ЗАЧЕМ ОБЕЩАТЬ
В родительских анкетах и выступлениях на конференциях было сказано много хороших слов о детях - об их доброте, честности, отзывчивости. Но есть и попытка присмотреться к недостаткам, есть тревожные вопросы.
Даже там, где нет явного неблагополучия. Доброту замечаю больше по отношению к товарищам, одноклассникам, другим людям. К близким проявляет некоторую черствость.
Эта разница настораживает, - так пишет мать девочки, которой только восемь лет. К сожалению, не все родители проявляют подобную бдительность. Проглядели у нас Женю, преступно запустили, - так начала Нина Михайловна рассказ о своем младшем брате. - Теперь и сами родители видят, какой бедой обернулась их слабость. Но, кажется, уже поздно.
Она рассказывала долго, с многочисленными подробностями, извинялась за их непривлекательную, порой уродливую обнаженность. Рассказывала и плакала: Очень больно и за стариков родителей, и за Женю. У меня за него сердце болит, как за сына.
Женя родился, когда старшие дети были уже почти взрослые и покинули родительское гнездо. Кто уехал на учебу, кто на работу. То ли оттого, что ребенок был слабеньким и болезненным, то ли по другим, не поддающимся анализу причинам, но любовь немолодых родителей к нежданному последышку приняла какой-то болезненный, даже исступленный характер. Особенно любовь матери.
У нее уже тогда случались сердечные приступы. Ее берегли, ей не перечили. А Женя между тем рос. Он был мальчиком общительным, не лишенным способностей и склонностей к музыке, к технике.
Но бывает обстановка, когда даже лучшие задатки личности обращаются против нее. Женя был окружен интересными игрушками, любил друзей, вернее, любил быть с друзьями, быть окруженным друзьями, как игрушками. Родители ничего не жалели для Жени и ничего не жалели для его друзей. Ему готовы были покупать не только игрушки, костюмы, спортивный и всякий прочий инвентарь - ему готовы были покупать товарищей.
Разумеется, он был щедрым. Когда надоела первая гитара, он подарил ее другу и тотчас получил другую, более совершенную.
Когда началось увлечение радиотехникой, не было и речи о каком-то старом хламе. Свои приборы и приемники Женя собирал только из новеньких деталей. Они обходились в копеечку. Ненужное, надоевшее Женя щедрой рукой раздаривал направо и налево.
Увлекающаяся натура, он не терпел, чтобы его отрывали от излюбленных занятий. Экзамены за десятый класс Женя сдавал кое-как, стараниями нанятых преподавателей, без отрыва от гитары, радиотехники и кучи разнообразных друзей.
Потом была девушка, на которой он вознамерился жениться. Успел привезти ее с юга после двухнедельного пляжного знакомства, успел купить ей лаковые туфельки и колечко с жемчужинкой.
Но жениться передумал, уехал с товарищами на Урал поступать в институт. Родители утешали девушку, провожали ее в обратный путь, улаживали ее отношения с мамой.
А из Свердловска звонил Женя - срочно нужны деньги для занятий с репетитором. Для него и для товарища - Жене больше нравилось заниматься вдвоем. На дневное отделение он не попал, но не огорчился.
Вечернее даже лучше - не так действует на нервы дисциплина, но полное право называться студентом. Человек, безусловно, при деле. Было множество работ по принципу где бы ни работать, лишь бы не работать, было много увлечений в области музыки, техники, дружеских и сердечных привязанностей. Каждый раз Женя проявлял неизменную широту натуры.
Была, наконец, и женитьба, и разумеется, подарки невесте, и свадьба отнюдь не кое-как. Молодая жена вскоре поселилась у его родителей в ожидании Жениного первенца, а он пребывает на почтительном расстоянии от предстоящих забот, надежно оградившись от них зачетами и экзаменами, которые после сессий тянутся за ним многочисленными хвостами. И по-прежнему имеет легкость в мыслях необыкновенную, и ничуть не заботится о хлебе насущном. Между тем ему уже двадцать пять.
