Эрнксон о чувстве идентичности
Более того, девочки воспринимают ранние признаки половой зрелости как бедствие, свалившееся на них невесть откуда: они сутулятся, чтобы скрыть свой рост, носят свободный свитер, чтобы не была видна намечающаяся грудь. Необходимо учитывать, что рано созревшая девочка в своем развитии опережает нормально развивающегося мальчика на три-четыре года и может ожидать адекватной социальной реакции лишь от юношей, которые гораздо старше ее.
Поэтому девочки с более поздним физическим развитием могут пользоваться успехом в среде своих сверстников.
В дополнение к исследованию, посвященному физическому развитию мальчиков, Джонс и Массен (1958) провели аналогичное исследование, в котором сопоставлялись Я-концепции, мотивы и межличностные установки девочек с ранним и поздним физическим развитием. Они обнаружили, что у рано развивающихся девочек формируется более благоприятная Я-концепция и что они являются менее зависимыми. Однако эти характеристики прослеживаются у девочек менее отчетливо, чем у мальчиков, поскольку для них не так валена физическая сила, спортивные достижения и т.д.
Кроме того, девушки обладают более широким диапазоном возможностей для изменения своей внешности. Но тем не менее психологические переживания, связанные с внешностью, могут иметь и для девушки далеко идущие последствия.
Массен и Джонс, как и многие другие исследователи, считают, что для акселератов период юности протекает в целом намного легче, чем для их поздно развивающихся ровесников. Это обычно объясняют двумя причинами. Во-первых, они выглядят старше своих лет, поэтому пользуются уважением сверстников и доверием взрослых, которые склонны предоставлять им большую свободу.
Во-вторых, раньше пройдя полосу связанных с пубертатом психологических затруднений, они получают возможность быстрее и на более эффективной основе перейти к решению других проблем юношеского периода.
Бэррон (1979) высказывает мнение о позднем физическом созревании, не совпадающее с точкой зрения Массена и Джонса. Он считает, что позднее созревание нередко открывает путь к более сложной личностной интеграции в период взрослости. Автор ссылается на результаты Оклендского Исследования Развития (1979) лонгитюдной программы, которая начала реализовываться в 1932 году. Первый раз испытуемых интервьюировали в период обучения в средней школе, а второй в возрасте сорока-пятидеся-ти лет.
При сравнении результатов этих опросов был сделан вывод о том, что в числе наиболее здоровых и благополучных в сорокалетнем возрасте людей оказались многие из тех, кто в юности испытывал сильные конфликты, связанные с половой самоидентификацией, или проявлял в этой области необычные тенденции. Это свидетельствует о вполне позитивных перспективах для подростков со сниженным темпом физического развития.
Совпадение результатов, полученных многими исследователями путем тестирования одних и тех же испытуемых с большими временными интервалами, позволяет, вслед за Джонсом, сделать вывод, что преимущества и недостатки, которые в юношеском возрасте непосредственно связаны с ранним или поздним физическим развитием, имеют тенденцию сохраняться на протяжении какого-то времени и с наступлением периода взрослости. В свете имеющихся данных не возникает сомнения, что многие черты, свойственные личности подростка с преждевременным или запоздалым физическим развитием (характер мотивации, самоустановки и установки, связанные с межличностным взаимодействием), носят не временный ситуативный характер, а обладают относительной устойчивостью и сохраняются в течение длительного времени.
Существенным пробелом в указанных исследованиях является отсутствие стеоздартизированных критериев раннего и позднего физического развития. Эти исследования проводились также с небольшими группами испытуемых, что ставит под сомнение их обобщенные выводы. От внимания исследователей ускользнули некоторые распространенные психологические проблемы, связанные с периодом ранней юности.
Так, например, у подростков-акселератов часто возникают -психологические затруднения в связи с тем, что окружающие, ориентируясь на их внешность, сокидают от них слишком многого. Еще одно характерное явление заключается в том, что зачастую скороспелые подростки благодаря своей солидной внешности попадают в ситуации, требующие подлинной взрослости и гораздо большего, чем у них, жизненного опыта. Неверные решения, принимаемые ими в такого рода ситуациях, бывает нелегко изменить впоследствии.
Таким образом, проблема психологических последствий раннего и позднего физического развития в подростковый период требует дальнейшего изучения.
