Америка пятится
Исходя из данного рассуждения, Ньюэллер заключает, что Соединенные Штаты могли располагать суммой, превышающей приблизительно на пятьсот миллиардов долларов ту сумму, которую они могли извлечь из налогов, выплачиваемых американскими налогоплательщиками, и из займов, на которые подписываются американские или зарубежные вкладчики. Пятьсот миллиардов долларов это сумма, эквивалентная приблизительно тридцати одному годовому раз* меру американской публичной помощи, оказываемой третьему миру. (Сумма этой помощи доходит в действительности до шестнадцати миллиардов долларов в год.)
Эта валютная привилегия по-прежнему имеет очень большое значение, но она удваивается благодаря еще некоторым не менее важным финансовым привилегиям. Таким образом, насчитывается тысяча двести миллиардов долларов, которые циркулируют каждый день в американских финансовых сетях. Это эквивалент валового внутреннего продукта Франции. Следовательно, Америка царствует в мире денег, денег своих и чужих.
Доллар одновременно и знак, и инструмент этой власти.
Культурная гегемония выживает при всех превратностях американской истории. Более того, она неустанно усиливается, как будто процесс американизации планеты непреодолимый процесс, черпающий силу из своего собственного движения, преодолевающий, не ослабевая, локальную критику или сопротивление.
Для миллиардов людей во всем мире, и в коммунистическом Китае, может быть, больше, чем где-либо, доступ к современности идентифицируется с американским образом жизни и мышления. Эта культурная гегемония опирается по крайней мере на три фактора: язык, университеты и средства массовой информации.
Что касается языка, то это очевидно. Английский язык почти универсальный эсперанто, во всем мире им пользуются не только туристы, но и ученые, и деловые люди.
Никакой продукт в мире не пользуется таким спросом, как английский американский язык, язык империи...
Для населения Квебека, например, самым несносным является желание новых иммигрантов, приезжают ли они из Латинской Америки или из Азии, изучать только американский вариант английского языка и ничего другого. Точнее, отныне в области бизнеса и технологии существует универсальный язык, который не только использует английский, но заимствует свое содержание из понятий, разработанных в американских университетах.
Это совокупность ценностей, привычек, образа мыслей, которые непрерывно распространяются по всей планете.
Второй инструмент культурной гегемонии, несомненно, наиболее мощный. Он исходит из почти универсального влияния американской системы высшего образования. Именно богатые и престижные американские университеты (Гарвард, Стэнфорд, Уортон, Беркли, Йель, UCLA®...) привлекают лучших студентов со всей Земли.
Качество преподавания, их средства и блеск таковы, что сюда собирается международная элита. Это не только лестно для американского самолюбия, это дает сказочный долгосрочный эффект. Америка действительно может распространять на самом высоком уровне свою культуру, свои ценности, свои методы, пропагандировать которые будут бывшие студенты Стэнфорда или Беркли, возвратившись домой. Большинство руководителей предприятий стран Латинской Америки получило образование в этих университетах, и их. влияние начинает положительно сказываться на экономическом развитии некоторых из этих стран.
Лучшие примеры тому Мексика и Чили.
Молодые европейские кадры мечтают о волшебном патроне, который откроет им двери лучших предприятий. В области преподавания экономики Америка пользуется почти полной монополией. В результате международная экономическая культура просто не знает ничего, что не было бы американским.
Таким образом, немецкая социально-рыночная экономика почти неизвестна руководителям экономики, а широкой публике во всем мире и подавно.
Несомненно, эта культурная привилегия в мировых масштабах приносит Америке большую пользу, чем можно было бы представить. Она доставляет Америке преимущества, сравнимые с теми, что имела Англия в XIX веке благодаря своим полезным ископаемым.
® University of California (Los-Angeles).
