Точка зрения “специалистов”
Но точка зрения "специалистов" приводит к целому ряду интересных выводов, над которыми они очевидно не потрудились подумать, как следует.
Первый вывод. Если капиталистическое производство является само для себя неограниченным покупателем, т. е. если производство и рынок сбыта идентичны, то кризисы, как периодическое явление, совершенно необъяснимы.
Если производство, как "показывают схемы", может сколько угодно накоплять, затрачивая свой собственный прирост для нового расширения, то загадочно, каким образом и почему создаются такие положения, когда капиталистическое производство не находит достаточного сбыта для своих товаров. Ведь ему достаточно только по рецепту "специалистов" самому проглотить избыточные товары, применить их в производстве (отчасти как средства производства, отчасти как средства существования для рабочих)"и так каждый год", как показывает "таблица IV" Отто Бауэра.
Непереваримый остаток товаров, напротив того, превратился бы тогда в новую благодать накопления и производства прибыли. Во всяком случае специфически марксово понимание кризисов, согласно которому они вытекают из тенденции капитала во все более короткие промежутки времени перерастать всякие данные границы рынка, превращается в абсурд. Ибо в самом деле, как производство, могло бы вырасти за пределы рынка, раз оно само для себя является рынком, раз рынок постоянно сам по себе автоматически возрастает и притом с такой же скоростью, как и производство? Другими словами, как капиталистическое производство могло бы периодически перерастать свои собственные границы?
Оно так же могло бы это сделать, как человек может перепрыгнуть через свою собственную тень. Капиталистические кризисы становятся необъяснимым явлением.
Или у нас в таком случае остается лишь одно объяснение: кризисы вытекают не из несоответствия между способностью к расширению капиталистического производства и способностью к расширению рынка сбыта, а исключительно только из диспропорциональности между различными отраслями капиталистического производства.
Достаточно, если отдельные отрасли будут друг у друга покупать, лишь бы только в результате анархии разных вещей было произведено в надлежащей пропорции, лишь бы одних продуктов не было произведено слишком много, а других слишком мало. Но этим мы ушли бы от Маркса и нашли бы последнее пристанище у язвительно высмеянного Марксом праотца вульгарной экономии, учения манчестерцев и буржуазных гармонийу "жалкого человека" ("Jammermensch") Сэя, который уже в 1803г. возвестил миру следующую догму: представление, что всех вещей может быть произведено слишком много, абсурдно; возможны только частичные, а не общие кризисы; если поэтому одна нация имеет одного рода продуктов слишком много, то это только доказывает, что она другого рода продуктов произвела слишком мало.
Второй вывод. Если капиталистическое производство образует само для себя достаточный рынок сбыта, то капиталистическое накопление (объективно говоря) представляет собой неограниченный процесс. Так. как производство может беспрепятственно расти, т.е. неограниченно развивать производительные силы и в том случае, когда положительно над всем миром будет господствовать капитал и когда все человечество будет состоять из одних только капиталистов и наемных пролетариев, и так как экономическому развитию капитализма этим самым не поставлены никакие границы, то падает одна из основных марксовых опор социализма. По Марксу, восстание рабочих, их классовая борьбаа именно в ней кроется залог его победоносной силыявляется лишь идеологическим отражением объективной исторической необходимости социализма, вытекающей из объективной хозяйственной невозможности капитализма на определенной ступени его развития. Само собой разумеется, что этим не сказано (подобного рода оговорки из азбуки марксизма как мы увидим ниже, все еще необходимы для моих "специалистов"), что исторический процесс должен быть, или даже лишь может быть исчерпан до конца этой экономической невозможности.
Объективной тенденции капиталистического развития по направлению к указанной цели достаточно, чтобы уже гораздо раньше вызвать в обществе такого рода социальное и политическое обострение противоречий и .такую шаткость положения, которые должны будут подготовить гибель господствующей системы. Но и эти социальные и политические противоречия в последнем счете сами являются лишь продуктом экономической несостоятельности капиталистической системы, и их все возрастающее обострение черпается как раз из того источника по мере того как эта несостоятельность становится ощутительнее.
Если мы, напротив того, вместе со "специалистами" станем на точку зрения экономической безграничности капиталистического накопления, то из-под социализма вырывается гранитная основа его объективной исторической необходимости. Мы впадаем в таком случае в болезнь домарксовских систем и школ, которые выводили социализм исключительно только из несправедливости и ужасов современного мира и из революционной решимости трудящихся классов (10).