Эрнксон о чувстве идентичности
Главной задачей, которая встает перед индивидом в юности, является формирование чувства идентичности. Юноша должен ответить на вопросы: Кто я? и Каков мой дальнейший путь?
В поисках личной идентичности человек решает, какие действия являются для него важными, и вырабатывает определенные нормы для оценки своего поведения и поведения других людей. Этот процесс связан также с осознанием собственной ценности и компетентности.
Чувство идентичности формируется у юноши постепенно; его источником служат различные идентификации, уходящие корнями в детство. Ценностные и моральные стандарты детей младшего возраста преимущественно отражают ценности и мораль их родителей; чувство собственной значимости у детей определяется в основном отношением к ним родителей.
В школе мир ребенка значительно расширяется, для него становятся все более важными ценности, разделяемые его сверстниками, и оценки, высказываемые учителями и другими взрослыми. Подросток пытается выработать единую картину мировосприятия, в которой все эти ценности и оценки должны быть синтезированы.
Поиск идентичности значительно усложняется, если ценностные представления родителей, учителей и сверстников не согласуются между собой.
Тщательного анализа требует само понятие идентичности. Как и любую другую психологическую характеристику личности, идентичность нельзя рассматривать в применении лишь к отдельно взятому человеку; она получает осмысление только в социальном контексте, в системе отношений индивида с другими людьми, и в первую очередь с членами его семьи. Иначе говоря, идентичность имеет как личностные (субъективные), так и социальные (объективные) аспекты, которые теснейшим образом взаимосвязаны.
Такое различение было предложено Джемсом еще в 1890 году. Личностные аспекты идентичности он описывал как Сознание личностной самотождественности, противопоставляя их социальным аспектам, существующим как многообразие социальных Я индивида, определяемое множественностью восприятия его разными людьми, каждый из которых имеет в своем сознании его специфический образ. Сегодня мы стремимся различать, с одной стороны, те роли, которые принимает на себя индивид, взаимодействуя с другими людьми, а с другой то, каким он считает себя на самом деле и что иногда называют подлинным Я или идентичностью личности. ги два аспекта в формировании идентичности можно рассматривать как в функционально-ролевом плане, так и сквозь призму самореализации.
Взаимосвязь этих аспектов очевидна. Чем менее целостным и устойчивым является у человека чувство внутренней идентичности или самореализации, тем более противоречивым будет его внешне выраженное ролевое поведение.
Если же чувство внутренней идентичности является устойчивым и согласованным, это будет выражаться и в большей последовательности его поведения, несмотря на многообразие принимаемых им социальных ролей. С другой стороны, последовательное и непротиворечивое социальное и межличностное ролевое поведение повышает уверенность человека в себе и чувство успешной самореализации.
Существование этих различий требует от индивида осуществления выбора как между различными аспектами своего внутреннего Я, так и внешними ролями, которые он принимает на себя в социальных ситуациях.
Конфликты, возникающие на стыке самореализации и функционально-ролевого поведения, существуют на протяжении всей жизни человека; они особенно обостряются в периоды кризисов и достигают своего апогея в пору юности. При этом идентичность не формируется в юности раз и навсегда; в сущности, этот процесс не прекращается всю жизнь. И самореализация, и функционально-ролевое поведение постоянно порождают проблемы, требующие сознательной переоценки ценностей. В жизненном процессе мы продолжаем создавать нашу собственную личностную и социальную идентичность.
В этом смысле правильнее было бы говорить не о пассивном формировании идентичности, а о перманентном творческом процессе, в ходе которого мы создаем и модифицируем свою идентичность. Важность личностного и социального аспектов идентичности и процесса их постоянного взаимодействия находит отчетливое отражение в определении идентичности, данном Эриксоном (1959): Сознательное ощущение наличия личной идентичности основывается на двух наблюдениях, существующих одновременно.
Это, во-первых, непосредственное восприятие индивидом своей длящейся самотождественности, а во-вторых, восприятие того факта, что другие люди также видят эту длящуюся самотождественность. Поэтому, как считает Эриксон, для достижения чувства идентичности юноша должен научиться быть в высшей степени самим собой в тех случаях, когда он больше всего значим для других, а именно для тех, кто является подлинно зна^шмым для него,
Нередко случается, что молодой человек, достигший возраста, в котором выбор идентичности становится необходимым, реально оказывается к этому неспособен. В такой ситуации индивид может прибегнуть к тому, что Эриксон называет психосоциальным мораторием, то есть к продлению переходного периода от юности к взрослости.
