Стратегия определяется менеджерами компаний и отражает их профессиональные предпочтения и оценку ими состояния рынка и бизнеса в России.
Суммарный капитал этих фондов составляет порядка 530 млн. долл. При этом надо отметить, что только 2 фонда из этой подгруппы ограничивают свою деятельность Россией, все остальные действуют либо в СНГ, либо в странах Восточной Европы, включая Россию.
По имеющимся данным, 4 фонда этой подгруппы осуществили инвестиции в 82 компании на общую сумму порядка 270 млн. долл., при этом в России не менее 200 млн. долл. в 69 компаний.
Судя даже по этим неполным данным, можно сделать вывод о высокой активности профессиональных управляющих компаний, обусловленной в первую очередь хорошими перспективами для венчурных капиталистов на развивающемся рынке России. Например, созданный в 1994 г. First NIS Regional Fund с капиталом 160 млн. долл. уже в апреле 1998 г. выплатил акционерам в виде дивидендов 100 млн. долл., а в 1999 г., несмотря на августовский кризис 1998 г., 33,6 млн. долл.
Причем в качестве меры противодействия повышению уровня риска, вызванного кризисом, руководством фонда избрано значительное увеличение объема прямых инвестиций в действующие предприятия реального сектора экономики.
Общей для фондов этой подгруппы является ориентация на предприятия среднего бизнеса, что подтверждается минимальным размером инвестиций от 1 млн. долл.
АКТИВНЫЕ ФОНДЫ. К этой группе можно отнести 6 фондов с суммарным капиталом порядка 1,26 млрд. долл., осуществивших до настоящего времени прямые инвестиции общим объемом не менее 430 млн. долл. в несколько десятков российских компаний.
Состав группы весьма представителен:
Эти фонды при осуществлении деятельности в России в значительной степени руководствуются стратегией правительств своих стран (США и Дании). Если американские фонды действуют в рамках межправительственных соглашений, основной задачей которых является поддержка рыночных реформ в России, то руководство датского фонда не скрывает протекционистской направленности своей деятельности: наиболее значительным эффектом (деятельности фонда) является рост экспорта в страны Центральной и Восточной Европы в 90-е годы.
Многие датские предприятия включили инвестиции в стратегию проникновения на рынки, защищенные тарифными барьерами.
Капиталы фондов AIG-Brunswick и Russia Partners сформированы финансовыми учреждениями, инвестиционными организациями, пенсионными фондами, частными лицами и компаниями США. Надежность вложения обеспечивается гарантиями ОР/С, защищающими акционеров от возможной потери капиталов.
Несомненно, эти фонды более свободны от необходимости учитывать в своей деятельности политические соображения.
Однако наличие гарантий ОР/С налагает определенные ограничения на осуществляемые фондами операции. Наряду с общепризнанными ограничениями, связанными с недопущением вреда окружающей среде, здоровью, благосостоянию и правам человека, существует запрещение инвестиций в проекты, наносящие ущерб торговле, коммерческим связям и занятости населения США (например, экспорт российских технологий подпадает под ограничения ОР/С).
Более того, перед одобрением инвестиционного проекта ОР/С оценивает его согласуемость с экономическими и внешнеполитическими интересами США.
Таким образом, деятельность фондов этой группы учитывает национальные интересы сформировавших их капиталов, что, впрочем, нисколько не умаляет ее значения для поддержки экономики России и продвижения на российский рынок технологий венчурного бизнеса.
Из этой группы только TUSRIF ограничивает Россией зону своей деятельности. Для остальных фондов регионом интересов являются СНГ (конечно, в значительной степени инвестиции концентрируются в России), страны Балтии, Центральной и Восточной Европы.
Отраслевыми предпочтениями фондов этой группы являются: сельское хозяйство и пищевая промышленность, потребительские товары и услуги, телекоммуникации, строительство, фармацевтика и т.д.