А родителям за семьдесят. Они пенсионеры, в меру старческих сил подрабатывают к пенсии. Но основные заботы о Женечке они теперь передоверяют старшим детям.
Трое братьев и сестра, все с образованием, даже с положением. И не смеют перечить старикам в том, что составляет их вину и боль.
Что же будет с Женей, с его семьей, с его будущим? - спрашивает Нина Михайловна. Положим даже, что с годами немного поуменьшится в нем чисто материального иждивенчества. Но эгоизм, взращенный на безответственности, но иждивенчество нравственное этот человек вряд ли когда в себе изживет.
Не позавидуешь ни жене, ни детям, ни ему самому...
ПЛАТИТЬ ЛИ ПО ВЕКСЕЛЯМ!
На родительской шее - до каких пор - под таким названием проходила в 1975 году дискуссия в Литературной газете. Среди многих выступлений самым интересным по содержанию и по форме показался мне литературный этюд журналиста Е. Григорянца Булка, полная меду.
В очереди на прием к врачу разговорились и поспорили два старика. Один дед какой-то совсем необычный, запоминающийся и молодежными потертыми джинсами, и колоритною своей речью. Рассказал старичок в джинсах, как в дополнение к пенсии имеет три работы (по совместительству сторожем, истопником и дворником).
Работает ради вполне определенной цели - помогать детям. Дети у него ...взрослые само собой.
Одному сыну - 52, другому - 43. Но смеяться нечего - дети всегда дети, и надо им помогать, пока есть силы. Нет-нет, не советом помогать, не воспоминанием, а натуральным способом. Одному - на телевизор не хватает, другой - дочку собирается замуж выдавать...
Калеки? Это почему же они у него калеки?
Вкалывают, зарабатывают. Старший - поваром, младший - слесарем-наладчиком...
А все равно... И далее старик рисует веселую картину своей семейной идиллии. Собирается у них по праздникам полный дом.
Не только что их сыновья с женами и детьми, а и первые жены их сыновей с нынешними мужьями и детьми. Стадион! Меня вся моя семейка знаешь как уважает! - похвалился старик-работяга. А когда другой язвительно намекнул на то, что-де за деньги кого хочешь уважать будут, посерьезнел: Не скажи: я в уважениях разбираюсь - за деньги или не за деньги...
Похоже, правда, разбирается, он старик неглупый. Очень может быть, уважают не за деньги. Не за трешки и пятерки, что сует внукам, и не за телевизор и другие виды натуральной помощи.
Похоже, уважают за добрый, лукавый нрав, за открытость, за веселость, за неугомонность и жизнелюбие. А больше всего за то, что не калеками вырастил, научил и вкалывать, и зарабатывать. Что же до папашиных заработков и подарков, так пусть его потешится, пока здоровью не во вред.
Зачем гордость ломать и старика обижать... Вот если такое наше предположение соответствует действительности, то у старика на семейном стадионе на самом деле порядок.
Может он теперь по желанию своему вкалывать и подарки делать. Сыновнее уважение от этого не изменится.
А уж вот если не так, и сыновья, которые чуть сами не деды, на стариковскую шею хотя бы отчасти рассчитывают - тогда худо. Тогда вырастил он все-таки калек, хотя и с руками и с ногами, и с приличной профессией. И пожалуй, лучше бы ему не увидеть, как цветы их уважения завянут без подкормки натуральной помощью.
Собственно говоря, теоретически старик вроде бы и не претендует ни на какую благодарность, хотя, несколько противореча себе, именно уважением детей старается доказать правильность своей жизненной практики. Теоретически старик защищает определенную этическую позицию, которую завещал ему его собственный дед. В ней-то и содержится корень вопроса: Даст мне дед в руки булку и говорит: выковыривай мякиш.
Я с удовольствием. И вот он нальет полную булку меду! - Старик сделал паузу, резко повернулся к другому старику и спросил: - А у меня в городе откуда мед возьмется, а? - Таково образное выражение этой этической позиции.
