В ПРОДАЖЕ НЕ БЫВАЕТ
Взгляды и мироощущение приходится в себе воспитывать. Поэтому разговор о себе - это почти всегда разговор о воспитании наших детей. Даже если вовсе не произносится слово дети.
И в заключении главы - еще о цветах. О тех, что были куплены. Целый букет царственных гладиолусов.
Хотелось доставить радость в юбилейный день. К сожалению, не получилось. Та, кому они были преподнесены, с огорчением сказала: Такие деньги на цветы убить! Зато как-то на родительской конференции мать взрослого сына с гордостью рассказывала: Он мне к праздникам из Ленинграда букеты посылает, через проводников передает.
Накануне позвонит, чтобы на вокзал пришла за цветами. Кто-то сугубо рациональный подал реплику: Вот уж пустые хлопоты! Но его никто не поддержал. Один из друзей Михаила Светлова в своих воспоминаниях приводил слова поэта: Я могу жить без необходимого, но не умею жить без лишнего.
Разумеется, слова эти означают только то, что Михаил Светлов, человек предельно скромный и бескорыстный, не умел жить без праздников, без того, что дает душе крылья.
В ПРОДАЖЕ НЕ БЫВАЕТ
Культура потребностей... Она выражается не только в умении их ограничивать.
Вспоминается один мимолетный эпизод из юности, ничем особенно не отличающийся от других. У подруги-студентки была пишущая машинка.
Она на ней подрабатывала к стипендии, перепечатывала дипломные работы и диссертации. Как-то после выходного Муська сообщила: Вчера совсем не занималась, целый день стукала.
Зато теперь обеспечена по крайней мере на пять концертов в консерватории. За такой она гналась обеспеченностью. А платье-то у нее было одноединственное на все случаи жизни, а Муськины туфли...
Ну, это очень хорошо, что у наших дочек туфли не такие, какие были у Муськи, и не по одной паре. И в конце концов вовсе не обязательно им весь выходной день напролет стукать для заработка. Но если просят на... замшевую сумку с бахромой, на батник, на перчатки, на колготки и снова на сумку, только уже полумесяцем, а на театр почти никогда...
Если картинная галерея им до лампочки, а галерея ГУМа - источник вожделенных радостей... Если билетами на концерт и подкупить нельзя, разве навязать удастся, - вот это досада, вот это боль... Когда-то мир страдал из-за нехватки вещей.
Теперь значительная его часть - из-за их изобилия. Но неужели изобилие с необходимостью порождает вещизм и все вытекающие из него неприятные последствия? - спрашивают некоторые родители. И спорят до хрипоты.
Думается, этот спор вызван не столько расхождением мнений, сколько неточностью формулировок. На родительской конференции кандидат педагогических наук Д. М. Гришин говорил: Когда-то перед нами стояла проблема голода, теперь мы в определенном смысле столкнулись с проблемой сытости. Не сомневаюсь, Гришин не возражает против изобилия и не ратует за голод. Речь идет о том, чтобы рост потребления материальных блат не подавлял потребностей духовных. ...для того, чтобы пользоваться множеством вещей, человек должен быть способен к пользованию ими, то есть он должен быть в высокой степени культурным..., - писал К. Маркс.
Вероятно, в понятие степень культуры и способность пользоваться включается здесь не только умение правильно, культурно эксплуатировать вещь, не только сознательное, уважительное отношение к ней как к результату человеческого труда, но и умение человека определить для вещи надлежащее ей место в иерархии своих жизненных ценностей. В чем следует искать причины преклонения перед вещами, которые мы теперь нередко видим в своих детях? Где источник бездуховности, порою даже воинственной? Наверно, тому есть не одна причина.
Нередко вещизм насаждается в сознании молодежи самими родителями. Как это происходит?
Всегда ли одинаково? В тех случаях, когда его источник не семья, что может семья сделать, чтобы вооружить детей против атаки вещизма? И каковы вообще наши перспективы на этот счет? Я в этом смысле оптимист.
Мне кажется, потребительский бум для общества - только отклонение переходного возраста, а не злокачественный недуг. Сытость еще в новинку, комфорт еще не стал привычной нормой.
Пройдет не так уж много времени, и ослабеет притягательная сила вещей, даже сверхновых. Духовные потребности самой высокой пробы станут насущной потребностью большинства. Этот оптимизм основан не на заученных истинах, на фактах действительности.
Им пропитываешься в десятичасовой очереди на Джоконду, в неудачных попытках попасть на симфонический концерт, в воскресной многолюдности заповедного Суздаля. Сколько в этой многолюдности молодых и совсем молодых, буквально зеленых! Кстати, о массовых посещениях музеев. Несколько лет назад в печати раздались встревоженные голоса истинных ценителей - не повредит ли нашествие непросвещенных сохранности храмов искусства?
И нужно ли всем этим неподготовленым экскурсантам бродить по залам Эрмитажа среди картин, в которых они много ли понимают? Петергоф - еще куда ни шло, там хоть топают по дорожкам, а не но уникальному паркету... Неподготовленные экскурсанты - это среди прочих дети!
Нет уж, не станем соглашаться со строгими аргусами Прекрасного, охраняющими его храмы от непросвещенной толпы. Пусть посещение Эрмитажа для некоторых только дань моде. Да здравствует такая мода, и пусть наши дети ее перенимают!
Пусть в Эрмитаже не топают и не шумят, но не надо им стесняться туда ходить, хоть и не все там понимают. Сохранность паркета предоставим заботам хозяйственников и реставраторов, а сами будем думать о том, как приучить наших детей к концертным залам, выставкам, музеям и путешествиям. И когда возникнет вопрос: разрешать или не разрешать, давать или не давать троечнику Пете или даже неуспевающему Коле десять - пятнадцать рублей на поездку со школой в многодневную экскурсию, лучше все-таки разрешить и дать.
Если, конечно, это не будет уж слишком вразрез с Петиным или Колиным поведением. Во всяком случае не следует по образцу высокоинтеллектуальных эстетов ссылаться на то, что много ли он (Петя, Коля) в картинах и статуях понимает. Что-нибудь да поймет, что-нибудь да почувствует, а это что-нибудь дорого стоит.
Десять - пятнадцать, тем более двадцать пять рублей, конечно, деньги. Но ради этого имеет полный смысл сэкономить на мощности очередного праздничного застолья. Впрочем, мне кажется, современные родители не очень нуждаются в подобной агитации.
Учителя - не только в столице, но и в маленьких городах и в селе - говорят, что папы и мамы почти никогда не отказывают детям в деньгах на культурные мероприятия, даже если это связано с довольно солидными расходами. И в разговорах с родителями, городскими и сельскими, даже в самых отдаленных уголках, я убеждалась: родители, даже те, которые сами не приобщились к высоким культурным ценностям, не получили вкуса к утонченному наслаждению искусством, хотят, чтобы их дети познали вкус этих прекрасных плодов. Уважение к искусству, в самом высоком смысле слова, проникло достаточно глубоко в сознание людей. Откуда же тогда малолетние и постарше нигилисты, бравирующие своим наплевательством?
Или это дети тех немногих несознательных, которые отказываются давать на экскурсии? Вовсе нет. Как нам кажется, сейчас родители проявляют большую заинтересованность в том, чтобы приобщить детей к духовным ценностям, чем сами дети. Даже самые отсталые родители.
Если же мы возьмем основную массу любящих родителей, которые, наработавшись в юности, пытаются взять свое через детей, то их и того меньше можно сделать прямо ответственными за бездуховность детей. У них какая психология? Они материальные блага ценят, а культуру - так просто чтут. И, мечтая о человеческой жизни для своих детей, имеют в виду прежде всего жизнь культурную.
Из сел и городков, где нет еще музыкальной школы или школы фигурного катания, идут слезные родительские письма. Чем в детях гордятся больше всего? Начитанностью, успехами в учебе, широтой интересов.
Даже какой-нибудь непутевый папа и тот, найдя благосклонного слушателя, сообщает о дочке: Отличница, и в музыкальной говорят, что замечательный слух. Гордясь друг перед другом успехами детей, все реже поминают о нажитом добре, все больше говорят о дипломах, о защитах, о том, где и как хвалили за знания, за труд и талант. Для меня нет сомнения, в массе своей современные родители хотят для своих детей и материального достатка, и интеллигентности.
И если слишком медлят приучать к труду, то и тут часто не столько стремясь холить, сколько боясь, как бы не помешать учебе. В одной анкете я нашла такую фразу: Хочу, чтобы дети умели превращать деньги в духовные ценности , Возможно, что это всего лишь наивность и неточность выражения мысли, но, думается, в этих словах отразилось некое заблуждение, если не автора, то во всяком случае немалого числа людей.
Дело в том как раз, что деньги нельзя превратить в духовные ценности (если не говорить об ассигнованиях на нужды культуры и искусства). За деньги можно купить билеты на Лебединое озеро и , пластинку с фугами Баха, но за деньги не купишь способности воспринимать произведения искусства именно как духовные ценности.
Что значит это уточнение? Ведь вещизм может быть и духовным. Выло справедливо замечено: можно отгородиться от активной созидательной деятельности не вещами, а развлечениями, искусством. Спросят: Что значит отгородиться от созидательной деятельности?
Пусть днем мой сын будет на работе, а вечером пусть сидит в театре и оперу слушает. Чем плохо? Неплохо, конечно.
Только ведь очень важно, как слушает, что при этом чувствует. Если просто скучает и подумывает о буфете, то много он туда не находится, самая энергичная спутница жизни не вытащит.
По бывают любители даже весьма утонченного искусства, которые однако же, не раскрывают в нем для себя истинно духовной ценности. Такой ценитель наслаждается великолепными бельканто, сможет уловить тончайший нюанс исполнения, из ни душой, ни разумом не соотнесет волшебные звуки со своей внутренней жизнью. Ни о чем не пожалеет, ни на что не понадеется, ничему не порадуется.
Удовольствие эстетического гурмана. Употребление искусства, как устриц или сыра рокфор.
Ради того ли творили гении? Пушкин мечтал быть любезным народу тем, что чувства добрые он лирой пробуждал, и в том видел он свое предназначение. Пусть не во всех творениях человеческого духа эстетическое и нравственное так полно и гармонично слилось, как в поэзии Пушкина, но настоящее искусство раскрывает свою подлинную духовную сущность только через нравственное наше переживание.
Чего же не хватает нашим детям, что мешает им приобщиться к духовным сокровищам культуры? Нашествие вещей и психологическая неподготовленность к этой вещной лавине - всего лишь одна и не самая серьезная причина отчуждения определенной части молодежи от духовной жизни. Этим молодым не хватает чувства гражданственности.
Что можем мы предложить нашим детям в качестве профилактики бездуховности? Деньги тут бессильны в любом - прямом и косвенном - выражении.
Тут нужна энергия нашей души, наше нравственное чувство, активно отзывающееся не только на искусство, а на все в жизни - судьбы отдельных людей, природы и общества. Самое страшное, когда вещами становятся живые явления человеческого духа, - писал Е. Богат в своей книге Чувства и вещи.
Для того чтобы воспринять все живые явления человеческого духа, нужно по меньшей мере оставаться живым человеком.
ИМЕНЕМ ЛЮБВИ
Детский уголок, а часто и отдельная детская комната в современной квартире - это целый мир. Его любят как бы между прочим показать гостям.
Мир нашего ребенка, в котором все современно, все на высшем уровне. И действительно, чего тут только нет - куклы импортные и отечественные, большие, средние и маленькие, одетые и раздетые, всех рас и национальностей. И разумеется, со всем, что изобрело человечество для своего удобства и комфорта, - мебелью, музыкальными инструментами, торшерами, бытовой техникой, посудой; тут зоопарки плюшевых, резиновых, поролоновых зверей; тут все марки машин, все модели самолетов и кораблей.
Но вернемся к теме. Все есть у ребенка в его уголке. Нет только папы и мамы, не кукольных, а всамделишных. Может быть, папы и мамы думают, что они там совсем не нужны, что там обойдутся без них?
Но это не так. Они там нужны не всегда - детям полезно и приятно поиграть самостоятельно, без взрослых.
Но если вдруг окажется, что папа и мама в их уголке всегда лишние, значит, уже что-то упущено, значит, уже в чем-то нарушена внутренняя связь родителей с ребенком. А всегда ли мы ею дорожим? Окружили ребенка сокровищами - десятирублевой принцессой, пятнадцатирублевым мишкой, пятирублевыми сервизами - и успокоились. А сокровища своей души обращаем друг на друга, на друзей и знакомых, на производственные и общественные дела, дипломы, диссертации, статьи и очерки.
Обманываем свою совесть тем, что предоставили все условия, и в дополнение криво, в свою пользу истолкованным тезисом: Ребенка нужно приучать к самостоятельности. К самостоятельности, но не к одиночеству. К самостоятельности, но не к отчуждению от родных людей! А как бы хороню маме заглянуть в кукольный уголок не для того, чтобы навести порядок или велеть это сделать дочке.
Просто на огонек, просто поиграть в дочки-матери. Вы думаете, не примут?
Примут с радостью. Хорошо бы знать про кукол, не какая сколько стоит, а как зовут а что со здоровьем, и вообще чем и как дышится в кукольной семье. Ведь это значит так много узнать о собственном ребенке!
А если вы хотите внушить маленькому человеку свои представления о жизни, передать свой душевный и практический опыт, где, как не в совместной игре, это сделается естественно, легко и радостно? А мозаики... Какое удовольствие и какую пользу принесли бы мы ребенку, если бы вместе с ним выложили мозаичный орнамент, построили дворец из кубиков или соорудили подъемный кран из конструктора!
Но нам очень некогда, а вернее, не очень хочется. Нас едва хватает лишь на то, чтобы краем глаза глянуть на выложенный ребенком из мозаики узор и с преувеличенным восторгом воскликнуть: Прелесть! У нас достанет сознательности на то, чтобы на часдва оставить на полу многоцветные башни дворца, а подъемным краном можно даже похвастаться перед знакомыми.
Совершенно самостоятельно?! - переспросят восхищенные знакомые и отдадут должное способностям сына: - Просто молодец! Самостоятельно - это хорошо. С одной стороны. А с другой - жалко, что без папы.
Подрастают дети, в их жизнь входят лыжи и коньки, футбол и теннис. Их жизнь уже складывается не только из игры и отдыха. В нее входят учеба, систематические занятия спортом, техникой, музыкой и другими видами искусства.
Тут у некоторых родителей тоже появляются большие возможности откупаться от ребенка при соблюдении полной видимости максимальной заботы. У него есть бадминтон и пингпонг, ласты и дорогой нипельный мяч и лыжи - не какие-нибудь дрова, а финские, и ботинки для фигурного катания, белоснежные, польские, и куртка вся на молниях.
Во часто ли удается ему поиграть в волейбол или бадминтон с папой и мамой, ходит ли он с ними на каток, на лыжах, в походы? И если даже ходит, можно ли утверждать с уверенностью, что этот ребенок не одинок?
Иногда в вагоне метро пли электрички наблюдаешь за нарой: мать или отец с сыном или дочерью. Какую можно заметить разницу у разных пар! У одних - взаимная заинтересованность, живой разговор, активное общение, у других - ни слова друг с другом.
Родитель погружен в свои мысли - бог весть о чем, о работе ли, о личных ли проблемах, а у дочери или сына скучающее, пустое выражение глаз. Тут же могут быть и лыжи, и пара изящных фигурок, или папка с нотами.
Оказывается, одиночество вдвоем возможно не только у мужа и жены. Одиночество вдвоем возможно у ребенка с отцом или матерью.
А откупиться от ребенка билетами в театр можно, даже если мы пойдем с ним туда сами. Ибо это будет всего лишь потраченное на ребенка время. Как и потраченные деньги, оно не заменит ему нас самих. Когда же дети приближаются к юношескому возрасту, в некоторых семьях откупаются от них и живыми деньгами.
Откупаются от необходимости вникать в их жизнь, в настоящие или выдуманные нужды, благотворные или сомнительные увлечения. Тут уже мало бывает только родительской добросовестности, тут надобно порою проявить волю и мужество. Некоторые родители предпочитают лучше раскошелиться.
Недавно в Комсомольской правде было опубликовано письмо девятиклассника Саши М. - из тех, кого мы называем трудный, или, точнее, почти трудный, поскольку в графу трудный в последнее время зачисляют ребят, уже знакомых с детской комнатой милиции. Вернее всего сказать, что неустойчивый. Его учеба, увлечения, друзья причиняют матери нескончаемую тревогу и в конце концов доводят до больницы. А вот папа, по словам Саши, у него добрый.
Добрый папа на всякую просьбу сына с готовностью отзывается, без лишних вопросов достает трешку или пятерку. Что толку в том, что мама каждый раз вскидывается и упрекает, и нервничает, и что-то доказывает обоим? Дело сделано и продолжает делаться.
Теперь, когда мать тяжело заболела, Саша многое понял. Он каждый день приходит в больницу, и хотя мама отказывается его видеть, он пишет, что будет все равно ходить. Да, сын многое понял, а вот что понял отец? В этой печальной истории не все так мрачно.
Мальчик не утратил совести и живого чувства к матери. Он способен анализировать и видит, что добрый папа все же какой-то равнодушный.
Но бывают ситуации, когда в сознании ребенка смещаются понятия. Попустительство и равнодушие воспринимаются как родительская любовь, а требовательность и контроль - как гонение.
Поистине трагические последствия могут произойти из такой расстановки сил. Это явление не столь уж редкое.
Одна из разновидностей семейных отношений. Ее суть - соперничество.
Борьба за влияние на ребенка, за его привязанность. Борьба, в которой в ход идет любое оружие, вплоть до денежного подкупа. Вот добрый папа, который допоздна готов играть с сынишкой и предоставляет маме все неприятности, связанные с соблюдением режима; вот нежная бабушка шепчет тринадцатилетней внучке: Давай, родная, я тебя поскорее причешу, а то она (мать) опять будет ругаться; вот щедрая мама украдкой от папы тратит круглую сумму на дополнительную модную тряпочку для гардероба дочки.
Такое бывает нечаянно, случайно, и тогда это всего лишь житейские мелочи. Но в некоторых, семьях подобное происходит постоянно, выступает не как оплошность, а как система взаимоотношений. Как соперничество. И тут уж быть беде.
В особенности, когда к арсеналу средств привлекается такое обоюдоострое средство, как деньги.
БЕЗ ПОДОЗРЕНИЙ
Масло 72 копейки, да 60 копеек сыр, да 85 копеек сметана... Это значит с трех рублей сколько должно быть сдачи? - С трех рублей...
Восемьдесят три копейки... - под суровым материнским взглядом мальчишка заметно теряется. Пересчитывает выложенные на стол монеты, судорожно лезет в один карман, потом в другой и облегченно вынимает десятикопеечную монету. - Завалилась... - То-то, - удовлетворенно и назидательно произносит мать. - Иди гуляй!
Итак, сдача. Спрашивать ее или не спрашивать? Проверять или не проверять?
Если проверять, то всегда или иногда? Давайте вместе проанализируем суждения по этому поводу, высказанные в родительских анкетах и на конференциях.
Разные были суждения, и это понятно: различен бывает семейный уклад, разный бюджет, разные характеры детей и характеры взрослых. По-разному решается вопрос с этой самой сдачей. Но об одном договоримся сразу: так, как в этой семье, и даже близко к тому, как в этой семье, быть не должно. Доверяем ли мы ребенку полностью или сомневаемся в его добросовестности - у нас все равно нет права топтать его достоинство.
Если мы считаем нужным проверять истраченные и оставшиеся у него деньги до копейки, мы обязаны сделать это без выведения на чистую воду и не в форме допроса с пристрастием. А вот обратный пример.
Говорит мать четырнадцатилетнего мальчика: Не могу себе представить, как бы я стала проверять у Андрея сдачу. Это все равно, что спросить: Как ты, сын, сегодня не украл? Нет, это для нас невозможно. Знаю эту семью.
В ней все отношения проникнуты трепетной взаимной заботой и деликатностью. Тут не бывает и тени недоверия.
И взрослым там доподлинно известно, что Андрей скорее откажет себе в самом желанном или даже необходимом, чем возьмет больше других или что-то присвоит. Тут как на противоположном полюсе от того, что мы видели в первой картине.
Всем бы жить у такого теплого полюса. Задача в том и состоит, чтобы семья селилась к нему поближе. Однако когда при решении конкретного вопроса обращаются к далеким истокам проблемы, возникает разочарование.
Конечно, хорошо бы всем семьям достичь такого нравственного уровня, но станем исходить из реального. Вот мнение матери пятерых детей.
В семье восемнадцатилетняя дочь, шестнадцатилетний сын, дочери четырнадцати лет, десяти и годовалая. Сдачу с покупок проверяем обязательно. Контроль для детей - это неплохо. Она же на другой вопрос анкеты ответила: Отношением детей к деньгам удовлетворены.
В детях вижу доброту и справедливость . По отношению к детям младшего возраста такой контроль некоторые родители осуществляют в форме решения задачек. Из анкеты матери двоих детей: У маленькой проверяю сдачу как задачки, не подвергая сомнению ни ее честность, ни честность продавца.
Двенадцатилетний сын обычно говорит: Вот сдача. Столько-то. Иногда покупает себе сок.
Не ругаю, но и не поощряю. Лучше пусть купит для всех, чтобы не учился брать себе больше.
Никогда строго не спрашиваю о сдаче. Но могу вполне дружелюбно спросить: У тебя сколько-нибудь осталось? Чтобы не привыкал, что деньги у него должны оставаться. По-моему, здесь мы имеем пример вдумчивого и гибкого подхода родителей к этому безусловно деликатному вопросу.
Контроль есть, и в то же время нет казенной, сугубо официальной отчетности. В одной из анкет находим очень существенное предупреждение: Считаем, что проверять сдачу нужно в такой форме, чтобы не приучать к мелочности.
Прямым подтверждением того, что эта тревога обоснованна, показалась картина, которая открывается за строками другой анкеты: Иногда кто-нибудь из ребят недодаст пять или десять копеек сдачи. Спросим сразу или позже. Скажем, чтобы такое больше не повторялось.. Пожалуй, здесь особенно неприятно поражает это позже.
Может быть, целый день или даже два родители носят в себе, как непредъявленное обвинение, разговор о недоданных пяти копейках. Это ли не урок затаенной мелочности?
По необходимости забегая вперед и перебрасывая мостик к ожидающей нас теме Карманные деньги, прочитаем продолжение той же анкеты. Никаких, денег не даем, только по 20 копеек на завтрак и раз в неделю на кино. Не требуется большого воображения, чтобы представить себе зажатость этих двенадцати- и четырнадцатилетних подростков, думается, не оправданную ни самым скромным бюджетом, ни самым строгим подходом к денежным расчетам, И еще один пример: У меня дети взрослые - сыну двадцать один, дочери - пятнадцать, а все до копейки отдают.
Купят батон за тринадцать копеек - обязательно с пятнадцати две копейки положат. Так приучены.
