Если кто-то убежден, что товары привлекательнее, чем дети, то повторится то же самое. Если, наконец, уровень семейного дохода увеличивается, оптимальный набор будет включать больше детей и больше товаров, хотя приращения не обязательно будут пропорциональными.
Таким образом, в состоянии равновесия число детей изменяется прямо пропорционально семейному доходу и отношению цен потребительских благ к ценам детей и обратно пропорционально степени предпочтительности этих благ перед детьми.
Рассматривая рождаемость, можно сказать, что дети, как и другие блага, - источник удовлетворения потребностей. Действительно, если выясняется, что одна семья отличается от другой жаждой приобретения конкретного блага (например, стремлением к поездке в заграничное путешествие), то можно обнаружить и различные градации потребности или склонности к увеличению семьи.
Тем более что дети, подобно обычным благам, не бесплатны, и большинство родителей, как показывают обследования, это прекрасно сознают. От расходов на медицинскую помощь женщине по беременности до оплаты обучения ребенка процесс воспитания связан со значительными затратами, которые не под силу целому ряду семей. Зачастую возникает квази-мальтузианская ситуация, когда вследствие недостаточности средств существования родители (прежде всего одинокие матери) отказываются от детей. Наконец, как разнообразные товары конкурируют между собой в борьбе за единицу семейного дохода, так и дети конкурируют с различными благами. Рождение нового ребенка в данном году может означать отказ семьи от приобретения новой машины или от долгожданного месяца отдыха на побережье.
Потребности, цены, доходы - все это влияет на стремление людей иметь ребенка. А если это так, то есть доля истины в том, что родители, решая, иметь или не иметь ребенка, соизмеряют свои желания и возможности (пусть большей частью бессознательно), причем происходит это таким образом, как описывается в экономической теории предпочтения потребительских благ.
Стоит также отметить, что для рациональных индивидов на выбор рождаемости помимо ожидаемых перманентных доходов влияет начальное имущественное оснащение (существует ли у отдельного домохозяйства, принимающего решение об увеличении, квартира, есть ли вещи, переходящие от других членов семьи). Другим важным фактором является пенсионное обеспечение.
Так, существенное снижение рождаемости в Европе в последней трети ХХ века связывают с широкой степенью государственной поддержки пенсионеров и относительно высоким уровнем пенсии. Это позволяет поколению, вступающему в фертильный возраст, надеяться на то, что в старости их будет кормить государство.
Ситуация, свойственная традиционному обществу, когда сначала родители заботились о детях, а дети в свою очередь должны будут в будущем заботиться о родителях в старости, во многих странах сходит на нет.
Важно отметить и то, что наибольшие затраты в процессе производства детей на протяжении первых лет жизни каждого ребенка несет материнское время. В рамках семьи существует эффект замещения между качеством ребенка (состоянием его здоровья, качеством образования) и количеством детей. Инвестиции в качество детей возрастают по мере роста семейного дохода, вместе с тем дополнительное обучение при низком начальном уровне образования матерей оказывает сильное негативное влияние на рождаемость. Также стоит отметить, что большая часть родительских инвестиций в детей осуществляется после окончания детородного периода.
Вместе с тем именно принятие решений связывается, как правило, с текущей ситуацией доходов в семье, и неопределенность доходов оказывает негативное влияние на рождаемость. Поэтому, как правило, недостаток средств существования на ранних этапах жизненного цикла семьи и является препятствием к росту рождаемости.
С другой стороны, повышение нормы отдачи от образования, увеличение доли женщин в производстве стимулирует спрос на качество детей и тем самым лежит в основе резкого сокращения размеров семьи в развитых странах.
Также очевидно, что государство может напрямую регулировать выбор рождаемости как административными (одна семья -один ребенок в Китае), так и экономическими мерами (как правило, путем поддержки молодых семей, предоставления налоговых вычетов семьям, имеющим детей, единовременных пособий на рождение ребенка, жилплощади и т. п.).
Вместе с тем ситуация рационального планирования деторождения не всегда подходит для ситуации стран третьего мира, где уровень детской смертности достаточно высок. При традиционном планировании рождаемости имеется в виду только факт рождения ребенка, тогда как потребительские наборы, представленные кривыми безразличия, учитывают выживших детей, а это число меньше, чем хотели бы родители. Поэтому в ходе анализа в качестве ограничивающего фактора необходимо учитывать факт младенческой и детской смертности.
Для семьи, стремящейся иметь определенное число детей, необходимое количество новорожденных должно быть тем больше, чем выше уровень детской смертности в данном обществе. Действительно, можно допустить, что в прошлом во многих странах уровень младенческой и детской смертности был так высок, что родителей не столько волновали лишние дети, сколько то, смогут ли они иметь желаемое число детей. В такой ситуации наблюдаемая рождаемость не зависит от экономических мотивов семьи, а определяется ее естественной плодовитостью, т. е. способностью людей к воспроизводству в условиях, когда рождаемость ничем не сдерживается.
Это в настоящий момент ярко проявляется в странах третьего мира, в которых рост числа жителей ведет к возникновению ловушки бедности.