А вот и четкая декларация: Да, я им помогаю, но ведь на них-то жизнь не кончается! Не кончается! Я - им, но ведь и они - своим детям и детям своих детей! И тоже сколько сил хватит, хоть до самого гроба.
Знаешь, я не признаю: мы - детям, а дети - нам. Я признаю другое: мы - своим детям, а те - своим.
И так, пока земля вертится, а добро никогда не пропадет! Так это искренне сказано, так страстно и возвышенно, что мы готовы поверить: Прав мудрый старик.
За ним последнее слово - слово бескорыстия и любви... А между тем автор, которого, казалось, тоже старик вполне убедил, под самый конец задает нам осторожный вопрос: Хороша, конечно, булка, полная меду, да нет ли и в самом деле в ней капельки дегтя? А ведь непременно есть.
Еще до знакомства со стариком в джинсах и потом я встречала эту теорию, так сказать векторпо-поступательного движения добра от поколения к поколению. Не мы детям, а дети нам - зачем такие счеты?
Мы - детям, дети - своим детям... Но вот передо мной письмо восьмидесятилетней Марии Филипповны из Красноярского края: Дорогие, уважаемые товарищи! Простите, что отнимаю ваше время.
У меня остался один сын Петр. Не бывал он дома больше десяти лет, и вот уже почти два года не получала ни письма, ни денег нисколько. Знаю от людей, что жив и работает. Может быть, на ваше обращение сын отзовется и пришлет матери хотя бы весточку.
А увидеть его у меня надежды никакой уже нет... Что ж, так и отвечать: Не обижайтесь, мол, Мария Филипповна, на сына.
Деньги он вам, конечно, по закону должен платить, обязан, а добро и ласка теперь уже пошли от него по назначению. В свое время вы их от родителей получили, сыну Пете передали, а он, в свой черед, своим детям переправил...
Не корысти ради - так и назвала свою статью на эту же тему журналистка, которую я искренне уважаю, но с которой в данном случае не могу не поспорить. Статья написана по поводу материнской обиды, высказанной в письме на имя редакции.
В этой статье находим почти слово в слово речь знакомого нам старичка: Может быть, мы выплачиваем своим детям только то, что задолжали когда-то своим родителям? И отданное нами тоже не пропадет - останется нашим же с вами детям?
Но ни намека на каплю дегтя. Родительская любовь по природе своей не корыстна и не знает счета.
Вот почему к ней искони применим вышедший во всех других случаях из употребления эпитет святая. Так-то оно так, но разве не оскорбляет святыню родительской любви проявление сыновней и дочерней неблагодарности? И разве не в родительскую, тоже святую обязанность входит забота о том, чтобы дети не стали святотатцами?
И доведись нам, какую бы теорию мы ни проповедовали, лицом к лицу столкнуться с неблагодарностью наших детей - разве не захлебнется наше сердце болью? Не корыстной обидой, а бескорыстной болью. Не за себя - за них. Совсем так, как было давно-давно со старым Лиром...
Насколько больней, чем быть укушенным змеей, узреть неблагодарного ребенка! - горестно воскликнул старый король, изгнанный и оскорбленный своими дочерьми. Оттого ли, что не получил от них причитающейся ему по векселю родительской любви?
Нет, оттого, что открылся перед его потрясенным взором черный порок, гнездящийся в душах его возлюбленных детей. Но оттого и бессмертен великий создатель Лира, что бури, которые бушуют в сердцах его величественных героев, созвучны чувствам людей совсем обыкновенных...
Неблагодарность не только но отношению к родителям, неблагодарность как черта характера - истинный порок. И как всякий порок есть болезнь души и, следовательно, несчастье. Профилактика неблагодарности происходит прежде всего в семье. К сожалению, и заражаются этим тяжелым недугом, как правило, там же.
Итак, не ради благодарности человек делает добро... Действительно, тот, кто оказывает помощь и поддержку, тот, кто приносит жертвы, малые и большие, совершает свое доброе дело не в расчете на благодарность, а из чувства сострадания и любви, из чувства товарищества, дружбы, долга, из внутренней потребности. Да, не в расчете па благодарность, не за спасибо. Но и не в расчете на неблагодарность тоже!