Третий вывод. Если капиталистическое производство само для себя образует достаточный рынок и допускает расширение за счет всей накопленной прибавочной стоимости, то становится загадочным еще другое явление современного развития: стремительность в погоне за отдаленнейшими рынками сбыта и вывозом капитала, т.е. наиболее яркие явления современного империализма. В самом деле, зачем же весь этот шум?
К чему завоевание колоний, война из-за опия в 40-х и 60-х годах и к чему наконец современная драка из-за болот Конго и месопотамских пустынь? Ведь капитал может остаться у себя дома и добросовестно питаться.
Ведь Крупп охотно производит для Тиссена, Тиссен для Крупна: пусть бы они и вкладывали свои капиталы в собственные предприятия и расширяли их друг для друга, и так без конца. Историческое движение капитала становится попросту непонятным, а вместе с этим становится непонятным и современный империализм.
Остается еще однако неоценимое объяснение, данное Паннекуком в "Bremer Burgerzeitung": поиски за некапиталистическими рынками сбыта являются лишь "фактом, но не необходимостью", но это уже подлинные перлы материалистического понимания истории. Впрочем совершенно верно!
С принятием точки зрения "специалистов" социализм как конечная цель перестает быть исторической необходимостью, как империализм его подготовительной стадией. Социализм становится достойным похвалы решением рабочего класса, как империализм становится лишь проявлением подлости и ослепления буржуазии.
Так наши специалисты приходят к альтернативе, которой они не могут избегнуть. Или капиталистическое производство и рынок сбыта идентичны, как они это выводят из схем Маркса,в таком случае сводятся на нет марксова теория кризисов, марксово обоснование социализма и исторически-материалистическое объяснение империализма.
Или же капитал может лишь постольку накопляться, поскольку он находит в обществе потребителей не в лице капиталистов и наемных рабочих,в таком случае необходима наличность предпосылки накопления в виде возрастающего сбыта некапиталистическим слоям и странам.
Для подтверждения всех формулированных выше выводов у меня, несмотря на все мое одиночество, есть один вполне заслуживающий доверия и в высшей степени "компетентный" свидетель.
Случилось так, что в 1902 г. вышла книга под названием "Теория и история кризисов в Англии"(11), написанная русским профессором-марксистом Михаилом Туган-Барановским. Туган, который в указанной книге так "пересмотрел" Маркса, что заменил в конце концов всю его теорию старыми банальными премудростями буржуазной вульгарной политической экономии, защищал здесь в числе других парадоксов и тот взгляд, что кризисы происходят лишь от недостаточной пропорциональности, а не оттого, что платежеспособное потребление общества не поспевает за способностью производства к расширению.
И эту позаимствованную у Сэя истинув этом заключалось то новое и сенсационное, что было в его теориион доказал марксовыми схемами общественного воспроизводства из второго тома "Капитала"!
"Если только возможно,пишет Туган,расширить производство, если хватит для этого производительных сил, то при пропорциональном распределении общественного производства можно соответственно расширить и спрос, ибо при этом условии каждый вновь произведенный товар есть вновь появившаяся покупательная сила для приобретения других товаров" (русск. изд. 1914 г., стр.
220). Это "доказывается" схемами Маркса, которые Туган дает в других числах и из которых он делает следующий вывод:
"Приведенные схемы должны были с очевидностью доказать мысль, которая сама по себе очень проста, но легко вызывает возражения при недостаточном понимании процесса воспроизведения капитала, а именно, что капиталистическое производство само для себя создает рынок" (там же, подчеркнуто мною).
В своей любви к парадоксам Туган-Барановский доходит до вывода, что капиталистическое общество в известном смысле вообще независимо от человеческого потребления. Однако нас интересует здесь не дальнейшие тугановские анекдоты, а лишь его "сама по себе простая мысль", на которой он строит все дальнейшее. И мы должны здесь установить следующее:
То, что мои "компетентные" критики выставляют против меня теперь, буквально было сказано Туган-Барановским уже в 1902 г. в двух его характерных утверждениях: во-первых, что капиталистическое производство само для себя создает расширение рынка, так что при накоплении сбыт сам по себе не представляет никаких затруднений (кроме случая недостаточной пропорциональности), и, во-вторых, что доказательство того, что это так, дается математическими схемами, составленными по образцу Маркса, т. е. арифметическими упражнениями со сложением и вычитанием на бумаге, которая все терпит. Туган это провозгласил в 1902 г. Но ему тут не поздоровилось.