В этот период жизнь юноши как-будто лишена целенаправленности; он пассивно ожидает момента, когда ему представится возможность найти себя.
Если рассматривать юность на пересечении психоаналитического и социологического подходов, как это делает Эриксон, то эту пору жизни можно определить как период физической зрелости и социальной незрелости: то есть ребенок гораздо раньше становится взрослым в плане физиологии, чем способным эффективно принимать на себя взрослые роли. Все психологические проблемы юношеского периода в конечном счете обусловлены тем, что новые для индивида физические возможности и новые формы социального давления, побуждающие его стать самостоятельным, сталкиваются с многочисленными, препятствиями, затрудняющими его движение к подлинной независимости.
В результате этого столкновения у молодого человека возникает статусная неопределенность, то есть неопределенность его социального положения и ожиданий, которые он испытывает; все это находит свое выражение в проблеме самоопределения. Кроме того, необходимость принимать решения, важные для всей его дальнейшей жизни, избирать для себя взрослые роли, основываясь только на том, что он представляет собой в настоящем, приводит к еще большей неуверенности в себе.
В общественном плане все эти проявления внешнего и внутреннего давления, побуждающие индивида к большей независимости, профессиональному самоопределению, установлению взаимоотношений с противоположным полом, означают, что индивид должен отделиться от родительской семьи и создать новую самостоятельную семью. На протяжении юности индивид превращается из человека зависимого, полностью эмоционально привязанного к родителям, в человека, способного отправиться в самостоятельный жизненный путь, чтобы создать новые, не менее прочные человеческие взаимоотношения.
Поэтому нет ничего странного или неожиданного в том, что в свете всех этих физических, эмоциональных и социальных трансформаций период юности выступает для большинства теоретиков как время особых трудностей, связанных с образом Я индивида.
Взгляды Эриксона оказали огромное влияние на представления о юношестве и значении этого периода в становлении личности.. В частности, общеупотребимыми стали такие используемые Эриксоном эмоционально насыщенные понятия, как кризис идентичности или обыденная психопатология юношеского возраста.
Широкое признание получило представление о том, что смятение нормальное явление в развитии молодого человека и что кризисные моменты характерны скорее для конца периода юности.
В юности индивид стремится к переоценке самого себя в отношениях с близкими людьми и с обществом в целом в физическом, социальном и эмоциональном планах. Он трудится в поте лица, чтобы обнаружить различные грани своей Л-кон-цепции и стать, наконец, самим собой, ибо все прежние способы самоопределения кажутся ему непригодными.
Говоря о юности как о психосоциальном моратории, Эрик-сон подчеркивает, что выбор поприща, установок, жизненного стиля, людей, с которыми молодого человека связывают личные взаимоотношения, производится на фоне противоречивых взглядов и ценностей, на основе крайне ограниченного жизненного опыта. В этом ценностном хаосе многие подростки помогают друг другу преодолеть дискомфортное состояние кризиса идентичности в бесконечных задушевных беседах, в попытках осмыслить свою роль в рамках того или иного стереотипа, будь то битники, рокеры, студенты, ангелы смерти. Точно так же они стремятся найти стереотипные оценки для тех, кто противостоит им в этих ролях, учителей, родителей, полиции и т.д.
Всякой подростковой группе свойственно стремление играть роль вытесняющей семью притягательной Силы.
Один из способов решения проблемы идентичности заключается в испытании различных ролей. Многие специалисты считают, что юность это период ролевого экспериментирования, когда подросток примеряет к себе различные взгляды и интересы.
Нередко высказывается опасение, что современная ситуация конкуренции в сфере образования и необходимость раннего профессионального выбора лишают многих подростков возможности по-настоящему исследовать жизнь. В результате некоторые подростки выпадают из социума, чтобы получить время для размышлений о том, что они хотели бы делать в жизни, и для испытания различных вариантов идентичности. Разнообразные коммуны и религиозные группы зачастую становятся временным пристанищем для молодых людей, ищущих свой образ жизни.
Здесь они находят группу, с которой возможна идентификация, и время, необходимое для того, чтобы выработать более устойчивую систему убеждений.
Поиск идентичности может разрешаться по-разному. Некоторые молодые люди после периода экспериментирования и моральных исканий начинают продвигаться в направлении той или иной цели. Другие могут и вовсе миновать кризис идентичности.