Дополнительным инструментом культурной гегемонии являются средства массовой информации. Это наиболее известный, наглядный и наиболее критикуемый из всех векторов американизации. Не будем продолжать бесконечный спор, затеваемый периодически, и не только во Франции, защитниками национальной культуры, которой угрожает американская субкультура.
Напомним очевидный факт: в области телевидения или кино американская киноиндустрия и американские модели просто навязаны всему миру. Иногда это к лучшему, иногда к худшему, но всегда на пользу Америке. В этой области профессионализм и массовое производство позволяют Соединенным Штатом продавать свою продукцию почти на всех рынках.
Проникновение законов рынка в области культурной индустрии, а именно приватизация телевизионных каналов, естественно, на руку американцам. Действительно, во многих странах частные группы вещания больше нуждаются в немедленной доходности, чем бывшие государственные монополии.
Американские сериалы, продаваемые в семьвосемь раз дешевле, чем национальная продукция, при том же времени вещания, всегда имеют блестящее будущее. Не говоря уже о развлекательных передачах, играх и бесчисленных телевизионных конкурсах, производимых (и непокупаемых) на основе неоамериканской модели национальными телевидениями.
Америка возвращается!
*
Но уходила ли она когда-либо в действительности? Вся двусмысленность заключается в этом, двусмысленность, объясняющая большинство нелепостей, ложных интерпретаций и иллюзий относительно рейганизма.
Правда, в 1980 г. Америка испытывала относительный спад и была вынуждена отступить. Но основы ее могущества, преимущества, завоеванные прежде всего гением американского народа, привилегии, предоставленные затем историей, всегда оставались. Таким образом, все немного поспешили приписать Рейгану и рейга-низму экономические успехи, которыми Америка была иногда больше обязана собственному положению, чем значимости своих руководителей или правильности их политики.
Необыкновенный оптический обман!
Живя своими достижениями, чаще всего в кредит, пользуясь унаследованными привилегиями и давним культурным превосходством, Соединенные Штаты могли без труда договориться совершить поворот в годы правления Рейгана, в то время как создавалось впечатление, что они заново, ценой больших усилий наращивают мускулатуру.
Л остальной мир, оглушенный, недоверчивый или завистливый, всенародно проголосовал за этот фокус, воображая, что речь шла о чудодейственном рецепте. Чудо?
Чудодейственный рейганизм? На самом деле вопрос заключался в том, извлекли ли американцы при Рейгане наибольшую пользу из своего наследства, заставили ли они его по-прежнему плодоносить? Опыт последнего десятилетия, рассматриваемый с точки зрения вынужденного отступления, не слишком убедителен.
Можно даже утверждать, что американцы растратили часть наследства и что рейгановское обновление больше всего напоминало последние огни угасающих империй, огни, которым рукоплескали зрители со стороны, обманутые иллюзией могущества и могуществом иллюзии.
Через десять лет после возвращения славы иллюминационные огни Америки стали угасать. Оптимистический мир Микки Мауса, космического челнока и звездных войн больше не является эльдорадо, хотя он многим еще кажется таковым.
За декорациями и ослепительными огнями отныне скрывается совсем иная реальность.
2. Америка пятится
Что поражает сегодня человека, посетившего большой американский город, расположенный вблизи великолепия самой красивой в мире природы, что видит он совсем рядом с самыми престижными деловыми центрами? Грязь, ржавчину, отбросы, деградацию всех видов.
Пешеходы должны проходить под нагромождениями из рифленого железа, которые вовсе не являются строительными лесами, а просто защищают от падения камней с фасадов зданий. Где это? Не в Праге, где к этому привыкли в течение сорока лет, а в Нью-Йорке, да, в городе Нъю-Йорке\
Деградация пожалуй, самое подходящее слово. Новая Америка, приходящая в упадок физически, вот что поражает с первого взгляда.
Но, присмотревшись поближе, мы обнаруживаем также приметы и общественного упадка.
Как случилось, что из всех развитых стран Америка стала первой по количеству преступлений и распространению наркотиков и последней по проведению вакцинаций и проценту населения, участвующего в выборах?
