Эксперименты
Например, если во время эксперимента человек говорит: я сознаю возникающую тревогу, мы в действительности не знаем, каков его реальный опыт. Если мы попросим: Не можете ли вы более точно описать, что вы переживаете - один может сказать: я чувствую некоторое напряжение в горле, и у меня потеют руки, другой скажет: Я чувствую тяжесть внизу живота, и у меня напрягаются ноги. Говоря о тревожности, люди основываются на совершенно различных комплексах сенсорных переживаний.
Еще кто-то, сообщая о своем сознавании, скажет: Я чувствую себя так, как будто мой лучший друг внезапно появился передо мной. Такого рода сравнения что-то передают, но могут также использоваться как препятствия к полному переживанию опыта.
Говорящие так могут использовать воображение, чтобы вызвать в слушателях чувства, которые они сами не испытывают.
В эксперименте с лицом вы могли заметить, что сознавание, начинавшееся весьма смутно и обобщенно, становится все более точным и ясно локализованным в определенных мышцах лица. В то же время связанная с этим эмоция становится яснее.
Представление Я чувствую тревожность - это довольно сложное заключение, основанное на большом количестве актуальных впечатлений, которые переживаются, будучи заключением или гипотезой скорее, чем прямым опытом, это некоторая сложная смесь опыта и представления об опыте.
Соотношение опыта и представления об опыте количественно варьирует. Например, если вы затрудняетесь и в своем сознании, можете пробормотать нечто о неудобстве. По мере уточнения вы можете придти к взволнованности, это может быть триумфом сознавания в данный момент, т. е. максимумом того что вам доступно, самое близкое, насколько вы можете подойти к актуальности опыта.
Разницу нетрудно заметить. Если утверждение Я сознаю, что я нервничаю произносится плоским, деловым тоном, это наверняка представление говорящего о его опыте, если это говорится с чуть покрасневшим лицом, неспокойным телом, немного задыхаясь, с опущенными глазами - мы можем предполагать, что сознавание в этот момент включает большую долю прямого опыта, хотя словесное описание похоже на представление.
Вообще говоря, может быть нечто вроде континуума концептуализации (составления представлений по поводу опыта и если человек начинает с этого континуума, большее сознавание сопровождает движение к более полному переживанию, дальше от концептуалиэации.
Возможно, что вы недоумеваете, зачем все это нужно. Одно сознавание ничем не хуже другого. Почему бы не говорить просто, что сознается, забыв о том, концептуализация это или реальное переживание.
Важность различения в том, что представления становятся фиксированными и неподвижными, в то время как актуальный опыт текуч и все время меняется. В тот момент, когда человек, изворачивающийся и старающийся избежать переживания своей тревожности, наконец обращается к своему актуальному опыту, ощущая свой кишечник, свою дрожь, полностью чувствует все, чго он чувствует и переживает это - его переживание меняется: обычно (хотя не обязательно сразу) в направлении уменьшения тревожности.
Пока человек фиксирован на том, чтобы не переживать полностью то, что есть, изменение не кажется возможным, фиксированность препятствует ему. Это определенная точка зрения на психические расстройства; симптомы являются результатом непереживаемого, несознаваемого опыта, побочными продуктами неистового стремления избежать сознавания определенного опыта.
Когда индивидуум оказывается способным допустить этот опыт и пережить его, симптомы страдания исчезают.
Это один из способов описанного феномена, который в Гештальте называется незаконченным делом, воэникающего, когда человек отказывается пережить некоторый опыт полностью или завершить какое-то действие. Некоторая часть энергии при этом связывается стремлением пережить опыт или закончить действие, и еще большее количество энергии мобилизуется сопротивлением переживанию.
Результат похож на упражнение в динамическом напряжении: большое напряжение в растяжке, и никакого движения.
Чем больше таких незаконченных дел и непережитых опытов существует в организме, тем меньше энергии остается для других действий и других переживаний. Можно сказать, что суть гештальтистской работы и состоит в том, чгобы сдвинуть человека от концептуализации к переживанию опыта, гештальтистская работа заканчивается, когда человек способен полно рассказать об актуальном опыте, который он переживает от момента к моменту, заканчивая дела и переживая полностью то, что происходит по мере его движения по жизни - чем бы это ни было.
Эксперимент 4
Повторите первоначальный эксперимент по сознаванию, но с одним отличием. Говоря о своем сознавании, пользуйтесь словами замечаю и наблюдаю вместо сознаю, когда ясно, что сознаваемое действительно присутствует в ощущении или восприятии в данный момент. Когда ясно. что сознавание, о котором вы говорите, просто представление, или фантазия, или воображение, пользуйтесь словами представляю себе. Если вы сомневаетесь по поводу того, что это такое, или если это кажется смесью того и другого, используйте первоначальное слово сознаю, чтобы не теряться.