К ним относятся те, кто безоговорочно принимает ценности своей семьи и избирает поприще, предопределенное родителями. В известном смысле их идентичность кристаллизируется в весьма раннем возрасте.
Некоторые молодые люди на пути длительных поисков идентичности сталкиваются со значительными трудностями. Нередко идентичность обретается ими лишь после мучительного периода проб и ошибок.
В ряде случаев человеку так и не удается достичь прочного ощущения собственной идентичности.
В прежние времена формирование устойчивой идентичности было делом более простым, так как набор возможных идентификаций был ограничен. В наше время набор этот практически неисчерпаем. Любой культурно заданный стандарт в принципе доступен каждому.
Средства массовой информации и произведения массовой культуры обрушивают на общество целую лавину образов, значительная часть которых не имеет ничего общего с реальностью конкретного социума. Одних они смущают и сбивают с толку, для других служат стимулом к дальнейшему поиску прочной и нестандартной основы для самоидентификации.
Главной опасностью, которой, по мнению Эриксона, должен избежать в этот период молодой человек, является размывание чувства своего Я. Юношу одолевают сомнения в возможности направить свою жизнь в какое-то определенное русло. Его тело быстро растет и меняет облик, половое созревание наполняет все его существо и воображение незнакомым волнением, впереди открывается взрослая жизнь во всем противоречивом многообразии.
Стоит ли удивляться, что юноша часто оказывается в растерянности?
Эриксон указывает четыре основные линии развития неадекватной идентичности (1968).
Уход от близких взаимоотношений. Юяоша может избегать слишком тесных межличностных контактов, боясь утратить в них собственную идентичность.
Это нередко приводит к стерео-типизации и формализации отношений или к самоизоляции.
Размывание времени. В этом случае юноша неспособен строить планы на будущее или вообще утрачивает ощущение времени.
Считается, что такого рода проблемы связаны с боязнью изменений и взросления, обусловленной, с одной стороны, неверием в то, что время способно принести какие-либо перемены, а с другой тревожным опасением, что перемены все-таки могут произойти.
Размывание способности к продуктивной работе. Здесь молодой человек сталкивается с невозможностью эффективно использовать свои внутренние ресурсы в какой-либо работе или в учебе. Любая деятельность требует вовлеченности, от которой индивид стремится защититься.
Эта защита выражается либо в том, что он не может найти в себе силы и сосредоточиться, либо в том, что он с головой уходит в какую-нибудь одну деятельность, пренебрегая всеми остальными.
Негативная идентичность. Нередко молодой человек стремится найти идентичность, прямо противоположную той, которой отдают предпочтение его родители и другие взрослые.
Потеря чувства идентичности часто выражается в презрительном и враждебном неприятии той роли, которая считается нормальной в семье или в ближайшем окружении подростка. Такая роль в целом или любые ее аспекты будь то женственность или мужественность, национальная или классовая принадлежность и т.д. может стать тем фокусом, в котором сосредоточится все презрение, на какое способен молодой человек.
Конечно, вовсе не у каждого юноши, испытывающего кризис идентичности, можно встретить сочетание всех этих элементов.
Преодолеваются ли эти явления относительно легко или приводят к правонарушениям, неврозам или даже психозам во многом зависит от предшествующего опыта подростка. Если развитие личности проходило в благоприятной обстановке, са мооценка ребенка складывалась под действием впечатлений, связанных с собственной успешностью и с положительными реакциями на него других людей. Наряду с этим у него форми ровалось убеждение, что его ждет вполне доступное для его понимания будут*з, ? * *г предел л иная
роль- В юности это убеждение может быть временно поколеблено, однако личностная интеграция на новой основе для такого индивида, как правило, не представляет особых затруднений, и, когда она достигается, юноша вновь обретает ощущение адекватности того пути, по которому он продвигается.
Но для подростка, испытавшего в детстве дефицит позитивных реакций на него со стороны окружающих или чувство незащищенности, вызванное неправильным воспитательным стилем родителей, преодолеть такое нарушение равновесия бывает непросто. Он и так не слишком уверен в себе, а юношеские проблемы, связанные с физиологическими и психосоциальными переменами, еще усиливают его внутренние сомнения, его недоверие к окружающему миру.