Как это понять? Как объяснить? Как и каждый, я чувствую настоятельную необходимость ответить на эти ошеломляющие вопросы.
Но прежде всего нужно посмотреть и сравнить.
Деградация больших американских городов? Обе столицы почти разваливаются.
В конце 1990 г. городу Вашингтону не хватало 200 миллионов долларов, чтобы залатать дыру в бюджете, Вашингтону, бывший мэр которого, Мэрион Барри, был приговорен в августе к шести месяцам тюрьмы за хранение и употребление наркотиков. Новый мэр Нью-Йорка, почтенный Дэвид Динкинс, был вынужден с целью сокращения огромного бюджетного дефицита города уволить начиная с лета 1991 г. 30 000 муниципальных служащих, в том числе 4 000 преподавателей, т. е. 10% от числа постоянных кадров.
Он должен был нанести оскорбление божественной душе римского императора Веспасиана, закрыв все общественные туалеты; он закрыл также все центры лечения наркоманов (в то время как Нью-Йорк насчитывает более 500 000 токсикоманов на 7 миллионов жителей) и большую часть приютов для 80 000 бездомных. И это не говоря уже о зоосаде в Центральном парке и о тридцати муниципальных бассейнах, не считая уменьшения на треть городского освещения, при непрестанно растущей преступности, и приостановления на год программы утилизации отходов домашнего хозяйства.
Почти все американские города находятся в аналогичном положении.
И еще: плохо содержащиеся аэропорты; облупившиеся кварталы Бронкса и Южного Далласа, где выставлена словно напоказ умопомрачительная нищета; новые бездомные в Сан-Франциско, которые, несмотря на постоянную занятость на работе, не в состоянии все больше (а спекуляция недвижимостью обязывает) платить за жилье и живут в своих машинах; большие города (города не очень подходящее слово, Герберт Уэллс уже назвал их uncities не-города), такие как Хьюстон, Вашингтон или Лос-Анжелес, разлагающиеся под влиянием войны крэка (производное от кокаина) и роста преступности; вновь, как в шестидесятые, бурлящие черные гетто. Черные платят по счету рейгановского правления, провозгласил знаменитый кинорежиссер Спайк Ли, движение за гражданские права в целом уничтожено.
Американская преступность, особенно преступность чернокожих, возросла до головокружительных размеров. В Нью-Йорке каждый день регистрируется пять убийств, но можно насчитать десяток городов, где число убийств еще больше.
Новый мэр Вашингтона госпожа Шарон Пратт Диксон, приступив к своим обязанностям, могла бы констатировать, что город, где совершено 483 убийства за 1990 год, три года подряд побивает свой собственный рекорд. Только в 1989 г. по всей стране было зарегистрировано 21 000 убийств (на 1990 г. предвиделось 23 000).
Сегодня более одного миллиона американских граждан находятся в тюрьме и более трех миллионов под судебным контролем.
За десять лет уголовное население Америки более чем удвоилось, превосходя теперь на 30% рекордный уровень Южной Африки (4.26% против 3.33%). Какое слово следовало бы выдумать, чтобы назвать этот гулаг?
Что же случилось с Америкой?
Перейдем к другому вопросу. Несмотря на то что многонациональные компании США продолжают вкладывать капиталы во всем мире, можно с полным основанием воскликнуть: Какие перемены за двадцать лет, со времени „американского вызова"! Сколько символов американского могущества перешло сегодня в руки иностранцев! Рокфеллер-центр, MCA и СВС принадлежат японцам.
Компания UNIROYAL перешла под контроль фирмы Michelirt. Двумя самыми крупными (почти единственными) фирмами по производству телевизоров в США владеют голландцы и французы. NASA национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства и ее челночный воздушно-космический летательный аппарат, еще вчера запущенный Джоном Фицджеральдом Кеннеди, являющийся символом сказочного приключения, новым рубежом, испытывает одну неприятность за другой.
Вспомним баснословно дорогой легендарный космический телескоп Хабл, запущенный 24 апреля 1990 г., который оказался вследствие недоработок конструкторов близоруким и неремонтируемым.
В наши дни в аэропортах учащаются случаи захватов самолетов, утери или хищения багажа. Что касается щедрых золотых мальчиков периода правления Рейгана, то эти финансово сверходаренные молодые люди, напялившие на себя костюмы по 2000 долларов и способные составить состояние за три месяца, оказались банкротами или попали в тюрьму. Самый большой крах за все времена потерпели сотни сберегательных банков, участвовавших в beaux jours обезумевшей биржи; они оставили такую дыру, которую трудно вычислить. Никто не знает, не достигла ли она 500 миллиардов долларов, что эквивалентно по меньшей мере 10 000 франков на каждого американца; это сумма, которую должны выплатить все налогоплательщики.
Что же случилось с Америкой?
В своей книге Возникновение и упадок великих держав* (.Naissance et Diclin des grandes puissances. Random House. 1988; Payot.
1990) историк Пол Кеннеди пишет не колеблясь, что Соединенные Штаты, как империя Габсбургов в Х?Ш веке или Англия в конце XIX века, вошли в фазу исторического упадка.
Исторический упадок? Быть может, это преувеличение? Во всяком случае дебаты открыты. Политолог Джозеф С. Най мл. в книгах Призванные к лидерству и Изменчивая природа американского могущества (Bound to Lead. The Changing Nature of American Power.
Basic Books. 1990) высказывает мнение, противоположное мнению Пола Кеннеди:
Соединенные Штаты являются единственной страной, удерживающей сильную позицию во всех областях (военной, экономической, технической, природных ресурсов...);
они особенно доминируют в космосе, средствах связи, культуре и научном языке: где японские Нобели?
тем не менее, не вызывает ли тревогу констатация того факта, что на Западе тезис об упадке применяется лучшими умами, иногда антикоммунистическими, больше к Соединенным Штатам, чем к Советскому Союзу? (Здесь, естественно, соотечественник Сартра чувствует себя немного не на месте!)
Однако Най выделяет общий элемент, характерный для любого упадка. Это неспособность правительств справиться с государственными дефицитами, т. е. неспособность заставить принять необходимость увеличения налогов.
В настоящий момент все происходит так, как если бы привилегии, которые США унаследовали, были эквивалентны в умах американских граждан постоянному освобождению от налогов.
Если отныне существует что-то, в чем трудно убедить американцев, то это необходимость увеличения налогов. Не забывайте урока Уолтера Мондейла, кандидата от демократической партии, который в 1984 г. не смог удержаться и дал понять, что, быть может, придется однажды увеличить налоги.
Он потерпел поражение в сорока пяти штатах из пятидесяти.
Впрочем, Билл Клинтон повторил этот урок, пообещав избирателям не повышать налогов. Известно, что стало через два месяца после его избрания с этим прекрасным обещанием.
Несомненно, мираж снова обманул граждан-налогоплатель-щиков.
Лично я склоняюсь к мысли, что граница, которая отделяет страну, находящуюся в стадии прогресса, от страны, находящейся в упадке, это в большой степени, с одной стороны, предпочтение, отдаваемое строительству будущего, с другой стремление получить удовольствие от настоящего. Это предпочтение измеряется размерами налога, займа и процента прибыли.
Как бы то ни было, наблюдается ли исторический упадок или нет, но некоторое расстройство в американской экономике имеет место, причем до такой степени, что мрачные, стоические или ободряющие размышления на тему американского упадка стали, по мнению экономиста Бернарда Кейза, процветающей индустрией. Кроме того, книги, сюжет которых построен на апокалиптических предсказаниях, стали отныне в США такими же бестселлерами, как и в Москве!
Адвокаты, специализирующиеся на банкротствах, никогда так много не работали.