За него немедленно взялся Карл Каутский, который в "Neue Zeit" подверг жесточайшей критике смелые абсурдные утверждения русского ревизиониста и между прочим его вышеприведенную "основную мысль".
"Если бы это было действительно так,писал Каутский (т. е. если бы, как это говорит Туган, при пропорциональном распределении общественного производства для расширения рынка не было никаких других границ, кроме производительных сил, которыми располагает общество),тогда английская промышленность должна была бы развиваться тем быстрее, чем больше становилось ее богатство капиталами. Вместо этого она попала в тупик; все растущий капитал эмигрирует в Россию, в Южную Африку, в Китай, в Японию и т.д.
Это явление совершенно свободно объясняется нашей теорией, которая видит конечную причину кризисов в недопотреблении и является одной из опорных точек этой теории; но это явление никак нельзя объяснить с точки зрения Туган-Барановского"(12).
Какова же "наша теория", которую Каутский противопоставляет теории Тугана? Вот как ее формулирует Каутский:
"Капиталисты и эксплуатируемые ими рабочиепервые благодаря росту своего богатства, вторые благодаря своему численному росту, который происходит однако не с такой скоростью, как накопление капитала и рост производительности труда,создают рынок, правда, все более расширяющийся, но сам по себе недостаточный для поглощения всех созданных крупной промышленностью средств потребления. Ей приходится искать добавочный рынок за пределами своей страны в отраслях производства и в странах, не производящих еще капиталистически. Она находит этот рынок и все более его расширяет, но не с достаточной скоростью, ибо этот добавочный рынок далеко не обладает той эластичностью и способностью к расширению, которые свойственны капиталистическому процессу производства.
Лишь только капиталистическое производство доходит до развитых форм крупной промышленности, как это имело место в Англии уже в XIX столетии, оно получает возможность делать такие крупные прыжки по пути своего развития, что оно в короткий промежуток времени оставляет далеко позади себя всякое расширение рынка. Таким образом всякий период процветания, который следует за значительным расширением рынка, уже заранее осужден на недолговечность; и кризис является его естественным завершением.
Такова в кратких чертах теория кризисов, обоснованная Марксом и, насколько мы знаем, принятая всеми "ортодоксальными марксистами"(13).
Мы не говорим здесь о том, что Каутский приклеивает к этой теории неправильный и двусмысленный ярлык объяснения кризисов "из недопотребления"объяснения, высмеянного Марксом именно во втором томе "Капитала" на стр. 289.
Мы не говорим далее о том, что Каутский во всем этом деле не видит ничего, кроме проблемы кризисов, не замечая как будто, что капиталистическое, накопление и невзирая на колебания конъюнктур представляет собой проблему.
Мы не говорим наконец о том, что мысль Каутского, что потребление капиталистов и рабочих растет "недостаточно быстро" для накопления, а последнее ввиду этого нуждается в "добавочном рынке",что эта мысль довольно туманна и что в ней нет попытки выяснить кроющееся здесь затруднение в процессе накопления.
Нас интересует здесь только то , что Каутский во всяком случае черным по белому высказывает в качестве своего мнения и в качестве принятой "всеми ортодоксальными марксистами" теории следующие положения: 1) что сами капиталисты и рабочие не образуют рынка, достаточного для накопления; 2) что капиталистическое накопление нуждается в "добавочном рынке" в некапиталистических слоях и странах.
Несомненно одно: Каутский в 1902 г. возражал против тех же самых положений Туган-Барановского, которые теперь выдвигаются "специалистами" против моего объяснения накопления. И "специалисты" марксистской ортодоксии спорят как против уклонения от пути истинной веры, с тем же самым пониманием, которое Каутский 14 лет тому назад противопоставил ревизионисту Тутан-Барановскому, так и принятую "всеми ортодоксальными марксистами" теорию кризисов, которую я лишь детально разработала и применила к проблеме накопления.
И как Каутский доказывает своему противнику несостоятельность его тезисов? Именно на основе марксовых схем.
Каутский показывает Тугану, что эти схемы при правильном манипулировании с ними (в своей книге я подробнее рассмотрела этот вопрос и не буду здесь говорить о том, как Каутский сам оперирует со схемами) доказывают не справедливость тезисов Туган-Барановского, а, напротив того, теорию кризисов из "недопотребления"!