Важнейшим механизмом формирования идентичности являются, по Эраксону, последовательные идентификации ребенка со взрослыми. Возможность таких идентификаций составляет необходимую предпосылку развития, ибо психосоциальная идентичность в конечном счете возникает как их постепенный синтез.
Если между различными моделями, с которыми идентифицируется ребенок, возникает конфликт, он выражается в соответствующих психологических проблемах ребенка. Наличие идентичности предполагает устойчивость самовосприятия индивида и его уверенность в том, что другие люди
воспринимают его таким, какой он есть.
Важным этапом на пути решения подростком своих психологических проблем следует считав развитие способности к формальному мыслительному оперированию , По сравнению с ребенком юноша уже способен более объективно оценивать свой опыт и рассматривать открывающиеся перед ним возможности. Он постепенно осознает точки зрения других людей и начинает более реалистично судить о мотивах их действий.
Все это освобождает его от пут эгоцентрического мировосприятия. Смысл поведения взрослых, который до этого был от него скрыт, постепенно становится для него доступным. Он уже может оценивать это поведение, рассматривая его в системе различных человеческих проявлений. С другой стороны, способность к формализованному мышлению оказывается в определенном отношении небезопасной: овладев ею, подросток отказывается от прежнего поведенческого репертуара, от уже освоенных ролей, а новые роли, нередко идущие вразрез с установками родителей, далеко не всегда являются адекватными с точки зрения ожиданий, предъявляемых ему социумом. ребенком юноша уже способен более объективно оценивать свой опыт и рассматривать открывающиеся перед ним возможности.
Он постепенно осознает точки зрения других людей и начинает более реалистично судить о мотивах их действий. Все это освобождает его от пут эгоцентрического мировосприятия. Смысл поведения взрослых, который до этого был от него скрыт, постепенно становится для него доступным. Он уже может оценивать это поведение, рассматривая его в системе различных человеческих проявлений.
С другой стороны, способность к формализованному мышлению оказывается в определенном отношении небезопасной: овладев ею, подросток отказывается от прежнего поведенческого репертуара, от уже освоенных ролей, а новые роли, нередко идущие вразрез с установками родителей, далеко не всегда являются адекватными с точки зрения ожиданий, предъявляемых ему социумом.
- 1 Автор придерживается взглядов Ж. Пиаже на проблему интеллектуального формирования личности, который выделяет ряд универсальных стадий процесса умственного развития у детей и подростков: 1) сенсомоторная стадия от рождения до двух лет; 2) дооперациональное мышление от , двух до семи лет; 3) стадия конкретных операций от семи до одиннадцати лет; 4) стадия концептуального мышления (формальных операций) от одиннадцати до пятнадцати лет. По своим границам стадии эти варьируют у каждого ребенка и являются в значительной мере условными в онтогенезе ковкретного индивида. Тем не менее, по мнению Ж. Пиаже, их последовательность и основное содержание носят инвариантный характер.
Когда физическая зрелость накладывается на социальную незрелость, юноша оказьшается перед лицом противоречий, обусловленных необходимостью выбора в сложной социальной ситуации, в которой его статус является в высшей степени неопределенным. Свойственные многим подросткам нервозность, неловкость, демонстративность создают впечатление инфантильности и даже умственной неразвитости.
Неблагоприятные реакции окружающих, вызванные этими проявлениями, приводят к возникновению у них ощущения собственной социальной неадекватности и неполноценности. Спонтанные проявления эмоций, которые выглядят чересчур сильными и неоправданньеми, обычно воспринимаются окружающими как признаки инфантильной импульсивности.
Поэтому эмоциональная неуравновешенность для юношеского периода может считаться нормой. Подросток, только что перешагнувший порог детства, еще не нашел для себя надежной, устойчивой опоры в идентичности ответственного взрослого.
В стрессовых ситуациях подростки нередко возвращаются к надежной роли ребенка, зависимого от родителей. Но в то же время им бывает стыдно этой зависимости, поскольку множество разнообразных факторов постоянно подталкивает их к завоеванию независимости, к эмансипации от родителей. Что думают о нем родители, становится гораздо менее важным по сравнению с мнением сверстников и других взрослых. Ставшие притчей во языцах смены настроения подростка можно объяснить циклическим действием следующего механизма.
Стремясь утвердить свою независимость, подросток становится неуступчивым, дерзким, ведет себя с родителями вызывающе, доводит их до такого состояния, что они почти готовы выгнать его из дома.