Что до недавнего расширения наркотического бедствия, которому способствовало появление так называемого крэка (очень дешевое наркотическое средство, производное от кокаина), то оно просто ошеломляет. Весной 1988 г. тщательно проведенный опрос показал, что 23 миллиона американцев принимали наркотики в предшествующие тридцать дней. Из них б миллионов пристрастились к кокаину, а 500 000 к героину.
Среди учащихся колледжей и школьников каждый второй курил марихуану и каждый седьмой нюхал кокаин. В том же году Национальный комитет по выявлению потребителей наркотиков оценивал в 22 миллиарда долларов розничную продажу одного только кокаина в Северной Америке и, частично, в Европе. В объемистом исследовании, опубликованном 9 января 1991 г., Международная организация по контролю за потреблением наркотиков, относящаяся к ООН (с резиденцией в Вене), оценивает в 60 миллиардов долларов в год (в шесть раз больше, чем в 1984 г.) социально-экономическую стоимость злоупотребления наркотическими средствами в Соединенных Штатах.
Правда, в том же отчете говорится, что потребление наркотиков в США, возможно, начало снижаться. Президент Буш поздравил себя с эффективностью принятых очень жестких мер. Но цифры остаются высокими.
Кроме того, в отчете указывается, что потребление метамфетаминов растет. Все эти исследования говорят о неблагополучии в экономической и общественной жизни Америки.
Это неблагополучие касается не только отдельных индивидуумов, увязших в разного рода страхах: незащищенности от наркотиков, безработицы, долгов и в расовой ненависти. Оно захватило страну в целом, Америка видит, как рассыпается американская мечта, великая американская мечта, ведущая людей вперед со времен пилигримов Мэйфлоуэра. Плавильный котел, где должны были расплавиться и ассимилироваться иммигранты, прибывшие со всего света, всего лишь далекое воспоминание.
Америка восьмидесятых стоит на пути, который мы выше уже назвали неотрибали-зацией (стремление сохранить национальные обычаи). Одним словом, разные общины, далекие от ассимиляции, отгораживаются баррикадами от американцев-старожилов, замыкаясь в своих национальных особенностях, языке, культуре.
Впрочем, отныне все стремятся забаррикадироваться. Когда я впервые приехал в Америку в I960 г., я был поражен, обнаружив, что двери домов никогда не запирались на ключ, даже если люди уезжали в отпуск на две недели. Это было не нужно, даже в городах практически не было грабежей.
В последний раз я ужинал в Нью-Йорке в большом жилом доме, выходящем окнами на Центральный парк; в этом доме за охрану 75 квартир жильцы платят двадцати сторожам, которые несут дежурство круглосуточно в четыре смены, по пять человек в каждой смене. Таковы грубые, удивляющие, беспокоящие картины, рассказы о которых привозит домой каждый из путешествия через Атлантику.
Остается попытаться понять, что же в действительности произошло за десять лет, что скрывается за ослепляющими огнями юпитеров эры Рейгана.
Америка, расколотая надвое
В раздробленном американском обществе под пером журналистов, социологов или криминалистов возникает новое понятие: дуализм. До сих пор этим понятием пользовались только наблюдатели третьего мира, описывая некоторые общества, такие как бразильское или южно-африканское. Дуализм это раскол, сегрегация, экономический апартеид, действующий в обществе окончательно и жестоко на двух скоростях, в обществе, где разные категории населения живут в действительности на двух разных планетах, отдаляющихся понемногу друг от друга с каждым годом.
Дуализм стал общим явлением в Соединенных Штатах именно в результате ультралиберальной политики Рейгана дуализм между богатыми и бедными, но также и между большими университетами и разрушенной системой школьного обучения; между ультрасовременными клиниками и больницами с их устарелым оснащением; промышленный дуализм, где ведущие отрасли промышленности, чаще всего связанные с оборонным бюджетом и ставящие Соединенные Штаты в первый ряд индустриально развитых стран, контрастируют с другими, все более отстающими секторами промышленности.