Вместе с потребностью помочь, отдать другому часть своего тепла, времени, внимания, заботы есть в нас ожидание ответного тепла, естественная потребность в благодарности. Ее часто стесняются, не смеют открыто проявить. В этой сфере, думается, не все правильно в общепринятых наших взглядах.
От дающего мы требуем скромности. Но не слишком ли мы снисходительны к тем, кто безмятежно пользуется добротой, кто спокойно, как должное, принимает жертвы? А когда им все же напоминают о забытом ими чувстве благодарности, они, берущие, говорят дающему: Если ищешь благодарности, то лучше избавь нас от своей доброты!
Как часто этой величественной формулой пользуется грубая неблагодарность, низменное желание только брать! И дающие стыдливо замолкают, стараются спрятать от самих себя неудовлетворенную потребность в благодарности. И скапливается в тайниках души горечь, и отравляет обидой. Больше всего это отзывается на семье, где люди соединены узами наиболее тесными, и все самые чувствительные стороны души открыты друг другу и отдаются друг другу во власть.
Семья закладывает в развивающуюся душу семена добра, справедливости, чуткости, стойкости Увы как часто и семя неблагодарности тоже, ибо нигде, как в семье, не приносится столько незамечаемых жертв, нигде так дешево не ценится забота. Примеры... Их множество - от мелочей, вроде послеобеденного спасибо, до сюжетов которыми не пренебрег бы Шекспир. Но оставим грандиозное великим, поговорим об обыденном.
Кстати, о спасибо. В иных семьях его .прочно ввели в обиход, но лишили внутреннего содержания, превратили просто в формальность.
А формальность не греет. ...Выходной день, солнечное утро. Она встала пораньше, чтобы приготовить завтрак.
Она хорошо знает вкусы каждого, все у нее учтено и продумано. Салат в трех вариантах: сыну - без укропа, дочери - без лука, мужу - с луком, но без редиса. Дымится выложенная горкой картошка, румянятся блинчики.
Она удовлетворенно оглядывает стол и проводит последний, недостающий, по ее мнению, штрих - ставит на стол вазочку с несколькими гвоздиками. Остается только пригласить к завтраку. Не к праздничному, просто к воскресному завтраку.
Почему бы ему не стать маленьким праздником? Муж садится за стол с газетой. Дочь еще долго говорит по телефону и входит, когда другие уже кончают завтракать.
Сын сегодня не в духе, ему не до оценки маминых: румяных блинчиков. Спасибо, - говорит он угрюмо и встает из-за стола. Мерси, - роняет дочка и бежит переодеваться. Благодарю, - степенно произносит муж и складывает газету.
Как обычно на воскресенье он приготовил кое-какие материалы, над которыми надо посидеть. Она молча моет посуду. В общем, решительно все в порядке. Но лицо ее потухло и постарело, с него будто стерли выражение.
Глаза сухи, и только глубоко внутри саднит знакомая ранка. Это ничего. Она сейчас станет убирать квартиру, стирать, готовить обед.
Кроме того, у нее тоже немало недочитано, кое-что не продумано. Есть чем подлечить назойливую ранку. Правда, только на время. Ну а гвоздики лучше бы убрать куда подальше!
А бывает и так. Предпраздничный день.
И опять она. Та самая она или другая. Все последнее время было страшно некогда, и вот на носу праздник, а окна остались не мытыми.
Она не какая-нибудь рабыня бытовых условностей. Но все-таки праздник и немытые окна - это несовместимо, против этого восстает все ее женское существо.
И приходит второе дыхание. Она повязывает платок, закатывает рукава, раскрывает рамы. Времени в обрез. Ее охватывает веселый азарт, все спорится в руках, усталость не гасит оживления.
Она успевает привести себя в порядок до того, как в двери знакомо щелкает замок. Вот сейчас муж оглядится и скажет, например: Ничего себе ты тут работенку провернула! Или: Слушай, да когда же ты успела? Ты же, наверное, с ног валишься.
Не дождавшись, говорит сама: Знаешь, я все окна перемыла и полы натерла. А потом, помедлив: Устала ужасно. - Да, - отвечает муж вяло, - я тоже порядочно устал. Только теперь она чувствует, как на нее наваливается усталость. А восьмилетний Алешка как будто и внимания ни на что не обращал.
Наверняка над этой маленькой сценкой и не задумался. Но дети впитывают впечатления кожей... Неблагодарность принимает разные обличья. Иной раз явится в виде эдакой рассеянности, а то и вовсе в благородном виде отрешенности от мелочей.
В последний раз - еще одна она. У нее порядочно забот: в семье трое детей и две не слишком солидные зарплаты.
Не о бедности тут речь. Однако же есть к чему приложить смекалку и старания. И она прикидывает, старается.
У нее ничего в доме зря не пропадает. Она не купит первую попавшуюся, дорогую и ненужную вещь. Сама и перешьет, и свяжет, ничего не испортит, не пережарит, не пересолит.
Зато не откажет детям в необходимом - ни в одежде, ни в развлечениях. Разумеется, она находит в этих стараниях и удовольствие, и немножко гордится собой. А с кем поделиться этой своей гордостью, как не с самыми близкими...
В этом месяце, - говорит она мужу, - Сашеньке сможем пальто купить. И еще часть денег осталось Вите на курточку. Муж пожимает плечами: Зачем ты мне, собственно, докладываешь? Я ведь с тебя отчетов не спрашиваю!
Четырнадцатилетняя дочка даже не оторвалась взглядом от книжной страницы. Только, как эхо отцовских слов, набежало на лицо, да так и осталось на нем брезгливо-высокомерное выражение. Что же, впрочем, все она и она, точно страдательная сторона здесь только женщина. Вовсе нет.
Вот письмо, написанное мужчиной, и тоже о неблагодарности и горечи, ею рожденной. Мы поженились, когда я вернулся из армии.
Наташа, жена моя, училась на втором курсе мединститута. Я пошел работать техником. Вскоре появился ребенок. Не бросать же было Наташе институт.
Я от учебы временно отказался. Старался больше заработать. II все свободное время был с ребенком. Почти все хлопоты по хозяйству взял на себя.
Теперь моя жена врач, и уже речь пошла об аспирантуре, растет дочка. Но радости в нашей семейной жизни нет. Жена почти не скрывает своего пренебрежения ко мне. По-прежнему (это уже вошло в наш уклад) хозяйственные хлопоты в основном на мне.
Но не в этом дело. Тяжело чувствовать себя в своей семье чуть ли не человеком второго сорта, чье назначение только зарабатывать деньги и заниматься презренным бытом. Учиться мне пока что так и не удается.
По-прежнему много работаю дополнительно. Жена хоть и дипломированный специалист, но удовлетворить все свои потребности сама не может. У жены свои знакомые, свои интересы, которыми она со мной почти не делится, не снисходит. Я очень привязан к ней и к дочке, но не знаю, выдержит ли моя любовь такое отношение.
Недавно попытался высказать Наташе все, что накопилось. Она меня высокомерно выслушала и сказала: Так и знала, что без попреков не обойдется. Дал себе слово никогда с ней об этом не говорить.
А не думать не могу. Неужели это с моей стороны попреки и мелочность? И какой жизненный урок получит наша дочка в семье?
Неужели, как и мать, станет высокомерной и неблагодарной? Беспокойство вполне понятное, ибо именно неблагодарность законченно выражает себя в реплике ее матери. И если у этой женщины семья разрушится, виной тому будет именно неблагодарность, ставшая чертой характера.
Но чтобы не впасть в односторонность, надо заметить, что обвинение в неблагодарности иногда относят не по адресу. Подчас неблагодарностью называют стремление человека сохранить свою независимость, противостоять посягательству на свою личность.
В наш век в нашем обществе нет социальной почвы, на которой когда-то пышно расцветал деспотизм благодетелей. Теперь нет бедных воспитанниц и невест без приданого, нет нахлебников, и по гроб жизни обязанных бедняков, и богатых покровителей. И все же чувство благодарности не имеет должного престижа, быть может, потому, что до сих пор не забыты в обществе претензии хозяев жизни быть хозяевами человеческих душ, покупать их за ломоть хлеба.
Оттого, что не забыты еще их негодующие возгласы: Неблагодарный!, Неблагодарная!, если облагодетельствованный заявлял о своих правах. Ведь и теперь еще живет в сознании иных людей (и родителей!) эта собственническая благодетельская психология. Просто посочувствовал один человек другому, поддержал в трудный час. И начинает ему вдруг казаться, что приобрел он тем самым право вторгаться без зова во все подробности жизни друга, что теперь он может, не заботясь о такте и деликатности, судить его дела и поступки.
А сопротивление такому вторжению воспринимает как неблагодарность. Есть и родители, которые под видом благодарности требуют от детей отказа от их законных прав личности.
Но истинная благодарность выражает себя не в отказе от своих прав, а в свободном и радостном чувстве. Она никому ни над кем не дает власти, но объединяет людей в счастливый союз друзей. Мы много, упорно и справедливо критиковали родителей, которые в поюкормлю, одеваю-обуваю находят основания для самоуспокоенности и даже права на деспотическую власть. Но во всякой медали, как известно, есть оборотная сторона, которую нужно вовремя увидеть.
Сейчас нашим детям больше грозит не родительская корысть, а неофициально узаконенная общественным мнением неблагодарность детей к родителям. Мы стыдливо замалчиваем свои огорчения, мы убегаем от острых тем, боясь услышать от сына или дочери предостерегающее и презрительное: Попрекаешь?! И все же ради наших детей приходится перетерпеть обидный упрек в недостатке бескорыстия и взяться за неблагодарный, увы непрестижный, труд воспитания в детях чувства благодарности к родителям, поскольку без этого чувства они не научатся благодарности вообще. ^
ЗАЧЕМ ОБЕЩАТЬ
Везде пишут, что если родители что-нибудь пообещают детям, то должны обязательно сделать. А моя мама поступает по-другому.
Она дала мне четыре рубля на портфель. Я у нее спросила: Можно мне еще взять пять рублей на колготки? Она согласилась, а на следующий день говорит: Тамара, дай мне пять рублей. Колготки тебе сейчас не обязательно покупать.
Я ей отдала, но до того расстроилась, что прямо ревела. Она разозлилась и сказала: А я думала у тебя есть совесть! Нет ее у тебя, - положила деньги на стол и ушла. Но я к этим деньгам даже не притронулась.
Моя подруга меня предупреждала: Она их у тебя заберет. Но я была уверена, что мама на это не способна. А оказывается, она способна на все.
Если ты не в состоянии выполнить свое обещание, тогда нечего и обещать. Скажите, кто из нас прав?
Тамара С. Каждая строчка Тамариного письма так и брызжет злыми слезами, так и щетинится иглами раздражения. Как, почему назрел в детской душе такой ядовитый нарыв?
Сначала об этом: Если пообещают, то должны обязательно сделать. Действительно, одна из азбучных педагогических истин гласит: Воспитатель должен быть хозяином своего слова. Обещания надо всеми силами постараться выполнить.
Но значит ли это, что детей следует приучать смотреть на обещание как на какоето гарантийное письмо? Обещал - значит выполняй, знать ничего не желаю! Конечно, это не так. Мы действительно несколько увлеклись в нашей педагогической пропаганде железной формулой обещал - выполни в ущерб необходимости воспитывать в ребенке чуткость, понимание, готовность отказаться даже от обещанного, если оказывается, что выполнить обещание родителям почему-либо трудно.
Как же научить детей считаться с материальными возможностями семьи? Вероятно, для этого прежде всего необходимо дать о них представление, имея в виду не только величину заработка, но и то, как, из чего, каким трудом семейный бюджет создается.
Девятилетнему Грише его детский двухколесный велосипед уже мал.