Отдельную позицию в этой группе занимает Defence Enterprise Fund (Фонд оборонных предприятий), основная задача которого оказание помощи новым независимым государствам России, Украине, Казахстану и Белоруссии в проведении приватизации оборонных предприятий и конверсии военных технологий и производственных мощностей. Фонд осуществляет соинвестирование совместных конверсионных проектов российских оборонных предприятий с обязательным участием зарубежных партнеров соответствующего профиля.
Предприятия Москвы и московского региона составляют 75% от числа российских компаний, получивших инвестиции фонда, вложения в них составили 83% от общего объема инвестиций в Россию.
Этот факт является подтверждением, во-первых, высокого научно-технического потенциала региона и, во-вторых, влияния местоположения представительства венчурного фонда на выбор предприятий-реципиентов.
В целом активность этой группы фондов в части прямых инвестиций значительно выше, чем фондов ЕБРР. По имеющимся данным (нет данных по AIG-Brunswick) объем размещенных в России средств уже значительно превышает 50% от общего объема предполагаемых инвестиций в российскую экономику. При этом фонд Russia Partners полностью инвестировал свои средства.
Фонды этой группы осуществляют инвестиции в средние и крупные предприятия, минимальный размер инвестиций составляет 35 млн. долл.
ПАССИВНЫЕ ФОНДЫ. К этой группе (весьма условно) можно отнести 16 фондов, суммарный капитал которых составляет не менее 2,2 млрд. долл.
Несмотря на декларированный интерес к деятельности в России, отсутствуют достоверные сведения о масштабных инвестициях, осуществляемых этими фондами в российскую экономику.
Состав этой группы фондов весьма разнообразен как по размерам капитала, так и по страновой принадлежности. Здесь присутствуют американские гиганты типа Morgan Stanley Dean Witter, NCH Advisors с капиталами 300700 млн. долл. и небольшой британский фонд Red Tiger с 15 млн. долл. капитала, финский FINNFUND и греческий Commercial Capital.
Региональные интересы этих фондов редко ограничиваются только Россией, обычно это СНГ либо еще шире европейские страны, в том числе СНГ. При этом известно, что большинство этих фондов активно действуют в странах Восточной и Центральной Европы, Черноморского бассейна.
Отраслевые предпочтения характерны для фондов, действующих на развивающихся рынках: телекоммуникации, потребительские товары и услуги, фармацевтика и медицина, продовольственные товары, природные ресурсы. Ряд фондов: Morgan Stanley Global Emerging Markets, Cruises Capital Management Fund, Commercial Capital, NIS Transformation Fund проявляют интерес к российским технологиям.
Отличительной особенностью этих фондов является полная независимость в принятии решений по инвестициям: в основном их капиталы сформированы негосударственными корпоративными и частными инвесторами. Основное условие удовлетворение интересов акционеров, в первую очередь обеспечение высокой доходности на вложенный капитал.
Поэтому совершенно очевидны причины неопределенности их позиции по вопросу деятельности в России: высокие риски, связанные с нестабильностью политической и экономической ситуации в стране; неразвитость рынка ценных бумаг; таможенные тарифы и ограничения и др.
Несомненно одно фонды этой группы даже в послекризисный период сохраняют серьезную заинтересованность в расширении своего присутствия на перспективном российском рынке, разрабатывают оптимальные стратегии своей инвестиционной деятельности. Свидетельством тому является проведение регулярных совещаний представителей инвестиционных и венчурных фондов по оценке ситуации в странах Восточной Европы и СНГ, в том числе в России, и принятию согласованных решений по дальнейшей деятельности.
Кроме названных, в России успешно действуют такие венчурные фонды, как Пионер, Пэйн Вебер, Рашиан Патнерс, Джанктион Инвесторе, Ньюетар, ФВС и другие, аккумулирующие зарубежные и, главным образом, американские инвестиционные ресурсы.
Схемы венчурного финансирования, используемые этими независимыми фондами венчурного капитала, сводятся преимущественно к финансированию расширения производства посредством покупки части акций предприятий, выпускаемых в рамках вторичной эмиссии. Уже есть примеры удачного сотрудничества венчурных фондов с предприятиями.
Но спрос на венчурный капитал все еще намного превышает его предложение. Одна из причин отсутствие соответствующей законодательной базы в этой области.
Нужны реальные стимулы для наших банков, страховых компаний и других корпоративных и частных инвесторов, для того чтобы они начали финансировать венчурный бизнес. Настал момент для внимательного изучения зарубежного опыта, о котором говорилось выше, и прежде всего в части создания режима наибольшего благоприятствования венчурному финансированию.
Мировой опыт свидетельствует о том, что именно в период промышленной стагнации, переживаемый нашей страной, венчурный бизнес мог бы выступить в качестве мощного катализатора инвестиционной активности деловых кругов и обеспечить приток свежих инвестиционных ресурсов задыхающимся в финансовых тисках российским предприятиям.
Переход к рынку предполагает развитие конкуренции и снижение роли государства в экономике. В то же время на основе лишь рыночных принципов невозможно кардинально преобразовать материально-техническую базу общества. Ставка на реализацию задач НТП без вмешательства государства опаснейшее заблуждение.
Ряд функций, и прежде всего разработка и осуществление научно-технической и инвестиционной политики, должны оставаться объектом государственного регулирования.
Необходимость государственного регулирования инновационных процессов объясняется не только их общенациональным значением, но и экономическим содержанием. С одной стороны, в настоящее время инновации становятся основным средством увеличения прибыли хозяйствующих субъектов за счет лучшего удовлетворения рыночного спроса, снижения производственных издержек по сравнению с конкурентами. С другой стороны, в условиях классических рыночных механизмов получение научно-технических результатов было бы существенно затруднено, а многие инновации не внедрены в хозяйственную практику.
Деятельность крупных корпораций в значительной степени модифицирует механизмы совершенной конкуренции и позволяет частично интегрировать научно-инновационные процессы в общий воспроизводственный цикл. Однако в конце XX столетия сложившиеся в большинстве отраслей ведущих стран механизмы олигополистической конкуренции не способны обеспечить полное использование инновационного потенциала современных достижений науки и техники.
Ограниченность рыночных механизмов как среды продуцирования и распространения инноваций можно проследить по ряду направлений.
Во-первых, отдельным хозяйствующим субъектам невозможно сконцентрировать средства, необходимые для осуществления масштабных инноваций. Совершенствование процессов научного познания делает НИОКР все более дорогостоящими. Новые научные результаты достигаются высококвалифицированными, т. е. высокооплачиваемыми, кадрами; при этом опережающими темпами растет фондовооруженность научного труда.
Развитие науки приобретает все более междисциплинарный характер. Кооперация представителей различных областей науки и техники также требует дополнительных расходов. Еще больших затрат требует реализация нововведений.
Это значительные капитальные вложения, связанные с техническим переоснащением производства, расходы на поиск и приобретение научно-технической информации, прогнозирование конъюнктуры, обучение персонала, организационные мероприятия, а зачастую и на модификацию сложившихся взаимосвязей с поставщиками ресурсов и потребителями продукции и услуг. Немалых затрат требуют экспертиза, патентование, сертификация новой продукции и т.д.
Во-вторых, многие инновации могут оказаться экономически эффективными лишь при масштабах внедрения, превосходящих определенный критический минимум, и наличии достаточно емкого рынка. Поскольку абсолютные масштабы расходов на НИОКР и внедрение инноваций возрастают, увеличивается и доля условно-постоянных затрат в производственных издержках отдельного хозяйствующего субъекта, имеющего ограниченную производственную базу и лимитированный рынок сбыта продукции, инновационные вложения могут оказаться недостаточно прибыльными, так как он не сможет получить значительную экономию на масштабах производства.
Особенно характерна такая ситуация для отраслей с низкой скоростью оборота капитала.