Наиболее важным результатом рейгановского либерализма, вероятно, Является увеличение разрыва между бедными и богатыми. Это претенциозно называлось ценой, которую надо заплатить, чтобы укрепить Америку. Слишком высокая цена за ничтожный экономический результат.
Несмотря на оживление производства и в противоположность тому, на что надеялись теоретики экономики предложения, число бедных за последние десять лет не уменьшилось, а наоборот, несколько возросло, в то время как число миллионеров (в долларах) утроилось.
Доход сорока миллионов самых бедных американцев за десять лет уменьшился на 10%. Если бедными считать тех, чей доход наполовину меньше среднего национального дохода, то можно сделать вывод, что отныне американское население насчитывает 17% бедных по сравнению с 5% в ФРГ и скандинавских странах, 8% в Швейцарии и 12 в Великобритании. Некоторые эксперты, оспаривающие этот метод подсчета, полагают даже, что в действительности бедняки составляют 20% американского населения. Это рекорд для промышленно развитой страны.
Кроме того, учтено ли в этих статистических данных все растущее число многочисленных подпольных иммигрантов, особенно в Калифорнии?
Более исчерпывающее исследование на основании официальных цифр Бюджетного Бюро Конгресса, опубликованное в 1989 г., дает возможность сделать следующие выводы: За десятилетие, считая с 1980 г., пропасть между богатыми и бедными американцами до такой степени увеличилась, что 2.5 миллиона богатых получат в 1990 г. практически ту же чистую массу доходов, что и 100 миллионов, находящихся на нижней ступени лестницы.
В этих условиях неудивительно, что повсюду в Америке все чаще наблюдаются картины, достойные некоторых республик южного полушария: минибидонвили, соседствующие с роскошными виллами; вереницы безработных на тротуарах в двух шагах от магазинов, бесстыдно выставивших напоказ предметы роскоши; бездомные, гранящие мостовые среди развороченных мусорных баков и грязной бумаги.
Наряду с этим средний класс, знаменитый middle class*, который был гордостью Америки и главным фактором ее стабильности, уменьшается в численности из года в год. Возникает новая социальная география: с одной стороны, еще более обедневшие бедные, с другой еще более разбогатевшие богачи.
Что случилось с Америкой?
ис. 1. Неравенство в распределении семейных доходов с 1947 по 1986 г. (коэффициент Джини1)
1 Коэффициент Джини от 0 до 1 измеряет неравенство распределения доходов в обществе. При теоретическом нулевом значении коэффициента Джини распределение доходов совершенно равномерно; рост коэффициента Джини соответствует большему неравенству распределения доходов.
Источник: Бюро переписи США.
Дуализм, естественно, влечет за собой усиление социальной напряженности и анархическую, возникающую в отдельных местах, классовую борьбу, о которой там, в Москве, дипломированная советская молодежь, недавно обращенная в рейгановский либерализм, не имеет ни малейшего представления. Богатые американцы жалуются на растущую незащищенность больших городов и на деградацию окружающей среды, которая уже ipso facto (сама по себе) приводит к увеличению числа бедняков.
Поэтому охранные общества, частные полиции, телохранители представляют один из немногих быстро развивающихся секторов, в то время как торговля огнестрельным оружием побивает все рекорды. Ожесточенное, обеспокоенное, американское общество вооружается до зубов. При опросе, проведенном в 1990 г. еженедельником Time в Нью-Йорке, 60% опрошенных признались, что они все время или часто с тревогой думают о возможности стать жертвой преступления, 26% думают об этом редко. В этом же опросе 68% отвечают, что качество жизни стало хуже по сравнению с тем, что было пять лет назад.
В Нью-Йорке опасность настолько возросла, что в продаже появились новые товары: ранцы и пуленепробиваемое нижнее белье для детей.