Мир колеблется в своих основах. Неужели наконец сам оберспециалист понял "сущность, цель и значение марксовых схем" гораздо хуже нежели Тутан-Барановский?
Но Каутский делает из концепции Туган-Барановского интересные выводы. Что эта концепция, по словам Каутского, решительно расходится с марксовой теорией кризисов, что она, далее, делает совершенно непонятным вывоз капитала в некапиталистические страны, мы уже говорили. Остановимся еще только на общих тенденциях позиции Тугана:
"Какое практическое значение имеют... наши теоретические разногласия?"спрашивает Каутский. "Происходят ли кризисы от допотребления или от недостаточной пропорциональности общественного производства? Не есть ли это чисто академический вопрос?"
"Так вероятно склонны будут думать многие из "практиков". На самом деле этот вопрос имеет большое практическое значение и именно для понимания тех практических разногласий, которые дебатируются теперь в нашей партии.
Это не случайность, что ревизионисты особенно жестоко нападают на марксову теорию кризисов".
И Каутский основательно доказывает, что теория кризисов Туган-Барановского сводится по существу к воображаемому "смягчению классовых противоречий", т. е. что она принадлежит к теоретическому инвентарю того направления, которое означает "превращение социал-демократии из партии пролетарской классовой борьбы в демократическую партию или в левое крыло демократической партии социалистических реформ"(14).
Так наш оберспециалист 14 лет тому назад на 36 страницах "Neue Zeit" по всем правилам искусства разделался с еретиком Туган-Барановским и торжествовал победу, снявши с побежденного скальп и прикрепив его к своему поясу.
И теперь я должна была дожить до того, что "специалисты", преданные ученики своего учителя, разделываются с моим анализом накопления при помощи того же самого "положения", за который русский ревизионист заплатил жизнью на полях битвы "Neue Zeit"! Что стало при этом приключении с теорией кризисов, "поскольку нам известно, принятой всеми марксистами", правда, не совсем ясно.
Но произошло нечто, еще более оригинальное. После того как мое "Накопление" таким образом было разнесено при помощи оружия Туган-Барановского в "Vorwarts'e", в "Bremer Burgerzeitung", в "Dresdener Volkszeitung" и в "Frankfurter Volksstimme", в "Neue Zeit" появилась критика Отто Бауэра, Этот специалист, как мы видели, также верит в чудодейственную силу доказательства математических схем в вопросах общественного воспроизводства. Но он не вполне доволен схемами Маркса. Бауэр считает их "не безупречными", "произвольными и не лишенными противоречий", он объясняет это тем, что Энгельс нашел в литературном наследстве Маркса эту часть его труда "неготовой".
Он поэтому в поте лица своего строит новые схемы: "Поэтому мы составили схемы, которые поскольку приняты предпосылкине содержат в себе больше ничего произвольного". Бауэр полагает, что лишь эти новые схемы дани ему "безупречную основу для анализа проблемы, поставленной товарищем Люксембург"(15).
Но Бауэр прежде всего понял то, что капиталистическое производство не может "беспрепятственно" протекать в пустом пространстве, он ищет поэтому какой-нибудь объективной общественной основы для накопления капитала, которую он находит наконец вроете населения.
И здесь начинается самое курьезное. На основании единогласного вотума "специалистов", получившего корпоративную санкцию редакции центрального органа, моя книга представляет собой чистейшую бессмыслицу, нелепое недоразумение; они утверждают, что проблемы накопления вообще не существует, что уже у Маркса все разрешено и что схемы дают удовлетворительный ответ. Но Бауэр считает себя вынужденным связать свои схемы с несколько более материальным базисом, чем простые правила сложения и вычитания:
он принимает во внимание определенное общественное отношение рост населения, соответственно которому и построены его таблицы. Расширение капиталистического производства, как оно образно представлено в схемах, не является независимым движением капитала вокруг своей собственной оси: это движение во всякий данный период следует за ростом населения.
"Накопление предполагает расширение поля производства; поле производства расширяется благодаря росту населения". "При капиталистическом способе производства существует тенденция приспособления накопления капитала к росту населения". "Тенденция приспособления накопления к росту населения господствует над международными отношениями". Если рассматривать капиталистическое мировое хозяйство как целое, то тенденция приспособления накопления к росту населения проявляется в промышленном цикле...