В-третьих, изолированное осуществление инноваций ведет к существенным потерям как для отдельных фирм, так и для экономики в целом. С ростом научно-инновационных затрат неоправданное дублирование расходов на НИОКР и инновации зачастую становится непозволительной роскошью для цивилизованного общества.
В-четвертых, существуют инновационные процессы, которые вообще не могут осуществляться на коммерческой основе. К ним относятся фундаментальные научные исследования, результаты которых, как правило, не могут быть коммерциализированы.
Однако в конечном счете большинство инноваций связано с успехами фундаментальной науки. Сюда же относятся инновации в областях и видах деятельности, полностью или преимущественно направленных на удовлетворение потребностей общества в целом (оборона, здравоохранение, образование и др.).
Расходы на эти составляющие инновационных процессов неизбежно ложатся на плечи всего общества.
В-пятых, инновационные проекты в большинстве случаев характеризуются значительной степенью неопределенности результата и длительностью лага получения отдачи. Вкладывая средства в инновации, предприниматель или фирма подвергает себя значительному инновационному риску, складывающемуся из нескольких элементов.
Технологический риск связан с возможной неудачей проекта с технической стороны; хозяйственный риск с возможностью превышения величины требуемых ресурсов над имеющейся в распоряжении хозяйствующего субъекта; коммерческий риск с неопределенностью конъюнктуры рынка; динамический риск с возможностью значительного изменения общеэкономической среды за время реализации проекта. Требуются определенные внешние стимулы либо гарантии полного или частичного возмещения потерь в случае неудачи, чтобы предприниматель предпочел инновационный проект альтернативным, менее рискованным способам помещения капитала.
В-шестых, экономический эффект инноваций проявляется в различных видах и во многих сферах. Сопряженные инновационные эффекты зачастую превышают величину прибыли, рассчитанную на этапе инициирования проекта. Возможности коммерциализации инноваций могут расширяться, например, за счет охвата дополнительных сегментов рынка, применения инновационных технологий в других отраслях, разработки инновационных проектов в других областях с использованием элементов первоначальной разработки, стимулирования инноваций у поставщиков и потребителей через технологические цепочки и т.п.
На микроуровне весьма сложно заранее оценить полную эффективность проекта (с учетом как позитивных, так и негативных факторов) и принять обоснованное решение о его реализации. Помимо этого, значительная доля сопряженных инновационных эффектов реализуется вне сферы приложения средств первоначального инвестора.
В-седьмых, существует стремление к стабильному извлечению сверхприбыли за счет монопольного обладания научно-техническими достижениями. Развитие информационных систем и патентно-лицензионных механизмов позволяет предотвращать вступление понятного с коммерческой точки зрения стремления хозяйствующих субъектов в острый конфликт с интересами общества.
В-восьмых, высокая стоимость новых видов продукции и услуг часто делает их недоступными для массового потребителя. Это непосредственно связано с высокими затратами как на начальных этапах инновационного цикла, так и на стадии освоения инноваций.
Отсутствие внешней подкачки платежеспособного спроса может исказить реальную потребность и затормозить распространение инноваций, имеющих важное значение для экономики.
Вышеуказанные характеристики инновационных процессов, а также экономическая и социальная роль государства в современном обществе определяют функции государственных органов по регулированию инноваций. Наиболее важные из них следующие.
Устойчивость научно-технического развития обеспечивается определяющей ролью государства в регулировании долгосрочных инвестиций. Необходимость государственного регулирования инвестиционных процессов, принятия долгосрочных программ давно осознана в промышленно развитых странах. В частности, в Японии общую стратегию НТП формируют четыре ведомства, основные из которых Совет и Агентство по науке и технике.
Такие же централизованные органы есть во Франции и Германии. Во многих странах с высокоразвитой экономикой в планах имеются директивные показатели.
Так, в четырехлетнем индикативном плане Франции показатели выполнения мероприятий, финансируемых из бюджета, носят обязательный характер. Рекомендации японских государственных органов не являются директивными, однако они неукоснительно выполняются фирмами, поскольку стимулируются льготами.