Например, в первоначальном эксперименте вы могли говорить: Сейчас я сознаю, что я несколько надоел Джону, в новом варианте вы можете говорить: Я замечаю, что Джон зевает и смотрит вниз. Я представляю себе, что я ему, наверное, надоел.
Практикуйтесь в этом, пока не станет сравнительно легко быстро отличить, действительно вы замечаете что-то или воображаете, представляете себе. В этом могут быть свои тонкости.
Если человек, который только что сидел с вами в комнате, встает и направляется к двери на кухню, а через 30 секунд вы говорите: Сейчас я сознаю, что Джо пошел на кухню -это не сознавание, а память, и слово представляю себе было бы более точным, потому что в этот момент он уже на кухне, а не идет на кухню, то, что он идет на кухню, существует только в вашем воображении.
Продолжайте наблюдать в жизни реальный опыт и концептуализацию в себе и других. Когда различие станет вам более ясным, обратите также внимание на то, как действует на ваше ощущение жизни (ощущение себя живым) и на ваше общение с другими это различие: когда вы имеете дело преимущественно с представлениями, и когда вы имеете дело преимущественно с прямым опытом.
Есть несколько показателей этих отвлечений от чистого переживания. Один - любого вида обобщения. Как только люди начинают говорить о том, что они обычно переживают (Часто, когда...), мы знаем, что они не имеют в виду конкретный опыт, а говорят о понятиях или обобщениях, и мы знаем, что немногое может произойти, пока они остаются на этом уровне.
Решающим является то, перейдут ли они к тому, что актуально происходит, актуальному опыту определенной ситуации, о которой идет речь.
Любое обращение к времени - другой указатель на возможное отклонение от полного переживания. Например, обращение к будущему событию почти неизбежно означает, что говорящий не перейдет к конкретности. Можно быть очень конкретным в отношении прошлого события, но это лучше всего происходит, когда мы просим человека оживить это прошлое событие, говоря о нем в настоящем, а не оставляя его в прошлом посредством использования прошедшего времени.
Переживание может быть осуществлено только сейчас, в то время как представления лишены времени. Так что если человек хочет быть открытым хотя бы возможности переживания, он должен быть в настоящем, говоря о прошлом событии, он должен воспроизводить его так, как будто оно происходит сейчас.
Еще более тонкий указатель - все, что указывает на сравнение опыта говорящего с чьим-нибудь другим. В момент сравнения внимание человека не может быть полностью сосредоточенным на опыте, некоторая часть внимания уделяется тому, с чем опыт сравнивается, а еще часть - на само сравнение. Если человек говорит: Я все еще сознаю ...,мы знаем, что имеем дело со смесью манипулирования представлениями и опыта: чтобы сказать все еще, человек должен сравнивать то, что он делает сейчас, с чем-то, что было раньше или с чем-то ожидаемым.
Сравнение и ожидание - концептуализации.
Нет ничего плохого в сравнениях. Это означает лишь, что мы до некоторой степени отодвинулись от опыта, который становится материалом сравнения, мы интерпретируем опыт, по крайней мере частично, как объект, отдельный от нас, который можно сравнить с другим объектом, также отдельным от нас. Если мы в момент сравнения полностью переживаем сравнение - мы переживаем его.
Но если, например, мы сравниваем степень волнения, которое переживаем сейчас, с тем волнением, которое присутствует обычно, - мы не переживаем полностью волнение. Мы должны пережить акт сравнения.
В качестве, так сказать, практического теста меры переживания и меры концептуализации в отчете сознавания многие гештальтисты используют возможность локализовать нечто в теле. Если человек говорит: Я чувствую себя сердитым, гештальтист может спросить: Где вы переживаете это чувство?
Если человек не может найти место в теле, он скорее всего имеет дело с представлением, он не сердит полностью в данный момент, а имеет лишь смутное воспоминание о том как он сердится. Если человек может найти локализацию в теле, гештальтист может работать с ней, предлагая клиенту сфокусироваться и обнаружить все более точно и ясно, что именно переживается. У каждого есть много родов злости или сердитости, а также тонкие смеси рассерженности с чем-то еще. И в данный момент гештальтист интересуется именно конкретной смесью, а не гневом вообще.
Основной гештальтистский принцип просто состоит в том, что корень знания и понимания значения любого любого опыта состоит в переживании его, а не в отстранении и задавании вопросов почему в поисках причин и следствий.
Когда я эадаюсь вопросом: Почему у меня болит голова ? или Почему я так зол на кого-то?- я ухожу от опыта. Опыт стал этим воспоминанием, чем-то, что уже произошло.
Я нахожусь где-то в другом месте, рассматривая связи этого с остальным миром.
Опыт не заморожен и не неизменяем. Это воспоминание и представление о том, что когда-то было опытом.
В этой точке ничего нового не может из него возникнуть, я фиксирован в мире объективизированного опыта. Использование местоимения это - также указатель, что говорящий отодвинулся от полного переживания и находится на уровне представлений.
Путь к знанию в том чтобы оставаться с опытом. Если у меня болит голова, я просто локализую и переживаю так полно, как только возможно, боль и точную природу ощущений в этом месте. (Что касается наблюдения, даже боль - мнение.
Реально только ощущение). Если я сердит, я остаюсь в переживании своей рассерженности, фокусируясь на том, на ком фокусируется мой гнев.
Из этого опыта, если я остаюсь с ним, возникает вся мера значения, которая необходима, и вся необходимая дальнейшая информация. Если я сердит и не знаю почему, я просто остаюсь с опытом и углубляю его; двигаясь все больше к опыту и все дальше от концептуализации, внезапно может появиться образ того, на кого я сердит.
Если я уже знаю, на кого я сердит, но не знаю повода, и если я буду продолжать фокусировать свой гнев в связи с ним, рано или поздно повод проявится. Все, что мне нужно знать, будет внезапно проявляться при углублении опыта.
При этом процесс выявления чувствования и повода для него вызывает увеличение жизненности. В этом процессе я, по крайней мере, нахожусь так близко, как только возможно, к своему опыту, действует именно нахождение рядом, а не вопрошение почему?. Я не хочу сказать, что в концептуализирущем мышлении есть что-то неправильное, значительная часть общения (в особенности научного) нуждается в нем.
Когда цель состоит в том, чтобы сравнивать, классифицировать, пользуйтесь понятиями. Когда же цель в радости, полном знании, контакте - обращайтесь к полному опыту. Говоря словами Мартина Бубера, понятия - словарь отношения Я-Он, опыт же - словарь отношений Я-Ты, будь то с объектами или с людьми.
Этот принцип настолько прост, что трудно представить себе, что это - основа всей гештальт-терапии. Однако все дальнейшее может рассматриваться всего лишь как расширение этой основной темы.
Эксперимент 5
Оглядитесь в комнате, в которой вы сейчас находитесь, и выберите какой-нибудь объект. Лучше если объект выберет вас - нечто, что бросится вам в глаза.
Начинайте давать описания этого объекта, но с одним небольшим изменением в модусе речи: все время говорите я вместо он. Если вы выбрали книжный шкаф, говорите: Я - книжный шкаф.
Я стою у стены. Поместите на небольшое время свой центр сознавания в этот объект.
Вы - этот объект, переживающий вселенную с этой точки зрения.
Когда вы почувствуете, что иссякаете, что сказали все, что можно было сказать, постарайтесь заново войти в объект и сказать еще 2-3 вещи. Теперь проговорите несколько предложений, начиная их словами Я конечно не... - оставаясь в позиции выбранного объекта.
Часто оказывается, что некоторые из фраз, которые выговариваются вами, вбирают в себя импульс чувства или производят на вас какое-то действие. Выберете 2-3 такие темы или фразы, обладающие таким зарядом.
Вернитесь к объекту и проследите темы чуть глубже. Например, если вы в качестве книжного шкафа говорите Я стою, прислонившись к стене, вернитесь к ощущению опоры на стену и проследите за ним (оставаясь книжным шкафом), насколько вам это удастся. Часто некоторые из таких фраз или тем, в которые вы входите, спонтанно оказываются связанными с ваше жизнью.
Если нет - тоже хорошо.
В качестве еще одной вариации вернитесь еще в свой объект и и позвольте себе сделать одно изменение, любого рода. Представьте себе, что изменение может быть сделано в вас, как в объекте, и почувствуйте, что с эти связано. Если, проделывая этот эксперимент, вы почувствуете в себе тенденцию соскользнуть в это вместо я, отметьте эту тенденцию.
Такой способ говорения отдаляет вас от эксперимента и делает маловероятным, что из него выйдет что-нибудь интересное.
Попробуйте проделывать этот эксперимент несколько раз в течении следующих дней, когда только какой-нибудь объект обращает на себя ваше внимание, посмотрите, что он имеет вам сказать, - точнее, что вы можете сказать себе через него.
Процесс, в который вы вовлекаетесь в этом эксперименте, называется проекцией или идентификацией. В каждый момент нашей жизни есть возможность этого эксперимента.
Каждый беглый взгляд на объект, если его развернуть, может повести к вещам такого рода, какие выявляются в этом эксперименте.
У опыта есть тенденция изменяться, как только я вхожу в него. Только понятие может длиться неопределенно долго, опыт подвижен, текуч. Как только я реально переживаю опыт, нечто происходит и опыт меняется.
Часто, если я нахожусь в состоянии защиты и малейшей тревожности, ближайший же фокус сознавания переносит опыт скачком в какую-то совершенно иную область.
Например, если я фокусировался на каком-то человеке, внезапно центром сознавания становится какая-то часть моего тела. Или, может быть, я разговариваю с человеком, и внезапно выплывает какое-то воспоминание.
Или я фокусируюсь на сне и внезапно в какой-то части моего тела появляется напряжение, или мой взгляд привлекает какой-то объект в комнате, так что впору делать осознанное упражнение на сознавание.
Следующий принцип Гештальта, вытекающий из этого, - всегда оставаться с доминирующим фокусом сознавания. В классическом представлении об образовании фигуры/фона мы остаемся с образующейся фигурой.
В вербальных формах взаимодействия есть искушение оставаться с мнимым содержанием, с тем, что, как мы говорим, является предметом разговора, с нашими понятиями и словами. Фактически, пока мы проговариваем слова, центр нашего сознавания бродит вокруг, иногда соединяясь со словами, иногда перескакивая на тело, на восприятие чего-то еще во внешнем мире и т. д.
Одна из наиболее сильных сторон гештальтистского подхода состоит в готовности и способности гештальтиста следовать за фокусом энергии, куда бы он ни двигался, не будучи пойманным словами. Для внимательного наблюдателя работа гештальтиста с клиентом удивительна - может показаться, что он не обращает внимания на слова, перебивает, меняет тему.
Однако к концу работы - если она успешна - человек испытывает значительное чувство облегчения и интеграции и обнаруживает, что он все время был в фокусе внимания терапевта.
Придерживаясь доминирующего сознавания, я, фактически, прислушиваюсь к организму в целом, а не только к части его, которая произносит слова и фразы.
Очень часто, когда фокус сознавания сдвигается, он движется между импульсом продолжать работать над тем, с чего человек начал, и сопротивлением этому. Как раз здесь подвижность и гибкость гештальтиста особенно полезна. Если, например, человек работал над сном и внезапно как бы отходит, смотрит в сторону и его голос бледнеет, возможно происходящее - это внезапная вспышка тревожности или сопротивления.
Нежелание продолжать возникает в данный момент как доминирующая фигура. Пробивание через это нежелание возможно, но почти наверняка после этого у человека будет меньше свободной энергии.
Гештальтист пойдет сразу же вместе с сопротивлением, позволит ему превратиться в сознательное, принимаемое в сознавании, обратит внимание на жест отодвигания и смотрения в сторону. Человек выражает это более ясно, полнее сознает, что он делает. Если сопротивление очень сильно, человек может действительно захотеть остановиться в этой точке, что совершенно о' кей, если у него нет свободной энергии, чтобы любой ценой продолжать то, против чего организм возражает.
Более вероятно, что когда человек полностью переживет сопротивление, его энергия иссякнет, он сможет вернуться к первоначальной теме с гораздо большей способностью сфокусироваться и продвинуться.
Очень часто сдвижка фокуса сознавания происходит в противоположностях, т. е. пережив некоторую черту происходящего, человек скорее перейдет к противоположному, чем к чему-то, не имеющему отношения к пережитому. Большая часть незаконченных дел, которые люди носят с собой, существует в форме полярностей, сосуществующих в них одновременно, продолжающихся внутренних споров.
Часто эти споры ведутся обвиняющим критическим голосом долженствования, который Фриц Перлс называл собакой сверху, и протестующим я не могу, я не хочу - голосом лени, который он назвал собакой снизу.
Эксперимент 6
Повторите несколько раз эксперимент на обращение, предложенный в качестве вариации в Эксперименте 1. Представьте себе или притворитесь, что вещи обстоят не так, как они обстоят, а наоборот - что бы это ни значило для вас, или что ваши чувства по поводу ситуации противоположны. Побудьте с этим достаточно долго, чтобы посмотреть, что будет.
Большинство конфликтов появляется в этой сфере поляризованных позиций (Я должен выполнить домашнее задание - Но мне не хочется. Она меня любит - она не любит меня).
Гештальтистский подход состоит в том, чтобы продвигаться от одного к другому, переживая каждую сторону так полно, как только возможно, вместо того, чтобы сидеть в напряженном и неудобном смешанном амбивалентном состоянии.Переход на каждую из сторон и полное переживание каждой стороны дает возможность осуществить новый синтез, который с большим удобством включает большую часть вас.
Еще один принцип Гештальта следует из вышесказанного. Если действительно пребывание с опытом - лучший способ использовать его наиболее плодотворно и пережить его наиболее полно, то почему бы не попробовать в качестве произвольной техники преувеличение для ускорения процесса полного переживания. Разумеется, первые попытки преувеличения быстро переходят в подлинный опыт.
Если человек жалуется на головную боль, мы знаем, что он каким-то образом создает эту головную боль, мы не энаем, каким, и просим человека увеличить ее - сидеть так, как для этого нужно, или думать о том, о чем для этого нужно думать, или смотреть туда, куда для этого нужно, вообще - делать то, что он найдет нужным делать, чтобы усилить боль. Вместо того, чтобы пассивно наблюдать и ждать, что человек сделает, мы вмешиваемся и пробуем сделать боль сильнее. Часто человек может сделать это довольно быстро. Если он демонстрирует способ изменять боль в одном направлении, он обычно спонтанно находит способность двигать ее и в другом - т.е. заставить ее исчезнуть в большей или меньшей степени.
Если человек говорит, что кто-то его немного раздражает, мы предлагаем ему притвориться серьезно раздраженным и раздосадованным. Если потенциал отсутствует, он проявится.
Далее, если правильно, что большинство конфликтов или напряжений существует через полярность и человек в данный момент проявляет одну из сторон, произвольное обращение часто вводит полярность в непосредственное сознавание. Если человек говорит, что такой-то сводит его с ума, можно быть почти уверенным, что имеется также довольно сильное притяжение к этому человеку, иначе гнев не был бы столь сильным. Человек не будет терять время на злость на людей, совершенно для него не важных. Важно нечто относительно фокуса гнева, а также должны определенно существовать какие-то позитивные чувства.
Хорошим примером может быть притвориться на одну-две минутки, что эти позитивные чувства существуют, высказать 1-2 предложения относительно этих чувств.
Техники преувеличения и обращения вместе называются тяни-толкай, ови являются основными для гештальтистского подхода. Их действительно легко понять, вспомнив, как вы сдвигаете автомобиль: вы же не тянете его в одну сторону, а скорее раскачиваете - взад и вперед, и тогда последний сильный толчок вперед может быть более действенным.
Человек, застрявший или амбивалентный в чувствах, часто тоже может с помощью тяни-толкай быть вытащен на новое место.
В нескольких местах этой главы мы уже намекали на гештальтистскую теорию относительно изменения. Настало время выразить ее более полно. С точки зрения Гештальта все, что необходимо, чтобы изменение могло произойти, - это просто, чтобы человек пережил все, что есть в наличии. В этот момент полного переживания изменение мгновенно, спонтанно и неизбежно.
Как только я осознаю то, что просится в сознание, это проясняется, и я перехожу к тому, что далее на очереди. Это может быть не тем, что я полагаю, что хотел бы изменить, но это движение всегда происходит в направлении большей ограниченности и уравновешенности и всегда сопровождается высвобождением некоторой энергии, ощущением легкости, чтобы еще ни происходило.
Если человек старается измениться в течение некоторого времени, почти всегда дело обстоит так, что основные препятствия к изменению - это как раз те действия, которые более всего удерживают человека от переживания в опыте того, что наличествует. Если я боюсь пережить мое одиночество, я буду делать все, чтобы избежать его, - встречаться с людьми, курить с ними, пить кофе, заведу ряд ничего не значащих для меня сексуальных интрижек и т. д. Но парадоксальным образом как раз те действия, которые, как я полагаю, помогают мне избегать одиночества, более всего поддерживают ситуацию неизменной. Все они дают мне возможность избегать опыта, а только в полном переживании моего одиночества есть шанс, что оно пройдет и даст мне свободу пережить что-нибудь еще.
И, как следующий парадокс, как только я начну переживать этот пугающий феномен, так он растворяется и начинает становиться чем-то иным, нежели то, чего я ожидал и чего боялся - чем-то иным, чем понятие о нем, которое я составил и носил с собой так долго.
Другим способом сказать это утверждение, это то, что мое поведение всегда определяется тем, что я отказываюсь пережить в опыте.