Периодическое возвращение расцвета, кризиса и депрессии является эмпирическим выражением того факта, что механизм капиталистического производства самостоятельно уничтожает перенакопление и недонакопление и все снова и снова приспособляет накопление капитала к росту населения"(16).
Мы впоследствии ближе подойдем к анализу теории народонаселения Бауэра. Ясно во всяком случае, что эта теория представляет собой нечто совершенно новое.
Для прочих "специалистов" всякий вопрос об общественном и экономическом базисе накопления был простой бессмыслицей, которую им "действительно трудно было понять". Бауэр, напротив того, конструирует целую теорию, чтобы ответить на этот вопрос.
Но теория народонаселения Бауэра является новостью не только для остальных критиков моей книги: она в марксистской литературе всплывает впервые. Ни в трех томах "Капитала" Маркса, ни в его "Теориях прибавочной стоимости", ни в других его работах мы не находим и следа бауэровской теории народонаселения как основы накопления.
Посмотрим, как Карл Каутский в свое время рекомендовал и оценивал второй том "Капитала" в "Neue Zeit". В подробнейшем изложении второго тома Каутский рассматривает самым обстоятельным образом первые отделы об обращении и точно приводит при этом все формулы и обозначения, которыми пользовался Маркс, но важнейшей и оригинальнейшей части всего тома, отделу о "воспроизводстве и обращении совокупного общественного капитала", он из 20 страниц, на которых рассматривается второй том, посвятил всего на всего три страницы. Однако и на этих трех страницах Каутский рассматривает исключительно толькоразумеется, с точным изложением неизбежных "схем"вводную фикцию "простого воспроизводства", т. е. капиталистического производства без накопления прибыли, которую Маркс сам рассматривает лишь как теоретический исходный пункт для анализа действительной проблемынакопления совокупного общественного капитала.
С последним Каутский разделывается буквально следующими двумя строчками: "Дальнейшее усложнение вносится наконец накоплением прибавочной стоимости, расширением процесса производства". Punktum.
Ни единого слова не было больше сказано ни тогда, сейчас же после появления второго тома "Капитала", ни впоследствии за те 30 лет, которые отделяют нас от того времени. Следовательно, мы здесь попросту не находим никакого следа бауэровской теории народонаселения; более того, Каутский не обратил никакого внимания на весь отдел о накоплении.
Он не замечает здесь ни особенной проблемы, для решения которой Бауэр создал теперь "безупречную основу", ни того факта, что Маркс обрывает здесь свое собственное, едва начатое исследование на полуслове, не ответив на вопрос, который он сам неоднократно ставил.
С тех пор Каутскому еще один раз пришлось говорить о втором томе "Капитала" именно в цитированной нами серии статей против Туган-Барановского. Здесь Каутский формулирует ту, "насколько нам известно, принятую всеми ортодоксальными марксистами обоснованную Марксом теорию кризисов", суть которой состоит в том, что потребление капиталистов и рабочих недостаточно в качестве базиса для накопления, что необходим "добавочный рынок" и притом "в производящих еще некапиталистически отраслях и странах". Но Каутский по-видимому не заметил, что эта "принятая всеми ортодоксальными марксистами" теория кризисов совершенно не подходит не только к парадоксам Туган-Барановского, но и к марксовым схемам накопления и к их общей предпосылке во втором томе. Ибо предпосылкой марксова анализа во втором томе является как раз общество, состоящее только из капиталистов и рабочих, а схемы имеют своей задачей показать с точностью экономического закона, как два указанных нами выше недостаточных класса потребителей могут из года в год одним только своим потреблением делать возможным накопление.
Еще менее мы находим у Каутского хотя бы самый незначительный намек на теорию народонаселения Бауэра как на истинную основу марксовых схем накопления.
Если мы возьмем "Финансовый капитал" Гильфердинга, то мы находим там в главе XVIпосле введения, в котором марксово изложение условий воспроизводства совокупного общественного капитала в восторженных (и по существу вполне подходящих) выражениях превозносится как гениальнейшее достижение "изумительного труда",занимающее 14 печатных страниц, буквальное переложение соответствующих страниц из Маркса конечно со всеми математическими схемами, причем Гильфердинг (опять-таки с полным правом) жалуется, что на эти схемы обращали так мало внимания и что с ними стали более или менее считаться лишь благодаря Туган-Барановскому. Но что замечает сам Гильфердинг в гениальном творении Маркса? Вот его выводы:
