Свободу передвижения — не только товарам, но и людям
Ситуация, которую мы описали, отнюдь не абстрактна. Именно так все происходило в Швеции, где с начала XIX века стала повышаться эффективность сельскохозяйственного производства. До этого около 80% населения страны работало на земле. Сегодня его доля составляет 3%.
Означает ли это, что 77% трудоспособного населения Швеции не имеет работы? Нет, потому что в стране возник спрос на другие товары и более качественные услуги, в результате чего для удовлетворения этого спроса сектору производства и сфере услуг понадобилось больше рабочей силы. Повышая эффективность того или иного вида деятельности, мы увеличиваем объем ресурсов, позволяющих удовлетворять наши потребности.
Поэтому трудовые ресурсы, некогда обеспечивавшие нас продуктами питания, в дальнейшем задействуются в изготовлении одежды, жилищном строительстве, индустрии развлечений и туризма, медийном секторе, производстве телефонов и компьютеров, что гарантирует постоянный рост нашего жизненного уровня.
Постулат о том, что некий общий объем работы в мире является величиной постоянной и если один человек получает работу, то кто-то другой непременно ее теряет, вызывает самую разную реакцию. Некоторые выступают за централизованное распределение рабочих мест, другие против автоматизации, третьи требуют повысить тарифные барьеры и не пускать в страну иммигрантов. Однако сам исходный тезис неверен в принципе. Претенциозная, наукообразная книга Грайдера оказывает огромное влияние на участников антиглобалистского движения. Однако все его мрачные пророчества основаны на этом ошибочном постулате, или, как отмечает экономист из Принстона Пол Круг-ман в своей убийственной рецензии, на очевидном заблуж-дении18.
Впрочем, в своих заблуждениях Грайдер отнюдь не одинок. Так, Сюзан Жорж, вице-председатель французской антиглобалистской организации ATTAC, утверждает, что глобализация и международные инвестиции практически не приводят к созданию новых рабочих мест: Не все, что мы называем инвестициями, дает людям работу.
За последние пять лет 80% инвестиций по всему миру были связаны со слиянием и приобретением корпораций, а подобные операции обычно сопровождаются как раз сокращением рабочих мест19.
На самом же деле именно этот процесс повышение эффективности конкретного вида деятельности, приводящее к сокращению числа работников, занятых на данном производстве, позволяет развиваться другим, новым отраслям, обеспечивая людей лучше оплачиваемой работой.
Возникает резонный вопрос: Неужели это будет продолжаться бесконечно? Что случится, когда небольшая доля трудоспособного населения сможет удовлетворять все наши потребности? Что ж, отвечу на него столь же резонным вопросом: и когда же, по-вашему, такой момент наступит? На мой взгляд, люди всегда будут хотеть, чтобы их жизнь становилась все более безопасной, комфортабельной, приятной.
Вряд ли мы когда-нибудь придем к мысли, что наши дети получают достаточное образование, что мы уже узнали о мире все необходимое и новые научные исследования больше ни к чему, что все наши проблемы решены раз и навсегда. Трудно представить существование некоего качественного или количественного предела наших потребностей в жилье, путешествиях или развлечениях. По мере возрастания наших производственных возможностей будут возникать и новые потребности или требования к качеству удовлетворения существующих потребностей. Решив, что все наши материальные запросы удовлетворены, мы непременно захотим иметь больше свободного времени. Задайтесь простым вопросом: неужели вам нужно так мало товаров и услуг, что удовлетворение ваших потребностей не обеспечит полноценной занятости двум работникам?
Подозреваю, главная проблема здесь не в том, чтобы придумать для них занятие, а в том, чтобы найти деньги для покупки всего, что они производят. Если вы, я и все остальные способны придумать занятия для двух человек, которые могли бы обслуживать наши нужды, то результатом станет постоянный дефицит рабочих рук ведь для 6 миллиардов потребителей будет необходимо 12 миллиардов работников.
Поэтому рабочей силы будет всегда не хвататьнезависимо от уровня нашего благосостояния или эффективности производства.
Конечно, у роста эффективности есть и оборотная сторона. Экономист Йозеф Шумпетер в свое время охарактеризовал динамичное развитие рынка как процесс созидательного разрушения, поскольку он связан с ликвидацией прежних методов и отраслей, но ради позитивного результа-
та перенаправления трудовых ресурсов и капиталов в более производительные сектора. Это гарантирует рост нашего жизненного уровня, но и слово разрушение Шумпетер употребил не случайно: не все сразу же выигрывают от тех или иных преобразований на рынке.
От них, несомненно, страдают те, кто вложил деньги в прежние производственные методы или работал в неэффективных отраслях. Так, появление автомобилей лишило работы кучеров, а от изобретения электрической лампочки пострадали производители керосиновых ламп.
Уже в наше время распространение компьютеров разрушило производство печатных машинок, а изобретение компакт-дисков привело к закрытию заводов грампластинок.
Подобные болезненные перемены происходят постоянно: они становятся результатом новых изобретений и совершенствования методов производства. Некоторые сторонники свободной торговли из лучших побуждений отрицают связь между экономической либерализацией и этими явлениями, утверждая, что люди лишаются работы прежде всего в результате научно-технического прогресса, а не из-за усиления конкуренции с другими странами. Однако этот тезис, верный сам по себе, лишь частично объясняет происходящее: ведь внедрение новых технологий ускоряется в том числе из-за конкуренции, которую стимулирует свобода торговли. Несомненно, все эти изменения создают серьезные проблемы и наносят глубокие психологические травмы тем, кого они затрагивают, особенно если этим людям трудно найти новую работу. Одно существование такой опасности побуждает некоторых консервативных идеологов выступать против капиталистического строя в целом.
Действительно, в современном обществе, основанном на рыночной экономике, возникают новые риски и проблемы, и угроза лишиться работы, а вместе с ней привычного жизненного уровня и самоуважения, несомненно, представляет собой серьезный стресс. Однако его нельзя сравнить со стрессом, который испытывали люди в прошлом, когда они не знали, удастся ли заработать хотя бы на еду, а засуха или наводнение могли полностью лишить их средств к существованию.
Нельзя его сравнить и с переживаниями сегодняшнего крестьянина где-нибудь в Эфиопии, чья жизнь в буквальном смысле зависит от вовремя пролившегося дождя или здоровья его скота.
Самый неразумный способ борьбы с проблемами, которые порождает структурная адаптация экономики, попытки не допустить самой этой адаптации. Без созидательного разрушения мы все жили бы гораздо хуже.
Весь смысл торговли и экономического развития состоит в том, чтобы обеспечить направление ресурсов туда, где они будут использованы с максимальной эффективностью. Китайская пословица гласит: Когда дует ветер перемен, одни возводят стены, а другие строят ветряные мельницы. Говорить о необходимости не допустить перемен сегодня столь же бессмысленно, как двести лет назадпытаться затормозить прогресс в сельском хозяйстве, чтобы защитить интересы тех 80% населения, которые тогда работали в аграрном секторе. Остановить перемены в принципе нелегко, поскольку самой распространенной причиной структурных изменений в тех или иных областях экономической деятельности являются сдвиги в запросах потребителей.
Намного целесообразнее использовать выгоды от этих перемен для смягчения их негативных последствий.
Есть множество средств обеспечить максимально плавный характер перемен. Главное не пытаться поддерживать устаревшие производства за счет субсидий и тарифных барьеров. Необходима свобода предпринимательской деятельности и финансовых рынков это позволит беспрепятственно вкладывать капиталы в новые отрасли.
Зарплаты должны быть гибкими, а налоги низкими, так чтобы люди шли работать в новые, более производительные сектора; сам рынок труда должен быть свободным. Нужен достаточно высокий уровень школьного и иного образования, чтобы люди могли приобрести навыки, которых требуют от них новые профессии.
Система социального страхования должна обеспечивать гражданам защиту на переходный период, но не лишать их стимулов к поиску новой работы.
Впрочем, описанные проблемы не столь масштабны, как можно предположить, взглянув на газетные заголовки. Проще всего сообщить в новостях, что 300 рабочих автозавода уволены из-за конкуренции со стороны японских автомобилей. Не так легко и интересно дополнить картину совсем не сенсационными подробностями о том, что более эффективное использование имеющихся ресурсов позволит создать взамен ликвидированных тысячи новых рабочих
мест. Нечасто прочитаешь в газетах и о том, как выигрывают потребители от роста ассортимента и качества товаров, от снижения цен на них в результате усиления конкуренции. Вряд ли потребители знают, что меры по либерализации торговли, внедренные по результатам Уругвайского раунда переговоров в рамках ВТО, ежегодно приносят им совокупную выгоду в размере от 100 до 200 миллиардов долларов, но эту выгоду можно ощутить, наполняя продуктами холодильник, покупая бытовую электронику или получая зарплату.
Ущерб, понесенный в отдельных случаях небольшими группами людей, легче увидеть, чем преимущества, которые постепенно даже незаметно для себя получаем мы все.
Анализ более пятидесяти исследований о структурных переменах после либеральных экономических реформ в разных странах четко показывает, что эти изменения носили не столь драматичный характер, как об этом сообщалось. На каждый доллар убытков, понесенных людьми в результате такой структурной адаптации, приходится примерно 20 долларов прибыли в виде роста благосостояния. Исследование о последствиях либерализации торговли на материале тринадцати стран показывает, что в двенадцати из них уже через год после реформы уровень занятости в промышленности вырос. Причем в бедных странах преобразования воспринимаются менее болезненно по той причине, что на прежней работе люди чаще всего получали низкую зарплату и не имели приличных условий труда.
Кроме того, неквалифицированным работникам (обычно самым незащищенным) найти новую работу легче, чем квалифицированным. Бедные страны обладают сравнительным преимуществом в трудоемких производствах, что ведет к быстрому росту средней зарплаты в этих секторах.
К тому же масштабная либерализация экономики приводит к удешевлению товаров, в которых нуждаются рабочие.
Впрочем, в богатых странах выгоды от либерализации торговли также намного превышают ущерб. В секторах, сильно страдающих от иностранной конкуренции и внедрения новых технологий, происходит нечто вроде обычной рецессии.
При этом количество работников из других секторов, выходящих на пенсию или увольняющихся по собственному желанию, часто бывает достаточно велико,чтобы компенсировать сокращение рабочих мест в ходе структурных изменений, вызванных реформами. Если результатом такой адаптации становится повышение темпов экономического роста, это позволяет быстро преодолеть болезненные последствия реструктуризации, которые сильнее всего ощущаются в период спада. Уровень безработицы, как правило, повышается ненадолго, а позитивный экономический эффект реформ постоянно нарастает.
Другими словами, созидательная сторона процесса оказывается намного сильнее разрушительной20.
По идее, с наибольшими проблемами в этом отношении должны сталкиваться Соединенные Штаты, где преобразования в экономике происходят непрерывно, но американский рынок чем-то напоминает Лернейскую гидру из мифа о Геракле: у нее на месте каждой отрубленной головы сразу вырастали две, а то и три новые. В 1990-х годах в США на каждые два ликвидированных рабочих места приходилось три вновь созданных.
Подобная ситуация чрезвычайно улучшает шансы каждого: нет лучшей гарантии от безработицы, чем возможность найти новую работу. Опасность, связанная с необходимостью всю жизнь переходить с одного места работы на другое, сильно преувеличивается, особенно с учетом того, что фирмы предпринимают все больше усилий для обучения своих сотрудников выполнению новых задач. С 1983 по 1995 год продолжительность пребывания среднестатистического американца на одном рабочем месте возросла с 3,5 до 3,8 года. Ошибочно и другое распространенное мнение: больше новых рабочих мест в США создается из-за того, что реальная зарплата с 1970-х годов не увеличилась или даже снизилась.
На самом деле все большую долю зарплаты американцы получают в неденежной формев виде медицинских страховок, акций, оплаты детсадов и др.; это делается для того, чтобы платить меньше налогов. Если включить в сумму жалованья эти новые виды бонусов, получится, что зарплата в США увеличивается пропорционально росту производительности труда.
За период с 1970-х годов доля средств, которые бедные американцы тратят на еду, одежду и оплату жилья, снизилась с 52 до 37% от общей суммы расходов; это наглядно свидетельствует о том, что их доходов хватает отнюдь не только на предметы первой необходимости21.
Одна из самых радикальных реформ по либерализации торговли в современной истории была проведена в Эстонии. После обретения этой прибалтийской страной независимости ее правительство решило отменить все протекционистские тарифы. Ихуро-вень был снижен до нуля. Подобная мера увенчалась несомненным успехом.
Эстонская экономика была быстро реструктурирована на конкурентной основе. Если в 1990 году на долю Западной Европы приходился лишь і% внешнеторгового оборота Эстонии, то сегодня две трети.
В страну в больших объемах поступают прямые зарубежные инвестиции; темпы экономического роста составляют около 5% в год.
В отличие от посткоммунистических государств, где реформы проходили медленно, в Эстонии средняя ожидаемая продолжительность жизни возросла, а детская смертность снизилась. Благодаря либерализации Эстония стала одним из наиболее вероятных кандидатов на вступление в ЕС. К сожалению, вступление страны в ЕС означает, что ей приходится действовать в русле протекционистской политики объединенной Европы.
После полного отсутствия тарифов Эстония должна ввести іо 794 различных тарифа, что, среди прочего, обернется существенным повышением цен на продукты питания. Кроме того, Эстонии придется ввести ряд квот, субсидий и антидемпинговых мер22.
Свободу передвижения не только товарам, но и людям!
Даже если мир, в котором мы сможем приобретать и продавать товары и услуги независимо от национальных границ, выглядит сегодня как картина далекого будущего, немало людей стремятся к тому, чтобы он превратился в реальность. Политики из разных стран регулярно встречаются и принимают решения о развитии свободной торговли хотя это происходит слишком медленно. Однако, когда дело доходит до свободы передвижения людей, те же политики на своих регулярных встречах, к сожалению, изо всех сил пытаются эту свободу ограничить. Так, богатые европейские государства явно стремятся к этой цели еще с 1970-х годов. Хотя сами европейцы благодаря Шенгенским соглашениям обрели свободу передвижения в рамках ЕС, правительства стран Евросоюза стараются закрыть объединенную Европу для посторонних.
Результатом стали высокие заградительные барьеры на ее границах и ужесточение контроля за передвижением людей на территории ЕС.
Конечно, после терактов 11 сентября 2001 года, чтобы не допустить повторения этих страшных событий, были введены новые барьеры и меры по контролю за передвижением людей. Некоторые из них абсолютно оправданны: граждане всех стран мира, естественно, хотят быть уверены, что к ним приезжают рабочие, туристы, студенты, просто добрые соседи, а не люди, замыслившие массовое убийство. Первостепенная обязанность любого правительства состоит в защите собственных граждан, и один из способов добиться этого не допускать в страну террористов и преступников.
Удачным примером разумного шага в этой области стал принятый в Соединенных Штатах в 2002 году закон об усилении охраны границ и визовой реформе (Enhanced Border Security and Visa Entry Reform Act). Предусмотренные этим актом шаги позволяют исключить проникновение в страну потенциальных террористов без ограничения легальной иммиграции и драконовских мер против иностранных рабочих, не имеющих официального разрешения на въезд, но в остальном не приносящих никакого вреда.
К сожалению, некоторые из тех, кто давно уже выступал за ужесточение правил въезда в страну, стремясь таким образом закрыть ее границы для мирных гастарбайтеров и иммигрантов, воспользовались трагедией 11 сентября в собственных целях, призывая к введению более масштабных ограничений. Подобная тактика не просто цинична и эгоистична, но к тому же контрпродуктивна. Выполнить главную задачу поставить заслон на пути террористов будет гораздо труднее, если законы об ограничении иммиграции вынудят правоохранительные органы тратить силы и ресурсы, разбираясь с миллионами иммигрантов, стремящихся к одной целилучшей жизни. Намного более целесообразным было бы сосредоточить все усилия на тех, сравнительно немногих, людях, которые угрожают безопасности американцев. Таким образом, следует различать меры, призванные закрыть дорогу действительно опасным людям,и бессмысленное принесение в жертву той самой свободы и открытости, которую ненавидят террористы и их союзники.
Увы, с мерами из второй категории мы сегодня сталкиваемся слишком часто.
Хотя американская иммиграционная политика, к счастью, приобрела более цивилизованный и толерантный характер, по сравнению с временами, когда Конгресс США принимал расистские акты, вроде закона о недопущении в страну китайцев (Chinese Exclusion Act) 1882 года, призванные закрыть доступ в страну низшим расам, тем не менее в этой области до сих пор существует немало ограничений. Жесткие квоты определяют количество иммигрантов из различных регионов мира, а те, кто хотел бы получить здесь работу, должны найти спонсоров из числа американских граждан, готовых преодолеть массу бюрократических препон, чтобы взять их на свое предприятие. Кто-то прибывает в США в качестве беженцев, пострадавших от войн, стихийных бедствий или репрессий, но в последние годы число таких иммигрантов, получающих разрешение на въезд, постоянно сокращается.
Во времена администрации Джорджа Буша-старшего Америка ежегодно принимала 121 тысячу беженцев. При президенте Клинтоне среднегодовая цифра сократилась до 82 тысяч, а при Джордже Буше-младшем она не достигает и 70 тысяч.
Поскольку все беженцы проходят тщательнейшую проверку, резкое сокращение числа иммигрантов из этой категории, допускаемых в США, вряд ли можно оправдать соображениями безопасности23.
Чрезмерно жесткая иммиграционная политика ряда стран мира нередко приводит к трагическим последствиям. Вот лишь несколько примеров.
Английский портовый служащий, открыв грузовой контейнер, обнаруживает там тела 58 китайских беженцев, пытавшихся спрятаться от иммиграционных властей и погибших от жары и недостатка воздуха. На южном побережье Испании находят тела африканцев, утонувших при попытке пересечь Средиземное море на своих хрупких лодках. В Айове в запертом товарном вагоне обнаруживают трупы 11 мексиканцев. Такие трагедии, связанные с массовой гибелью людей, конечно, привлекают к себе внимание, но в меньших масштабах нечто подобное происходит постоянно.
Так, по оценке голландской благотворительной организации United, каждый день при попытке нелегальнопересечь границы Евросоюза погибает как минимум один человек. Немало женщин, спасаясь от нечеловеческих условий жизни в своих странах, вынуждены прибегать к помощи организованных преступных группировок, которые заставляют их заниматься проституцией, а если эти женщины пытаются освободиться от сексуального рабства, грозят сообщить о них властям государства, куда их незаконно переправили.
Если визовый режим и иные барьеры не позволяют людям въехать в какую-либо страну на законном основании, они пытаются сделать это нелегально нередко рискуя при этом жизнью. Они часто попадают в руки циничных контрабандистов, которые занимаются незаконной переправкой людей и получают от своих отчаявшихся клиентов немалые деньги, при этом совершенно не заботясь об их безопасности.
Когда ЕС или Соединенные Штаты ограничивают иммиграцию, урезая квоты и нещадно преследуя нарушителей, опасности, которым подвергаются беженцы, возрастают еще больше. Однако, если люди готовы идти на такой риск, чтобы попасть в свободную страну, политикам стоит всерьез задуматься, не преуменьшают ли они потребность беженцев в защите, вынуждающую этих людей бежать из собственной страны.
В конечном итоге следует добиваться того, чтобы нормальные, мирные люди могли получать убежище в другом государстве, исходя из самого их желания эмигрировать.
Это относится и к так называемым экономическим беженцам, которые хотят вырваться из нищеты, перебравшись в страну, где у них появится шанс построить достойную жизнь. Подлинная экономическая глобализация просто невозможна, пока людям не будет разрешено свободно пересекать государственные границы в поисках работы. Кстати, именно так поступали предки сегодняшних американцев: с 1820 года в США на законном основании прибыло 66 миллионов иммигрантов. Западный мир справедливо осуждал коммунистические государства за то, что они запрещали своим гражданам эмигрировать.
Но сегодня, когда прежние запреты сняты, мы сами не пускаем их в наши страны.
Открытие границ богатых стран для беженцев и иммигрантов, как и в случае со свободным передвижением товаров, не является неким актом благотворительности: необходимость этого вызвана вполне прагматическими соображениями. Возможно, именно рост иммиграции позволит нам через 20-30 лет иметь жизнеспособную экономику и привычный уровень социального обеспечения особенно таким малонаселенным странам, как Швеция. Для стран ЕС характерно падение рождаемости и старение населения. По оценке Фонда народонаселения ООН, для того чтобы к 2050 году численность населения стран Евросоюза осталась на нынешнем уровне, им необходимо 1,6 миллиона иммигрантов в год.
А для сохранения стабильного соотношения между трудоспособным населением и пенсионерами государства ЕС должны принимать в общей сложности 13,5 миллиона иммигрантов в год. В Соединенных Штатах аналогичная демографическая тенденция может привести к банкротству системы социального страхования, поскольку выплаты постоянно растущему числу пенсионеров должны финансироваться взносами так же постоянно сокращающегося числа работающих. Конечно, за счет одной иммиграции не удастся исправить структурные недостатки, изначально присущие этой системе, однако приток иностранных рабочих может сгладить переход к какой-нибудь из альтернативных пенсионных систем, к чему стремятся американские реформаторы.
Так что в будущем задачей станет привлечение иммигрантов, а не возведение барьеров на их пути.
Рассматривать иммигрантов как бремя для страны глубочайшая ошибка. Благодаря им увеличивается численность рабочей силы и потребление, что способствует экономическому росту. Приток иммигрантов это приток в экономику рабочих рук, денег, новых идей. Рассматривать это явление как нечто негативное столь же абсурдно, как считать нежелательным повышение рождаемости в своей стране. Если уровень зарплат соответствует производительности труда (то есть количеству товаров и услуг, которые способны произвести работники), нет никаких оснований полагать, что иммиграция приводит к росту безработицы.
Даже те, кто прибыл в страну без гроша в кармане, за свою трудовую жизнь, как правило, отдают принявшему их обществу и государственной казне больше, чем от него получают. Как показывает фундаментальное исследование экономиста Джулиана Саймона, новоприбывших никак не назовешь иждивенцами: среднестатистический легальный иммигрант получает от государства меньше и отдает ему в виденалогов больше, чем среднестатистический уроженец данной страны.
Хотя определить вклад нелегальных иммигрантов значительно труднее, даже они, по оценке Саймона, в целом приносят пользу стране пребывания. Подводя итоги своим исследованиям, Саймон подсчитал примерную материальную выгоду, которую приносит новой родине каждый новый иммигрант: С точки зрения оценки „окупаемо-сти", вроде той, что делается перед строительством новой плотины или порта, результат будет следующим: текущая „материальная ценность1' одной семьи новоприбывших иммигрантов за вычетом нормы расходов в размере 3% (с поправкой на инфляцию) составила 20 600 долларов по курсу 1975 года, за вычетом 6% 15 800 долларов, а за вычетом 9% 12 400 долларов24.
То, что некоторые иммигранты постоянно живут на социальные пособия, является лишь иллюстрацией к одному из аргументов в пользу необходимости серьезных реформ в области соцобеспечения и регулирования рынка труда в США. Если человек, не обладающий высокой квалификацией и не владеющий свободно английским, приехав в США, не имеет возможности повысить свою конкурентоспособность на рынке труда, работая за меньшую зарплату, его шансы с точки зрения занятости, естественно, снижаются. В таком случае ему придется, возможно всю жизнь, существовать на социальное пособие, а это не может не отразиться на уровне самооценки. Получается, что лучше предоставить иммигрантам возможность работать за низкую зарплату, которая в дальнейшем, с накоплением опыта, будет повышаться.
В условиях здоровой экономики низкая стартовая зарплата не обязательно означает уменьшение реального дохода, поскольку сама эта низкая зарплата препятствует повышению цен на товары и услуги, которые мы все потребляем.
Свобода въезда и выезда важна также для поддержания жизненной энергии общества. Многообразный состав населения, включающего людей с различными стартовыми условиями и ценностями, обеспечивает широкий спектр точек зрения по серьезным социальным проблемам, а возможно, и большую вероятность их успешного решения. Иммигранты осваивают все самое лучшее из американской культуры, сочетая ее элементы с собственными традициями,а те, кто родился в США, в свою очередь, могут позаимствовать все лучшее у приезжих. Культурные инновации почти всегда становятся результатом взаимодействия и слияния различных культур.
Совсем не случайно, что самое динамичное общество в истории американское создали иммигранты. Об этом хорошо помнил президент Франклин Делано Рузвельт одно из своих выступлений он даже начал словами: Собратья-иммигранты.
Даже сегодня при всех ограничениях Соединенные Штаты принимают гораздо больше иммигрантов, чем любая другая страна мира. Таким образом американское общество постоянно обновляется, закрепляя основы своего мирового лидерствав экономической, культурной и научной сферах.
